Глава 6 ~ Отец и дочь
Аромат роз и шафрана окутал Мару, и знакомые сильные руки нетерпеливо заключили ее в объятия, крепко сжимая. Мара почувствовала, как из ее глаз потекли слезы, когда она прижалась к Киллиану.
«Отец», — прошептала Мара, закрывая глаза, чтобы позволить ощущению близости окружить ее, ощущению прикосновения, сопровождаемому ароматным парфюмом, которое доказывало, что это действительно ее отец. Она прижала его к себе, чувствуя, как ее слезы капают на толстую ткань его плаща. Она так скучала по нему, что долгое отсутствие превратилось в пустоту, которая наконец-то заполнилась.
Киллиан был вне себя от радости, не в силах сдержать слезы и воскликнул: «Моя любимая дочь! Ты здесь! Ты наконец здесь!» — Он продолжал плакать, не скрывая от нее никаких эмоций. Он слегка отстранился, чтобы видеть ее лицо, такое же залитое слезами, как и его. Его руки нежно обхватили ее лицо, вытирая слезы с ее глаз, хотя слезы продолжали литься, как стремительный водопад, без плотины, которая могла бы регулировать поток.
После всех этих лет они наконец воссоединяются.
«Наконец-то,» — пробормотал Киллиан, целуя Мару в макушку. «Ты дома.»
Мара была в замешательстве. — «Подожди, так ты не в плену у этой феи?»
Киллиан весело рассмеялся, его лицо напоминало яркий солнечный свет после дождя. «Ирейна — моя жена. Она просто присматривала за мной». Он тепло улыбнулся Ирейне, протянув руку, чтобы заключить ее в объятия. «Спасибо, что привела ко мне мою дочь, любимая».
Осторожная настороженность исчезла с лица Ирейны, когда она расслабилась. Ее пурпурное сияние померкло, уйдя в себя. Ее крылья опустились позади нее, когда Киллиан отступил назад, выпуская дочь и жену из своих объятий.
Мара смотрела на Ирейну, переводя взгляд с Киллиана на Ирейну. «Ты женат?» — спросила она Киллиана, удивившись этой информации.
«Счастливо», — подтвердил Киллиан, притягивая Ирейну к себе и целуя ее. «Она для меня единственная».
Ирейна повернулась к Маре и извиняющимся тоном сказала: «Мне жаль, что я не доверяла тебе раньше. Теперь я доверяю тебе».
Прежде чем они успели сказать что-либо еще, обе женщины были препровождены в дом, дверь за ними закрылась. Киллиан продолжил обнимать Мару и Ирейну, радуясь возможности снова увидеть свою дочь. Он был вне себя от радости, что именно жена привела ее к нему.
Мара повернулась к Ирейне и сказала: «Ты замужем за моим отцом, так что это сделает тебя моей....»
«Не говори этого слова!» — Ирина поспешно прервала его. «Мы чужие друг другу, я никогда не была матерью и у меня нет детей, поэтому, пожалуйста, зовите меня просто Ирейна».
Мара была удивлена ее испуганным вмешательством, но оценила прямоту Ирейны. «Ирейна», — повторила она, пробуя название, словно пробуя новый вид десерта. «Как вы знаете, я дочь Киллиана, Мара».
«Ты — точная копия своего отца», — сказала Ирейна, улыбаясь такому сходству. — «Хотите чаю?»
Ирейна пошла на кухню и потянулась за мерцающим фиолетовым сундучком с различными чайными смесями. Ирейна выбрала любимую смесь Киллиана, состоящую из черного цейлонского чая, лепестков красной розы и шафрана с нотками ежевики и тирамису.
Киллиан положил руку Маре на спину и повел ее к маленькому обеденному столу. Он выдвинул ее стул и подождал, пока она сядет, прежде чем пересел на стул напротив нее. Пока Ирейна нагревала воду и готовила чай, Киллиан наклонился вперед, взволнованный и счастливый от того, что снова был рядом со своей дочерью. Он чувствовал, что это был самый радостный день в жизни, не считая дня его свадьбы.
«Ирина знает лучшие сорта чая», — сказал Киллиан Маре, и его фирменный аромат роз и шафрана густо наполнил воздух. «Ее чай — самое великолепное наслаждение».
Мара заметила нежность в его голосе, когда он похвалил чай своей жены. «Он по-настоящему любит ее», — подумала Мара, радуясь за отца и радуясь, что он наконец-то нашел того, кого по-настоящему любит.
«Так ты фея?» — спросила Мара у Ирины, сидящей рядом с Киллианом после того, как она налила чай.
«Я фея по рождению», — сказала Ирейна Маре, поднимая чашку чая. «Феи нередко выходят замуж за людей. Ваш Радужный вид очень похож на мой вид фей, с несколькими существенными отличиями».
«Я рада, что ты вышла замуж за моего отца», — искренне сказала Мара. Она сделала несколько глотков чая, охлажденного кристаллизованными кубиками льда в форме розы, которые сверкали, как бриллианты, растворяясь в мерцающем море теплого ароматного чая. «Он намного счастливее, чем я когда-либо его видел».
«Теперь, когда ты здесь, я стал еще счастливее», — заявил Киллиан, протягивая руку через стол, чтобы взять Мару за руку.
Мара позволила ему держать ее за руку. Она посмотрела прямо на Киллиана, находя облегчение среди чувства радости и удовлетворения. У ее отца была лучшая жизнь на планете Моншалоу. Лицо его сияло, как никогда раньше, озаренное счастьем и танцующее от радости.
Ее взгляд обратился к Ирейне, фее, на которой женился ее отец. Хотя она и не знала ее хорошо, Мара чувствовала, что может доверять Ирейне. Фея приложила немало усилий, чтобы поймать дочь Киллиана, но Мара чувствовала, что это произошло из-за любви и преданности Киллиану. Она запечатлела, как Мара думает, что она самозванка, а ее действия служат защите того, кого она любит.
«Ирейна очень похожа на Радужную. Она готовит потрясающий чай и искренне любит моего отца. Я считаю, что мой отец поступил правильно, женившись на ней. А этот дом простой, но очень удобный и красивый», — подумала Мара, одобрительно оценивая новую жизнь отца.
Голос Киллиана снова привлек ее внимание к нему. «Живи здесь со мной, Мара. Мы снова можем стать семьей. Тьма прошлого позади, и мы живем в ярком свете рассвета. У нас есть дополнительная спальня, в которой ты можешь остановиться, рядом с библиотекой. чем добро пожаловать остаться».
На мгновение Мара подумывала остаться с отцом. Его безусловная любовь никогда не уменьшалась, оставаясь сильной, как всегда. Он всегда будет любить ее, несмотря ни на что. Хотя Ирейна отказывалась называться мачехой, Мара знала, что она будет заботливой и нежной, с добротой и поддержкой.
Только одно делало картину неполной: Мара знала, что Ирина поддержит, а Киллиан будет против.
«Я не могу оставить Дрейва», — сказала Мара твердым и непоколебимым голосом. «Как я уже говорил Ирейне, мой корабль разбился. Дрейв остался на корабле вместе с Ванкешей. Мне нужно вернуться за ним».
«Я могу привести его сюда», — предложила Ирейна, прежде чем Киллиан смог выразить свое недовольство по поводу Дрейва. «Я даже отремонтирую твой корабль».
Глаза Мары расширились от удивления. «Вы умеете чинить корабли?» — спросила она, сомневаясь, что фея знает что-нибудь о корабельной механике. «Звуковая волна Дрейва разрушила панель управления. Хотя большая часть конструкции корабля цела, вся система корабля повреждена и не подлежит ремонту. Нам понадобится новый корабль».
«Нет необходимости в новом корабле. Я могу его отремонтировать», — настаивала Ирейна, вставая из-за стола.
Киллиан схватил Ирину за руку, на его лице появилось обеспокоенное выражение. «Ты уверен, что не перенапряжишься?» — спросил он Ирейну, точно зная, как она собирается починить корабль.
Ирейна с твердой решимостью встретилась взглядом с Киллианом. «Я уверена», — твердо сказала она. «Я буду тем, кто отремонтирует корабль вашей дочери и привезет вашего сына к нам домой, поскольку я знаю, что вы не проявите такую инициативу. Мы рады обоим вашим детям в нашем доме». Ирейна оттолкнула руку Киллиана и вышла из столовой.
Последовало молчание, пока Киллиан осознавал тот факт, что его сын тоже был на планете Моншалоу, а не только его дочь. Мара была разочарована, увидев, что Киллиан все еще не любит своего сына, даже спустя столько лет. Мара отодвинулась от стола и повернулась, чтобы уйти, когда Киллиан срочно поднялся из-за стола и схватил ее за руку, не желая, чтобы Мара уходила.
«Мара», — начал Киллиан мольбой в голосе, так как он боялся, что она уйдет. «Пожалуйста останься.»
Мара горячо повернулась к Киллиану, ее длинные густые черные волосы закачались от внезапного движения. «Не без моего брата. Я не единственный твой ребенок», — резко и бескомпромиссно сказала она. Она собиралась отругать его дальше, когда мимо прошла Ирейна и объявила: «Я вернусь с Дрейвом и Ванкешей».
Прежде чем она успела выйти за дверь, Киллиан притянул Ирейну к себе, обняв ее. Он поцеловал ее, его голос был мягкой лаской, когда он сказал: «Будь в безопасности».
«Я буду.» Ирейна обняла Киллиана, ее глаза на мгновение встретились с Марой, пообещав, что она вернется со своим братом, прежде чем уйти и закрыть дверь.
Киллиан повернулся к Маре и вздрогнул, когда она бросила на него сердитый взгляд. Он знал причину ее гнева, но не мог избавиться от своего холодного поведения по отношению к любому упоминанию о своем сыне.
За ненавистью и обидой скрывался страх, что его сын отвернется и предаст его, пойдя по стопам матери, поскольку он был так близок к ней. Киллиан сознательно решил не проявлять никакой любви к своему сыну, отдав всю свою любовь дочери, которая, как он знал наверняка, никогда его не предаст. Отсутствие любви было вызвано самосохранением, способом предотвратить более разрушительный эффект опасного предательства, чтобы его сердце не было так разбито, как если бы он любил.
Однако все, что видела Мара, это иррациональную ненависть к брату. Она не могла понять, почему тот же отец, который так сильно любил свою дочь, отказывался так же любить своего сына. Она почувствовала себя обиженной и разгневанной, особенно после того, как Киллиан выразил надежду снова стать семьей. «Как может отец желать такого, если он отказывается любить всех своих детей? Такое желание никогда не сможет исполниться, если он не научится проявлять любовь ко всем своим детям, а не только к любимому ребенку.»
Слова Мары были словно покрытые льдом ножи, окунутые в обжигающую ярость. «Почему вы не можете любить своего сына так, как любите свою дочь, до такой степени, что ваша новая жена, которая никогда раньше его не встречала, любит вашего сына больше, чем его собственный отец». Мара сердито вышла из дома и хлопнула дверью, направляясь в заднюю часть дома, где находились сад и конюшни.
Озлобленная недостатком любви отца к ее брату, разъяренная тем, что его фея-жена была той, кто приветствовал Дрейва, хотя эту задачу должен был выполнить его отец, Мара ворвалась на задний двор нового дома своего отца, ее яростный хмурый взгляд стал с любопытством осматривала место, где сейчас жил ее отец.
Она словно только что попала в сказку. Красные розы доминировали в саду, окружая Мару щедрой приятностью и красотой. «У него все еще есть розарий», — с нежностью подумала Мара, любуясь видом цветущих красных роз. Они были повсюду, вдоль тропинки в сад, вились вокруг деревьев, как виноградные лозы, изгибались в розовом туннеле вокруг дорожки, образуя покрытую цветами дорожку, и цвели возле колодца. Их бархатистые лепестки были мягкими, как шелк, розы наполняли воздух своим прекрасным романтическим ароматом, розы вырисовывались в серебристой ночи.
Мара стояла среди красных роз, ее гнев угас, когда она расслабилась в розарии. Она не знала, сколько времени прошло. К ней вернулась усталость, прилив адреналина угас до изнеможения. Фонарные столбы стояли с элегантными витками, поддерживающими фонарь, содержащий люминесцентный свет, питаемый металлическим фиолетовым диском в центре с перьями волшебных крыльев, которые генерировали свет.
Когда полумесяц окунулся в серебристые облака, Мара прислонилась к стене из роз, сидя на лестнице рядом с богато украшенным фонарным столбом, окруженная знакомым ароматом роз, создающим прекрасное спокойствие и умиротворение. Над розарием периодически светились светлячки, волшебное дополнение к великолепию ночи.
Мара глубоко спала, не замечая обеспокоенных шагов Киллиана, пока он искал свою дочь. Он нашел ее спящей на лестнице, прислонившись к стене из роз. Он присел и поставил фонарь, слегка приподняв дочь и понеся ее на руках.
Внутри дома Киллиан вошел в красивую спальню, которая была комнатой для гостей рядом с библиотекой. Стены были приятного лазурно-голубого оттенка, почти светящиеся в лунном свете. Покрывала были нежно-голубыми и шелковистыми, щедро задрапированными на кровати. Розовые и фиолетовые розы танцевали вверх и вниз по спинкам кровати по обе стороны кровати, наполняя спальню своим цветочным ароматом. Фонари сияли среди ярких роз, освещая спальню.
Справа от кровати было широкое окно, на котором можно было читать книги в дождливые дни. Светло-фиолетовые шторы были тонкими, пропуская в комнату лунный свет. Над кроватью была деревянная лестница, ведущая на чердак, так что в комнате для гостей могли спать два человека.
Киллиан осторожно уложил Мару на кровать, снял с нее ботинки и поставил их на пол. Он накрыл ее спящую бархатистым, меняющим цвет пурпурно-бирюзовым одеялом, коснулся рукой ее волос и щеки, а затем поцеловал ее в макушку. Он с любовью улыбнулся дочери, пораженный тем, что снова увидел ее. Прежде чем уйти, он снова поцеловал ее, тихо закрыв дверь, чтобы дать ей возможность поспать.
________________
Музыка:
«Твой отец»
Джоэла Уэста
(Из саундтрека к фильму «Шанг-Чи и легенда десяти колец»)
________________