синдром навязчивых грез

(вместо предисловия)

Федор Михайлович предупреждал нас что переезд в Петербург это хорошая идея если: ты хочешь закончить жизнь самоубийством, спиться или полноценно разочароваться в существовании. и если бы школьное образование не отбило у юных нас все желание читать Его произведения, то мы были бы в курсе. а так получается полный город поломанных людей, которые бросили все и уехали в Питер, а ничего не изменилось. в поезда и самолеты с собой взяли себя. а надо было оставить. не ради личного спокойствия, так ради желаемых изменений.

почти два года назад я поселилась в отеле на Лесной у Кантемировского моста. четырнадцать этажей, по пятьдесят два номера на каждом. бар, кинотеатр и игровая зона — раздолье для потерянного поколения. за эти два года ни строчки личных мыслей. все, что писалось — очень быстро рвалось и сжигалось. во мне с постоянной пропиской поселились мечтатель из "белых ночей" и Ефимов из "Неточки Незвановой". сочетая желание творить гениальное, философские развернутые диалоги в голове и страх новых идей с изможденной усталостью от собственной персоны. чтение чужих произведений доставляло чувства стыда и беспомощности. я лично столкнулась с синдромом самозванца и чем дольше не бралась за перо, тем сложнее это было сделать.

это место больше похоже на общежитие. с тремя звездами, не слишком шикарно. довольно удобно для ленивых — мусор забирают, в номерах убираются, постельное и полотенца меняют раз в одиннадцать дней. почти город-государство. со своими сплетнями, драмами и даже знаменитостями. это хорошо, так как панический страх взросления часто грызет изнутри. страшно, что я умею снимать показания счетчиков. радостно, что еще не умею размораживать холодильник. это бесповоротное начало конца. сначала ты достаешь лед из морозильной камеры, а потом тебе тридцать и ты всерьез задумываешься о рождении ребенка.

если есть лишняя еда, ее можно отдать охране. они всегда голодные и непривередливые. в прачечной приятно уединиться с книгой. если нужно постираться, то лучше делать это вечером во вторник и среду или ночью в понедельник и пятницу. в это время больше свободных стиральных машин. приходить в кинотеатр со своим ноутбуком опасно. есть риск нападения рандомного ребенка. если нападение произошло, требуется немедленно включить мультики. благодаря сотрудникам хаускипинга легко выучить песни на таджикском, если не уходить из номера во время уборки. в моем случае уходить нужно. и уходить вместе с кошкой. горничная, панически шарахающаяся от животных, убирается у меня на постоянной основе. с порога крестится двумя перстами и приговаривает "БисмиЛляхи Рахмани Рахим". удивительная женщина.

здесь, в отеле, все друг друга знают, делятся едой и временем. у двойняшек на восьмом этаже всегда есть бытовые мелочи вроде лишнего стирального порошка или нитки с иголкой; тринадцатый этаж — сплошь наркоманы и алкаши; на четырнадцатом холодно и ничего не происходит, по крайней мере криминального; у парня с синими волосами, что живет в конце коридора на двенадцатом можно погадать на картах таро; на девятом гостеприимные коллеги из ресторана; за хорошей компанией и дорогим алкоголем лучше ехать на пятый к англичанам; на одиннадцатом этаже большая часть гостей с животными. там, собственно, живу я; за пустой болтовней на седьмой; за философскими беседами и разговорами о литературе на четвертый; за песнями под гитару и последними новостями на десятый — там разместилась добрая доля иранцев.

через мост от отеля Петроградский остров. само здание спрятано во дворе жилых домов. недалеко Лапухинский сад и аптекарская набережная. имеются круглосуточные хач-магазины для ночных жителей. через дорогу серое и тусклое НИИ. на здании напротив красуется надпись "Вектор". часть букв со временем перестала светиться, а я перестала смотреть в окно ночью. у меня нет ответа на вопрос "в кто".

мой график работы в баре пять через два. двух рабочих смен вполне хватает чтобы после на пять дней замуроваться в номере за дверью с табличкой "не входить". с грудой книг и с кошкой. петь Шуфутинского, пить чай, биться головой о стену.

быть барменом — значит быть невидимкой. наливать людям алкоголь, выслушивать, но оставаться незамеченным. подпереть подбородок рукой, иногда говорить "угу". утвердительно качать головой, если говорящий делает многозначительную паузу. грустить, если гостю грустно, злиться, если злится он. у бармена нет пола, вероисповедания, политических взглядов и вообще каких-либо предпочтений. обидчики гостя плохие. гость хороший. если его бросила жена, она не заслуживает прощения даже если причиной были многочисленные измены и избиения с его стороны. советы по воспитанию детей, решение любых проблем, психологическая поддержка — базовые обязанности бармена. ради чаевых не возбраняется помощь посетителю в избавлении от тела и предварительном его умервшлении. так же не стоит брезгать обещанием выйти замуж, которое по утру будет благополучно стерто из памяти предложившего.

к деятельности бармена прилагаются знания о предпочтениях сотрудников отеля. начальник службы безопасности, например, пьет американо с двумя таблетками сахаразаменителя, кубиком льда и капелькой ванильного сиропа; участковый предпочитает капучино, молоко для которого должно быть взбито вместе с корицей; ночному портье банановый раф... и дальше по списку. запоминать любимые напитки — приятный бонус и уместные знаки внимания для коллег всех сфер.

с гостями так же. что будет заказано определяется по внешности. мужички (именно мужички, не мужчины) с круглыми животиками делятся на два типа. если это мужская компания, они пьют пиво. когда приходят с женами — водку. вторые, в основном, невысокого роста. жены их, к слову, лакают просекко или игристое. чаще всего по причине недоверия к другим видам алкоголя. длинноволосые стройные дамы предпочитают вино. в соответствии с выпитым растет громкость голоса. если такая девушка пришла одна, то стоит приготовить салфетки для слез и фразы вроде "все мужики козлы" и "он вас не достоин". если она в компании молодого человека, значит они скоро уйдут и захватят напитки с собой в номер. и наконец, если их несколько, то в скором времени прозвучит групповая акапелла не самого лучшего качества. гости из Москвы пьют текилу и классику, буква "а" из их уст метко прилетает прямо в лоб. военные пьют все, сразу и много. потом устраивают драки, искренне осыпают комплементами. молодые влюбленные в подавляющем большинстве выбирают сложные коктейли. пары в возрасте долго рассматривают барную карту. если выбор продолжается дольше двух минут, следует предложить "по соточке". пойти, так сказать, с козырей. такие обычно просят нарезать апельсин или яблоко, выпивают по паре порций пряной настойки и быстро уходят спать. глубоко провинциальные гости занимают мало места, говорят тихо и просят налить на свой вкус. всегда уточняют цену. уточняют по несколько раз. женщины с надменно натянутыми на самый затылок бровями требуют то, чего обязательно нет. цокают так, что из кофемашины начинает капать. и очень (очень) виртуозно закатывают глаза.

вообще, скандалы на баре это совершенно базовая вещь. смена без потасовок к несчастью. главное оружие против решительно настроенных скандалить людей — спокойствие. эта стена вежливости настолько непробиваема, что самым красным из пьяных надоедает биться о нее раньше, чем прозвучит предложение бесплатной порции. нужно уметь просить прощение за пролитый напиток, и ни в коем случае не делать акцент на том, что он сам его пролил.

бар, как кладезь гениальных цитат, совершенно не имеет конкурентов. так, например, вводя данные о своей банковской карте в приложение для заказа еды, лысый мужчина в круглых очках сказал: "карты нужно привязывать. и людей тоже."

— я хочу спиться и умереть, — сообщает спутница лысого мужчины. назовем ее миссис Мурпл. они пили у меня довольно часто.

— и какая погода будет? — после долгого молчания спрашивает лысый.

— солнечная, — выплевывает миссис Мурпл. она явно ожидала другой реакции. как минимум, жалости. в идеале, расспросов. — кремируй меня.

— какую сумму ты уже отложила на свои похороны, дорогая?

— никакую, — полная дама окончательно расстроилась.

— ну что же ты так..? нужно ответственно подходить к мероприятию. развестись со мной, для начала. тут как бы — либо фантики красивые, либо едем!

— ты постоянно агрессируешь на меня! я устала! даже не спросил почему я расстроена сегодня! — накладные волосы с головы миссис Мурпл улетают на пол от ее интенсивных телодвижений.

— никакой агрессии, просто иди нахуй. — и мужчина удаляется, поправляя очки, которые давно скатились на самый кончик носа. лысина его причудливо поблескивает под неоновыми лентами.

женщина пересаживается через два стула к Пьеро. грустный мужчина пьет и плачет. брови его почти соединяются на переносице, так сильно он хмурится. миссис Мурпл еще не знает, но за несколько часов до этого Пьеро выгнала из дома жена. дело было в том, что ему пришла повестка. мобилизация не щадила даже полуслепых снайперов. миссис Мурпл как бы случайно пихает Пьеро бедром, усаживаясь рядом. он медленно поворачивается к ней и я слово в слово знаю, что он будет говорить ей. он рассказал одну и ту же историю уже, наверное, раз пятнадцать. и каждый раз, как в первый.

— я же не вижу уже ничего... шб вижу, а четвертую снизу уже нет, — глаза миссис Мурпл блеснули состраданием и радостью от находки новой жертвы. — призвали... это тогда я был полезен, а сейчас слепой уже. я им говорю, они не понимают. ну вот работая у меня такая. а зачем все это вообще? ну, за Родину, конечно. за Родину, да. это же как надо?

— как? — спрашивает миссис Мурпл и Пьеро смотрит на нее так же, как в первый раз.

— первого сразу убивать нельзя. надо в ногу стрелять. знаете почему?

— почему? — женщина складывает руки на барную стойку, на руки голову. рядом лежат накладные волосы.

— чтобы второй пришел, — Пьеро горько усмехается. ровно так же как во время всех предыдущих рассказов. искренне и даже с неким стыдом. — первый орет, зовет на помощь. приходит второй. ему тоже в ногу. пах! орет. умоляет. на помощь зовет. потом третий приходит, — говорит он медленно, невнятно. — и все. четвертый уже не придет. и всех троих в голову. пах! пах! бах! и все. лежат. не орут.

— ужас... — шепчет миссис Мурпл.

— а я же... шб вижу вот. четвертую снизу уже нет. я им говорил. они не слушают.

и снова по кругу...

выяснения отношений влюбленных за баром интереснее спектаклей театра Миронова. после трех текил, восьми коктейлей и пяти выпитых бакалов вина гостья с серьгой в носу принимает решение — немедленно звонить возлюбленному. сначала она долго возмущается, потом громко молчит (ноздри ее при этом раздуваются как у скачущего коня), потом мямлит что-то нечленораздельное, а потом рука ее устает. телефон опускается на барную стойку, включается громкая связь. она говорит следующее:

— пакетно хочу уточнить кое-что ещё. верно ли, что ты (по своей воле или нет) стал жертвой этой войны, то есть оказался мёртв, недвижен и хладен, и оживить тебя может лишь коренной перелом в мировых событиях? как вообще это ощущается: полная вегетативность, апатия, на всё пофиг? что планируешь делать? помнишь, я в начале марта очень просила тебя приехать ко мне? я тут тоже умирала в каком-то смысле, и мне не хватало твоей поддержки, твоего присутствия (войну, весь ужас и мрак я хотела бы переживать рядом с любимым человеком, таково моё понимание "в горе и в радости"). чтобы меня не размотало от одиночества и отчаяния, я отчасти превратилась в чёрствый хлеб. или в ведро с гайками. в общем, в бесчувственное создание. я не знаю, смогу ли я обнять тебя с прежней нежностью — или в моём объятии будет какой-то оттенок недоверия, мол, а зачем это всё, если ты в любой момент можешь внезапно пропасть, оборвать общение, закрыться в колхозной коробке. однако едва ли ты так делаешь от переизбытка счастья. ты в душевной яме? тебе нужна моя помощь, присутствие, участие? я по-прежнему хочу с тобой какого-то совместного будущего, где мы приезжаем в общий дом, катаемся на моей новой тачке. но хочешь ли этого ты — или тебе это уже не нужно и не интересно? стоит ли мне верить в это будущее, верить, что мы скоро увидимся и сможем засыпать в обнимку? периодически я начинаю думать, что «наше время» органически подходит к концу. что ты не приедешь. потому что не можешь, не хочешь, не считаешь нужным, передумал, необратимо переформатировался, изменился, был поглощён войной (?). я не хочу питать иллюзий, поэтому прошу: просвети меня насчёт всего вышесказанного.

на том конце долгое молчание. потом слышится звук смыва воды в унитазе, тяжелый вздох, скрип двери. шаги, тишина, наполнение стакана жидкостью. и хрипловатый, с нотками усталости, голос отвечает:

— дело не столько в войне, сколько в социальном, идейном расколе, который сейчас стал наглядным как никогда раньше. устоявшиеся в современном мире представления о морали, культуре и справедливости всегда казались мне ангажированными, конъюнктурными, губительными. сейчас уже не кажутся. никаких сомнений у меня больше нет, надежды на какие-то существенные изменения — тоже. передо мной стоит дурнопахнущая склизкая сущность, имя которой — Мировая Диктатура Лжи. я вижу ее так же отчетливо, как вижу стакан с недопитым турецким кофе, который сейчас стоит у меня на столе. я даже могу дотронуться до этой сущности, пожать ей руку, но не хочу, брезгую. признаюсь, сейчас мне особенно любопытно наблюдать за людьми, присматриваться к ним. ощущение, будто все внезапно переменились, но при этом внутренне остались прежними. люди как будто стали прозрачнее и понятнее. маски сброшены, и современник показал свое истинное лицо — точнее, харю. даже не знаю, кто в данный момент меня отталкивает сильнее — желчный либерал-русофоб или рьяный патриот, слепо верящий всему, что ему говорят "свои" (хотя в этом случае разницы между либералом и патриотом нет никакой). наверное, либерал отталкивает сильнее: по моим наблюдениям, он более ведомый (парадоксальная вещь, не правда ли?), в нем больше злобы и ненависти. разумеется, у либералов и патриотов есть еще и миллион подгрупп, равно как и у всяких пацифистов, космополитов, «нормальных людей», олигархов, спортсменов, музыкантов, сектантов и все в этом роде. дело в том, что я вообще не могу никуда вписаться, но что самое важное — мне и не хочется. единственное, чего я реально хочу, так это чтобы меня оставили в покое. я готов вариться в собственном соку всю оставшуюся жизнь, только не трогайте меня, не говорите мне что делать, как правильно-неправильно жить, кого любить, ненавидеть. я сознательно дистанцируюсь от вас. знайте, что я готов прожить всю жизнь в четырех стенах. возможность писать и свободно мыслить — это единственные вещи, в которых я по-настоящему нуждаюсь, все остальное, за редким исключением, лишено для меня всякого смысла. сейчас вскользь прокручиваю свою жизнь и понимаю, что всегда тяготел к затворничеству, с самого раннего детства. с этим уже ничего не поделать. да, собственно, и не нужно. тяга к затворничеству — такая же часть меня, как ухо, родимое пятно на макушке или структура ДНК. что касается тебя: я очень рад нашему знакомству, безумно рад. я дорожу чувствами, которые когда-либо испытывал к тебе и которые продолжаю испытывать. для меня ты остаешься и навсегда останешься очень важным человеком. что нам делать дальше — неясно, но то, что эта неясность у нас никуда не денется, останется навсегда — факт. я все еще хочу общий дом с тобой, хороший и уединенный дом, где нас никто не будет знать. сколько времени я там готов проводить — не знаю. полагаю, диапазон примерно следующий: от небольших недельных, месячных набегов до всей жизни. вопрос в том, насколько тебе будет комфортно существовать рядом с человеком, который сутками будет торчать в одной комнате (не считая 10-минутных прогулок близ дома и периодических походов в магазин). во время совместных поездок будет примерно то же самое: в любой момент я могу полностью уйти в себя и не замечать ничего вокруг, даже если рядом будет находиться что-то величественное, уникальное, красивое. не исключаю, что если бы я был на Байкале, то никакого озера я бы не увидел. стоял бы в метре от него и все равно ничего бы не увидел. "какая-то картинка, подумаешь... мне бы со своими мыслями разобраться — вот что действительно важно", — примерная реакция, классическая и вполне ожидаемая. я хочу с тобой поддерживать контакт и видеться. на разный срок, в разное время, в разных местах. от чего все это зависит? от спонтанного желания, природа которого для меня остается загадкой. что еще добавить? я все больше погружаюсь в себя и все меньше обращаю внимание на остальное. работаю над текстом. считаю, что в моей жизни не может быть ничего важнее этой работы и что для желаемого результата мне придется пожертвовать всей своей жизнью. что ж, я не против.

работать и жить в одном здании — удобно. доставка еды и продуктов позволяет не покидать крепость одиночества без острой надобности. психотерапевт настоятельно рекомендует выходить на улицу дальше курилки, не забывать пить таблетки и общаться с кем-то помимо кошки. молчание Лукреции явно превосходит бессмысленные разговоры ради разговоров.

диалогов на самом деле не существует. разговоры, по большей части, это прерывающиеся монологи. если это не кино или книга, разумеется. люди встречаются и стараются как можно больше рассказать о себе. поэтому многие тараторят. хочешь, чтобы собеседник был доволен — молчи. но делать так слишком часто нельзя. есть побочный эффект. они могут начать видеть в тебе друга, и при этом постоянно переспрашивать имя. таких большинство.

но есть другие. они слушают. не из-за воспитания и даже не из вежливости. такие не смотрят по сторонам, не заглядывают в телефон и не кивают слишком часто. подмечают детали, запоминают, а потом приводят в пример слова собеседника. а самое важное — дают информацию. говорят о важном. они не обсуждают чужой внешний вид, поведение, манеры. встретить такого человека и завоевать его расположение — роскошь. быть таким человеком — сложность, пока недоступная мне.