II
Тренировочная площадка простиралась под палящим солнцем, словно забытый мир, где время застыло в безмолвии пустыни. Желтый песок, горячий и мягкий, словно расплавленное золото, растекался до самого горизонта, где небо сливалось с землёй в бесконечном танце света и жара. В воздухе висела сухая, едва уловимая пыль, которую лёгкий ветерок подхватывал и кружил, словно золотые искры в безбрежном море пустоты.
От раскалённого дерева и свежей смолы исходил терпкий, насыщенный аромат — словно сама природа дышала жаром и напряжением. Этот запах вплетался в воздух, наполняя лёгкие и заставляя сердце учащённо биться. Вдали, среди бескрайних песков, возвышались четыре массивных деревянных каркаса стоящие в ряд. Их шероховатая поверхность, пропитанная терпкостью смолы и следами недавней обработки, казалась живой, а крепления из железа блестели на солнце.
Амелия стояла на границе этого безмолвного мира, ощущая, как горячие песчинки прилипают к коже её ног, подобно маленьким живым существам, напоминающим о каждом её шаге. Ветер, едва заметный, нежно касался лица, принося с собой шёпот песка и тихий свист, который сливался с приглушённым гулом работающих механизмов и отдалёнными голосами инструкторов.
Внутри Амелии царила тревога. Она не искала доказательств ни для себя, ни для других — напротив, желание выделиться или проявить себя было ей чуждо. Трусость сковывала её движения, а замкнутость отгораживала от окружающих, словно невидимая стена. Её руки слегка дрожали, и мысли путались, заставляя сердце биться неровно, словно птица, запертая в клетке.
Кис Шадис, проводящий экзамен на использование упм, словно строгий страж, медленно обходил ряды. Его шаги звучали твёрдо и решительно, а взгляд — проницательным и холодным, словно лезвие. Его молчание было тяжёлым, словно предвестник грозы, а редкие комментарии — острыми, как удары молнии в безоблачном небе.
Микаса Аккерман поднялась в воздух с грацией хищной птицы, её тело оставалось неподвижным, словно статуя из мрамора, несмотря на лёгкое покачивание тросов. Спокойствие её было зеркальной гладью озера в безветрии — непоколебимое и величественное. Саша, напротив, смеялась и раскачивалась, словно ребёнок на качелях, наслаждаясь каждым мгновением свободы и полёта.
Внезапно раздался глухой, зловещий удар. Эрен Йегер потерял равновесие и рухнул вниз головой, его тело хаотично раскачивалось, словно лист на бурном ветру. В глазах читалась недоумение — «Это еще что? Как это делается? Да вы шутите»
Толпа мгновенно собралась вокруг него. Кис Шадис подошёл быстро, присев рядом, чтобы оказаться на одном уровне с юношей. Его голос был громким и строгим, словно раскат грома:
— Эрен Йегер, что ты творишь? Перевернись уже!
Микаса и Армин подбежали, поддерживая Эрена, помогая ему подняться.
Амелия почувствовала, как холодок страха пробежал по спине, сжимая сердце в ледяных тисках. Она боялась неудачи, боялась боли и осуждения. Её разум наполнился сомнениями: «А что если и я не справлюсь? Что если всё закончится провалом?» Она не хотела ни с кем говорить, не хотела привлекать к себе внимание — ей было страшно.
Она сделала шаг вперёд, заняла место в центре деревянного каркаса, глубоко вдохнула, наполняя лёгкие сухим, пыльным воздухом, пропитанным терпким ароматом раскалённого дерева и смолы. Запустила механизм. С резким щелчком тросы впились в балки, натягиваясь, и Амелия поднялась в воздух, словно тень, парящая над безжизненной землёй.
Время растянулось, каждое мгновение казалось бесконечным. Холодный металл тросов касался кожи, оставляя лёгкое покалывание, а ветер, словно невидимый художник, рисовал на лице тёплые и прохладные штрихи.
Но вдруг, словно предательски, правый трос лопнул с резким треском, за ним взвизгнул левый верхний — и Амелия полетела вниз, головой вниз, словно падающий лист, уносимый бурей.
В последний миг инстинкт подсказал выставить руки, чтобы смягчить падение. Локоть ударился о твёрдую поверхность, вызвав резкую, пронзительную боль, которая вспыхнула огнём в теле.
Она лежала на песке, чувствуя, как пульсирует боль, и одновременно — как внутри разгорается тихий огонёк надежды. Ей было страшно, она хотела спрятаться от всего мира, но знала, что должна двигаться дальше, даже если страх и сомнения будут сопровождать каждый шаг.
Кис Шадис подошёл быстро, его взгляд сверкнул холодом и строгостью. Голос его прорезал шум насмешек, словно раскат грома:
— Здесь не любят слабаков. Так что либо вставай и доказывай, что ты что-то стоишь, либо уходи.
Он сделал паузу, оценивая её взглядом, и добавил:
— Завтра пересдача для всех, кто не сдал. И запомните, это ваш последний шанс доказать, что вы чего-то стоите!
Кис Шадис ушёл, растворяясь в толпе, как тень на закате. Люди начали медленно расходиться, словно осенние листья, уносимые лёгким ветром, но едва слышимые насмешки всё ещё звенели в воздухе, словно острые стрелы, направленные в Эрэна и Амелию.
— Должно быть больно? — произнёс Марко с заботливым тоном, его голос был мягким и тёплым, словно лёгкий ветерок в жаркий день. Он осторожно указал на окровавленный локоть Амелии и протянул ей руку, предлагая опору, словно надёжный якорь в шторме.
Девушка взглянула на протянутую ладонь, но её глаза, холодные и неприступные, молчаливо отвергли помощь. Ей не нужна была чужая поддержка, особенно мужская, словно рана, которую она предпочитала залечить сама. Без слова Амелия поднялась, бросила взгляд на измученный локоть, покрытый багровыми пятнами, и, сдерживая боль, направилась к травмпункту, где, как она надеялась, найдёт облегчение.
Вернувшись с травмпункта, где стерильный запах йода и холодные прикосновения медсестры оставили на коже ледяной отпечаток, Амелия чувствовала, как тревога медленно, но неумолимо закрадывается в её сознание. Экзамен уже позади, и теперь кадеты словно вихрь энергии устремились к физическим упражнениям — подтягиваниям и отжиманиям, которые для неё казались неприступной крепостью. Она отступила в полутень, где тусклый свет едва касался её лица, словно пытаясь раствориться в пространстве и стать незаметной. Боль в руке была лишь верхушкой айсберга — глубоко в душе она уже знала, у неё ничего не выйдет. Два отжимания? Для неё это было как покорить гору, о которой она даже не мечтала. Подтягивания — вообще невыполнимая задача, словно пытаться схватить облако. Хотя стоит признать, она была далеко не единственной в этом положении: Кони, с отчаянным выражением на лице, безуспешно боролся с этим заданием, вызывая у Жана искренний язвительный смех. А Саша, словно заряженная электричеством, отжалась около сорока раз. Едва услышав заветное слово «еда», её энергия казалась неиссякаемой.
Внезапно Амелия заметила, как инструктор, строгий и немигающий, словно страж порядка, медленно направляется в их сторону. Сердце забилось быстрее, словно барабанный бой, и девушка, не раздумывая, рухнула на пол, стараясь изобразить усердие в отжиманиях. Первый раз — огненный укол, пробежавший по нервам, словно вспышка молнии в ночном небе. Второй — тело предательски дрогнуло, словно песок ускользал из-под ног, и она едва удержалась. Третий — неудача, падение, ощущение собственной слабости, словно сломанная ветка, поваленная бурей.
В этот момент к ней подошёл Кис — его голос прозвучал с холодной иронией, словно ледяной ветер:
— Сато, я тебя быстро отправлю на осваиваемые территории! Что это за военный, кто не может отжаться?
Но вдруг, как луч света в тёмном лесу, вмешалась другая девушка. Её голос был мягким и искренним, словно песня ветра среди деревьев:
— Я видела, как она отжалась не меньше пятнадцати раз. Если бы не травма, справилась бы лучше.
Амелия повернулась и увидела перед собой блондинку с волосами, струящимися, как золотистый водопад, и глазами, в которых читалась доброта и понимание. Эта девушка казалась оазисом в пустыне суровости и жестокости, царивших вокруг.
Кис, словно холодный камень, отвернулся и продолжил наблюдать за остальными кадетами, не произнеся ни слова.
Амелия не могла поверить, что кто-то заступился за неё. В душе бушевал шторм сомнений и страхов — она чувствовала себя крошечной песчинкой в бескрайней пустыне, боясь, что эта поддержка обернётся бедой.