1.
«Без провожающих»
Аурелия встала рано. Даже слишком рано. За окном ещё висел утренний туман, и в саду едва начинали шевелиться листья. Дом спал — особняк Розье всегда был тише обычного, словно боялся напоминать о себе миру.
Она оделась молча, на автомате — манжеты застегнула медленно, будто приклеивала к себе чужую кожу. Чемодан давно стоял у двери. Собрала его еще за два дня.
Она собрала его сама. И дошла до вокзала — тоже одна. Ни отца, ни матери. Только записка на кухонном столе:
«Не забудь салфетки. У тебя часто бывает в поезде». — Виола.
Только бабушка. Всегда только бабушка.
Хлопнув дверью, Аурелия вышла на улицу и больше не оглядывалась.
До платформы 9¾ она дошла с высоко поднятой головой. Носители чемоданов, суетящиеся родители, смех, детские крики. Её это не касалось. Ни одна рука не держала её за плечо, ни один голос не звал сзади: «Аурелия, подожди!»
Она просто вошла в стену. И исчезла.
***.
В поезде было душно. Её голова тяжело откинулась к подушке, и в какой-то момент она почувствовала — что-то не так. В носу защекотало, как перед чихом, а потом стало тепло. Она коснулась пальцами губ — они были в крови.
— Мерлинова борода... — прошептала она и быстро полезла в сумку.
Салфетки. Где-то... где-то здесь... Руки дрожали. Пятно уже капнуло на ворот мантии.
«Ты слишком сильно напрягаешься», — говорила бабушка. — «Твоя кровь не любит паники».
Аурелия презирала эти фразы. Как будто кто-то мог быть спокойным, когда его, в одиннадцать лет, отправляют в другой мир — без поцелуя, без поддержки, без глаз что смотрят с гордостью.
Она зажала нос, запрокинув голову, и замерла. За окном мелькали поля. Слышались разговоры,хихиканье из соседних купе. Её же мир снова стал замкнутым. Только она и пульс, бьющий где-то возле сонной артерии.
Дверь распахнулась неожиданно.
— Ну и ну. А тут кто-то умер?
— Заткнись, — пробормотала она в салфетку.
— Благодарю!— хмыкнул один из двух рыжих парней, стоящих в проходе. — Я — Фред, а это Джордж. Мы — твой худший кошмар, миледи.
— Или лучший, если оценишь чувство юмора, — добавил второй.
— Уйдите.
— Ну теперь мы точно останемся.
Они плюхнулись напротив, разом, как по команде. Аурелия стиснула зубы.
Джордж чуть наклонился вперёд.
— У тебя кровь.
— Серьёзно? Не заметила.
Он протянул ей свой носовой платок. Белый, вишитый и с золотой буквой «У».
— Я не беру с рук.
— А я не прошу лизать. Просто приложи.
Она выхватила платок, прижала к лицу и посмотрела на него исподлобья.
Он не выглядел шутником. Была в нём какая-то настороженность, будто он ждал, что она сейчас выкинет что-то едкое. И не ошибся.
— Откуда у тебя такой уродливый платок?
— Мама сшила.
— Сожги его.
— Сначала тебе, потом платку. Договорились?
На секунду она почувствовала, как уголки губ чуть дрогнули. Совсем чуть-чуть. Улыбка на один удар сердца. Он это заметил, конечно. И ничего не сказал.
***.
Когда поезд замедлил ход, Аурелия снова была одна. Фред куда-то делся. Джордж тоже ушёл — не прощаясь. Но платок оставил. Кровь на нём засохла, как родовое пятно.
«Через воду»
Платформа гудела. Люди выходили из вагонов, как вытекает вода из лопнувшего пузыря. Все толпились, искали знакомых, собирали чемоданы, махали знакомым — она шла в стороне. Рядом промелькнули Фред и Джордж. Один из них на плечах нёс то ли сову, то ли кота — скорее всего , чужого.
Аурелия сунула засохший платок обратно в карман и сделала вид, что не замечает, как Джордж на неё мельком оборачивается.
— Первогодки! Первогодки сюда! — прогремел голос с такой силой, и кажется, даже земля вздрогнула.
Он был огромен. Клокастый, с лицом, будто сложенным из трёх бород. Глаза — тёплые. Странно тёплые. Такими, наверное, смотрят на тебя, когда ты впервые делаешь что-то важное.
— Хагрид, — прошептала какая-то девчонка рядом.
Аурелия ничего не сказала. Просто пошла. Вниз, за остальными.
Они оказались у чёрного, как нефть, озера. Вода была неподвижна, словно зеркало. И вдали, сквозь молочную пелену, появился Хогвартс. Башни, окна, светящиеся изнутри. Это было... нечто. Как из сказки, которую забыли закончить.
— По четверо в лодку! — гаркнул Хагрид.
Аурелия стояла чуть в стороне, держа сумочку в руках. Мимо пробежал мальчишка — конопатый, в очках, с лягушкой на плече. За ним хихикала рыжая девочка с двумя косичками. Почти все уже заняли свои места.
— Эй! Ты! — окликнули её.
Девочка с круглым лицом, но с удивительно ясным, цепким взглядом.
— Идёшь с нами? Нам ещё одна нужна.
Аурелия колебалась, но кивнула. Молча села в лодку, положив сумку себе на колени.
— Я Гвендолин. Но можно просто Гвен. — та протянула руку. — А ты?
— Аурелия.
— Красиво. Как заклинание.
— Как проклятье, скорее, — пробормотала она — но благодарю.
Гвен усмехнулась, будто оценила ответ.
Пока лодки скользили по глади воды, Аурелия вдруг почувствовала, что на неё смотрят. Мальчик напротив — невысокий, смуглый и с чёрными вьющимися волосами. Глаза — карие, внимательные. Он ничего не сказал, но не отводил взгляда.
— Это её глаза, да? — вдруг сказал он обращаясь ко всем. — У тебя глаза цвета мёрзлого янтаря. Как у одной из фей в сказке моей бабушки.
Аурелия подняла бровь.
— Ты часто так с незнакомками?
Он пожал плечами.
— Только если они смотрят, будто могут меня проклясть.
Гвен захихикала.
Аурелия была красива — не той детской красотой, что прячется за веснушками или пухлыми щёчками. Её лицо было точёным, с тонкими скулами, прямым носом и тонкими бровями. Волосы — цвета холодного золота, чуть волнистые, аккуратно заплетённые в косу. Губы — бледные, но выразительные. Но главное — это глаза. Тёмно-медовые, с редким оттенком золота у зрачков. Они смотрели всегда прямо и слишком серьёзно для одиннадцатилетней девочки.
Она держала спину прямо. Она не болтала. Но внутри что-то дрожало — та самая дрожь, которую прячешь под гордостью, чтобы никто не подумал, что тебе страшно.
Когда замок вырос над ними,она затаила дыхание. Как будто вбирала в себя не воздух, а суть всего, что её ждёт.
"Пускай. Я справлюсь. Я — Розье. А значит, я выживу."
«Шляпа знает»
Каменные стены замка будто дышали. Каждый шорох, каждый отзвук шагов — он множился, отражаясь от сводов, скатывался вниз по лестницам и исчезал где-то в темноте коридоров. Аурелия шла вместе с остальными, чуть отстав. Она смотрела на всё снаружи — будто через толстое стекло.
Гвен болтала о том, что волшебный потолок, и что если смотреть вверх, можно увидеть звёзды, даже когда идёт дождь. Мальчик с очками взглядом шёл молча. Имени она у него так и не спросила.
Когда двери в Большой зал распахнулись, на миг стало абсолютно тихо. Четыре длинных стола. Сотни лиц. Тысячи глаз. И где-то там — профессора, в центре — директор с длинной бородой. И... он. Маленький, седой, с пружинистой осанкой.
Профессор Флитвик.
На его лице промелькнула тень узнавания. Он чуть выпрямился, когда взгляд Аурелии поймал его.
Она кивнула. Он — тоже.
Перед ними стоял табурет. А на нём — старая , потрёпанная шляпа. Складки её "лица" подрагивали, и она вдруг зажила — прямо у них на глазах. Прочистила "горло", вздохнула, и запела — о факультете, где храбрость, о факультете, где ум, о верных и о хитрых, и о том, что выбирать — не просто.
Шляпа закончила, и началось распределение.
Одного за другим вызывали первогодок. Кто-то дрожал, кто-то сиял. Когда назвали Гвендолин Стивенс, девочка нервно повела плечами, подошла к стулу — и почти сразу:
— Пуффендуй! — рявкнула Шляпа.
Она обернулась и весело махнула рукой. Аурелия слабо улыбнулась ей в ответ.
«Стив Митчелл» послышалось в зале. Это был тот грубиян с которым она приплыла.
— Когтевран!
«Эмили Водек, Зейд Уильямс, Майкл Джейкобс» и сотни других имен были названы деканом гриффиндора — Профессором Макгонагалл.
— Аурелия Розье.
Шёпот пронёсся по залу. Имя, как осколок стекла, ударилось об уши старшекурсников. На столе Слизерина кто-то наклонился вперёд. Пожилой мужчина в синих одеяниях скрестил руки на груди.
Аурелия подняла голову выше.
Она села на табурет, и Шляпа упала ей на глаза.
— О-о-о... Розье, — почти проворковала она. — Интересно, интересно... соболезную брату.
Мозги — есть. Уверенность? В изобилии. И ты не боишься использовать слова как оружие...
Но что это? Что-то тонкое... Страдание? О, деточка. Ты закрыта, но я вижу сквозь стены.
Родовая гордость... желание быть лучше... но ты не хочешь, чтобы тебя выбрали как их.
— Ты не пошлёшь меня в Слизерин, — прошептала она.
— Ах. Значит, ты уже решила.
— Я не такая, как они.
— Возможно, ты права. Но не думай, что я не вижу: ты могла бы там добиться многого.
Всё же... если ты хочешь доказать, что ты другая...
Тогда...
—Когтевран ! — выкрикнула Шляпа.
Гул прокатился по залу, и стол с синими манжетами встретил её аплодисментами. Флитвик улыбнулся широко, даже отодвинул свой бокал.
Старшекурсники Рейвенкло рядом засуетились, освободив место.
Аурелия спрыгнула с табурета, не глядя ни направо, ни налево
Она прошла мимо стола Слизерина. Кто-то — мальчишка с каштановыми волосами и надменным взглядом — ухмыльнулся и что-то прошептал на ухо соседу. Но она даже не сбавила шаг.
Она села между девочкой с вьющимися волосами и высоким худощавым мальчиком, который на вид уже был на пятом курсе. Он бросил на неё оценочный взгляд, но ничего не сказал.
Еда появилась, когда последние были распределены. Гвен обернулась с другого конца зала и, увидев её, показала большой палец вверх. Аурелия чуть кивнула в ответ.
И только тогда, когда взяла ложку, она заметила, что руки у неё дрожат.
Никто не провожал её сюда.
Никто не аплодировал громче.
Но она здесь. И ей не нужен дом, чтобы его заслужить.
В конце ужина, заметив взгляд одного из братьев уизли она нервно сглотнула и отвела взгляд.