11 глава.
воздух за пределами Лисьей башни был густым и влажным, предвещая скорый дождь. Коу шла, не разбирая дороги, засунув руки в карманы толстовки. каждый шаг отдавался в висках глухим стуком, будто внутри черепа кто-то методично бил в барабан. "за воздухом" – это была ложь, брошенная для отмазки, для того, чтобы закрыть за собой дверь и оставить там их взгляды.
ей не нужен был воздух. ей нужна была тишина. но не та гнетущая тишина комнаты в общежитии, где каждый вздох был слышен, а другая – анонимная, городская, в которой можно было раствориться и на время перестать быть Коу Риверс из Лисов, бывшей вороной, игрушкой в руках Эндрю и загадкой для всех.
ноги сами принесли её в тихий, престижный квартал, где старина встречалась с деньгами. фасады домов здесь были отреставрированы, витрины бутиков светились сдержанным блеском. и среди этой роскоши, словно жемчужина в оправе, располагалась кофейня «Эбен». ее витрина из чёрного матового стекла едва пропускала свет внутрь, а название было выгравировано тонким серебром. это было место, где царили деньги и вкус, место, куда не заходили случайные люди.
позвякивание колокольчика над дверью было негромким, мелодичным. внутри пахло дорогими сортами кофе, кожей и половым воском. свет был приглушённым, исходящим от светодиодов на стенах и отдельных ламп над столиками. сотрудник за стойкой в идеально отутюженной униформе лишь кивнул ей, не проявляя навязчивого интереса. Коу почувствовала, как её плечи непроизвольно расправились. здесь её знают. здесь её не тронут.
она направилась к самому дальнему столику, спрятанному в нише, где царил почти полумрак. и только тогда она увидела её.
в углу, на стуле из тёмного, почти чёрного дерева, сидела девушка. она была воплощением элегантности и безмолвной власти. идеально сидящее чёрное платье с длинными рукавами, туфли на каблуке, которые не стучали, а лишь тихо касались пола. руки, лежавшие на столе, были украшены лишь одним тонким серебряным кольцом на безымянном пальце. перед ней стояла маленькая чашка эспрессо и лежал телефон с выключенным экраном.
она смотрела прямо на Коу. ее взгляд был тёмным, спокойным, всевидящим. в нём не было вопроса. было лишь ожидание, как будто она ждала её здесь всю свою жизнь. как всегда. в ней выло что-то неуловимо знакомое, какая-то странная игра света и тени, напоминающая отражение в кривом зеркале – то же строение скул, тот же разрез глаз, но собранные в иную, безупречную и холодную композицию.
Коу замерла на месте. все её инстинкты, отточенные в стаях, завыли в унисон. она узнала этот тип. те, кто двигает фигурами, оставаясь в тени.
и, что самое главное, она знала эту девушку. по обстоятельствам. и она знала её. их пути пересекались ещё в прошлом, в тех тёмных коридорах власти и негласных договорённостей, что связывали стаи. это была та самая тень, что когда-то направила её на весь путь, чей шёпот в подворотне изменил траекторию её жизни. они никогда не обменивались лишним, только взглядами и информацией, выгодной обеим.
девушка жестом, плавным и экономичным, указала на стул напротив.
— садись, - сказала она. голос был ровным, низким, без единой эмоциональной вибрации. он был похож на её собственный, но отполированный до идеальной гладкости, без единой зазубрины.
— твой эспрессо остывает.
Коу медленно опустилась на стул.
— долго ждала? - спросила Коу, опуская капюшон. ее голос прозвучал хрипло на фоне ее идеального тембра.
девушка слегка склонила голову, словно рассматривая интересный, но слегка испорченный экспонат.
— ты сама все знаешь. я просто знала, что тебе потребуется тишина после вчерашнего. настоящая тишина. - она подвинула к Коу вторую фарфоровую чашку, такую же маленькую и изящную, как её собственная.
— пей. ты выглядишь разбитой.
Коу не притронулась к чашке. она уставилась на девушку, пытаясь прочитать в её карих, непроницаемых глазах хоть что-то - намёк, угрозу, насмешку. но там была лишь глубокая, ледниковая сталь. та самая, к которой она сама всегда стремилась, но которой никогда не могла достичь полностью - ее всегда выдавала ярость, кипящая под тонким льдом.
— зачем звала? — переформулировала Коу свой вопрос, вкладывая в него всю накопленную усталость и злость.
— чтобы урегулировать вопрос. вчерашний, - ответила девушка, отхлебнув глоток своего кофе. ее движения были до безобразия отточенными, лишёнными любого намёка на суету.
словно нож в солнечное сплетение. Коу сглотнула ком в горле. вчерашнее всё ещё было сырой, кровавой раной, прикрытой тонким слоем бравады.
— что ты знаешь о вчерашнем? — выдавила она, и её пальцы сжались в кулаки под столом.
девушка поставила чашку на блюдце без единого звука.
— все, - сказала она просто. – я знаю, что тебя вывезли в Колумбию. знаю, что Миньярд в очередной раз использовал свою технику с пылью. знаю, что он пытался вскрыть тебя, как консервную банку. и я знаю, что ты не сломалась. я всё видела.
последняя фраза повисла в воздухе, тяжёлая и ядовитая. Коу перестала дышать. «все видела». она была там? среди них? в той комнате с белыми стенами и ослепляющим светом? в её памяти всплывали обрывки – искажённые лица, давящий смех, чувство полной потери контроля. но этого лица, этих спокойных глаз там не было. или были? наркотик стирал границы реальности. или же у неё были свои глаза, свои уши, вмонтированные в саму структуру Лисов?
— ты.. как всегда следила? — выдохнула Коу, и её собственная уязвимость снова показалась ей отвратительной на фоне этой безупречной стены.
девушка сделала лёгкое, почти незаметное движение рукой, отмахиваясь от вопроса, как от назойливой мухи.
— да, но это не имеет значения. важны последствия. и протокол. ты хорошо знаешь наши.. общие правила. за ущерб – компенсация. - она потянулась к тонкому портфелю из мягкой чёрной кожи, стоявшему рядом на полу.
— ты уже получала подобную компенсацию. после того инцидента с Воронами. за побои. и не раз, знаешь же правила.
память услужливо подкинула образ: холодный конверт в её руках, переданный через третьи руки. деньги как плата за боль. как способ сохранить лицо и не начинать войну. как признание того, что ты – актив, а не человек. и тогда, в тот раз, этот самый актив был направлен в нужное русло — к Лисам.
— я помню, - скрипнуло у неё горло.
внутри сумки лежали лишь несколько документов и один простой белый конверт, плотно набитый.
— тогда, с Воронами, это была физическая расправа. жестокая, но простая. вчерашнее – нечто иное. это вторжение. в твой разум. в твою волю. целостность сознания ценится куда выше, чем целостность костей.
она вынула конверт и положила его на стол между ними. он лежал там, как обвинение и как приговор одновременно.
— внутри ровно в два раза больше, чем ты получаешь всегда, - продолжила она, её голос не дрогнул ни на ноту. — ровно так же, как и было оговорено в самом начале. все формальности соблюдены. инцидент исчерпан.
Коу смотрела на конверт. он казался ей куском льда, который должен был обжечь пальцы. эти деньги были не просто платой. они были символом. символом того, что её боль, её унижение, её борьба – всё это было просто частью некой большой игры, ходом на доске, который можно измерить в купюрах. и эта девушка, её теневое отражение, была тем, кто передвигал фигуры.
— он вернётся, - тихо сказала Коу, глядя не на конверт, а прямо в глаза девушке. — Эндрю. Нил сказал, что он будет возвращаться, пока не сломает.
девушка впервые за весь разговор позволила себе что-то, отдалённо напоминающее улыбку. это было всего лишь лёгкое движение уголков губ, но оно сделало её лицо на мгновение живым и оттого ещё более пугающим.
— пусть возвращается. ты сломаешь его раньше. а точнее, мы сломаем его раньше. - она повторила её собственные слова, сказанные Нилу всего пару часов назад, с такой лёгкостью, будто присутствовала на той кухне. — я в тебе не сомневаюсь. вложения должны окупаться.
последняя фраза повисла в воздухе, и Коу всегда все понимала. она сама, её присутствие среди Лисов, её стойкость — всё это было частью чьего-то большого плана. она сама согласилась на это. «вложение». она была активом, живым оружием, вложенным в нужное место в нужное время. и этот конверт был не компенсацией, а.. оплатой текущих расходов на содержание инструмента.
она медленно протянула руку и взяла конверт. бумага была прохладной и гладкой. она не взвешивала его на ладони, не проверяла содержимое. это не имело значения. важен был сам факт. она продолжает игру, хотя могла давно отказаться.
— что теперь? - спросила Коу, пряча конверт во внутренний карман толстовки.
— теперь ты возвращаешься в свою клетку. а я уезжаю. у меня есть другие дела, - девушка отпила последний глоток эспрессо и поднялась. ее движения были плавными и бесшумными, как у большого хищника. — до следующего раза, Коу.
она не попрощалась, не кивнула. Она просто развернулась и пошла к выходу, её чёрный силуэт растворился в полумраке кофейни, а затем и за дверью, словно её и не было. остался лишь лёгкий шлейф дорогих духов с холодными, почти металлическими нотками.
Коу сидела одна, глядя на пустую чашку. горечь кофе на языке смешалась с горечью понимания. она продолжает игру. и в ней она была не просто бывшим Вороном. она была пешкой главного плана. она давно дала согласие на все. согласие терпеть. лижбы привести все к единому исходу, понимая, что за это будет огромная оплата. огромная.
она допила остывший эспрессо, встала и вышла на улицу. дождь уже начался, мелкий и холодный. она засунула руки в карманы, пальцы сжали толстый конверт. возвращение в общагу было нежеланным, но обязательным. возвращение к Лисам, к их взглядам, к их вопросам. к Эндрю, который обязательно вернётся.
но теперь у неё было не только её упрямство. теперь у неё было знание. и деньги. и тень за спиной, которая вложилась в неё и ждала отдачи.
она шла под дождём, и капли стекали по её лицу, как слёзы, которых она не могла пролить. внутри, под тяжестью конверта, копилось новое, холодное и ясное чувство. не просто ярость. не просто выживание. решимость. решимость выяснить, кто же какую держит ниточку, и в какой момент она сможет перерезать их сама.
Лисья башня выросла перед ней в сером мареве дождя, высокая, уродливая, знакомая. ее клетка. ее арена. она сделала последнюю затяжку, бросила окурок в лужу и толкнула дверь. впереди был тяжёлый разговор с девчонками, но теперь у неё за пазухой лежала не просто пачка денег. лежало новое оружие. лежало молчаливое соглашение с тенью. лежало желание идти до конца. и это делало её сильнее. сильнее, чем они все могли предположить.