Наследие Грин-Де-Вальда

"Хогвартс делит нас по цветам.
Но страхи у всех - одного оттенка."

-Гермиона Грейнджер

Он ждал у входа в подземелье. Плечи напряжены. Глаза опущены. В его пальцах — неуверенность. А ведь он Малфой. Я сразу поняла: он сломлен. Или вот-вот сломается.
     — Пойдём, — только и сказал он. Мы шли по узким заброшенным ходам подземелий. Там, где воздух пах гниением и старой магией. Драко шёл первым, молчал. Только изредка оборачивался — проверял, рядом ли я. Он остановился перед чёрным полукруглым проёмом. Я почувствовала его магию — древнюю, непонятную. Это была Тайная Комната. Только её часть, скрытая ещё глубже.
     — Я нашёл это место случайно. Или... может, оно меня нашло. -внутри — зеркало. Высокое, покрытое серебром. Не такое, как в зале сэра Когтеврана. Это не показывало желания. Оно показывало будущее. Или страхи. Или их слияние. Мы встали рядом. Он первый посмотрел в отражение. Я увидела — его руки в крови. Его мать плачет. Его лицо без жизни, без света. Я отвела взгляд. Он, наоборот, остался.
     — Я должен убить Дамблдора, — сказал он тихо. Слова рухнули между нами, как заклинание без защиты. -Это приказ. От Лорда. И если я не выполню — они убьют мою мать. -я не дышала.
Он продолжал смотреть в зеркало, как в приговор.
    — И что ты хочешь, Драко? — спросила я. Он повернулся ко мне.
     — Не быть чудовищем. Но я уже на середине пути, Александра. А назад никак.
Я подошла ближе. Коснулась его руки.
     — Я не отпущу тебя туда одного.
     — Ты не понимаешь, с кем играешь.
     — Нет, это вы все не знаете, и не осознаёте что я могу. -сорвалась я. Он снова посмотрел в зеркало. И на этот раз — нас. Там мы стояли в руинах Хогвартса. В дыме. Кровь на мантиях.
Он держал меня за руку, а я — сжимала палочку.
И вокруг — никого. Только пепел. Только мы.
— Если всё сгорит, — сказал он, — я хочу, чтобы ты была со мной, когда вспыхнет. Я посмотрела в его глаза. И поцеловала. Он замер, а потом — сжался, будто всё, что он держал в себе, наконец вырвалось наружу. Это был не просто поцелуй. Это был сговор в темноте. Между двумя изгоями. Детьми тех, кого боятся. Мы целовались так, будто завтра уже был приговор.

Небо было серым, как пепел. Мокрые снежинки таяли в воздухе, не успевая коснуться земли. Весь Хогсмид будто затаил дыхание, тонув в приглушённом свете и запахе прелых листьев и сливочного пива. Мы ушли с уроков. Просто — исчезли. Без предупреждений, без объяснений. С Драко. Он взял меня за руку, впервые — открыто. Не спрятавшись за уголком коридора. Не в коридоре между зелий и заклинаний. А так, будто это было естественно. И как будто ему больше не было дела до того, кто увидит. Мы шли медленно по улочкам, сквозь полупустой Хогсмид, где в окна вывесок тускло светили лампы. У "Трёх мётел" он обнял меня за плечи — и я позволила ему это, с удивительным ощущением, будто в этом жесте было больше защиты, чем привычного ему превосходства. И тогда я услышала голос за спиной. Тихий, удивлённый, чуть насмешливый:
— Малфой теперь с ней? С этой новой?
Я не обернулась, но чувствовала на себе взгляды. Они были, как холодные капли дождя на шее — мелкие, но пронизывающие. Я уже привыкла, что меня обсуждают. Но сейчас это было другое. Потому что мы с Драко стояли вместе. И в этот момент я почувствовала взгляд. Резкий, тяжёлый. Будто кто-то кинул заклинание Petrificus Totalus, но в глаза. Гарри Поттер стоял в углу, у стойки. В руке — стакан сливочного пива. Пальцы сжимали его чуть сильнее, чем нужно. Губы были тонкой линией. Его глаза — не те, что я видела в Великих Залах или в библиотеке. Сейчас в них была смесь ярости, тревоги и чего-то ещё. Как будто то, что он видел, ломало в нём что-то важное. Рядом стоял Рон. Он хмурился. Переводил взгляд с меня на Драко и обратно, будто пытался понять, насколько всё это серьёзно. А Гермиона, стоя чуть позади, тихо шептала — будто заклинание, будто мольба:
— Не вмешивайся... Гарри...
Но он уже пошёл. Его шаги были быстрыми. Резкими. Каждый звук — как удар по полу.
— Что ты с ним делаешь? — бросил он мне, остановившись прямо передо мной.
Я подняла голову. Внутри было спокойно. Даже слишком.
— Не твоё дело, — произнесла я ровно.
Он сжал челюсть.
— Он связан с Тёмным Лордом. Ты — знаешь это.
Я почувствовала, как Драко чуть напрягся рядом. Его рука сжала моё плечо сильнее.
— А ты знаешь, как быть с кем-то, кого никто не понимает? — спросила я. Голос прозвучал тише, чем я хотела, но он прорезал воздух, как лезвие. Гарри хотел что-то сказать. Его губы дрогнули. Может, возразить. Может, закричать. Может — остановить. Но не успел. Потому что Драко шагнул вперёд. Его лицо было спокойно. Но опасно спокойно. В глазах — сталь, не лёд.
— Назови её имя ещё раз — и я вырву твой язык, — сказал он спокойно, почти лениво. Но от этих слов стало холодно. Гарри сжал кулаки. Плечи напряглись. Мир на мгновение застыл — будто все в Хогсмиде ждали, что сейчас произойдёт. Но он не сказал больше ничего. Просто отступил. Сделал шаг назад, не сводя с нас взгляда. А потом отвернулся. Медленно. Словно проиграв не бой, а что-то гораздо более личное. Мы остались стоять — я и Драко. Он вздохнул и коснулся моих волос.
— Прости, — прошептал он. — Я не привык, что ты — не слабее.
Я усмехнулась.
— А я не привыкла, что кто-то за меня заступается.
И где-то в этом моменте — под серым пепельным небом, в этом странном межсезонье между страхом и чувством — родилось нечто большее, чем просто притяжение.
Гарри ушёл. Дверь «Трёх мётел» за ним хлопнула чуть громче, чем нужно. В помещении повисла вязкая тишина. Те, кто смотрел — отвернулись. Кто шептался — замолк. А потом всё снова зажужжало: смехи, грохот кружек, звон посуды. Но для нас это было фоном, глухим, неважным. Мы стояли у окна, где деревянная рама покрылась изморозью, а на стекле проступили разводы дыхания. Снаружи улица казалась вымытой серым дождём, и снежинки срывались с крыши, как сорванные перья. Драко не смотрел на меня сразу. Он всё ещё был напряжён. Плечи — будто из гранита, челюсть сжата. Но глаза... В них больше не было привычной маски.
— Прости, — сказал он, не громко. — Я не хотел втягивать тебя в это. -я усмехнулась, глядя на ледяную кромку окна.
— Слишком поздно для этого, не думаешь? -он опустил глаза. Его пальцы слегка коснулись моей руки — уже не властно, не так, как раньше, а осторожно, будто боялся, что я исчезну.
— Я не знаю, как быть рядом... — произнёс он. — Я привык... отталкивать. Быть один. Это проще.
Я повернулась к нему. За его плечами мелькал тёплый свет камина, и золотистые отблески играли на светлых прядях волос. Он вдруг показался мне моложе — почти уязвимым.
— А я не ищу "проще", — ответила я. — Ты не понимаешь... я всё время живу, будто за стеклом. Как будто смотрю на этот мир из-за стены. И когда ты рядом... — я замялась, — ...мне не нужно притворяться.
Он вскинул взгляд.
— Александра... -я никогда не слышала, чтобы он произносил моё имя так — без холода, без вызова. Мягко. Почти... бережно.
— Я не понимаю, что ты со мной сделала, — сказал он. — Это всё... не похоже на меня. Когда ты рядом, всё кажется другим. Лучше. Опаснее. Настоящим. Я не знала, что ответить. Сердце билось так, будто магия внутри меня проснулась. Дикая, необузданная. Она не хотела подчиняться. Как будто слова, которые он произносил, разбудили что-то большее, чем просто чувства. Он сделал шаг ближе. Наша разница в росте ощущалась почти остро, но он наклонился, чтобы быть на одном уровне с моим лицом.
— Я не хотел этого, — прошептал он. — Но ты — как яд. Проникаешь в кровь, и уже ничего не остаётся, кроме тебя.
Я улыбнулась — чуть-чуть. Впервые за долгое время не потому, что нужно, а потому что сердце не выдерживало.
— Значит, мы оба отравлены, — ответила я. Он медленно наклонился, давая мне возможность отстраниться. Но я не сделала ни шага. И в следующую секунду его губы коснулись моих — осторожно, будто впервые в жизни он по-настоящему сомневался, можно ли ему. Поцелуй был не таким, как я себе представляла. Без бравады. Без наигранной страсти. Он был тихим, как утренний снег, и тёплым, как огонь под кожей. Когда мы отстранились, дыхание смешалось. Он смотрел на меня, будто впервые видел.
— Я не отпущу тебя, — сказал он тихо. — Даже если это война. Даже если ты — дочь того, кого мы должны бояться. Я кивнула. Впервые — без страха.
— Тогда держи крепче.

Позже, уже в Хогвартсе, один из слизеринцев — Пайкс, ревнивый и язвительный — попытался унизить меня в зале трансфигурации.
— Слишком умная для своей крови, да? — бросил он, доставая палочку. Я не достала свою.
— Ты не нужен мне для практики. -он ударил. Я увернулась. И без палочки — вытолкнула его заклинанием в стену.
— Экспульсо!
Он рухнул. В зал вбежал Драко.
— Она твоя ученица, Пайкс? Или просто демон, которого ты разбудил? -он помог мне подняться. Схватил за руку. Глаза горели.
— Ты каждый раз заставляешь меня чувствовать, как будто конец — это начало. -он хотел поцеловать меня снова. Склонился ближе. Молча. Лоб к лбу. Ладони — в моих. Но не решился. Пока нет.

В тот вечер замок был особенно тих. Каменные коридоры будто затаили дыхание. Даже портреты молчали, уставшие от своей вечной наблюдательности. Где-то вдалеке ускользал шорох мантии Филча или потрескивание факелов, но для меня всё сливалось в фон — глухой, неважный. Я не могла заснуть. Сердце билось слишком громко. Мысли — спутанные, тяжёлые, как чёрный дым. Поцелуй с Драко, взгляд Поттера, молчание Гермионы, и — какая-то пугающая ясность в груди, которую я не могла объяснить. И тогда я снова пошла туда. В запретную часть коридора, за складом ненужных доспехов, куда никто не заглядывал. Там стояло оно — зеркало. Таинственное, безмолвное, не имеющее имени. Зеркало, в котором правда была пугающе красива. На этот раз я была одна. Я подошла к нему медленно. Тёплая мантия спадала с плеч, как будто сама устала держаться. Холод пронизывал босые ступни сквозь каменные плиты пола. Серебристый свет луны стекал по раме зеркала, делая его ещё более нереальным, почти живым. Я остановилась. И увидела себя. Не ту, что сейчас — не девочку, не ученицу, не дочь, скрывающуюся под чужим именем. В отражении стояла взрослая я. Плащ порван, подол в грязи и крови, волосы развевались, как в буре. Глаза были жгуче холодные. В руке — не палочка. А чёрный огонь. Он не горел, он дышал. Живой. Магия, не нуждающаяся в словах. Сила, что идёт изнутри, как будто моё сердце давно было кузницей. А за спиной — тени. Не фигуры. Не лица. Только силуэты. Густые, как дым, бесформенные, но будто ожидающие. Их нельзя было разглядеть, но я чувствовала — это были те, кто шёл за мной. Или те, кого я вела. Возможно — мёртвые. Возможно — мои. И над всем этим — глаза отца. Те самые. Серо-ледяные. Хищные, умные, вечные. Они не говорили, но смотрели сквозь меня. И в этом взгляде не было ни осуждения, ни одобрения. Только — ожидание. Я не знала, что будет дальше. Не знала, выстою ли. Спасу ли кого-то. Останусь ли собой. Или разрушу всё, что во мне было человеческого. Но я вдруг поняла главное. Свет во мне — не от добра. А от выбора. Я не была героем. Не искала правды. Не жаждала мести. Я просто выбрала. И я уже выбрала его.
Драко.
Даже если этот выбор будет концом. Даже если он станет началом моего падения. Даже если от него дрожит само зеркало. Я провела пальцами по стеклу. Моё отражение не дрогнуло. Оно смотрело на меня, как в будущее — бесстрашно и твёрдо.
— Я не боюсь, — прошептала я. — Не больше.
Где-то в глубине зеркала зашевелилась тень. На миг мне показалось — глаза отца медленно закрылись. Как будто приняв. Я развернулась и ушла, не оглядываясь. Потому что теперь, даже в темноте, я знала, куда иду. Вечер был холодным и чёрным, как тушь, растёкшаяся по небу. Звёзды казались далекими и чужими, а ветер выл над башнями Хогвартса, будто предчувствовал что-то.

Я снова шла в Астрономическую башню. Каменные стены, освещённые дрожащими факелами, отзывались эхом моих шагов. В груди — тяжесть. Слова, которые я собиралась сказать, жгли изнутри. Но молчать больше было нельзя. Он уже ждал. Сидел у окна, как и тогда. Свет луны очерчивал его профиль — скулы, чуть нахмуренные брови, пальцы, нервно играющие с пуговицей на мантии. Он обернулся, когда я вошла. Его взгляд сразу уловил — что-то было не так.
— Ты будто вся — в грозе, — сказал он тихо. — Что случилось? -я подошла ближе, молча. Встала рядом, чувствуя, как воздух между нами дрожит. Драко внимательно смотрел, уже напряжённый, чуть настороженный. Он чувствовал приближение чего-то важного. Он знал, что я не просто пришла.
— Мне нужно сказать тебе правду, — начала я, глядя прямо в его глаза. — Настоящую. Не часть. Не намёк. Всё. -он молча кивнул. И не отвернулся.
— Меня зовут не просто Александра, без фамилии. Это имя — просто защита. Иллюзия, за которой я пряталась. Моё настоящее имя... -я сделала вдох. Слова шли трудно, будто проходили сквозь слой льда внутри меня. — ...Александра Грин-де-Вальд.
В комнате наступила глухая, оглушительная тишина. Он не сразу отреагировал. Будто замер. Повернулся ко мне целиком, и я впервые увидела — не испуг, нет — но шок. Как будто я выбила воздух из его лёгких.
— Грин-де-Вальд... — повторил он одними губами. — Ты... дочь Геллерта? -я кивнула.
— Он спрятал меня. От тех, кто охотится за его наследием. Дамблдор знает. Он... помогает мне скрываться. До поры. Пока война снова не поднимется. -Драко отвёл взгляд. Подошёл к стене, опёрся обеими руками о камень, словно искал в нём опору. Его дыхание стало тяжёлым, плечи чуть дрожали.
— Чёрт... — выдохнул он. — Это... Ты — дочь величайшего тёмного мага.
Я подошла ближе. Неуверенно. Словно каждое движение могло его оттолкнуть. Он чувствовал, я знала. Он не был простаком. Он сам носил имя, обременённое славой, ожиданиями, долгами. Но это — было за гранью.
— Я не он, — сказала я. — Я не следую его пути. Но его кровь — во мне. Магия — во мне. Я не просила этого. Но я... не отрекаюсь. Я — его дочь. И я сделала свой выбор. -он обернулся. Глаза Драко были полны боли. Не страха — борьбы. Он смотрел на меня, как будто хотел что-то сломать внутри себя, но не мог.
— Зачем ты сказала мне?
— Потому что ты заслуживаешь знать, кого выбрал, — прошептала я. — Потому что ты первый, кто смотрит на меня, не боясь. И потому что, если ты уйдёшь — я пойму.
Молчание повисло между нами. Лёгкое, как приговор. Но он не ушёл. Он подошёл. Медленно. Его рука поднялась и коснулась моей щеки — так, будто хотел убедиться, что я всё ещё та же. Что я — это я, а не фамилия. Не имя в книгах. Не страх прошлого.
— Ты сумасшедшая, — сказал он почти с улыбкой. — В этом есть что-то... восхитительное.
— Ты не боишься? — прошептала я. Он склонился ближе. Его лоб почти коснулся моего.
— Я боюсь только того, что теперь ты — не моя. Потому что весь мир захочет отнять тебя у меня. Или уничтожить.
— Я не дам, — сказала я. — Ни миру. Ни прошлому. Ни даже тебе, если ты когда-нибудь забудешь, кто я. -он улыбнулся. Грустно. И поцеловал меня. Долго, медленно, будто доказывая, что теперь он тоже сделал свой выбор. Окончательно. А снаружи, за окнами, ветер усиливался. Башни Хогвартса стонали под его напором, но внутри этой комнаты — в этой истине, в этой тени фамилии — было странное тепло. Теперь они были вдвоём против всего мира. И каждый знал, чью руку держит.

Прошло несколько недель. Хогвартс жил своей привычной жизнью — каникулы приближались, коридоры наполнялись разговором о подарках, снежинках и предстоящем бале. Но для меня всё происходящее было приглушённым, как будто я слышала мир сквозь воду. Слишком многое изменилось. После зеркала. После Драко. После выбора. А ещё — после того, как Дамблдор стал вызывать меня чаще. Его кабинет был местом вне времени. Когда я входила туда, казалось, будто переступаю грань между мирами: шум и суета оставались за дверью, а здесь царила тишина с ароматом лаванды, пыли старых книг и слабым привкусом цитрусового лимонада, что, по слухам, стоял на столе ещё с прошлого лета. Полки были уставлены древними артефактами, часы тикали в неслышной ритмике магии, а феникс Фоукс спал на своей изогнутой позолоченной жердочке, укрыв голову крылом. Дамблдор сидел в кресле, сплетя пальцы. Его взгляд был одновременно мягким и всевидящим — как будто он не смотрел на меня, а в меня, считывая больше, чем я сама о себе знала.
— Мисс Александра... — произнёс он, тихо, почти с лаской, как будто произносил моё имя не впервые, а уже много лет подряд. — Ваша роль здесь... она выходит за рамки укрытия. Я думаю, вы это понимаете.
Я стояла напротив, не касаясь кресла. Не садилась. Почти рефлекторно — сохраняла дистанцию. Внутри всё сжималось, как пружина. Я знала, что сейчас будет не просто разговор. А заявление судьбы.
— Вы просите меня стать солдатом? — спросила я. Голос прозвучал чуть жёстче, чем хотелось. Но это было честно. Он вздохнул. Глубоко. Медленно.
— Нет, — ответил он. — Солдаты — это те, кто подчиняется приказу. А вы — не таковы.
Он встал и подошёл к окну. Сквозь витражи падал мягкий золотисто-голубой свет. Он смотрел на горы вдали, как будто искал на них ответ.
— Я прошу вас быть тем, кем вы рождены. Независимой. Умной. Опасной — для тех, кто этого заслуживает. -я почувствовала, как кровь в венах пошла быстрее. Его слова были как заклинание, запущенное в душу. Они не просто описывали — они раскрывали. Он видел во мне то, что я сама боялась называть.
— Почему вы верите, что я смогу? — спросила я. Он повернулся ко мне. В его взгляде была печаль, старая как сам замок.
— Потому что вы — дочь того, кого я когда-то любил. И потому что в вас есть то, что в нём было лишь мечтой: свобода от идеологии. Вы не его продолжение, Александра. Вы — его противоположность. Вы — его исправление. -эти слова ударили сильнее, чем я ожидала. Исправление. Не отречение. Не предательство. А выбор другого пути.
— Я не знаю, что делать, — призналась я. — Всё, что я вижу впереди, — туман. -он подошёл ближе. Положил ладонь на моё плечо — легко, как напоминание, что я — не одна.
— Тогда идите сквозь него. Ваш путь — не быть светом. И не тенью. Ваш путь — быть огнём, что выжигает ненужное. Я не прошу быть героем, Александра. Я прошу быть собой. -Фоукс проснулся. Медленно поднял голову и взглянул прямо на меня. В его золотистых глазах не было страха — только знание. Признание.
— А если я потеряю себя? — спросила я. — Если моя магия... если она выйдет из-под контроля?
Он отступил. И сказал:
— Тогда знай, что именно в этот момент ты и будешь настоящей. -мы долго смотрели друг на друга. Я вышла из кабинета не с облегчением. А с осознанием. Вес магии не давил больше на плечи — он словно обвил меня изнутри, как новая кожа. Я не была солдатом. Я была решением.

Позже в ту же ночь, когда весь замок уже погрузился в сон, а факелы на стенах догорели до едва теплых огоньков, я сидела на своей кровати в слизеринской спальне, завернувшись в плед, будто в доспехи. Сердце било медленно, но с тяжестью, как маятник, отсчитывающий что-то важное. Мысли о разговоре с Дамблдором не давали покоя. Слова «быть собой» звучали в голове, будто заклинание, и в то же время — как приговор. Я потянулась за мантией, собираясь спрятать её обратно в сундук у изножья кровати — и заметила нечто странное. Среди аккуратно сложенных вещей, между свитком с домашним заданием и кожаной перчаткой, что я давно не надевала, лежал листок пергамента. Маленький. Сложенный треугольником. Тот самый древний способ, которым пишут письма, если не хотят, чтобы оно походило на обычное сообщение.
Я застыла.
Рядом никто не спал — все разошлись на ужин, кто-то задержался в библиотеке. В комнате было темно, только тусклый лунный свет пробивался через высокое окно в виде арки, окрашивая стены холодным серебром. Тишина вокруг будто слышала, как я разворачиваю письмо. Бумага — шершавая, старинная. Чернила — чёрные, не свежие, но не выцветшие. Почерк — острый, угловатый, непривычно строгий, каждая буква словно вырезана пером, как резцом по камню. Я прочитала. Один раз. Потом — ещё раз. Словно не верила глазам:

«Ты — мой свет во тьме, и ты же — мой нож.
Они уже идут.
Не доверяй даже тем, кто предлагает защиту.
Следи за тем, кто не мигает, глядя в глаза.
И помни: твоя магия не в палочке. А в тени за твоей спиной.

— Г.»

Рука дрожала. Я медленно опустила письмо на колени, не отрывая взгляда от строки с инициалом.

"Г."
Геллерт.
Мой отец.

Я вдруг поняла, что всё это время, пока думала, что он исчез, умер, был пойман — он наблюдал. Он знал, где я. Знал, что со мной. Знал, с кем я говорю и кому начинаю доверять. Но... как? Кто принёс письмо? Когда? Почему я не почувствовала ни малейшего следа магии? Я вспомнила его глаза в зеркале. Холодные, вечные. Они следили. Возможно — всегда. Фраза «Ты — мой свет... и ты же — мой нож» разорвала меня на две половины. Это не было отцовской заботой. Это было предупреждение. И в то же время — напоминание, кем он меня видит: одновременно спасением и оружием. Мой горло пересохло. Я перечитала:

"Следи за тем, кто не мигает, глядя в глаза."

Кто? Кто из них? Поттер? Снейп? Дамблдор? Или... Я сжала письмо в кулаке. Оно было почти невесомым, но внутри — груз, которого я не знала, как носить. Он жив. Или был. Достаточно жив, чтобы написать. Достаточно близко, чтобы вложить письмо в мои вещи. Достаточно тихо, чтобы остаться незамеченным даже Дамблдором. Я аккуратно сложила письмо обратно в треугольник. Засунула в подкладку мантии, туда, где прятала самую опасную часть себя. А потом легла, не закрывая глаз.

В тот вечер замок был особенно тих. Поздние часы обволакивали коридоры Хогвартса вязкой тьмой, а факелы горели чуть слабее обычного — будто сами старались не мешать. Я шла по подземельям Слизерина с прямой спиной и колючими мыслями. Внутри было тревожно: что-то назревало. Слишком много взглядов. Слишком много молчания. Слишком много намёков, и все — о Драко. Снейп вызвал меня без причины. Просто передал через одного из учеников: "Зайдите ко мне. Сегодня. После девяти." Его кабинет пах зельями, пыльными томами, влажными камнями. Пах, как всегда. Но атмосфера была другой — сдержанной, как перед грозой. За высокими стеллажами — мерцание колб. Тусклый свет лампы заливал стол. Он стоял, не садясь, и смотрел на меня, когда я вошла. Молчание. Я уже хотела что-то сказать, когда он подошёл к двери — и закрыл её. Тихо. Плотно. И только потом, обернувшись, произнёс:
— Вы были в Зале Отражений? -голос его был ровным, почти шепчущим. Но в этих словах было нечто, от чего у меня дрогнуло внутри. Словно он знал. Всё. Или почти. Я медленно кивнула, не отводя взгляда. Он чуть прищурился. Морщины у глаз на миг углубились, но ни одна мышца не дрогнула на лице.
— Значит, вы уже знаете... что путь Малфоя — не его собственный. Я вскинула подбородок. Слова были как пощёчина. Резкие. Но в них — что-то ещё. Предупреждение?
— Если вы что-то знаете — скажите. Или молчите навсегда. -мой голос был твёрдым. Даже чуть вызывающим. Я стояла, как на дуэли — ни шагу назад. Мы с ним были похожи в этот момент: одинаково закрытые, одинаково опасные. Он смотрел долго. Очень долго. В его чёрных глазах не было ни страха, ни сомнения. Только усталость. И что-то, что я не могла сразу прочитать.
— Я молчал уже однажды, — сказал он наконец. Голос его был тише, но твёрже стали. — И один ученик умер от этого. -я замерла. Кто-то другой, кто был до нас. Кто-то, кого он не спас. И, может быть, с тех пор не прощает себя. Он сделал шаг ко мне. Не угрожающе — но с тем напряжением, которое не спутать: как будто каждое слово дальше будет важнее следующего вдоха.
— Второго — я не потеряю.
Внутри всё сжалось. Я поняла, о чём он. Он говорил о Драко. Не как о мальчике из списка. А как о человеке, которого он знал с рождения. Которого он, возможно, защищал — молча, из тени. Какого он не хотел терять, но не знал, как удержать. Я не ответила. Не могла. Потому что если бы заговорила — голос бы сорвался. Вместо этого я развернулась и вышла. Медленно. Не торопясь. Не сказав ни слова. Но ощущение его взгляда на спине — не исчезло. Он смотрел, как будто хотел что-то ещё сказать. Может, попросить. Может, предупредить. Может, просто — понять, на чьей я стороне. Но слова так и не прозвучали. И тишина, что осталась позади, — была громче любого крика.

Библиотека в Хогвартсе имела свой особый ритм — не как остальная школа. Здесь всё текло медленно, вязко, как густой мёд: шелест страниц, скрип пера, шорох шагов по ковру. Я сидела за дальним столом у окна, в полумраке, в окружении стопки книг, и старалась сосредоточиться — но строчки расплывались. В воздухе висел запах пергамента, чернил и пыли, которую не могли прогнать даже заклинания. За окнами снег падал редкими хлопьями, цеплялся за стекло и исчезал. Мир был тише обычного, и в этом было какое-то облегчение. Я только что вернулась из зала тренировок, магия внутри всё ещё колыхалась — дикая, будто живая, как если бы тень за спиной дышала отдельно от меня. Я услышала шаги раньше, чем увидела их. Осторожные. Неуверенные. Но направленные прямо ко мне.
Гермиона.
Она подошла со своей характерной решимостью — прямой спиной, прижатной к груди тонкой книжкой в серой обложке, без названия. Я узнала её сразу: одна из тех редких, что хранились в запертом разделе. И — о магии без палочки. Гермиона поставила её на стол.
— Ты... контролируешь это? — спросила она. Говорила тихо, как будто боялась потревожить что-то — меня или само пространство. Я посмотрела на неё. Она не выглядела враждебно. Скорее — любопытно. И обеспокоенно.
— Не всегда, — ответила я честно. — Но лучше, чем кто-либо, кого ты найдёшь в этих книгах. -она кивнула. Не спорила. Только сжала пальцы на корешке книги.
— Ты не с Лордом. И не с нами. Почему? — голос её дрогнул, как будто в этом вопросе она искала не обвинение, а — объяснение. Понимание. Я посмотрела в окно, на медленно тающий иней.
— Потому что я не хочу быть ничьим знаменем. -ответ прозвучал тише, чем я ожидала. Но он был настоящим.
Сзади раздались шаги. Ещё двое.
Гарри и Рон. Я почувствовала их присутствие — как ветер, меняющий направление. Носитель шрама и мальчик с сердцем. Один с жёстким взглядом, второй — с настороженностью в плечах. Гарри остановился чуть позади Гермионы. Посмотрел на меня. Долго. В этот раз — без вражды. Просто внимательно. Словно присматривался к узорам, которые раньше не хотел видеть.
— Но ты защищаешь, — сказал он наконец. — И Малфоя. И себя. Это... больше, чем мы думали. -я сжала пальцы на краю стола. Он не говорил "тёмная". Не говорил "опасная". Он признал. Что-то. Что я — не просто фигура в тени. Что я — выбор, а не последствие. И вдруг Рон, всё это время стоявший неловко рядом с колонной, пробормотал:
— Может, с ней лучше дружить. — Он почесал затылок, как будто сам удивился своим словам. — Или хотя бы... не воевать. -на секунду между нами повисло странное, хрупкое молчание. Гермиона мягко поставила книгу на стол.
— Она... редкая, — сказала она. — Её изъяли из оборота. Но ты, похоже, её уже написала в себе. -я усмехнулась. Тихо. Почти с благодарностью.
— Я не ищу врагов, — произнесла я. — Но если кто-то идёт с мечом — я не стану ждать. -Гарри кивнул. Медленно. Словно впервые понимал, о чём я.
А Гермиона сказала:
— Тогда, может, пришло время идти рядом. Без меча.
Это был не союз. Не обещание. Но это было первое принятие.
И оно изменило всё.

Поздний вечер.
Вода в чёрном озере отражала луну, как зеркало, тронутое пеплом. Я вышла из библиотеки только тогда, когда часы пробили десять. Шарф соскальзывал с плеч, а пальцы всё ещё ощущали шершавую обложку книги о магии без палочки. Внутри — странное чувство. Не покоя, но... принятия. В проходе за аркой, ведущей к слизеринским коридорам, он ждал.
Драко.
Облокотившись о стену, руки в карманах, глаза — тень на лице. Он не сделал шаг мне навстречу. Не сказал ни слова. Но мне хватило взгляда, чтобы понять: он знал.
— Ты следил за мной? — спросила я, когда приблизилась.
— Не пришлось, — ответил он. Голос тихий, почти ледяной. — Половина Гриффиндора уже шепчется: "Она сидела с Поттером. Они говорили. Смеялись."
Я остановилась.
— Мы не смеялись, — спокойно сказала я. — Мы говорили.
— С Поттером? — он шагнул ближе. — С тем, кто пытался вытащить тебя от меня на глазах у всех? С тем, кто считает, что я ношу метку?
— Потому что он не знает, что ты несёшь, — ответила я. В его лице дернулась скула. Глаза потемнели, стали резкими, будто заточенными.
— А ты теперь решила рассказывать ему? Им всем? Поттеру, Гермионе, Уизли? Что дальше? Совместные прогулки? Советы по защите от Тёмных Искусств? -я молчала. Не потому, что не знала, что ответить. А потому, что он говорил не о Поттере. Он говорил о страхе. О предательстве. О том, что мир, в котором он вырос, рушится, и единственный человек, рядом с которым он чувствовал себя в безопасности — тоже может уйти.
— Я не искала с ними союза, — наконец сказала я. — Но они перестали видеть во мне врага. Разве это плохо?
— Когда враги становятся друзьями, — отрезал он, — границы стираются.
— Или... появляются новые, — сказала я. — Те, где мы сами решаем, кто мы. Не по фамилии. Не по прошлому. -он замолчал. Дышал тяжело, сквозь сжатые зубы. А потом выдал, глядя прямо в глаза:
— А мне ты когда скажешь, где ты стоишь?
— Передо мной ты и Дамблдор. Поттер. Твой отец. Снейп. И никто из них не знает, где ты.
— Даже я — не знаю.
Тишина.
Она вонзилась между нами, как нож. Я почувствовала, как всё внутри меня дрогнуло. Его слова — как пощёчина. Не по лицу. По сердцу. Я шагнула ближе. Медленно. Почти не дыша. И произнесла:
— Я стою там, где ты. Только... на шаг впереди. Потому что я уже поняла, за что готова сражаться.
Он не ответил сразу. Глаза его дрожали. В них кипело: страх, ревность, гнев, боль. И — привязанность. Необъяснимая, рвущая.
— Я... просто не хочу потерять тебя, — сказал он, тихо, почти неуверенно. — Даже если весь остальной мир — уже потерян. Я подняла руку. Каснулась его щеки.
— Тогда держись крепче. Потому что я — не за Поттера. Не за Геллерта. Не за Хогвартс. Я за тех, кто идёт рядом, когда горит земля.
И мы стояли так — в тени арки, под каменными сводами, где всё было до боли хрупким. Но настоящим.

Хогвартс спал. Но в одной из заброшенных аудиторий, в самом сердце восточного крыла, где потолок был пробит ещё во времена последнего противостояния, кипела тишина, полная силы. Свет луны пробивался сквозь щели в стенах, падая бледными пятнами на пол, разбитый камень и выброшенные скамьи. Я стояла у центра круга, начерченного мелом. Вокруг — следы прошлых заклинаний: копоть на плитке, оплавленный металл, куски дерева, будто пережёванные временем. Эта аудитория давно не использовалась. Значит — идеально. Драко стоял напротив, уже вспотевший, дыхание неровное, взгляд — упрямый, но неуверенный. Мы тренировались почти час. Магия скапливалась в воздухе, как гроза в груди. Я видела, как дрожат его пальцы. Как он старается сдерживать то, что внутри — но не может.
— Попробуй ещё раз, — сказала я. — Но не дави. Позволь ей идти, а не толкать её.
Он стиснул зубы. Его палочка поднялась:
— Confringo!
Сначала — ничего. Только резкий щелчок в воздухе. Но потом... магия вырвалась — нечисто, рвано, словно сорвавшийся зверь. Волна ярости с треском ударила в потолок. Раздался оглушительный гул. Камень треснул. Стены дрогнули. Один из резных столбов рухнул, разлетаясь в пыль и обломки. Я шагнула вперёд. Не раздумывая. Драко стоял в эпицентре. Его лицо побледнело. Тело выгнулось, будто ток прошёл сквозь него — и в этот момент я почувствовала, как его магия — не управляемая, горячая, искрящаяся — рвётся наружу. Готова поглотить его самого. Но я не отшатнулась. Без палочки. Без крика. Без жеста. Я просто подняла руку. И впитала. Магия ударила в меня — волной, как цунами. Но я не дрогнула. Она прошла сквозь меня — и остановилась. Принятая. Поглощённая. Точно я стала для неё сосудом. Воздух застыл. Драко рухнул на колени. Он дышал тяжело, как после бега. Его глаза были широко раскрыты — страх, изумление, неверие.
— Ты могла меня убить, — прохрипел он. — Но ты не убила.
Я опустилась рядом. Мягко, на корточки. Касаясь пальцами пыльного пола.
— Я здесь не чтобы спасать тебя, Драко, — произнесла я. — А чтобы ты выбрал жить.
Он поднял голову. Его лицо было близко. Пот, пыль на висках, но взгляд — ясный, чистый, будто впервые за долгое время он видел.
— Значит... ты — мой выбор? — прошептал он. Я смотрела в его глаза. В этот момент между нами не было войны. Не было прошлого. Не было фамилий.
— Нет, — ответила я. — Ты — свой выбор. Я просто иду рядом.
Он улыбнулся. Почти незаметно. И в этой полуразрушенной аудитории, среди теней и пепла, родилось не заклинание, а клятва. Без слов. Без крови. Он встал. И впервые взял меня за руку — не как мальчик, ищущий защиты. А как человек, выбравший сторону.
Свою.
Мою.
Нашу.

На следующее утро небо над Хогвартсом стало темнее. На совином дворе упала записка с алой печатью.
"Он уже в пути."
Я сжала кулак. И почувствовала, как в моих венах — пульсирует магия. Дикая. Сильная. Моя. И если это война... ...то я встречу её — не за них. А за того, кто идёт рядом.