Жизнь смотрителя
Жизнь смотрителя маяка перманентная, спокойная (если погода не предвещает шторма), не насыщена яркими событиями и неожиданными переменами. На высоком маяке, что гордой птицей возвышается над обрывом живёт такой же спокойный смотритель, вечно курящий трубку. Он бродит по комнате с серьезным лицом стараясь сделать колечко из дыма и громко чертыхается, когда в очередной раз колечко получается неровным и рассеивалось над потолком.
Рутина его дня постоянна: потушить фонарь, прибраться на маяке, помочь капризной русалке, успокоить малыша кракена, прогнать банду черепах, свериться с приливали и отливами, зажечь фонарь.
А потом начинается ночь, любимое время для кораблекрушение и тогда работы только прибавляется.
Но смотритель не жаловался, он не знал другой жизни.
Смотритель не был молод, но здесь он встретил свою старость.
Утро выдалось прохладным. Смотритель потушил фонарь, вышел из каюты и потянулся так сильно, что хрустнула спина. Из кармана достал трубку и привычным движением закурил выпустив подобие колечко, но идеальный круг снова не получился.
По расписанию стояла уборка и смотритель не был намерен менять планы, но песнь русалок исходившая внизу скалы настораживала и он навострив уши прислушался.
Сегодня они не пели о любимых на суше, не завораживали несчастных сказочным голосом. В их сонатах поющих в унисон прослеживалось горе. Они звали смотрителя, умоляли о помощи.
- Тьфу вы, рыбьи дети! - смотритель раздражённо сплюнул и начал спускаться с маяка, кряхтя после каждой ступени - Не могли до обеда подождать, неугомонные!
На побережье, где волны омывали гайку заостряя края камня сидели русалки. Прекрасные девы, с длинными до пояса блестящими волосами и необычно яркими глазами. Об их красоте сложены легенды, но смотритель видел в них только чудно переделанных рыб.
Он подошёл поближе и увидел причину горя: окружённая сестрами лежала бледная, полу мёртвая русалка с раной в боку от гарпуна. В ярко рыжих волосах запутались водоросли. Её прерывистое дыхания то останавливалось то возобновлялось и в минуты здравия она тихо стонала от боли, безумно вращая рыбьими зрачками.
Смотритель присел рядом с ней, штаны сразу промокли, а сапоги наполнились водой. Он внимательно осмотреть рану, жить будет - рассудил смотритель - за неделю поставлю на ноги. Сорвав с ближайшего куста длинный лист, нанеся на него обезболивающую мазь, (которая хранилась в кармане именно для таких случаев) он перевязал рану.
- Через неделю приходите, - смотритель облил её хвост водой и поднял на руки, - То есть приплывайте. И хватит плавать рядом с кораблями! Пойте друг другу не мучайте моряков в который раз говорю!
Русалки глупо захлопали ресницами, как рыбы открывая и закрывая рот, они били хвостом в знак протеста.
- Распоясались, - хмыкнул смотритель унося раненую к маяку, за его спиной русалки запели песню о храбром спасителе с добрым сердцем и о несчастной морской деве попавшей в беду. От их пения смотритель скрипнул зубами, - Что за чудный народ. Всё им песни и пляски под водой, да мертвого моряка под боком.
Смотритель не соврал. Ровно через неделю русалка лежащая без сознания в самодельной ванне, пришла в себя и принялась целовать своего спасителя. Смотритель ругался, возмущено взмахивал руками, когда при очередном осмотре и наложение повязки она лезла к нему обниматься. Поэтому по истечению недели он с радостью отдал её сестрам, которые со слезами счастья на глазах принялись петь песню о возвращение домой.
Ночью смотритель запер двери, зажёг фонарь. Уставший с отросшей щетиной и неухожеными волосами он присел на скрипучую кровать.
Он закуривает трубку и с угасающей надеждой делает колечко, неудача, впрочем ничего нового. Щетина противно чесалась, но времени побриться у него не было. Только выдавалось минутка, как он снимая на ходу куртку падал на кровать проваливаясь в недолгий сон. Вставал он самостоятельно, без будильника, даже если и спать пришлось всего лишь час, а скоро просыпаться, то смотритель по расписанию откроет глаза, уже готовый выполнять работу.
Ночью всё менялось. Вроде всё одно и тоже, что и днём: фонарь, маяк, океан, но начинаешь смотреть на вещи под другим углом. Как будто луна открывает второе зрение. Вот фонарь перестал быть важным и серьёзным. Задумываешься, а помог ли свет хоть кому-нибудь, ведь смотритель не знал наверняка нашли ли в шторм корабли путь с его помощью, или его работа наоборот уводит их в обратное направление. Маяк перестал быть домом, как он не разглядел это днём? Каменная тюрьма построенная над скалой, где у неопытного смотрителя закружится голова от высоты. У маяка есть работа, но рук нет, поэтому ему нужен заложник. А океан. Ласковый, но ревнивый, тихий, но буйный океан, превращается в чёрную бездну, манящую тебя таинственностью.
Но тут наступает утром. И снова: потушить фонарь, прибраться на маяке, помочь капризной русалке, успокоить малыша кракена, прогнать банду черепах, свериться с приливали и отливами, зажечь фонарь.