Пятый зверь. Рассказы

Во время поездки в Айренн Сенхе было уже почти шестнадцать. Он все еще был девственник во всех смыслах этого слова: никогда не делил наслаждения плоти ни в каком виде ни с мужчиной, ни с женщиной. Для крестьянского паренька, конечно, немыслимо — в деревне уже лет в четырнадцать кто-то кого-то затаскивал на сеновал или в шалаш на покосе. Но в бруге Слиаб Мис личный слуга милорда был неприкосновенен. Смотреть на него, конечно, смотрели. Если бы он поднял глаза, ответил улыбкой, всякое могло случиться, даже под неусыпным надзором старого Маты. Но Сенха не смотрел ни на кого, кроме милорда. Для него просто не существовал никакой другой мужчина на всем белом свете.

Он даже не помнил, в какой момент священное преклонение вдруг перешло в пошлое и вульгарное желание. Наверное, когда он подслушивал под дверью спальни, ожидая, когда милорд насытится своим другом и любовником, и можно будет подать фрукты и влажное полотенце. Сенха даже не мог разобрать, кто именно так сладостно стонет, он никогда не слышал своего лорда в минуту страсти, но у него началась мгновенная и болезненная эрекция. Очень неудобно было потом, когда он вошел с подносом, а они лежали в кровати, почти ничем не прикрытые, кроме волны огненных волос милорда Кумала. Они не обратили на Сенху ни малейшего внимания, только рассеянно поблагодарили, а Сенха потом всю ночь не спал, погруженный вместо сна в развратные, непристойные фантазии. Тогда он впервые посмел ублажать себя, представляя, будто ублажает милорда.

С тех пор милорд Ниалл стал постоянным героем его влажных снов и эротических фантазий. Правда, к желанной цели Сенху это не приблизило, скорее отдалило. Ночью он был коварным соблазнителем, умелым любовником, покорным наложником — всем, что только могло измыслить его довольно живое юношеское воображение. Днем он краснел, бледнел и не мог поднять глаза на милорда. Спасибо обучению, навыки слуги были крепко в него вбиты, иногда в прямом смысле, ремнем, и никогда ему не изменяли.

Конечно, он не питал никаких надежд на путешествие в Айренн. Только дурак или слепой не заметил бы, какой радостью озарено лицо милорда, как не терпится ему встретиться с другом. Внезапный отъезд из усадьбы Да Дерга Сенху шокировал, он ведь не сопровождал милордов на прогулку, и узнать, что там случилось, ему было не от кого.

Было непонятно, почему милорд Ниалл так быстро готов покинуть друга, встречи с которым так ждал. Но в груди Сенхи затеплилась надежда. Может быть, на обратном пути милорд заскучает, почувствует тоску, неудовлетворенность, позволит Сенхе себя утешить...

Наверное, он как раз думал обо всем этом, собирая хворост для костра, когда его сгребли сильные руки, сжали, как тисками, поперек груди, и зажали рот.

Никогда в жизни Сенхе не было так страшно. Больше пяти лет он прожил в богатом бруге под защитой могущественного Сенешаля Севера: досыта ел, вволю спал, не поднимал ничего тяжелее кувшина с водой и подноса с тарелками. Его даже не пороли уже года два, не за что было. Единственное насилие, которое он был способен представить в своей жизни — как милорд, хмельной и возбужденный, срывает с него одежду и бросает на ложе.

Реальность была чудовищна, кошмарна. Сенха не сразу даже понял, что это не худшее унижение, которое ему предстоит пережить — увидеть, как Сенешаль Севера, Князь Молний, господин бруга Слиаб Мис Ниалл Мак Нехтан падает на колени под ударами варварского меча. Он все еще думал только о милорде, пленном и связанном, когда вырвался из медвежьих лап варвара, который его держал, и ринулся к шатру. Вот он, шанс умереть за милорда, которого он ждал всю жизнь!

Варвары схватили его, и оказалось, что смерть действительно ждет Сенху, только не такая красивая, как он себе представлял, а совсем даже некрасивая. Они смеялись и лапали его, перекидывая друг другу. Слов на чужом языке он не понимал, но намерения мужиков, разгоряченных вином и зрелищем поединка, были вполне очевидны. Его изнасилуют, а потом убьют, или он сам умрет от стыда и позора (и от более прозаических вещей, которые Сенхе тоже были прекрасно известны, потому что его готовили для постели лорда Туата Де, который размерами превосходил среднего мужчину-туата раза в полтора).

Потом белокожий великан с огненными волосами молча раскидал трех довольно крепких на вид варваров и вырвал из их похотливых лап игрушку.

В первый момент Сенха подумал, что это незнакомый ему лорд Туата Де явился на выручку милорду, и они спасены, сейчас этот Князь Огня испепелит бандитов на месте... Потом он с леденящим ужасом осознал, что белокожий великан одет, как северный варвар, в кожаную одежду и подбитый мехом плащ, и его рыжие волосы не распущены, как у Кумала Мак Руада, и заплетены не в одну косу, как у Ниалла Мак Нехтана, а в дюжину или больше косиц, перехваченных на затылке шнурком. Это именно рыжий великан поймал его в лесу и держал все время поединка, зажимая своей огромной ладонью рот, чтобы Сенха не кричал. Он просто отобрал у дружков добычу. Чтобы попользоваться самому.

Варвары немного поругались — точнее, те, у костра, смуглые и черноволосые, какими положено быть киринчам, ругались и, судя по тону, даже насмехались над рыжим. Уговаривали поделиться, наверное. Рыжий не удостоил их ответом, только прорычал нечто нечленораздельное, раздал еще пару тычков, которые казались легкими, но валили с ног взрослых воинов, вскинул Сенху на плечо и унес от поляны и костра в темноту леса.

Стоило варвару поставить его на землю, как Сенха бросился бежать. Точнее, попытался, потому что варвар, быстрый, как лесной пожар, заступил ему дорогу, и Сенха с размаху впечатался в его широкую грудь, как в стену, аж воздух из легких вышибло. Пока он переводил дух, варвар ловко сдернул с него пояс и затянул один конец на запястье Сенхи, а второй на собственном. Бросил плащ на землю, улегся на него и потянул Сенху к себе, как козленка на привязи.

— Пусти! Мужлан! — взвыл Сенха, лихорадочно пытаясь освободиться.

Варвар дернул сильнее и уронил его на себя.

Сенха завизжал и принялся вырываться, отчаянно лягаясь и размахивая руками. Но варвар прижал его к себе спиной, придавил брыкающиеся ноги коленом, одной рукой перехватил оба запястья Сенхи. Укрыл их обоих краем плаща. И...

И ничего.

Сенха полежал какое-то время, глядя широко раскрытыми глазами в темноту. Было сыро, от земли пробирало холодом, даже через плащ. Зато варвар был большой и теплый, жар его тела ощущался даже через два слоя одежды. Его тяжелые руки и ноги сковали Сенху, как стальные обручи.

Он что, собирается так провести всю ночь?

— Пусти, — сказал Сенха, чуть не плача от бессильного отчаяния. — Ну пусти, зачем я тебе сдался, ты все равно парней не любишь, варвар тупой, привык овец на своем Севере трахать...

Откуда вдруг взялось это простонародное хамство, давно выбитое из него в Слиаб Мис, Сенха даже не знал. Варвар все равно не поймет, конечно...

Варвар фыркнул тихонько, пошевелился, придвинулся ближе, и Сенха онемел, ощутив, как к его заду прижалось что-то твердое, продолговатое и очень, очень большое. Его щеки обдало жаром, и по всему телу прокатилась горячая волна. Надо было кричать, сопротивляться, но он почему-то не мог. Не мог даже отодвинуться. Он закрыл глаза, потому что голова закружилась, как будто земля под ним вздрогнула и наклонилась.

Большая ладонь варвара погладила его пах через штаны, и со стыдом и ужасом, но каким-то далеким и неважным, Сенха понял, что у него стоит.

Мужчина, прижимающийся к нему, издал тихий, довольный смешок и засунул большую ладонь за пояс его штанов. Сенха вскрикнул и задрожал, забыв все на свете. Это было настолько иначе, чем трогать себя самому! Хватило всего нескольких движений, чтобы он содрогнулся и кончил в руку, которая его ласкала. Все верно, он не видит, кто его ласкает, темно же, хоть глаз выколи, даже глаза не надо закрывать, чтобы представить, что это милорд Ниалл обнимает его сзади, его большой член прижимается к его вздрагивающим, сжимающимся ягодицам.

Сенха сам стащил с себя штаны и сам согнул ноги в коленях, чтобы мужчине удобнее было его взять.