Глава 16
Мужчина отщелкнул окурок в сторону и, прищурившись, огляделся по сторонам. Все его движения были неторопливы и медленны, оглядываясь, он пристально всматривался в бетонные развалины, редкие чахлые кустарники, остовы былых транспортных средств. В этих каменных джунглях мужчина чувствовал себя как рыба в воде. Он знал тут каждый камушек, каждую трещинку в разрушенных неизвестным оружием небоскребах.
Он чувствовал опасность. Она тут была везде, витала в воздухе, пряталась за углами разрушенных зданий, шуршала под ногами вялой прелой листвой. Вокруг пахло смертью.
Сколько уже убито, он не считал. Это не важно. Важно сколько осталось. А это не известно никому. Он чувствовал, что конец уже близок. Все дольше приходилось искать жертву, все лучше она пряталась, все труднее ее убить. Но делать это надо, иначе можно умереть самому.
Мужчина не знал, как его зовут, как называется этот разрушенный город, зачем и почему он убивает таких же, как и он сам, ничего не знающих и не понимающих. Он поймал пару человек, спрашивал их, пытал, отрезал им пальцы, выкалывал глаза, резал, колол, бил, но они ничего не знали. Он в этом убедился и перестал это делать. Теперь он только убивал.
Однако чувство неизвестности очень беспокоило. Тревожило. Нельзя было и дальше оставаться в таком неведении. Ведь зачем-то кому-то это надо... Других людей, кроме мужчин не было. Ни детей, ни стариков, ни женщин. Только мужчины. Все они были в черных одеждах и у всех много, очень много патронов. Казалось, что патроны были бесконечными, хотя мужчина точно знал, что так не бывает. Но факт остается фактом, когда завязывалась перестрелка, она заканчивалась убийством одного из стреляющих, и никак иначе.
Мужчине неведом голод. Он ни разу не поел пока находился здесь и голода он не чувствовал. Не чувствовал он и других потребностей. Только одно толкало его вперед — он хотел убивать. Первая жертва пыталась с ним договориться. Он заряжал пистолет и в вполуха слушал, что ему говорил оппонент.
— Ты ведь тоже не знаешь, кто ты? Так ведь? Давай объединимся, поговорим, может быть нас лишили памяти и вложили нам в руки оружие, чтобы мы убивали, но ведь есть и другие способы... — Какие еще есть способы, он не договорил, потому что ошметки его мозгов уже украшали стену, неподалеку от которой он стоял.
Второй пытался заманить его в ловушку. Стонал, кричал, звал на помощь. Другой, наверное, купился бы и напоролся бы на колья, которыми была выложена яма, в направлении которой предполагалось будет бежать жертва. Но вот х*й он угадал. Мужчина вычислил, где именно расположена эта яма. Он проследил внимательно за теми, кто бросился на помощь и увидел, как они туда падали и умирали в муках. Хитрецу он перерезал глотку. Не дело это, обманом, прокладывать себе путь к вершине.
Еще несколько человек вступали в рукопашную, в перестрелку, парочку он нашел уже мертвыми, кто-то был повешен, кто-то расчленен. Не особо приятное зрелище, однако это означало, что людей становилось все меньше. И это, почему-то, было хорошо, хотя почему именно, мужчина не отдавал себе отчет.
В попытке выяснить свою личность, он даже нашел кусок стекла, в котором он смог разглядеть свое отражение. Рожа довольно ничего себе так, подумалось ему тогда, бабы наверное вешаются. Однако сейчас, когда он слегка зарос щетиной, понимал, что выглядит намного старше. Он помнил другое свое отражение. Гладко выбритые виски, длинноватая макушка. Губы, стянутые в нитку, когда раздражен. Небольшие, так часто прищуренные глаза, сверкающие холодным металлическим блеском. Да, это он. Вот только кто он?
Пуля просвистела совсем рядом, оставив на рукаве едва заметный след. Черт, опять. Где-то тут засел снайпер, сука. Он один раз чуть не убил его, когда он еще не знал про стрелка. Теперь, конечно, мужчина осторожен, но тогда... Это было слишком близко. Стараясь не вертеть головой, мужнина пытался по траектории полета пули определить место закладки снайпера. Скорее всего вон то, небольшое здание, затерянное среди полуразрушенных небоскребов.
Этого ублюдочного стрелка убрать было бы неплохо. Стараясь не показывать своей заинтересованности в том здании, мужчина, перепрыгивая с валуна на валун, стал продвигаться чуть левее. Хотел попробовать увести за собой, на более открытое пространство.
Он чувствовал слежку за собой. Он знал, что на него нацелен оптический прицел, то место, куда должна по задумке снайпера попасть пуля, начинало стягивать и свербеть. Давай, сделай мне подарок, иди за мной. Что у тебя за винтовка, вряд ли она бьет дальше, чем на триста метров... А я уже дальше отошел. Мужчина спрятался в старом полуразрушенном подвале. Если снайпер захочет выследить его, то ему придется спуститься сюда, тут со всех сторон здания, а подвал находится в узкой улочке, зажатый между двумя домами. Ему придется выйти, иначе снайпер никогда его не найдет.
Сидеть, тихо притаившись, и слушать. Вот на что сейчас направлены все силы и эмоции мужчины. И он вознагражден. Тихий, едва различимый шорох и слышен-то лишь потому, что вокруг стояла звенящая тишина. Не галдели птицы, не шумели деревья, даже ветра не было. Все вымерло в этом городе. Остались только те, кто убивает и кого надо убить.
Снайпер крался. В руке у него винтовка. Это его большая ошибка. Надо было оставить винтовку, да это риск, но без нее у него больше пространства для маневра.
Вот он, уже тут. Проходошел так близко, что слышно его осторожное дыхание. Пора! Мужчина прыгнул на снайпера, свалил его с ног. Снайпер начал сопротивляться, пытался ударить мужчину винтовкой, но она громоздкая, и он просто выбил ее у снайпера из рук, отбрасывая в сторону ногой. Мощный кулак вышиб все мысли и чувства снайпера, дезориентируя его. Он чувствовал холодную сталь ножа у своего горла. Неужели это конец? Вот так просто?
— Послушай, может нам не обязательно убивать друг друга! Может... — но мужчина одним сильным и четким движением перерезал его горло и снайпер начал хрипеть и захлебываться своей кровью. Агония продолжалась несколько минут, после чего он затих.
Мужчина обтер нож о свою куртку. Нож пригодится еще, а вот винтовку он брать не будет. Не хотелось попасться в такую же ловушку. Пистолет сейчас гораздо выгоднее оружие.
Прежде чем он увидел столбик дыма, он успел почувствовать в воздухе запах горелых веток. Так, значит, там еще один. Хорошо. Не надо тратить время на выслеживание. Но подобраться надо незаметно, неизвестно, какое у него оружие.
У костра сидела женщина. Скорее даже девушка. Она ворошила ветки и от них разлетались во все стороны искры. Это было очень странно и мужчина предпочел понаблюдать, посмотреть, что из этого выйдет. Девушка насадила что-то на палку и стала жарить на костре. До сего момента не было девушек тут, что бы это значило?
Мужчина решил, что за девицей надо проследить. Не к добру это, чутье его еще никогда не подводило. Сколько он сидел в засаде, он не знал. Было трудно, очень трудно. Тело затекло и требовало смены положения, невыносимо хотелось пить. Но нельзя, надо терпеть. Девица не предпринимала ничего. Просто сидела у костра и ворошила ветки. Что-то в этом показалось мужчине странным. Во-первых ветки должны были давно прогореть. Во-вторых несколько часов невозможно заниматься одним и тем же, если только ты не следишь за кем-нибудь. А это значит... Что это значит?
Мужчина набрался терпения и теперь смотрел из своего укрытия на девушку не отрываясь. И был вознагражден. Он понял, что действия голограммы выходили на новый цикл каждые 43 минуты. Изображение чуть дергалось и... начиналось сначала.
Зачем тут эта девица? Это ловушка, это стало понятно. Первое, что приходило в голову — там все заминировано. Значит, надо попробовать туда бросить камень. Это рискованно, можно себя выдать, но зато таким образом можно избавиться от ловушки. Найдя камень потяжелее, мужчина бросил его в направлении стоянки. Сразу, вслед за этим, улицу потряс страшный взрыв — он был прав, там все заминировано.
Надо пойти, посмотреть не осталось ли там, на месте взрыва, чего ценного? Мужчина ходошел, пнул обуглившиеся остовы какой-то мебели, горячие камни, покореженные железяки... Нет, нету нихрена. Вот только... Странный предмет привлек его внимание. Откинув очередную металлическую конструкцию, мужчина обнаружил... Труп. Заколотый, кажется, ножом. Ну что ж, одним меньше. Скоро он наконец-то останется один.
Через квартал он наткнулся на следы пребывания человека. Как он это понял? Тут явно кто-то пытался обустроить себе жилище. Сваленные вместе коробки, какие-то тряпки и прочий мусор обозначили спальное место. За этим местом тоже надо проследить. Мужчина спрятался, стал пристально наблюдать. Появился человек. Совсем молодой. Его надо убить. Зачем, почему... Эти вопросы все чаще и чаще волновали мужчину... Но это не повод прекращать слежку.
Молодой человек вел себя странно. Он не пытался никого искать, все сидел и что-то рисовал на дороге. По виду, оружия у него не было, но помня о женщине, не хотелось вот так сразу к нему выходить. Можно было бы снять его из пистолета, но он не хотел этого делать. И, если бы его спросили почему, он не нашел, что ответить.
Сутки наблюдений принесли в результате головную боль и сильную усталость. К молодому человеку никто не подходил и ничего не происходило. Он все рисовал на дороге палкой какие-то закорючки и смотрел куда-то наверх.
Мужчина решил подойти. Да, риск, но вдруг можно выяснить, что тут происходит. Все больше волновал этот вопрос, все тягостнее становилось от неизвестности.
— Слышь, парень... — окрикинул его мужчина. Парень оборнулся, спокойно глядя на пистолет.
— Ааа... Вот ты и пришел. Привет.
Сказать, что мужчина удивился, значит, ничего не сказать. Что бы это все значило?
— Ты меня ждал?
— Конечно. Ведь остаться должен только один. Вот ты и пришел. Мы остались вдвоем. Ты меня убьешь и выиграешь.
— Ты знаешь, что тут происходит? Что это еще за игра? Почему надо было всех убивать?
— Чтобы стать первым, надо избавиться от всех конкурентов. Ты это сделал. Поздравляю.
— А ты... Если ты здесь и тоже играешь, значит ты можешь меня убить и стать первым!
— Нет. Я не буду этого делать. А ты давай.
— Я могу сделать тебе очень больно, прежде, чем убью тебя. Отчего ты не хочешь мне рассказать, что здесь творится? Где все люди? Почему нет никого, кроме кучки идиотов, которых, ко всему прочему, надо убить?
— Я могу тебе объяснить. Только ты мне не поверишь. Так что лучше просто убей меня и все.
Мужчина вглядывался в лицо парня. Нет, определенно он его раньше не видел. Молодой, наверное, лет 18-19, а глаза усталые и очень смышленые. В глубине души зародилось какое-то неясное чувство, что просто так, неизвестно зачем, убивать этого парня глупо. Ладно бы он был враг, было бы понятно, но просто так...
— И все-таки скажи мне. Может, я пойму или чего-нибудь вспомню.
— Дело в том, Эрик, что все, что ты вокруг себя видишь, не существует в реальности. Это моделирование и оно прекратится, когда...
Внезапно, парень упал замертво. Мужчина подбежал к нему, и быстро-быстро стал оттаскивать его в укрытие. Надо проверить, если он убит снайпером, значит, где-то тут есть еще один. Но осмотр не дал ничего. Парень просто перестал дышать. Никаких повреждений на нем не было. Он осмотрел все вокруг на предмет вещей, которые бы помогли выяснить, что не успел рассказать парень. Но, кроме каракулей, он ничего не нашел.
Так. Надо успокоится и понять, что же он сказал.
Во-первых он его назвал по-имени. Эрик. Это имя ровным счетом ничегошеньки не говорило. Ни с чем не ассоциировались. Может парень обманул? Да нет, вроде, он говорил уверенно. Моделирование? Че за хрень?
Мужчина пошел вперед, пожав плечами. Путь предстоял не близкий. Нельзя оставаться на одном месте.
***
Джанин чертыхнулась и, чуть ли не в первые в жизни, грязно выругалась. И сюда протиснулся дивергент. Бл*, ну проверяют же по сто пятьдесят раз их всех. Все новые и новые тесты, а они все равно умудряются пролезть, даже в лидерскую инициацию прошел. Да, быть такого не может. Однако, чуть не испортил весь эксперимент. Пришлось срочно убирать его оттуда.
— Когда дивергент осознал себя в моделировании? — спросила женщина у сотрудника, — он успел кому-нибудь рассказать, что-нибудь?
— Нет, Эрик единственный с кем он разговаривал. Больше он не успел никому ничего рассказать.
— Он там все корябал что-то на дороге. Что там?
— Ничего, какие-то закорючки. По-моему, он был сумасшедший. Хоть и дивергент.
— Никак нельзя посмотреть, что за закорючки?
— Да можно, наверное...
Сотрудник приблизил камеру, и Джанин смогла разглядеть каракули оставленные дивергентом на песке. Ветер уже много разнес, разметал рисунок, но Джанин увидела одну четкую и ясную запись, от которой у нее в животе скрутилась тугая пружина. Это была буква и три цифры. А-238.
***
Тобиас
Работа в диспетчерской дает одно очень большое преимущество. У тебя весь мир как на ладони. Оказалось, что при наличии некоторого интеллекта и немножко поковырявшись, можно много добиться. Через сеть, я вошел в базы данных Эрудиции, Искренности, а самое главное, мне удалось выйти на главный компьютер Эрудитов. И подглядеть, как проходит лидерская инициация. Салли сказала мне, что всех, кто инициируется в лидеры, подключат к супермоделированию и они будут в режиме реального времени, проходить квесты, но действительность оказалась гораздо страшнее.
Я смотрел и не мог глазам поверить, что творил Эрик на экране. Да, он не помнил ничего, но и не знал, что он в моделировании. Он совершенно хладнокровно убивал людей, и даже сам не знал почему и зачем. Он пытался выяснить, зверски пытая таких же парней, как он сам, не понимая даже зачем он это делает. Это страшный человек, ужасный. Опасный. Он пойдет по трупам, чтобы добиться своей цели. Это не война, где или ты, или тебя... Он не пытался ни с кем договориться, объединиться, как бы сделал любой нормальный человек, нет. Он, подобно хищному зверю, выслеживал, терзал, мучил и убивал.
Надо срочно рассказать Салли обо всем. Она обязательно должна знать с кем связалась. Да, она рассказывала, что знает его с детства, но это ничего не значит. Перейдя в Бесстрашие, он стал ужасом для всех. Он в отличной форме, натренирован, но это не помешало мне его побить. И не помешает и еще раз, если будет необходимо. Надо теперь быть очень осторожным. Амар пропал, пропали и другие дивергенты. Он отлавливает, выслеживает их, подобно тому зверю, которого я сейчас вижу на экране, и сдает их Джанин или убивает. Я был прав. Это хитрый, лютый, поганый зверь. Надо держаться от него подальше. И Салли в первую очередь.
Я давно уже не ходил к ней. Все не было времени, да и... Тяжело мне ее видеть. Она такая... Настоящая. Светлая душа. Губы, постоянно готовые к улыбке. Большие голубые глаза, смотрят с теплотой. Зачем, почему именно ему досталась такая девушка, которую он не то что не ценит, а убьет скоро, потому что она тоже дивергент. Он ведь убивает дивергентов, а значит она в опасности. В смертельной опасности, и опасность эта исходит не от Джанин, как она думает, а в первую очередь от Эрика.
Как бы мне хотелось, чтобы все было по-другому. Чтобы на меня эти глаза смотрели с той же теплотой, которая появляется в них, когда она говорит о нем. Он ее недостоин, ему она не нужна. У него в Бесстрашии много девок, девушек и женщин, Салли одна из многих. Он ее не любит, не смог защитить даже от Джанин, не говоря уж о том, чтобы попытаться ее спасти... Как он мог допустить, чтобы она, истинная бесстрашная, оказалась среди эрудитов, совершенно не на своем месте! Как, зачем? Работая и сотрудничая с Джанин, он заставил ее работать на Эрудицию, косвенно, да, но быть предателем. Они все, все предатели, особенно Эрик и Макс, который путается с Джанин.
Я вижу, как она скучает по Бесстрашию. Вижу, как ей хочется оказаться в Яме. Когда она приходила, она просто... преображалась. Она совершенно расцвела бы к своему двадцатилетию, она стала бы прекрасной, сильной бесстрашной. Если бы не связалась с Эриком, который все ломает на своем пути, топчет, уничтожает...
Возможность приехать к ней, выдалась только через пару недель. Подходя к заброшенному домику, мое сердце стало биться чаще. Я знаю, что не должен лезть к ней со своими советами, но я должен ей сказать, предупредить. Инициация скоро закончится, Эрик станет лидером и неизвестно, что он сделает дальше с ней, как он будет работать... Все, что он предлагал и делал, все что я слышал и видел, все это не к добру. Не будет Бесстрашия с таким лидером, они с Джанин сделают из этой фракции свою личную армию хладнокровных, психованных убийц, подобно Эрику, и будут держать в страхе весь город. И диктовать свои условия.
Прислушавшись и убедившись, что все чисто, я захожу в помещение. Сразу нахлынули воспоминания, мать, отец, комната... Надо бы мать проведать, может быть, придется Салли у нее спрятать, когда здесь ей находиться будет уже опасно. Не хочется отправлять ее к изгоям, но если других вариантов не будет, то придется...
— Салли, это я... Ты тут?
Через несколько минут, убедившись, что это точно я, девушка выходит ко мне. Как всегда, когда я ее вижу, в первую минуту, у меня перехватывает дыхание, потом уже нормально. Какая же она... Красивая... Волосы, стянутые в пучок, совершенно не идут ей, она бесстрашная, не отреченная. Я вынимаю шпильку у нее из волос и они темной волной падают ей на плечи.
— Ну зачем, Тобиас!!! Я так долго крутила этот пучок, волосы все время выбиваются, а ты взял и одним движением все испортил...
— Никогда не носи пучок, Салли. Он тебе совсем не идет.
— Но тут никто не носит распущенные волосы! Я не хочу привлекать к себе лишнее внимание...
— Да. Ты права, извини. Просто...
— Расскажи, как там? Есть новости, как Эрик? Ты видел его, как он справляется?
— Салли... Дело в том, что да, я видел Эрика. Понимаешь... Это страшный человек. Ты даже не представляешь, что он творит, там в моделировании, как он мучает и убивает людей...
— Тобиас, что ты говоришь! Эрик проходит лидерскую инициацию, это моделирование направлено на то, чтобы показать, как он будет справляться с различными ситуациями на войне и в жизни. Он же не в реальности убивает людей, а в моделировании...
— Да, какая разница, если он-то думает, что в реальности. Пусть даже не знает, кто он и зачем это делает! От этого еще страшнее.
— Это еще почему? Убивает личность, и тогда это страшно, а когда это обезличенный человек, как можно ему вменять какие-то убийства под моделированием?
— Ладно, я не хочу во всем этом участвовать, только знай, он убьет тебя, и даже не задумается, если ему прикажет Джанин. Он за ней хвостом ходит и в рот ей заглядывает!
— Неправда! Эрик видит, какая Джанин сучка. Он мне много раз говорил об этом, просто сейчас все в ее власти, и он ничего не может сделать. Но когда он станет лидером...
— Он даже не попытался тебя спасти. Он отдал тебя на растерзание этой суке! Зачем он отправил тебя в Эрудицию? Зачем, скажи? Чтобы, просто-напросто, ты ему не мешала бл*довать в Бесстрашии?
Салли подлетела и с размаху залепила мне пощечину. Хотела вторую, но я перехватил ее руку. Она хочет вывернуться, но я блокирую прием и прижимаю ее к себе всем телом. От ее близости начинает кружиться голова... Мысли заволакивает туман, во мне поднимается бешеное желание. Я смотрю в ее глаза и понимаю, что если не поцелую ее сейчас, просто сойду с ума.
Поцелуй вышел острый, сумасшедший и... односторонний. Она не ответила мне. Только смотрела большими глазами, когда я оторвался от нее и ничего не говорила. Просто замерла. Я стараюсь успокоиться, выровнять дыхание. Усилием воли отпускаю ее и она сразу же старается отойти от меня подальше.
— Я не виню тебя, Тобиас, я тебя очень хорошо понимаю. Но этого никогда не может быть. Я люблю Эрика. И только его, всегда. И если, как ты говоришь, мне суждено умереть от его руки, я приму эту смерть, значит, так надо.
— Почему, Салли... Ну почему! Ты могла остаться в Бесстрашии, и Джанин никогда тебе ничего не сделала бы! Зачем ты перешла в Эрудицию, зачем?
— Это была ошибка. Не только Эрика, моя тоже. Это наша ответственность и мы понесем ее вместе. Ты обязательно встретишь свою любовь, Тобиас, — она подошла ко мне и с грустной улыбкой погладила меня по щеке. — Такой, как ты обязательно найдет свою любовь, единственную в жизни.
Я перехватываю ее руку и целую в ладошку. Я бы жизнь отдал, только бы она была счастлива. А Эрику она не нужна... Совсем... Ему нужно только лидерство его еб*ное... Совсем он не понимает, что счастье — вот оно, рядом, бери и пей его большими глотками... А он... Ублюдок гребанный...