Дело III. Тайна Чумного Доктора

После всех происшествий я ещё долго не могла уснуть. Всё размышляла над новым детективом Аароном Уэйтом, о том, как же нам работать вместе и не мешать друг другу? Как мне со своим расследованием не раскрыться перед ним или другими актерами? Но больше всего я думала над органами животного в бутафорском теле чумного. Ханна задала верный вопрос, откуда чумной доктор взял органы животного? Не мог ведь он сам оперировать какую-нибудь кошку? Для чего? Это должен быть кто-то совершенно безумный или уж очень обозленный на что-то человек. Надеюсь всё-таки, что я ошибаюсь.

Итак, уснуть я смогла только под утро. А проснулась всего через пару часов, намного раньше обычного. Не спеша собралась и медленно потопала на работу. Небо было затянуто тучами, неприятная сырость заставляла морщиться каждые две минуты. Зато улицы были немноголюдными и относительно тихими. Водитель автобуса добродушно улыбнулся мне и пожелал доброго утра, даже несмотря на такую плохую погоду. Он выглядел так, как будто сегодня был его самый лучший день. Он весело махал рукой другим водителям автобусов, проезжающих навстречу. Я наблюдала за ним с удивлением и пыталась понять, в чем его секрет, и как этот мужчина умудряется быть в таком хорошем расположении духа? Мне есть чему у него поучиться!

Но стоило мне приблизиться к Гамбургскому Подземелью, мне снова стало невыносимо грустно. От одной мысли, что нужно опять спускаться в подвал и не видеть солнце и небо целый день меня едва ли не придавливало к земле. И как эта труппа актеров умудряется годами работать здесь?

Всё Подземелье ещё пустовало и будто бы до сих пор было погружено в сон. На своем пути в комнату отдыха я не встретила никого из своих знакомых. Зато в самой комнате неожиданно наткнулась на странного молодого человека, который иногда заменял Пию Пфафф в качестве хирурга из больницы чумных. Только сейчас я поняла, что даже Ханна забыла мне про него рассказать. Парень сидел на самом краешке дивана и чуть не свалился с него, когда я вошла в комнату и улыбнулась ему.

— Привет... — теперь уже неуверенно поздоровалась я.

Молодой человек резко вскочил на ноги, пробубнил что-то невразумительное и быстро выбежал за дверь, кажется, пытаясь скрыть что-то в своих руках. Сперва я настолько растерялась, увидев такую реакцию, что и не поняла даже, что мне нужно делать. Лишь спустя пару секунд я вышла следом за ним. Этот дублер Пии Пфафф шел, чуть дрожа и постоянно оглядываясь назад. Увидев меня, он чуть не закричал от ужаса и бросился бежать снова, с удвоенной силой. Я так и осталась стоять, недоуменно глядя ему в след. Что может вызвать такую реакцию у нормального человека? А ведь я была почти уверена, что он нормальный, если уж исполняет такую серьезную роль доктора чумной больницы. Ведь там был большой текст, а также необходимость импровизировать и шутить. Ведь он как-то с этим справлялся, ведь так?

Только я повернулась для того, чтобы вернуться в комнату отдыха, как тут же чуть не столкнулась с человеком в черном пальто. Он появился из ниоткуда, возник из воздуха, честное слово! Иначе мне никак не объяснить его бесшумное появление. Это был тот самый Йонас Альбрехт. Тот страшный мужчина, от одного вида которого у меня кровь стынет в жилах, настолько он тихий, непонятный, таинственный... От него исходила аура опасности.

— Доброе утро... — невнятно пробормотала я, пытаясь всеми силами скрыть свое волнение. Сморщенный и сухой старичок чуть наклонил голову в знак приветствия. — Вы... Не знаете случайно, как зовут этого актера? Он, кажется, заменяет Пию Пфафф?

— Дирк.

Пару секунд я стояла, пытаясь перевести это странное короткое слово на английский язык и понять, что оно значит. Но потом до моего сознания всё-таки дошло, что это и есть имя подозрительного парня.

— Дирк? — я постаралась воскликнуть как можно оживленнее. — А куда же он побежал? Как будто бы испугался меня. Не думала, что я так плохо сегодня выгляжу. Может быть, мне и грим тогда не понадобится?

— Напрашиваетесь на комплимент? — вместо молчаливого сэра Альбрехта мне ответил звучный голос с неподражаемым английским акцентом. Мое сердце подпрыгнуло, и я мгновенно обернулась, но тут же разочарование точно дало мне пощечину.

— Мистер Уэйт... Доброе утро, — вздохнула я.

— Мое имя ещё никогда не произносили с таким видом, точно ожидали увидеть Леонардо ДиКаприо, а это оказалась всего лишь моя скромная персона. Доброе утро, мисс...

— Кренг.

— Мисс Кренг. Если не ошибаюсь, это именно вы и ваша коллега вчера обнаружили подмену в бутафорском теле?

— Я не хотела бы вспоминать об этом, сэр, — пробормотала я, едва сдерживая раздражение. Я почему-то была ужасно рассержена на детектива Аарона Уэйта. Хотя бы за то, что он оказался не тем англичанином, которого я хотела бы вот так неожиданно встретить.

А ещё я считала его ужасно заносчивым. И меня прямо-таки бесил его постоянно идеальный вид, его безупречные костюмы и голливудская улыбка.

— О, — понимающе кивнул мужчина. — Верно. Конечно. Тогда вопрос другой. Мисс Кренг, ваш акцент, а ещё ваши манеры и внешность наводят меня на мысль, что вы американка. Я прав?

— А вы англичанин, сэр? Со вчерашнего дня меня мучает вопрос. Почему господин Глёкнер решил нанять именно вас, англичанина? Неужели в Гамбурге недостаток частных детективов?

Аарон Уэйт улыбнулся, но снова сделал это так, будто он предвидел этот вопрос и точно знал, как на него ответить.

— О, нет-нет, дело вовсе не в этом. Мы познакомились с Эрихом Глёкнером, когда он был в командировке в Англии. Это вышло случайно, но мы быстро нашли общий язык. Поэтому, когда у него возникли проблемы с музеем, он не стал долго думать над тем, кому доверить это дело. А я только рад помочь старым знакомым.

Мужчина тряхнул головой и пригладил ладонью и без того идеально лежащие и причесанные блондинистые волосы.

— Очаровательная история, — я натянула вежливую улыбку.

— Взамен я ожидаю услышать вашу историю, — Аарон Уэйт улыбнулся в ответ.

— Боюсь, что она не такая интересная. К тому же, мне пора идти на свое рабочее место.

— По-моему, у вас для этого будет достаточно времени, куда же вам так спешить?

— Нужно осмотреть весь инвентарь. Разве не вы вчера всех предупредили об этом? Тщательно осматривать рабочие места... Именно этим я и собираюсь заняться.

Не дожидаясь ответа, я направилась вперед по коридору, с трудом обойдя широкого мужчину, буквально вжавшись в стену для этого. Но детектив последовал за мной следом.

— Это, конечно, похвально, но не отменяет моего вопроса. Я так и не узнал, американка ли вы? В прочем, вам не обязательно отвечать, я и так слышу этот акцент, который ни с чем нельзя спутать.

— Что ж, вы делаете успехи, мистер Уэйт, — я невольно дернула плечом.

— Благодарю. Тогда другой вопрос. Почему вы переехали в Германию и для чего устроились именно в этом месте?

— Потому что решила начать новую жизнь. А устроила меня здесь моя старая знакомая Ханна. Вот и вся история. Я ведь говорила, это не так уж интересно.

— Происшествия в Гамбургском Подземелье стали происходить до вашего приезда или после него?

— До приезда.

— То есть, вы знали о них, но всё равно решили здесь работать. Есть какие-нибудь причины для этого?

Меня начинал всё сильнее раздражать и беспокоить этот допрос. Я понимала, что этого не избежать, что мне нужно выглядеть как можно более равнодушной, чтобы не привлекать внимания, но не уверена, что у меня получалось хорошо.

— Вам нужны причины? Отсутствие денег. Надеюсь, такой ответ вас устроит? Может быть, вас это удивит, но всё-таки еда и жилье стоят денег, а они не берутся из воздуха. Приходится хвататься за любую работу и любую возможность. Я зацепилась за это место.

— И вас не пугают все эти происшествия?

К этому времени мы с мистером Уэйтом успели добраться до локации бара. Я встала за свою стойку, стала с тщательностью осматривать её, все полочки и шкафчики, протирать их салфетками, так же, как и стаканы, стоявшие здесь же. Детектив выдвинул из-за деревянного стола стул, развернул его к себе и сел таким образом, чтобы деревянная спинка оказалась перед ним, и он смог сложить на неё свои ручищи. В такой самоуверенной позе он продолжал допрос, внимательно наблюдая за мной.

— Разве они могут не пугать? — усмехнулась я, а затем так же внимательно посмотрела на своего собеседника. — А вас они разве оставляют равнодушными, господин детектив?

Тот выдержал паузу, всё так же, не отводя взгляд от моего, а затем сказал, снова поправляя свои волосы:

— Вообще-то, вы можете называть меня просто Аароном. Да, почему бы и нет?

— Хорошо, Аарон, — я пожала плечами, но ответного предложения не сделала. Пусть будет мисс Кренг. — Но это не отменяет моего вопроса.

Мистер Уэйт несколько рассеянно отряхнул плечо от невидимых пылинок, а затем равнодушно поднял брови и протяжно проговорил:

— Что вы там хотели знать? Беспокоят ли меня...

— Да, неужели вас оставляют равнодушными происшествия в Гамбургском Подземелье?

Детектив заулыбался своей безупречной улыбкой, достойной любого глянцевого журнала и принял какой-то даже кокетливый вид.

— Как бы вам так сказать, мисс Кренг, чтобы вы меня правильно поняли...

— Говорите, как есть, Аарон.

— Подобные дела, конечно, не оставляют меня равнодушным. Хотя бы потому, что это мой хлеб. Пока в мире происходит что-то необъяснимое, я имею возможность зарабатывать деньги. Вот такая простая схема, какой бы циничной она не показалась.

Я медленно кивнула, не отрывая взгляда от мужчины. Он, в свою очередь, так же внимательно, почти пристально смотрел на меня. Мы замерли так, точно два волка, готовые бросится в битву при малейшем движении другого. Напряжение в комнате достало таких невероятных значений, что встав между мной и детективом в эту секунду, можно было получить сильнейший разряд током! Не знаю, чем бы всё это кончилось, если бы не появившийся вдруг Генри Штибер. Своим мелодичным голосом он буквально пропел:

— А вот и я! Наконец-то, на своем законном рабочем месте! Джулия, ранняя пташка, доброе утро! Вот ты и здесь, надо же!

Я медленно перевела взгляд на актера и постаралась улыбнуться.

— Здравствуй, Генри.

— Готова протирать и бить стаканы? У меня возникла ещё одна идея, как можно сегодня разнообразить нашу сценку... — только теперь длинноволосый мужчина обратил внимание на притихшего Аарона Уэйта, который уже явно погрузился в свои раздумья. — А-а-а, мистер детектив! И вам доброе утро! Вы сегодня рано. Будете расследовать дело и наблюдать за нами?

— Обязательно, — отрешенно ответил тот, даже не расслышав суть вопроса.

Генри остановился рядом с ним и несколько неуверенно, даже смущенно прошептал:

— Мистер детектив, извините, но... Вы сели на мое место. Обычно я здесь играю свою роль. Если не возражаете...

Только теперь мистер Уэйт как будто бы впервые увидел Генри Штибера. Он поднял на него свой непонимающий взгляд, затем всё сообразил, кивнул, поднялся со своего места и быстро вышел. Я даже выдохнула, может быть, слишком шумно, потому что Генри усмехнулся на это и поинтересовался:

— Что, доставал вас вопросами, юная мисс?

Я улыбнулась.

— Ничего, это его работа.

— Не нравится мне этот тип. Какой-то он странный, очень уж подозрительный. Всё время суется, куда не просят, вынюхивает и вынюхивает... Я таких не люблю. Вопросы свои без конца задает. А ведь ещё и каждого из нас подозревает во всех этих хулиганствах! Как не стыдно! Мне бы даже в голову не пришло думать об этом. Кому это нужно?

— А кого подозреваешь ты, Генри? — как бы невзначай спросила я. — Просто... Я и сама ума не приложу, на кого и думать!

Длинноволосый нахмурился и дернул плечом.

— Самому бы знать... Но точно не человек из нашей команды. Кто-нибудь чужой.

— Да? — я лукаво усмехнулась. — А меня ты не подозреваешь случайно? Мистер детектив, вон, заподозрил. Странно, говорит, что я появилась в подземелье сразу, как только начали происшествия здесь случаться!

Генри звонко рассмеялся, даже подошел и приятельски похлопал по плечу.

— Ерунда! Не слушай этого клоуна, он сам не знает, что говорит. Всё началось ещё до твоего прихода, и никто тебя точно не подозревает, тем более я. Говорю же, это кто-то не из нашей команды. А ты уже часть нашей труппы! — я была тронута такими словами. Впервые за долгое время я почувствовала себя частью чего-то большого, дружного, коллектива, где один за всех и все за одного. И это было восхитительное чувство, которое тут же вдохновило меня на весь рабочий день.

Мы легко справились с первой тройкой туристов, а во время исполнения наших «выступлений» я могла спокойно подумать о деле, потому что моя роль не предполагала текста или особой активности, о которой я бы всё время размышляла и чувствовала бремя ответственности. В один из небольших промежутков между группами туристов, у нас с моим коллегой завязалась новая беседа, из которой мне удалось узнать много нового.

— Ты знаешь, Генри, сегодня я встретила одного молодого человека... Мне сказали, его зовут Дирк. Он... Играет хирурга чумной больницы, я права?

— Да-да, Дирк, это он. Вы успели познакомиться?

— Вообще-то... Не совсем. То есть, я хотела всего лишь поздороваться с ним, но вместо этого он просто... Убежал.

Генри усмехнулся, скручивая в трубочку свой плащ и засовывая его в спортивный рюкзак.

— Да, такой уж наш Дирк. Он... Как это называется?.. Социопат, вот.

— Как же он тогда работает? С аудиторией общается, шутки шутит...

— О, это у него превосходно получается. Он как будто перевоплощается в свою роль. Мы сами с трудом могли в это поверить, но это правда. Поэтому он ещё работает здесь. Он молодец! Просто общаться с ним нелегко.

— Верно, — пробормотала я. — А Йонас Альбрехт? С ним ты общаешься?

— На самом деле, нет. Лично я с ним никак не могу найти общий язык. Даже с Дирком мне проще ладить, чем с этим. Но, насколько я знаю, они почти друзья с Андреасом Циглером. Нашим усатым инквизитором. Очень уж он непростой человек. Как будто бы озлобленный на весь мир. Не пойму, откуда в нем это только берется...

— Может быть, он просто вжился в роль французского палача? — я улыбнулась.

— Пожалуй, ему не приходилось вживаться в неё. Что-то есть в нем такое, что точно совпадает с его ролью. Я не говорю, что он вырывает людям языки и дробит челюсти средневековыми орудиями пыток, но... Ты понимаешь, что я имею в виду.

— А с кем тогда ты хорошо общаешься?

— Мне нравится думать, что у меня прекрасные отношения со всем коллективом. Особенно хорошо мы стали ладить с Леннартом, нашим пиратом. Забавно, но впервые мы заговорили на тему волос. У него тоже свои волосы, и именно с этого завязалась наша первая беседа. Ещё есть Гётц, наш весельчак-контрабандист. Отличный парень, хоть и говорит всё, что у него на языке, ничего никогда не скрывает, и всё, что о тебе думает, всё он скажет вслух. Мы общаемся довольно давно, я мог бы даже назвать его своим другом. Черт побери, если только вспомнить все случаи, когда он мне помогал... И прибавить к ним все случаи, когда из-за него я попадал в неприятности... — Генри захохотал и покачал головой. — Всё-таки друзья — это лучшее, что есть в жизни. Правда, одному прожить невозможно. Всегда должен быть кто-то, кому ты можешь довериться и быть уверенным, что дальше этого человека твои мысли и переживания не уйдут. Друг не посоветует плохого, он искренне будет желать тебе добра, ничего не ожидая взамен. Это необходимо любому, так я считаю.

Я глубоко вздохнула. У меня даже руки опустились от таких философских мыслей актера. Он был прав. И я уже который день чувствовала острую необходимость в таком человеке, и я катастрофически скучала по Лесли, по Луи, и это была та вещь, которая причиняла мне боль.

«В конце концов, ты взрослый человек! — вдруг сказала я себе. — В чем твоя проблема, и почему нельзя позвонить и поговорить, если ты по кому-то скучаешь и нуждаешься в ком-то?»

— Я скоро приду, — быстро проговорила я и быстро направилась в комнату отдыха.

— У тебя не больше восьми минут! — крикнул мне вслед Генри.

Но в комнату отдыха мне так и не суждено было попасть. Я остановилась на её пороге потому, что на двери висел и почти отрывался на кусочке наспех отрезанного скотча листок пожелтевшей бумаги с немецким напечатанным текстом. Это могло означать лишь одно — секундой раньше здесь был Чумной доктор и оставил новое послание.

В комнате отдыха не оказалось никого из актеров, поэтому мне пришлось разбираться в переводе записки самой. Но это оказалось не так уж сложно, по крайней мере, на этот раз.

«Жизнь изменила ночь одна, и природа тому была вина, и глупец, повстречавшийся в той ночи, отныне их благодарим».

У меня учащенно забилось сердце. Выходит, сейчас у меня в руках указание к следующему месту преступления. Должна ли я кого-нибудь об этом предупредить? Например, детектива Уэйта? Для начала стоит выяснить, о чем идет речь.

Ночь изменила жизнь, а виной тому ночь и глупец. Ночь и глупец... Ответ пришел в мою голову почти мгновенно. Есть только один вариант, что всё это может значить — великий Гамбургский пожар! Огонь не могли остановить из-за сухой погоды и сильного ветра, а разжег его сумасшедший

Не раздумывая, я бросилась туда, в локацию Доминика. Он как раз закончил свое выступление перед одной группой и ждал следующую. Увидев задыхающуюся от волнения меня, он хотел сначала пошутить, но я опередила его неприятной новостью:

— Всё случится здесь! — выдохнула я.

Никаких других объяснений не требовалось. Мы стали, как сумасшедшие, бегать вокруг комнаты, заглядывать во все углы, проверять каждую мелочь, чтобы выяснить, что выведет из строя Чумной доктор на этот раз. Но ведь комната Гамбургского пожара была одной из самых тесных и простых, в ней не участвовал никакой реквизит! Только плюшевый медведь, которого Доминик держал в руках. Даже его мы тщательно прощупали. Молодой человек собирался уж было вспороть игрушке брюхо, но я решила не идти на такие крайности, всё-таки медведь ещё был нужен для образа.

— Времени уже нет, — беспокойно мотнул головой Доминик. — Сейчас придет группа школьников. Придется действовать по обстоятельствам.

— Я останусь, — твердо решила я. Встану где-нибудь сзади с отрешенным видом, пусть думают, что так нужно.

Так мы и поступили. Я стояла позади группы вошедших туристов у черного входа, и, на самом деле, на меня никто и внимания не обратил. Всё начиналось, как обычно. Доминик вошел в свою роль, он продолжал лепетать, как сумасшедший, вцепившись худыми пальцами в прожженную ткань плюшевого медведя, затем неожиданно вопить так, что все, даже я, вздрагивали и взволнованно улыбались. Затем Доминик указал на экран, где стали показывать тот самый ролик о Великом Гамбургском пожаре. Я решила, что происшествие планируется не сейчас, а, возможно, со следующей группой, и у нас будет время для осмотра, а может быть и отмены номера в целом. От этой мысли я даже смогла облегченно выдохнуть. В таком состоянии я не обратила внимания на то, что за моей спиной что-то тихонько щелкнуло.

Комната стала медленно наполняться дымом, и чуть раньше обычного прозвучал грохот, звук бьющегося стекла и какое-то странное шипение, которого я не заметила, когда сама была на экскурсии в этом Подземелье. Все, конечно, вскрикнули и вздрогнули, как это обычно бывает. Теперь Доминик должен был раскрыть двери и закричать, чтобы все бежали прочь, а точнее в следующий зал. Но произошла какая-то заминка. Я не сразу поняла, что двери, ведущие к сцене священной инквизиции, были заперты.

Доминик несколько раз пытался их открыть, стал толкать её, даже пнул ногой, но она не поддавалась. Значит, вот, что должно было произойти? Как и рассказывала Ханна — Чумной доктор запер двери. Тогда я дернула за ручку дверь черного входа и с ужасом обнаружила, что и она закрыта. Но не это было самое страшное. Запах дыма — вот, что заставило шевелиться волосы на моей голове. Это был не тот пар, который запускали для вида. Это был настоящий дым, исходивший из вентиляции. Кто-то из детей начал кашлять и по-настоящему напугался. Лишь Доминик не терял самообладания. Я видела, какими огромными стали его глаза от волнения, но он продолжал говорить, даже улыбаться:

— Ага! Вот оно! Огонь мой друг, огонь справедлив! Кто из вас не делает домашнее задание, и кого он не хочет выпускать наружу? Ты? А может быть, это ты? Вы не попадете наружу, пока не признаетесь!

Кто-то засмеялся, некоторые даже весело стали называть имена. Я же быстро обходила всё помещение, пытаясь понять, из-за чего идет дым, и как это можно остановить. Однако в это время, будто бы взявшись из воздуха, в толпе выросла чья-то высокая фигура в черном плаще, капюшоне и носатой маске чумного доктора. Меня точно холодом обдало, как только я его увидела. Чумной доктор... Настоящий! Как и говорили тогда, в баре, Вольфганг и мой партнер Генри. Высокий, во всем черном, ужасающий, и со стеклянными красными горящими глазами. Значит, всё это не вымысел. Значит, это действительно он!

Я застыла на месте, охваченная ужасом. А в это время Чумной доктор легко пронесся сквозь толпу к дверям без единого звука. Только дети весело пищали и смеялись от страха и приятного волнения. Тогда доктор одним легким движением и толчком эффектно и с шумом распахнул двери и тут же скрылся во тьме. Мне пришлось едва ли не распихать толпу руками, чтобы броситься следом за ним, но я не успела. Чумной доктор исчез, от него и следа не осталось! Группа школьников продолжила экскурсию, так ничего и не подозревая. Однако сразу после них локация Гамбургского пожара была немедленно закрыта.

В неё через черный вход (дверь снова была отперта) вбежал техник, ужасно взволнованный, весь красный и мокрый от пота. Он размахивал руками и разговаривал с сильным акцентом и кучей ошибок. Но в целом смысл его слов был такой:

— Там! Пожар! Настоящий! Проводка вспыхнула! Я не знаю, как это и отчего... Мы уже всё потушили! Но дым валил, как из трубы... Он и сюда проник?!

— Черт бы вас побрал, герр Мюллер! — процедил сквозь зубы Доминик. — А если бы это затянулось на более долгое время?! У нас двери заклинило! Мы могли здесь все задохнуться!

— Да кто же знал? Кто знал, что так выйдет? Никогда ж такого не было!

— Идите вы... На свое рабочее место, — махнул рукой Доминик и направился к выходу.

— Куда ты? — обеспокоенно спросила я.

— Курить. Предупредите Элисабет, что следующие минут тридцать меня не будет. Мне нужен перерыв, пока я не взорвался. Черт бы вас всех побрал...

Кажется, нашему любителю розыгрышей пришелся не по душе сюрприз Чумного доктора. По крайней мере, это заставит его поразмыслить над некоторыми вещами.

Техник тоже ушел в свою припрятанную комнатку с аппаратурой, спрятанную в стене. Я же осталась в опустевшем помещении одна. Стала медленно оглядываться по сторонам, раздумывая обо всем произошедшем.

Итак, только что случилось ещё одно представление Чумного доктора. Сначала он создал опасную ситуацию, а затем самостоятельно её решил. Пока об этом не знает никто, кроме меня, Доминика и техника. Когда группа школьников вошла в помещение, наш злодей запер дверь черного входа и дверь, ведущую в следующий зал. Значит, у него имеются ключи от этих помещений. Как он смог незаметно оказаться среди школьников? Ведь он не мог изначально быть в этой группе, а потом лишь надеть костюм. Может ли у него быть сообщника? Может ли их быть трое? Один запирает двери, другой устраивает поломку аппаратуры, а третий возникает в костюме Доктора Чумы и исчезает в темноте.

Я вошла в техническое помещение. Оно представляло собой темную комнатку в один квадратный метр. В ней было ужасно душно и пахло гарью. В углу размещался пуль управления с множеством кнопочек. Одни отвечали за освещение, другие за дым, третьи за звуки и музыку, и так далее. Над всем этим склонился красный и обливающийся потом техник с сильным акцентом. Он проверял провода и работу оставшихся рычажков.

— Здравствуйте! — улыбнулась я несколько неуверенно. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

Старичок обернулся и вздрогнул от моего вида. Конечно, ведь я до сих пор была в образе барменши пиратской таверны. Затем отмахнулся и сбивчиво заговорил:

— Да какой уж там... Вы... Девушка. Не женское это дело... А я... На секунду ведь отлучился, ну надо же! Никогда ничего подобного не случалось. Всегда было спокойно, я и решил, что сегодня тоже ничего не предвещает беды. А тут такое... Только бы всё исправить успеть, иначе ведь... Уволить-то не уволят, а вот из зарплаты вычтут...

— Мне очень жаль, что так вышло. А в чем причина возгорания?

— А, черт его разберет! Говорю ведь, у меня всегда всё было под контролем, всегда всё исправно работало. А только я на секунду отлучился, прихожу — и дверь заклинило, и дым из-под неё валит. Ох, я в этот момент чуть не поседел, честное слово!

Я невольно взглянула на седую голову дедушки и улыбнулась. Пожалуй, он слишком поздно беспокоится о седине.

— Я когда дверь всё-таки открыл, буквально выломал её, смотрю — всё в дыму и проводка искрится. Ну, я тогда, конечно, быстро себя в руки взял, всё, как по инструкции... Все меры предосторожности, всё учел. Только теперь с экраном проблемы. Будем налаживать, конечно! А куда деваться? Только вот сколько это времени займет — непонятно. Эх-х... Задали мне, конечно, работы... — мужчина достал из кармана фляжку и хотел было из неё отхлебнуть, точно забыв о моем присутствии, но быстро одумался и обернулся на меня. — Вот тебя как зовут?

— Джулия Кренг.

— Рад знакомству. А я Дмитрий Мюллер. Можно просто Дмитрий.

Его имя показалось мне забавным и труднопроизносимым, поэтому, наверное, я ужасно коверкала его, когда пыталась повторить.

— Вам, Димитри, не кажется, что это был поджог?

Мужчина снова хотел отпить из фляжки, но мой вопрос его прервал.

— Поджог? А кому это нужно?

— Пока мне это неизвестно. Но, похоже, что кто-то нарочно саботирует Гамбургское Подземелье. Вы ничего подобного не замечали раньше?

— Саботирует, говоришь? — переспросил Димитри, нахмурившись. Затем мотнул головой и всё-таки сделал глоток из фляжки. Я сразу почувствовала запах алкоголя. Мужчина даже не поморщился. — Неприятно, конечно. Но вот и я подумал, с чего же это вдруг загорелось-то? Раньше у меня всегда всё было, как по нотам! А тут... Ни с того ни с сего... Видимо, действительно подожгли, черти! Как говоришь, тебя зовут? Джулия, да? Подержи-ка, Джулия, вот этот провод. Крепко держи, вот так! Так вот, Джулия. Ты пока... Не говори никому, что тут произошло. Вот я сейчас всё починю, а потом... Потом мы расскажем. Потому что зачем беспокоить людей раньше времени, правильно?

Мне было смешно наблюдать за дедушкой. Особенно меня забавляла его манера говорить и время от времени прикладываться к фляжке. Каждый раз он пояснял:

— Слабость моя. Как тут справиться с ней, если на работе такие дела происходят?..

— Вы никого не подозреваете, мистер Димитри?

— Что? О, нет, кого мне подозревать?

— И ничего странного вы не заметили? Никаких улик на вашем рабочем месте? — на всякий случай поинтересовалась я, украдкой оглядывая помещение.

— Нет-нет, ничего такого. Я бы сразу заметил. У меня здесь всегда идеальный порядок, и если что-то не на месте или появляется что-то лишнее, я мгновенно это вычисляю.

Я оглянулась на несколько выстроенных башенок из опустошенных кружек кофе, потом на стопки бумаг, громоздящиеся прямо на пульте, а ещё на целый ком спутанных проводов и пыли в углу.

— Этот парень, Доминик, точно не мог, он же все время в зале был! — размышлял вслух Димитри. — И ты тоже не могла. Ты тоже там была, правильно? Детей мы вообще не рассматриваем. Тогда кто остается?

Старичок посмотрел на меня, а я так же печально смотрела на него, потому что ответа на вопрос у меня не было.

— Вот и я не знаю, — вздохнул Димитри. Он снова погрузился в работу, и я решила, что он вообще уже забыл наш разговор, но тот вдруг заговорил снова. — Был, конечно, один... Странный такой, то-то мне он сразу не понравился... Что-то с ним не то.

Я тут же оживилась.

— Про кого вы говорите?

— Как же его звать-то... Ох уж все эти имена, язык ведь сломаешь! — мне снова стало смешно от его замечания. Ведь он, пожалуй, единственный человек, чье имя я вообще не могла назвать правильно. — Такой мужичок подозрительный, ну!.. Весь хмурый, а лицо — точно как у смерти! Всё он здесь терся... И ведь... Говорит мне Гюнтер, что не его это место! А он всё топчется и топчется, и не только здесь, но и в других местах, где ему быть не следует. Так мне Гюнтер сказал, он то в этом лучше разбирается, чем я. Я-то ведь ни с кем и не общаюсь из вашего коллектива, с техникой только!

— Вы про... Йонаса Альбрехта?

— Вот, наверное, так его и зовут. Не знаю. Помню только, что сочетание такое, что молоко в стакане киснет!

Я сдержала смех от такого странного сравнения.

Но судя по описанию, это мог быть именно он. Наш молчаливый и таинственный Йонас, который всегда возникает из ниоткуда и исчезает в никуда. А ведь именно так и поступает Чумной доктор! Поэтому я не смогла догнать его, когда он вошел в зал инквизиции. Потому что он исчез!

Но заинтересовало меня не только это. Но и то, что здесь, в этом месте, был Гюнтер. Димитри не сразу сказал мне о том, что общается с ним. Значит, наш толстый инквизитор хорошо знаком с этим местом?

«Глупая! Как бы он мог сыграть роль Чумного доктора, и тут же нарядиться в инквизиторскую мантию и побежать на балкончик, с которого судит грешников? Но... Никто ведь не отменял того, что у нашего злодея может быть сообщник. Например, который запирает двери. А кому это сделать проще, чем Гюнтеру? Или, например, попасть к пульту, если он хорошо знаком с Димитрием, знает, что и когда от него ожидать? Может быть, он нарочно предложил ему выпить, например, литр пива, чтобы потом поймать момент, когда техник выбежит по неотложному делу?»

Конечно, в этой труппе, пожалуй, каждый недоволен работой герра Глёкнера, отца Ханны, но рассмотрим, например, толстяка Гюнтера. Разве не он едва ли не больше всех возмущается по этому поводу? Какие у него на то причины? Может быть, дело не только в задержке зарплаты?

Некоторое время я блуждала по служебным ходам в поисках лестницы, по которой мог подняться Доминик, чтобы выйти на улицу покурить. Вместо этого однажды я наткнулась на черную дверь, ведущую в локацию чумной больницы. Как раз в это время там заканчивал свое выступление тот нервный «социопат» по имени Дирк. Вообще-то, найти его не было моей целью, но раз уж так вышло, я даже остановилась, чтобы понаблюдать. Генри-сто-ролей был прав, он действительно здорово перевоплощался и вживался в свою роль! Я даже не узнала его сразу, настолько он изменился. Утром он казался мне несколько неадекватным, но теперь он казался чертовски обаятельным, уверенным в себе молодым человеком, у которого всё под контролем. Неужели так бывает!

Наконец, я отправилась в комнату отдыха, в которой труппа собралась почти в полном составе. Уже в коридоре был слышен их оживленный спор, поэтому я не спешила заходить внутрь, а осталась слушать под дверью.

— Что-то сегодня мы так ничего и не услышали от Чумного Доктора. Значит, обманул?

— Ну и слава Богу, — отмахнулась Неле Шмидт. — Хоть один день пройдет без всяких дурацких происшествий.

— Почему мы обязаны проживать каждый день, ожидая чего-то ужасного?! Когда это началось?

— С тех пор, как появился этот Доктор...

— С тех пор, как мистеру бизнесмену стало наплевать на музей! — почти крикнул никто иной как Гюнтер Кирхнер.

— Да, да, он прав! — поддержали сразу несколько человек.

— Были времена, когда нашу работу уважали и ценили, когда каждую неделю мы придумывали, как улучшить Подземелье, что нового добавить и стать более известными! А что теперь? Кто-нибудь вообще помнит о том, что мы существуем здесь, гнием в этом подвале, под землей?!

— Слушай, мужик, ты понятия не имеешь, что происходит в жизни мистера Глёкнера! — в который раз наш знаменитый длинноволосый пират по имени Леннарт. — Может быть, что-то действительно серьезное? Может быть, он сам хотел бы, да не может помочь! А ты сидишь и обвиняешь его во всем, ничего при этом не зная?

— Ты что думаешь, мальчик, что вот это твое заступничество тебе как-нибудь зачтется? Очнись, здесь нет ни камер наблюдения, ни жучков, никто не оценит твоей инициативности!

— Не перегибай палку, Гюнтер, — нахмурился контрабандист Гётц, почесывая свою бородку. Он тоже не был доволен сложившейся ситуацией и пассивностью мистера Глёкнера, но предпочитал не высказываться об этом слишком громко и не агитировать других на восстание. Зато толстяк Гюнтер, похоже, занимался именно этим, сам того не замечая.

— В отличие от некоторых присутствующих здесь личностей... — тут Леннарт сделал выразительную паузу. Такую, что все притихли на время его речи. — Я высказываю свою собственную точку зрения. Пусть она не та, которую поддерживают многие, но, по крайней мере, она моя. И меня не интересует, как её воспримут. Например, вы, дорогой мой Гюнтер. Вы можете воспринимать мои слова, как пожелаете, называть это лестью или заступничеством, но это ничего не поменяет. Я никогда не позволю себе обвинить другого человека, не зная всех обстоятельств какого-либо его поступка. И меня это нисколько не смущает, потому что я считаю это правильным. Надеюсь, мои слова заставят хоть сейчас задуматься тех, кто предпочитает отмалчиваться и слепо следовать за большинством. Потому что ни для кого не секрет, что в нашем коллективе имеются и такие.

— На кого ты это намекаешь? — нахмурился Гюнтер. — Скажи прямо, про кого ты говоришь, зачем нам эта таинственность? Или ты боишься? Ты ведь строишь из себя такого героя, так чего же ты не будешь честным до конца?

— Ну всё-всё, заканчивайте! — Гётц поднялся со своего места, готовый разнимать двух горластых ораторов, как только они бросятся в драку. Все чувствовали, что это может произойти очень скоро. — Для чего вы начинаете разводить из этого очередной скандал? Вам наскучил сегодняшний день?

— Вот именно! Только ведь начали обсуждать, какой день сегодня хороший и спокойный...

— А ни у кого нет странного чувства, что что-то не так? Слишком уж подозрительно. Ведь была записка о том, что доктор продолжит свой спектакль, а теперь он затих. Может, готовится что-то по-настоящему масштабное и серьезное? — Пия растерянно почесала затылок.

— А мы можем хоть ненадолго перестать обсуждать Чумного Доктора? У нас что, нет других тем для беседы? — возмутилась Неле Шмидт.

В это время раздались шаги. Кто-то ещё шел в комнату отдыха, поэтому мне пришлось войти, чтобы не оказаться застигнутой врасплох, подслушивающей под дверью. И сделала это как раз вовремя, потому что следом за мной зашел детектив Уэйт и соколиным взглядом окинул присутствующих.

— Так, значит, почти все в сборе? — спросил он, приглаживая волосы и одернув на себе пиджак. — Вот и замечательно. У меня для вас новость.

Я удивленно уставилась на детектива. Неужели он узнал про происшествие в локации Гамбургского Пожара? Но откуда? Только если от Доминика, ведь его не успела предупредить ни я, ни мистер Димитри.

Словно прочитав мои мысли, в помещение следующим вошел и сам Доминик. Он выглядел не очень хорошо. Непривычно серьезный, даже несколько раздраженный. В его глазах уже не играли те хитрые дьявольские огоньки, и от этого даже мне становилось грустно.

— Господа актеры, у меня для вас объявление. То, что сегодня наш преступник не объявился не означает для нас ничего хорошего. Значит, завтра вам всем необходимо быть ещё внимательнее и бдительнее. Если вы заметите хоть что-нибудь подозрительное или необычное, немедленно сообщите об этом мне. Запишите мой номер телефона... Хочу уточнить ещё раз. За сегодняшний день точно никто не обнаружил записки субъекта?

В комнате была тишина. Я вперила свой взгляд в Доминика так, что, мне казалось, он физически ощущал это и едва ли мог спастись от ожога. О так мне всего лишь казалось, потому что сам молодой человек на меня совсем не смотрел. Он поднял вверх указательный палец.

— На самом деле... — все тут же обернулись на него, и прямо перед тем, как продолжить, Доминик встретился с моим взглядом и замер. Наверное, у меня был пугающий взгляд, а ещё я стала лихорадочно трясти головой. Это движение привлекло внимание детектива Уэйта, но когда он обернулся на меня, я уже выглядела спокойной и равнодушной. — На самом деле... Это отличное время для того, чтобы напиться. Предлагаю отправиться в бар, — рука и голова молодого человека устало опустились. Он, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.

Первым рассмеялся Андреас Циглер, усатый и худой инквизитор. Он крикнул ему вслед:

— Это лучшее из того, что я услышал за сегодня в этой комнате!

— А вам лишь бы напиться, — покачала головой Неле Шмидт, подкрашивая у зеркала морщинистые губы.

— А почему бы и нет? — поддержал Гётц Ройтер. — Мы взрослые люди, можем себе позволить. Клаус, ты с нами?

— Нет, не могу. Завтра премьера в театре, я должен быть трезв и со свежей головой.

— Опять бросаешь нас? Когда ж мы уже соберемся все вместе, а?

— Надо будет устроить, — закивал Клаус. — Может быть, после футбола в субботу? Соберемся у меня, посидим. Мне тут недавно задарили очень хорошие виски. Одному мне распивать их не слишком приятно, зато в компании будет приятно. Ну, что скажите?

Завязалась более оживленная и спокойная беседа. Все стали медленно расходиться. Я тоже отправилась на выход, но в это время раздался женский визг из костюмерной.