17
— Да уж проходи, раз пришла, — подхватила Валя, — будешь с нами пить чай?
— Может я все-таки зайду позже? — неловко выкручивалась девушка.
— Нет, проходи, рассказывай, что у тебя случилось.
Пока Аня раздевалась и копошилась в коридоре, Валя подошла ко мне вплотную, поцеловала край губ и прошептала:
— Дак что ты хотел сказать?
— Что очень люблю тебя, — произнес едва слышно, таким образом отложил неприятный разговор на неопределенный срок, но одновременно удивляюсь сорванному с губ признанию, которое вырвалось быстрее, чем я успел это обдумать.
Я нашёл в себе смелость признаться в любви, но теперь не знаю, когда отважусь признаться в том, что ее скорее разрушит, чем укрепит.
Pov Валя
Даже сейчас, когда все закончилось, внутри меня не унималось желание насладиться теплом мужского тела, такого крепкого, гибкого, рельефного. Теперь я понимаю Дашу и ее порывы ревности достаточно обоснованы. Заполучив Кораблина однажды, тебе больше никогда не захочется его с кем-то делить.
Я не знаю, что именно задело определенные струны моей души, когда я наплевала на гордость и свои принципы, заставив его остаться.
Моего, когда-то самого нелюбимого студента Кораблина, чьи касания будоражат и пробуждают во мне неистовое желание, которое никогда прежде не удавалось разбудить Саше.
Я просто не могла позволить ему уйти, в тот момент, когда он казался единственным источником, способным утолить мою нестерпимую жажду.
Даже если завтра Кораблин отвернётся от меня, я никогда не пожалею о том, что случилось. Я была счастлива, и тогда, когда жадные губы мяли мое тело, и тогда, когда в темноте мы, запинаясь об мебель, искали кровать, не позволив ни на секунду оторваться друг от друга, и тогда, когда я почувствовала его гараздо ближе и глубже, чем могла себе позволить.
Я познала наслаждение от близости, которая раньше была мне неизвестна, несмотря на то, что это была измена мужу. Возможно уже завтра, я озвучу ему о намерении подать на развод, но пока, Зарубин по-прежнему мой муж, а я ношу его фамилию, а сама оказываюсь распятой чужим мужчиной, в нашей постели. Самое страшное, что меня это ничуть не задевает, а я бы даже сказала, что мне абсолютно до лампочки.
Я бы была согласна повторять это безумство ещё и ещё, если бы в дверь не позвонили. Я чувствую, как напрягается каждая мышца на теле Егора, как ходят желваки на его скулах:
— Если он не понимает как выйти через дверь, я сейчас ему покажу ещё один выход — через окно!
— Стой! Не нужно, дай я сначала попробую сама.
Я иду открывать дверь, но мне совсем не страшно, когда рядом со мной такое уверенное плечо, которое следует за мной, готовое разорвать, я вижу это по стальному взгляду Кораблина.
Едва я успела открыть дверь, в квартиру влетела Аня, совершенно не заметив мой изумлённый взгляд:
— Валя, сейчас такое расскажу, закачаешься, представляешь, мой начальник…
— Привет, — перебивает рассказ Кораблин и я вижу, как лицо у Ани меняется, а черные глаза смотрят на меня виновато.
Я приглашаю подругу на чай, готовая разделить с ней ошеломляющую, судя по интонации, новость.
Пока Аня раздевается, я пытаюсь завершить недосказанный диалог с Кораблиным, но его признание выбивает меня из колеи, заставляя прикипеть к его зеленым глазам взглядом.
— Что очень люблю тебя! — Произносит тихо и весьма неожиданно, слишком громкие слова, которые почему-то кажутся мне неуверенными.
— Что ты сказал? — Спрашиваю, чтобы убедиться, правильно ли я расслышала.
— Валь, мне сейчас нужно уйти, думаю, вам с подругой будет комфортней общаться без лишних ушей, — поцеловал меня в макушку, быстро надел футболку и на ухо прошептал, — я знаю, что соскучусь по тебе сразу, как перешагну порог этого дома, но мне нужно сделать одно дело, я быстро.
Признание не повторил, а я и не настаиваю, понимаю, что это серьезное заявление, чтобы бросаться им так легко. Последнему верю, а значит буду ждать, раз обещал, значит вернётся.
— Валь, а чего он меня что ли испугался, так стремительно удалился? Что, совсем плохо выгляжу? — Как всегда с иронией обращается ко мне Анька.
— Лисина, ты потрясающе выглядишь, скорее он переволновался, что пришёл ко мне, а понравилась ты.
— А то, — с усмешкой заявляет, подняв выше подбородок, — между вами же ничего не может быть, он просто студент, а ты преподаватель, да Валь? — играя бровями с довольной ухмылкой напоминает мне мои слова, — Поди интегралы изучали? — интересуется в подозрительном прищуре.
— Ань, кажется, я уже должна качаться от твоей новости.
— Ах да, родственничек у меня объявился.
— Какой родственничек?
— Самый что ни на есть настоящий, близкий по крови, — бесцветно произносит Лисина.
— Не томи, — подгоняю я.
— Мой добренький руководитель, который казался таким щедрым и великодушным, отец мой оказывается, — раздраженно выдаёт подруга.
— Как это?
— Ну что ты в самом деле, Валь, — сердится Анька, — мне ли тебе объяснять как дети появляются? Одноклассник он бывший матери моей, любовь у них была, он уехал в Москву учиться, а она узнала, что беременна и порвала с ним, видите ли чтобы учебу не бросил, а дочь, что без отца жила ее это не волновало, — Анька сердито хмурит брови, делает паузу и не дожидаясь моего вопроса продолжает, — он на зло ей другую тут нашёл, женился, даже дочь у них родилась, но видимо так и не смог полюбить, разошлись. Когда я пришла на работу устраиваться, увидел меня и вспомнил про мать, оказывается на следующий день наше родство выяснил, а мне только вчера в этом признались, — сердито завершает и отпивает из кружки остывший чай.
— А мама что?
— А что мама, любит его до сих пор, да и он тоже, — неуверенно добавляет, — по-моему.
— А ты?
— Что я?
— Чувствуешь в нем родного человека?
— Поживем увидим, — уже спокойно отвечает, — видимо сейчас он решил набаловать свою дочь за все упущенные годы. Машину подарил, цацки всякие с барского плеча, а я не беру ничего.
— Почему?
— Да потому, что это никогда не заменит мне отсутсвие отца, за все мои прожитые 26 лет.
Немного позже, когда молчание затянулось, а чай в чашках закончился, Аня с решительным видом спрашивает:
— Валь, а у тебя что-нибудь выпить есть?
— Х-м-м, — вспоминая добавляю, — была бутылка сухого вина, а что?
— Давай выпьем?
— Что, из-за отца да?
— Да и из-за него тоже, — отмахивается от ответа и я понимаю, что ее тревожит что-то ещё
— Ну, хорошо, давай, — встаю и достаю из кухонного бара залежавшуюся бутылку грузинского вина, которая, наконец, дождалась своего часа, спустя три года, — только не обижайся, я буду растягивать свои пол бокала на весь вечер, а то голова напомнит о недавнем сотрясении.
Я разлила вино по фужерам, которые достаю с верхней полки кухонного гарнитура, только по особым случаям и Аня тут же озвучила причину своего желания пригубить:
— Понимаешь, Валь, наверное, первый раз я так по детски вляпалась… Скворцов, он… Он заставил меня влюбиться, а потом передал, — я вижу, как по щекам поползли крупные слёзы и взяла ее ладонь в свою руку, чтобы поддержать, а она продолжила. — Она вся такая красивая, не то, что я — рыжий, маленький гном…
— Не говори так про себя, Ань, ты очень красивая. А кто она и откуда взялась?
— Не знаю, но я видела, как она повисла на его шее, а он с такой дурацкой, счастливой улыбкой закружил ее, прямо у меня на глазах, представляешь.
— А что ты?
— Я ушла, он даже не заметил, только спустя время опомнился, бежал, кричал что-то, объяснялся, но мне уже было побоку, я была настолько злая, что остановись, я зарядила бы всей пятерней по смазливой физиономии.
— Ань, а тебе не кажется, что произошло какое-то недоразумение и ты зря не дала Артему объясниться?
— Да он сам сплошное недоразумение, ни видеть, ни слышать о нем больше ничего не хочу, ты лучше про себя расскажи….
И я рассказала все, что происходило со мной и Кораблиным в последнее время: про первую встречу, про странное поведение и про сегодняшний вечер, который казался каким-то сумасшедшим и неожиданным для меня. Мое странное поведение, без капли стеснения, которое можно списать на последствия травмы головы, не иначе. С лица все это время не сползала глупая улыбка, а щеки стыдливо горели, боясь осуждений подруги, но кажется зря. Аня только подержала мои чувства и солидарна со мной в планах о разводе.
Мы долго ещё болтали, когда я взглянула на часы, была уже полночь, а Егор так и не вернулся и к сердцу подступила тихая печаль.
Pov Егор
Едва я успел выйти из подъезда, злость на себя уже переполняла тело и вместе с тупыми движениями выбиралась на волю: Я яростно пинал воздух, чертыхался вслух, руками потирал лицо, будто смогу стереть с него свой скотский нрав.
Решение пришло ещё раньше, но противен я себе от этого меньше не стал. Шумно выдохнул и набрал номер Сквора, намереваясь поставить в этом глупом споре жирную точку!
— Аа-л-л-о, — протяжный голос друга говорил о том, что он пьян, но это не заставило меня остановиться
— Где ты?
— Его-о-ор, дружище, я немного…
— Где ты, я спрашиваю?
— В Таганроге, — серьезно отвечает, а потом опять тянет, — а че-е-го ты какой де….
Но я сбрасываю и уже срываю машину с места с гулким свистом. Дорога до клуба не занимает много времени, но я успеваю слегка успокоится.
Подъезжаю к клубу с яркой вывеской «Таганрог» и вижу, как возле крыльца разворачиваются чьи-то нешуточные разборки. Иду мимо и вдруг слышу:
— Да-а пошли-и вы к черту, хер масленный могу вам только завернуть, — вялый, знакомый голос друга доносится до меня и останавливает у самой двери
Я подхожу ближе, огибаю взглядом четырёх буйволов, готовых сорваться с цепей на одинокого Сквора, окружённого в плотном кольце. Оценивающим взглядом прикидываю силы и понимаю, что они далеко не в нашу пользу и нас обоих потом ели соскребут с асфальта, но стоять в стороне не имею права, какой-никакой друг:
— Эй, парни, что происходит?
— Ты кто? — Поворачивается один из них, — иди мимо и хлебало будет целым.
— Это мой друг, — по свойски кладу руку на плечо пьяного Сквора и договариваю, — если и уйду, то только с ним.
— Ну тогда, вам обоим придётся задержаться, — уже срывается с места один, но я поднимаю ладони, в примирительном жесте и пытаюсь сгладить конфликт.
— Может введёте в курс дела, — смотрю на Тему, который едва держит вертикальное положение, — а то мой друг немного не в себе.
— Этот щенок разбил витрину у бара и посылал к херам собачьим, когда его...
— Сколько? — С облегчением выдыхаю, когда понимаю, что вопрос можно решить деньгами и вполне обоснованно.
— Пятьдесят штук, — скалится один из них и сплевывает в угол.
— Не жирно?
— Слушай, иди сам посмотри сколько импортного алкоголя на пол вылилось, пятера бармену сверху, за моральный вред, парня здорово полоснуло, — говорит самый адекватный и, по всей видимости главный, в этой своре.
Налички с собой на имею, но рассчитываюсь за непутевого друга онлайн, после чего конфликт исчерпывает себя и мы ударяем по рукам.
Только Сквор, кажется, вообще не в состоянии прояснить ситуацию, я накидываю себе на шею его руку, другой подхватываю за подмышку и вволочу пьяное тело в машину.
— Ну, Сквор, завтра за все ответишь, — швыряю на заднее сидение и сажусь за руль, чтобы отвезти друга домой, — ты какого лешего так набрался, придурок?
— Анька, она…Она…
— Ладно, молчи уже, с Анькой твоей завтра разберёмся.
Я подъезжаю к подъезду, где Сквор живет один, затаскиваю в лифт и пока мы поднимаемся на 7 этаж, я пытаюсь добиться от него ключей. Он достаёт их из кармана в тот момент, когда двери открываются и ключи падают ровно в ту щель, которая уходит в шахту лифта.
— Черт, Сквор, какого я должен тут с тобой таскаться, когда меня ждёт самый важный для меня человек? — Уже закипаю от злости, но произношу тихо, сквозь зубы, потому что все-равно это проспиртованное тело сейчас ничего не понимает.
Пока дозваниваемся до управляющей, пока приходит лифтёр, когда наконец мы достаём ключи, Сквор уже начинает потихоньку приходить в чувства и виновато начинает извиняться.
— Да замолчи ты уже, — говорю, когда мы заходим в холостяцкую однокомнатную берлогу, кладу ключи от своей машины на комод, который стоит в коридоре и продолжаю, — она теперь твоя и давай раз и навсегда закроем этот идиотский спор.
— Что, Валенька оказалась не по зубам? — Пытается шутить.
— Валентина Васильевна, — говорю предупреждающе и вполне доходчиво.
— Кораблин, неужели запал не на шутку?
— Лучше закройся, Сквор, у меня итак достаточно оснований, чтобы тебя сейчас ударить.
— Да ладно тебе, не кипятись, прости, если как-то задел.
Я спускаюсь на улицу, смотрю на яркий экран телефона, время — 00:40. Прикидываю, даже на такси, поездка займёт больше часа времени, слишком поздно, для визита к Златовлвске, после больницы ей нужно выспаться, я не могу потревожить ее среди ночи.
— Ну, Сквор, завтра ты удивишься, как много теперь мне должен и я не про деньги, — оглядываюсь на его окна, заказываю такси домой и в пути пишу смс:
«Валь, прости, никак не получилось приехать, но я очень скучаю! Завтра позвоню, целую!»