Зверь внутри

2 месяца спустя.

— Конечно, лучше начальницей чума, чем к Евгению в приличную компанию, — ругалась мама, когда я с трудом разомкнула глаза. — Ещё раз говорю, устраивайся на приличную работу, выходи замуж за приличного молодого человека.

— Нет, — наконец-то я научилась отвечать маме правильно.

Если бы каждую её бредовую идею удовлетворять, то сил бы не хватило.

— Т/и-Т/и, — на меня сверху запрыгнула Полина и начала скакать, как на лошади. Я от неё под одеяло забралась, она ко мне.

— Вставай, в чум пора, — рявкнула мама. — И я слышать не хочу, что Женя тебе не подходит. Сама ему сегодня позвоню.

Я зарылась под подушку, и там нашли.

— Поля, в садик! — скомандовала мама.

Её понять можно. Она не привыкла дочь в садик каждое утро отводить и жить с нами тоже не привыкла. Вот в таких стеснённых условиях.

В квартире было четыре комнаты. Каждому по одной и гостиная. Поля спала то со мной, то к деду уходила, вчера спала у мамы, а так вся квартира – одна игровая комната.

После того, как папу обанкротили, он сбежал за границу. Но там в не очень хороших условиях умер от сердечного приступа в какой-то банановой республике, и помощь ему оказать не успели. Его фирма ушла за долги, конкуренты разобрали по частям. На маму повесили часть долга. Ей пришлось продать две наши квартиры, машину и переехать к деду с бабушкой. Бабушка тоже заболела и сына пережила ненадолго. Дед, оставшись без любимой женщины, под давлением невестки продал дом в деревни и принял нас всей толпой к себе. Это случилось очень быстро. Когда я с Тэхеном «Волчий дух» хлебала, они апокалипсис семейный переживали. Хорошо, хоть Полина вовремя нашлась, потому что дед без внучки совсем плох.

Исчезновение нас с Полей в лесу было для бабушки ударом. Для мамы тоже, но она выдержала. Сильно постарела моя мамочка. Болезненная худоба, очень в плохом состоянии волосы, когда-то красилась в блонд, теперь забывала, и у корней серебрилась седина. Остатки былой роскоши в виде запасов дорогой одежды. А вот украшений на ней не было. Папа нас всех так подставил, что просто горе какое-то. Из богатства на прожиточный минимум.

Мамин цветочный магазин последнее, что осталось в нашей семье. У деда пенсия, у меня работа в «чуме», то есть в ночном клубе, где я юрист и главный администратор. Устроилась месяц назад. Пришла на собеседование, предложили танцовщицей гоу-гоу подработать или официанткой в ВИП-зону. Проституткой, одним словом, потому что у клуба дурная слава. Мама об этом пока не знала, у неё своих забот полон рот.

Я поговорила с директором, Костровым Ильёй Родионовичем, сказала, что именно таким и должен быть его администратор, юридически подкованным. Долго думал, приставал. Я ушла, а он через пару дней позвонил и сказал, что я во всём права, а он во всём неправ. Одним словом, после такого контакта, Костров мне стал очень близким знакомым, с которым я всё время собачусь и указываю, как правильно нужно сделать, чтобы не залететь.

Но работа плохая. На рабочем месте могли серьёзно навредить официантам или танцовщицам. Костров серьёзно подходил к выбору персонала, только на добровольной основе, с пониманием всех рисков. Девочки-лапушки работали только в обед и вечером, в ночную смену выходили матёрые хищницы со знанием дела.

Мой испытательный срок уже прошёл, и я неплохо получила за месяц работы.

Экстремальное у меня занятие, поэтому унылый Женя со своим «домашним» сексом и офисным планктоном ни в какое сравнение не шёл с диким клубом. Я Женю Рыбкина всеми путями избегала, как только могла. Номер телефона не восстановила, на работе пропадала, в соцсети не появлялась. Он через маму пару раз пытался меня выловить, но я увиливала. Но видимо Новый год хотел Женечка со мной праздновать, раз уже всеми путями добирался до меня.

Я изменилась после путешествий по Бору. Мама Полине и мне оплатила психолога. Ребёнку помощь оказалась не нужна, Полина умничка. Она сказала так, как я ей однажды велела. «Мы с Т/и заблудились в лесу, жили в старой избушке и мне снились собачки и большие страшные паучки». Моя радость!

Я вообще старалась не говорить ничего. Дом какой-то... Как вышла из тайги, не поняла.

Мне не снились сны. Я даже пыталась заглянуть в себя, найти то зеркало, в котором отражалась моя волчица, но всё тщетно. И через месяц после своего ужасного путешествия, я успокоилась и влилась в обычную человеческую жизнь. Так бы и подумала, что всё случившееся с Полиной и мной полный бред, но было несколько «но». Сестрёнка иногда вспоминала дядю, и я была помечена.

Выбралась из кровати лохматая в помятой ночной сорочке. Полина уже в зимнем комбинезоне подбежала, чтобы поцеловать меня. Хорошенькая куколка с карими глазками-бусинками. Моя девочка любимая.

— Ты пахнешь мятой, — сказала она мне, когда я присела, чтобы поцеловать её.

Я пахла мятой. Сама чувствовала. Заменила пасту, не жевала жвачки. А запах исходил от кожи. Лёгкий, еле уловимый. Мама думала, что я гелем каким моюсь или крем у меня такой. Но это был мой личный запах.

Мама грозно смотрела на меня, застёгивая соболиную шубу, такую ей больше не купить, так что берегла как зеницу ока.

— Евгению сама позвоню, а ты настраивайся на богатого жениха. Ради нас, Т/и. Вытаскивай, мне уже не потянуть.

— Мам, но живём же хорошо, — вздохнула я, выпуская из рук Полинку.

— Хреново живём, доченька! Даже на море ребёнка отправить не сможем.

— В пятизвёздочный отель на остров в Тихом океане точно, но можно же научиться жить по средствам.

— Слышать не хочу! Чтобы ответила Жене!

Она дёрнула Полю за руку и ушла из квартиры.

Пасть открыта на блага цивилизации, и закрывать не охота после такой шикарной жизни, которая канула в Лету. Экономила мамаша на салонах красоты, отвернулись от неё «подруги» от. А я своих знакомых даже не вспоминала. Моя жизнь теперь на работе, там так весело, что я даже не думаю об офисе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Вошла в ванную комнату. Ремонт у деда с бабушкой средненький, мы помогали им всегда. Чисто, без наворотов. Плитка голубая, унитаз голубой, раковина голубая, ванна голубая и белая стиральная машина. Я стянула свою сорочку и трусики. Посмотрела на себя в зеркало. Волосы вились тёмными локонами, кожа белоснежная, глаза большие карие поблёскивали. Грудь торчком стояла на правой чёрно-алая наколка. Точнее это волчья метка, но выглядела, как настоящая татуха. Несколько замысловатых узоров в круге.

Что мне всё это несёт, я не знала. Уже была на пороге, чтобы плюнуть на прошлое и действительно позаботиться о будущем своей сестры и матери. Ещё дед в придачу. А я одна кормилица. И хотя мама ещё что-то пыталась сообразить со своим магазином, ей постоянно угрожали бывшие «друзья» отца и просили вернуть деньги. За Полину страшно, я понимала.

Я вступила в ванну, закрыла шторку и включила душ. Мокла под тёплой водой. Каждое утро наваливалось дикое возбуждение. Я хотела секса. Точнее сказать я хотела мужчину. И чтобы не просто вошёл. Но ласкал, мял, покусывал. Очень хотела почувствовать тонкий древесный запах, так пах Тэхен. Я скучала по нему. Запрещала себе думать об этом, но поток мыслей не контролировался.

— Я всегда буду помнить тебя, — я провела между ног рукой.

Волосы уложила в причёску, нанесла макияж. Брючный строгий костюм чёрного цвета с белой блузкой. Я хоть и работаю в клубе, соблюдаю дресс-код деловой женщины. И только брюки, на мою работу лучше не ходить в юбке. И хотя Илья Родионович уже перестал руки распускать всё равно вёл себя, как быдло. Не провоцировала ни начальника, ни охрану. А вот с клиентами всегда сложно.

Дедушка достал старую помятую коробку с пластиковой ёлкой и игрушки.

— Клуб ночной, чего так рано? — спросил он.

Сдал мой старик после смерти жены. Весь в морщинах, седой и почти не ел. Худой, обвислый. Его только Полина радовала.

— Наряжать зал будем, нужно проверить и подготовить всё, сегодня вечеринка заказана, — ответила я, застёгивая пуговицы на пиджаке. — Вернусь в обед, потом вечером опять на работу.

— У всех людей уже всё наряжено, — бурчал дед, раскладывая коробки на диване.

— У нас тоже было наряжено, вчера ёлку повалили и спалили, — усмехнулась я. — Новую устанавливать будем.

На самом деле работа была настолько весёлой, что я её даже любила.

— Вот, старые какие игрушки. Бабушка на твой день рождения купила, — дед достал яркие, разноцветные шишки на бусах. — Полечку с садика заберу и будем ёлочку наряжать.

Я улыбнулась и прошла на кухню. Дед с садика сестрёнку забирал, занимался ребёнком.

Остатки былой роскоши – кофемашина. Я бы могла у нас в баре кофе попить, но такой кофе, как у деда, в ночном клубе делали только для дорогих клиентов, Илья Родионович следил, чтобы я не налегала. К тому же в клубе точно нет домашних «язычков». Это дедушка нас баловал.

С чашкой кофе и сладостью в руках я встала у окна. Двор заснеженный, весь белоснежный. Небо хмурилось, его почти не было видно. На улице морозец и крупными хлопьями падал снег. Сквозь пелену мелькали красивые гирлянды, что украшали двор и улицу. Настроение праздничное и какое-то детское предвкушение чего-то чудесного. Всё изменится. Хотя меня вполне устраивала моя новая жизнь. Немного одиноко, но это можно компенсировать бешеной работой.

— Т/и, — дед сел за стол. — Спросить всё хотел.

— Спрашивай, — улыбнулась я, высматривая внизу машины. Моей не было, на ней мама ездила. А я пешком ходила. Недалеко, пару кварталов, для меня почти ничто даже на каблуках.

— Полюшка всё про оборотней рассказывала.

"Язычок" застрял у меня в горле, я быстро кофе допила.

— И? — покосилась на деда.

Он посмотрел на меня печальными карими глазами.

— Я ж видел их, когда молодой был. Звали здорового бородатого охотника Ливий Кветень - Ким.