Глава 10
Глава 10
Следующее утро встретило Речных воителей потеплением. Прибрежные камыши увяли и опали, а над лагерем повис запах сырости и плесени. Крепколап и Тенёк таскали свежий мох к палатке старейшин. Пачкун, забравшись на иву, собирал паутину между ветвей дерева. Оцелотка же снарядила пограничный патруль, два охотничьих, а также отправила Моховушку вместе с Чёрным Когтем и Травницей укреплять стены детской толстыми камышовыми стеблями.
Глашатая неспроста оставила черепаховую кошку в лагере: она боялась, что её вчерашние приступы зависти были слишком очевидны для окружающих. Стыд до сих пор жгучей волной захлёстывал Оцелотку при одном лишь воспоминании об этом. Теперь ей нужно было показать Лягушатнику с Моховушкой, что она не имеет ничего против их отношений, насколько бы далеко они не зашли.
Глашатая неотрывно смотрела на черепаховую кошку, и, встретившись наконец с ней взглядами, взмахом хвоста позвала её к себе.
Воительница оставила ивовые побеги, в которые она вплетала стебли камыша, и поспешила к глашатай.
– Ты что-то хотела? – спросила Моховушка, приблизившись.
Оцелотка отвела её в укромное местечко возле стены из осоки, окаймлявшей лагерь.
— Не хочешь помочь мне добыть для племени ещё одну рыбу? – мягко промяукала она.
— Предлагаешь сходить на охоту? — довольно спросила соплеменница. — С радостью!
— Да. Вдвоём. Кстати, мы можем стащить ещё одну рыбу у того Двуногого, — подмигнула ей пятнистая. – В конце концов, это ведь наша рыба.
— Но ведь ты сама говорила, что это опасно, — недоумённо промяукала Моховушка.
— Разве что, для оруженосцев, — ответила Оцелотка, глядя на Крепколапа, вычищающего подстилки старейшин неподалёку. – Но мы с тобой – взрослые воительницы, кроме того, мы уже делали это прежде и знаем, к чему быть готовыми, так что на этот раз всё должно пройти ещё легче. — В этот раз глашатая даже не планировала вытаскивать рыбу из того оранжевого прудика. Теперь она знала, что его проще опрокинуть, и рыба сама вывалится из него на землю. – Единственное, учитывая, что нас будет только двое, нам придётся выбирать рыбку поменьше.
В конце концов, это не имело никакого значения. Главное: Лягушатник увидит, что она хорошо относится к Моховушке, раз берёт её с собой на такие ответственные задания. А, значит, поймёт, что она ничуть не завидует его новой избраннице.
Черепаховая кошечка неуверенно посмотрела на неё: — Думаешь, мы справимся вдвоём?
— Не сомневаюсь, — твердо откликнулась глашатая, направляясь к выходу из лагеря.
Помедлив какое-то мгновение, соплеменница пошла следом. – Хочешь, чтобы я трясла палатку Двуногого, как вчера?
— Нет, — поспешила ответила Оцелотка. Это было бы слишком опасно. – На этот раз мы просто подождём, пока Двуногий отвлечётся на что-то ещё. Нам не займёт много времени и усилий, чтобы опрокинуть ту ёмкость и схватить рыбу.
— Хорошо, — уже более уверенно согласилась Моховушка, вскинув голову. – Лягушатнику понравится, что мы принесём ещё одну рыбу.
«И что я взяла тебя с собой, тоже», про себя добавила Оцелотка, взмахнув хвостом.
Добравшись до места, патруль затаился в кустах на краю леса. Оцелотка с радостью отметила, что бесшерстный великан по-прежнему был тут – он сидел на пне у воды, закинув свою нить, привязанную к палке, в воду. Его яркая палатка стояла всё на том же месте; правда, теперь одну из её стенок – аккурат там, где патруль вчера потрудился когтями – украшала заплатка. Кажется, Двуногий не ждал их возвращения. Наверняка он думал, что они были слишком напуганы, чтобы повторить вчерашнее. Меж тем, речные кошки были полны решимости, кроме того, сегодня они будут действовать умнее и осмотрительнее. Медленный Двуногий никак их не остановит!
Знакомый оранжевый контейнер стоял неподалёку и, судя по многочисленным всплескам внутри, великан успел наловить себе целый пир. Ему же лучше – от пары рыбок не обеднеет…
— Он что, прикидывается мёртвым? — спросила Моховушка, глядя на Двуногого. Тот сидел на пне, не шевелясь, а его маленькие глазки неотрывно смотрели на воду.
— Может, так он пытается обдурить рыбу, — предположила Оцелотка. Глядя на полную рыбы ёмкость, она не могла не признать, что этот Двуногий, кажется, был умнее, чем казался на первый взгляд.
Черепаховая кошка застыла рядом с ней: – Он шевельнулся!
Сквозь гулкие удары сердца Оцелотка смотрела, как Двуногий, положив свою палку на камень, поднялся на задние лапы и скрылся в своей палатке. Кошка ждала, что Двуногий появится снова, но он не появлялся. Наоборот, палатка мелко затряслась – кажется, её хозяин был занят чем-то внутри.
— Скорее! — скомандовала Оцелотка и, стараясь не производить ни звука, припустила по гальке речного пляжа в сторону палатки.
Впрочем, она явно не была тут быстрейшей. Не успела кошка и глазом моргнуть, как Моховушка пронеслась мимо неё. Глашатая не успела добежать даже до палатки, как черепаховая кошка обогнула её и уцепилась лапами за край контейнера. Одно усилие – и он с глухим стуком завалился на бок, обрушив на гальку поток воды вперемежку с рыбой. Моховушка же изящным движением успела отскочить, даже не замочив лап. Оцелотка была впечатлена, и теперь, кажется, она понимала, почему Лягушатник выбрал Моховушку: она была удивительно храброй и ловкой кошкой. Даже не оглянувшись в сторону палатки, черепаховая воительница уже хватала в зубы одну из рыб, трепыхавшихся по гальке.
— Подожди ме… — последние слова застряли в глотке глашатай при виде Двуногого, внезапно показавшегося из палатки. В передних лапах он держал длинную палку с толстой паутиной на конце. Кажется, глашатая недооценила не только ум Двуногого, но и его прыть – кошка с ужасом смотрела, как паутина на конце палки мгновенно упала на Моховушку.
Воительница, кажется, даже не сразу поняла, что произошло. Она по-прежнему сидела на гальке, сжимая рыбу в зубах, но теперь её со всех сторон окружала толстая паутина. Глаза черепаховой кошки расширились от ужаса. Выпустив изо рта рыбу, она принялась что было сил когтить паутину. Отчаянный вопль пленницы разнёсся над пляжем – Двуногий поднял палку вместе с паутиной вверх, и Моховушка оказалась в воздухе.
Оцелотка отшатнулась, поймав полный отчаяния взгляд соплеменницы. Дыхание глашатаи перехватило. Она была бессильна что-либо поделать, как и несчастная Моховушка, бившаяся в паутине, словно попавшаяся в западню рыба, но лишь глубже увязавшая в её хитросплетениях.
«Великое Звёздное племя, что же я натворила!»
— Беги! — отчаянно закричала Моховушка. – Брось меня, спасайся!
Оцелотка колебалась. Она ведь была глашатай – как она могла оставить одну из сильнейших воительниц своего племени на произвол судьбы и Двуногого? Тем не менее, чем больше Моховушка билась в сетях, тем лучше Оцелотка осознавала, что она понятия не имеет, как вызволить кошку из ловушки. «Мне понадобится помощь», с тоской осознала она. Крикнув пленнице, что она вернётся, глашатая со всех лап устремилась в лес. Уже оказавшись под сенью деревьев, она остановилась и оглянулась. Из её горла вырвалось рычание: Двуногий понёс палку с паутиной, в которой болталась Моховушка, в свою палатку. «Лисье сердце!», в сердцах подумала Оцелотка. Мало ему было их рыбы, теперь и за Речных воителей принялся! Пятнистой глашатай стало дурно при мысли о том, что этот странный гигант может сделать со своей пленницей. Он наверняка очень зол за рыбу, которую они у него стащили, - что, если он выместит свою злость на ней?..
Оцелотка больше не оглядывалась – она, что было сил, побежала. Нужно скорее добраться домой. И привести помощь.
***
Метеор был первым, кто заметил её, ворвавшуюся в лагерь. Он оставил форель, которую делил с Мышеловом и Можжевельником, и поспешил ей навстречу. Бурьяноусый возле палатки старейшин прекратил умываться и с любопытством взглянул на запыхавшуюся глашатаю. Остальные соплеменники, как с облегчением заметила Оцелотка, были слишком заняты обедом и друг другом, чтобы обращать на неё внимание.
Наконец, предводитель подошёл к ней.
— Двуногий похитил Моховушку, — прошептала Оцелотка настолько тихо, насколько могла. Вина огромным камнем давила её, не давая вдохнуть полной грудью. Как вообще она могла повести соплеменницу на такую опасную миссию? Какие пчёлы её покусали, когда она решила, что вернуться в лагерь Двуногого будет хорошей идеей?
Метеор отвёл её в пустынную часть воинской палатки, туда, где их никто не мог услышать. Бурьяноусый проводил их подозрительным взглядом, после чего вернулся к умыванию.
— Расскажи мне, как это произошло, — приказал Метеор.
— Мы пошли туда, чтобы украсть ещё одну рыбу.
— Но…
— Я знаю, — перебила его Оцелотка. — Знаю, что это опасно. Я просто хотела…
Она не могла признать, что взяла Моховушку с собой только для того, чтобы доказать, что она не завидует. Какая глашатая станет подвергать риску жизнь соплеменника лишь для того, чтобы спасти свою уязвлённую гордость? Её шкура буквально пылала от стыда.
— Я думала, что всё будет хорошо, — промяукала она. – Мы ведь уже делали это прежде, и мне казалось, что на этот раз мы легко справимся с задачей. Но у Двуногого была с собой паутина, и он поймал в неё Моховушку и унёс её в свою палатку.
Внезапно снаружи раздался шум, и в палатку ворвался Лягушатник. Видимо, он услышал, о чём они говорили. С округлившимися от ужаса глазами он подлетел к Оцелотке: — Как ты могла так поступить! Ты же знала, насколько это опасно!
Глашатая отпрянула: – Прости, я…
Но он не собирался слушать:
— Зачем ты вообще потащила её туда? — яростно зашипел серый кот. — Или тебе совсем плевать на её безопасность?
Оцелотка ощетинилась. Конечно же, ей было не плевать! Ведь Моховушка – её соплеменница. И, помимо всего прочего, воительница. Так почему Лягушатник ведёт себя так, будто она потащила в логово к Двуногому беспомощного котёнка?
– Мы лишь пытались прокормить племя, — огрызнулась она. — Назови мне хоть одну причину, по которой я не могла взять с собой Моховушку?
Лягушатник задрожал. Весь его гнев, казалось, сгорел и опал горкой пепла.
– Потому что она носит под сердцем моих котят, — едва не плача, выдавил он из себя.
Оцелотка, выкатив глаза, молча смотрела на бывшего друга. Она пребывала в таком оцепенении, словно тот только что с размаху врезал её по морде когтистой лапой. «Его котята?» Она никогда не думала, что они с Моховушкой уже были парой. Сердце глашатай разрывалось на куски. «Я ведь по-прежнему люблю его», молнией промелькнуло в её голове осознание, от которого у кошки сбило дыхание. Неужели она, несмотря ни на что, продолжала надеяться, что у них было будущее? Что Лягушатник бросит Моховушку? Что его к ней тяга была лишь кратковременной и ничего не значащей попыткой заменить её? Щёки Оцелотки горели огнём. «Я ведь выбрала племя, а не его», яростно напомнила она сама себе. Она была глашатай. Той, кому однажды предстоит стать предводительницей. Она ведь мечтала об этом всю жизнь!
А это значило, что она не может — не имеет права — оставить свою соплеменницу в беде. Особенно ту, что носит под сердцем будущее Речного племени.
Нахмурившись, пятнистая пристально посмотрела на Метеора: – Я отправлюсь назад и вызволю её.
— Но одна ты не пойдёшь, — легко согласился предводитель. – Возьми с собой Мышелова и Можжевельника.
— Я тоже пойду с ними, — мрачно прорычал Лягушатник.
Метеор встретил его взгляд: – Нет, ты останешься в лагере. Для тебя это слишком личное, ты не сможешь сохранить холодную голову – а это важно, когда участвуешь в таком опасном мероприятии. Предоставь это Оцелотке.
Лягушатник застыл: – Но…
— Если кто-то и сможет спасти Моховушку, так это Оцелотка, — уверенно проговорил Метеор, глядя в глаза своей глашатай. – Тем не менее, если вы не вернётесь до темноты, я отправлю новый патруль.
— Тебе не придётся, — твёрдо проговорила пятнистая кошка, ощутив прилив уверенности. Она во что бы то ни было спасёт Моховушку, даже если для этого потребуется рисковать собственной жизнью. Она напоследок взглянула в желтые глаза Лягушатника, полные холодной ярости. — Не волнуйся, я приведу её назад.
Покинув палатку, Оцелотка взмахом хвоста подозвала Мышелова и Можжевельника, как раз успевших закончить свою трапезу: — Мы идём выручать Моховушку, — на ходу бросила она, направляясь к выходу из лагеря.
По дороге к цели Оцелотка вкратце ввела своих спутников в курс дела, стараясь не думать о взгляде, которым одарил её бывший друг, и о том, что черепаховая соседка по палатке уже носила его котят. Всё это было сейчас неважно. Главное – вернуть пленницу домой.
— Кажется, это её голос, — прошептал Мышелов, когда они уже подбирались к точке назначения, на этот раз – со стороны прибрежных камышей.
Они неотрывно смотрели на палатку Двуногого. Сквозь её стенки доносился низкий кошачий вой. Моховушка звучала по-прежнему напуганной, но вместе с тем – сердитой и не утратившей воли к борьбе. «Вот и славно», подумала Оцелотка, ощутив прилив надежды.
Оцелотка принялась внимательно осматривать палатку. Вдруг её сердце радостно забилось – внизу, между полом и краем палатки, была щель.
— Её стенки тонкие и могут гнуться, — объяснила своему патрулю глашатая, вспоминая, как вчера палатка Двуногого ходуном ходила от их усилий. —Если мы сумеем просунуть наши головы в ту щель внизу, то и сами туда пролезем.
Можжевельник, прищурившись, посмотрел куда-то в сторону, мимо палатки: – Там Чудище, — сказал он, встревоженно ощетинившись.
Глашатая взглянула в ту же сторону – и действительно, на расстоянии дерева от палатки на берегу тихо стояло Чудище из числа тех, что бегали по Гремящим тропам.
— Оно спит, — тихо ответила Оцелотка. «И будем надеяться, что не проснётся».
— А где сам Двуногий? – поинтересовался Мышелов, оглядывая Гнездо.
В этот самый момент стенки палатки разверзлись, и из неё вышел двулапый гигант, направившийся прямиком к своему Чудищу.
Нельзя было терять ни мгновения.
– Вперед! – скомандовала Оцелотка, переходя на бег. Оказавшись рядом со стенкой палатки, глашатая просунула лапу в щель между ней и землёй. Кошка с облегчением осознала, что та поддаётся и лапа легко проходит. Расширив щель, глашатая просунула внутрь морду, а затем и сама стремительным движением просочилась внутрь палатки.
Пока Мышелов с Можжевельником следовали за ней, глашатая проморгалась, привыкая к странному оранжевому освещению внутри палатки.
—Оцелотка! — донёсся до её ушей взволнованный вздох Моховушки. Кошка находилась в самом углу палатки, по-прежнему опутанная паутиной. – Я не могу отсюда выбраться!
Глашатая бросилась к ней и принялась тщательно осматривать паутину. Наконец, она нашла, где переплетения её нитей были сомкнуты воедино какой-то штукой, напоминавшей толстую лозу. Если получится её разорвать, то ловушка откроется: – Следи за Двуногим, — велела она Можжевельнику.
Бурый кот бросился к выходу из палатки, высовывая голову наружу, в то время как Мышелов поспешил к соплеменницам.
— Помоги ей распутаться, — скомандовала глашатая, в то время как сама она принялась перегрызать шнур. Мышелов, осторожно поддевая когтями нити паутины, принялся освобождать лапы молодой воительницы. Оцелотка бросила взгляд на Можжевельника. – Где Двуногий?
— Возле Чудища, — коротко отозвался наблюдатель.
Сердце Оцелотки бешено забилось в груди. Она с утроенной энергией начала грызть шнур, радостно отмечая, что тот поддаётся. Потянув его на себя, кошка снова принялась грызть, чувствуя, что тот становится всё тоньше и тоньше. Наконец, шнур с треском лопнул. «Получилось!», пронеслась у неё в голове радостная мысль. Отбросив остатки шнура, глашатая принялась разгребать паутину, освобождая проём, через который Моховушка могла бы улизнуть.
— Двуногий возвращается! — прервал её радость взволнованный оклик Можжевельника. Ощетинившись, Оцелотка потянула лапы на себя, как вдруг поняла, что теперь уже её когти застряли в паутине. Стараясь преодолеть приступ паники, глашатая пыталась освободиться.
Моховушка меж тем, извиваясь, словно змея, медленно выбиралась из хитросплетения нитей толстой паутины. Можжевельник, ощетинившись и рыча, медленно пятился от входа.
Оцелотка дёрнула паутину ещё раз, и, к своей радости, сумела освободить когти. Откинув завесу нитей, глашатая полностью открыла для Моховушки путь на свободу. Пленницу не надо было дважды просить – она стремглав выскочила из западни, откинув её задними лапами.
— Уходим отсюда, — промяукала Оцелотка, кивая остальным на щель между землёй и стенкой палатки. Мышелов просунул туда голову, расширяя проход для Моховушки, и спустя мгновение черепаховая кошка уже была на свободе.
— Ты следующий, — сказала глашатая Можжевельнику, едва слыша свой собственный голос сквозь бешеный рёв крови в ушах. Теперь она уже отчётливо слышала Двуногого и звук шагов его огромных лапищ по прибрежной гальке. Короткохвостый воин мигом оказался снаружи, и следом за ним полез Мышелов. Вдруг пятнистая кошка услышала за своей спиной жуткий рёв. Вздрогнув, она обернулась.
У входа, недобро глядя на неё, стоял Двуногий. Спустя мгновение он бросился к ней, пытаясь схватить её своими передними лапами. Яростно шипя, Оцелотка бросилась на врага, чувствуя, как её когти впиваются в его плоть. Двуногий взвизгнул от боли и, отшатнувшись, потрясённо уставился на неё. Пользуясь его замешательством, глашатая бросилась к спасительному лазу. Выскочив наружу, она осмотрелась по сторонам и, к своему облегчению, заметила Мышелова с Моховушкой, уже бегущих к камышам.
Можжевельник ждал её у палатки: – Ты в порядке?
— Да, — успокоила его Оцелотка, взмахнув хвостом. – А теперь, скорее –уходим отсюда!
Они вдвоём во весь опор припустили по берегу. Галька хрустела под лапами воителей, а ветер бешено свистел в ушах. Позади них послышались тяжёлые шаги. Уже подбегая к камышовым зарослям, кошка оглянулась. Двуногий бежал за патрулём, и его глаза горели неистовой яростью.
— Не останавливайтесь! — прокричала она, влетая вслед за Можжевельником, Мышеловом и Моховушкой в заросли. Преодолев их, речные коты устремились в лес. Глашатая, замыкавшая строй, чувствовала, что её лапы буквально горят огнём, но остановиться, равно как и оглянуться назад, она не решалась.
— Сюда! – вырвавшись вперёд, Оцелотка повела свой патруль по едва заметной тропе, петлявшей в зарослях ежевики. Они бежали, пока все посторонние звуки, кроме звуков леса, не затихли. Только тогда стало понятно: они оторвались.
Остановившись, пятнистая глашатая оглянулась. Моховушка замерла рядом с ней, Мышелов с Можжевельником были тут же, тяжело дыша.
Серый кот оглянулся, затем принюхался: — Отстал, — удовлетворённо констатировал он.
Моховушка пошатнулась.
— Ты ранена? - испуганно промяукала Оцелотка.
Черепаховая кошка с трудом вытянула одну из передних лап – только сейчас глашатая заметила, что та заметно опухла.
– Неудачно попала ей в паутину, — пояснила воительница. — Кажется, вывихнула.
Оцелотка встретилась с ней взглядом: – Прости, — тихо сказала она, опустив голову. – Я не должна была снова вести тебя к той палатке.
Однако она не встретила в глазах черепаховой кошки ни тени упрёка: – Нам нужно кормить племя. Кроме того, пусть этот Двуногий теперь знает, чью рыбу он ворует!
***
Вернувшись в лагерь, они первым делом заметили Лягушатника, бродящего туда-сюда возле входа в лагерь. Глаза кота загорелись неземной радостью, когда он увидел хромающую к нему подругу. Бросившись к ней, он тут же оттеснил плечом Мышелова, позволяя любимой опереться на его плечо.
Оцелотка тихонько вздохнула: Лягушатник не удостоил её и взглядом.
Светловодная, осматривавшая кучу с добычей, подняла взгляд на процессию, сопровождающую прихрамывающую Моховушку к целительской. Она бросилась к Можжевельнику: — Ты спас её, — промурлыкала кошка, коснувшись кончиком носа носа своего друга.
На поляну вышел Метеор. Предводитель заметил Моховушку, и взгляд его просветлел: – Она в порядке?
— Судя по всему, отделалась растяжением, — откликнулась Оцелотка. — Я расскажу тебе подробнее после того, как Пачкун осмотрит её.
Глашатая поспешила в сторону целительской, в проёме которой уже скрылись Моховушка с Лягушатником.
— Отличная работа! — ободряюще сказал ей вслед Метеор.
— Спасибо, — тихо ответила пятнистая кошка, не испытывая, однако, никакой радости. Напротив, ей было очень стыдно. Ведь, не поведи она Моховушку в лагерь Двуногого, то и эта спасательная миссия не потребовалась бы вовсе. Погружённая в эти невесёлые думы, Оцелотка нырнула в целительскую.
Её отец осматривал лапу пострадавшей.
– Окопник и припарка из дубовых листьев должны помочь, — промяукал целитель, направляясь к кладовой целебных трав.
Оцелотка подошла к черепаховой кошке: — Как ты? — спросила она, ненароком скользнув взглядом по животу спасённой.
Моховушка смущённо шаркнула лапой: – Всё в порядке.
— Да ты вся дрожишь, — взволнованно промяукал Лягушатник, уткнувшись носом в щёку любимой. – Тебе нужно как следует отдохнуть.
Пачкун оглянулся через плечо: — В первую очередь, ей нужно как можно скорее отойти от потрясения, — объяснил старый кот. – Помоги ей устроиться в гнёздышке поудобнее!
Серый воин подтолкнул возлюбленную носом к ближайшему гнёздышку, и, когда она тяжело опустилась на камышовую подстилку, наконец удостоил глашатаю укоризненного взгляда.
– Она могла погибнуть! – прошипел он, ощетинившись. – Или потерять котят. И ради чего всё это? Чтобы стащить ещё одну несчастную рыбёшку у Двуногого? Это действительно того стоило?
В горле Оцелотки пересохло. Она понимала, что допустила ошибку. Но кому от этого понимания было легче? – Я лишь…
— Не будь с ней так строг, — подала голос Моховушка из своего гнёздышка. – Не забывай – именно она спасла меня.
— После того, как сама затянула тебя в западню! – резко бросил Лягушатник.
Взгляд Моховушки помрачнел.
– Она не заставляла меня идти вместе с ней, — медленно и внятно проговорила она, глядя на друга в упор. — Я сама вызвалась. Потому что, как и любая воительница, я хочу приносить пользу племени. Пускай я и ношу наших котят, но я ещё не в детской.
С этими словами черепаховая кошка повернулась к Оцелотке, и ее голос потеплел: – Спасибо, что вернулась за мной. Это был очень храбрый поступок!
— Я же не могла оставить тебя там, — пробормотала глашатая.
— Но ты рисковала своей собственной жизнью, чтобы вытащить меня, — возразила Моховушка. – Поблагодари, пожалуйста, от меня и Мышелова с Можжевельником.
— Обязательно, — пообещала Оцелотка, с благодарностью глядя на пушистую соплеменницу. Кивнув на прощание Пачкуну, она направилась к выходу. – Тогда не буду больше вам мешать. Скажи мне, пожалуйста, как она, когда закончишь её лечить.
— Само собой, — заверил её целитель. – Рад, что и ты сама в полном порядке.
На пару мгновений его полный тепла взгляд задержался на дочери, после чего Пачкун вернулся к своим целительским обязанностям.
Оцелотка выскользнула из палатки. У неё на сердце вдруг стало светлее от этой коротенькой реплики Пачкуна. Она давно пыталась убедить саму себя в том, что у него другой взгляд на мир и многие вещи в нём, и это нормально, но по-прежнему грустила и обижалась, когда не получала от него поддержки и одобрения на своей новой должности. Тем не менее, он оставался её отцом и беспокоился о ней, даже несмотря на то, что они часто спорили.
С другой стороны, Лягушатник так и не простил её… Но она сделала всё, что было в её силах, чтобы исправить собственные ошибки и заслужить его прощение. Возможно, когда-нибудь он это поймёт.
Солнце потихоньку начало опускаться за горизонт, окрашивая пушистые облака багрянцем. Оцелотка остановилась. Всю обратную дорогу до лагеря у неё в голове непрестанно крутилась одна мысль. Как вообще она приняла такое рискованное решение? Любой разумный воитель понимает, что от Двуногих лучше держаться подальше, она же специально снарядила и повела целых два патруля, чтобы воровать у Двуногого. Пятнистая кошка нахмурилась. Почему же она не могла устоять перед соблазном успешной охоты? Она точно могла сказать, что это не было следствием её жадности или лени. Разве что осознанием, что Голые Деревья вступали в свои права, и в следующие несколько лун с добычей будет туго. Её соплеменники будут голодать и именно поэтому им нужно было наедаться впрок. Но как можно добыть достаточно еды, когда коты племени Теней и Двуногие постоянно воровали у них, а Грозовое племя несло постоянную угрозу их границам?
Она просто обязана была открыть Метеору глаза на ситуацию. Убедить его в том, что у них нет иного выбора, кроме как отвоевать у Грозовых Нагретые Камни и прогнать котов племени Теней со своей территории. Это не было её блажью или следствием чрезмерной воинственности – это было вопросом жизни и смерти для Речного племени.