На берегу Темзы

Shadows & Smoke - Gio Navas

Мы в черно-белом кино, но завтра будет забыто оно.
Картинки сменяют друг друга, как вихрь, по кругу.
Смотрю на тебя, а ты исчезаешь тенью в ночи.
Разве это конец? Прошу, не молчи.

Гермиона вновь оказалась на улице, окунувшись в бушующую серую осень, окутывающую ее ветрами. Порывы осени гуляли под полами ее пальто, заставляя легонько дрожать от холода промозглого вечера. Погода определенно ухудшилась, а температура упала, и Грейнджер, добираясь до кофейни, уже в который раз пожалела, что не надела шерстяной свитер вместо тонкой хлопковой белой рубашки. Холод вечера не жалел никого, и люди сновали по улице, плотно укутавшись в одежду в надежде быстрее добраться до домашнего тепла и укрыться от злых порывов.

Было 20.40.

Огни вечернего Лондона горели ярко, ослепляя своим обманчивым теплом и одновременно даря ощущение уюта. Призрачные иссиня-серые тучи медленно ползли по вечернему небу, будто пожирая бледнеющие с каждой минутой цвета заката, которые оставил за собой давно исчезнувший за горизонтом холодный диск солнца. Серые стены зданий, мрачно окаймляли улицу, словно древние стражи, а стекла окон блестели, будто зеркала, отражая жизнь Лондона. Пожухлые осенние листья, оторвавшиеся от деревьев, либо лежали на серых тротуарах и дорогах, либо крутились в замысловатых хороводах ветра в вечернем танце. Звуки города поглощали собой, пытаясь заполнить ощущение нависающего одиночества. Обманчиво.

Гермиона боялась одиночества. Наверно, это был ее самый великий страх, который особенно явно ощущался, когда она была одна в квартире и когда ей не удавалось себя чем-то занять. Ей всегда было трудно довериться людям, открыться им, ведь ей казалось, что это делает ее слабой в глазах других, а она таковой слыть не желала. Конечно, она делилась какими-то переживаниями с друзьями, но это было лишь верхушкой айсберга ее тревог и самокопаний. Никто на самом деле не знал, что она чувствовала или переживала в определенные моменты в жизни. Только она сама. Больше никто.

Она не умела, да и не хотела полностью доверять людям. Впустить кого-то в свой мир было выше ее понимания. Конечно, ей хотелось, чтобы в ее жизни был кто-то, кому она могла довериться от и до, со всеми своими страхами, жалкими страданиями и сомнениями. А сомневалась она почти всегда и во всем, хоть и не показывала этого. Но пока что она не встретила такого человека, с которым она могла бы быть целиком и полностью самой собой, чувствовать себя на тысячу процентов спокойно и расслаблено. Появится ли такой человек? Или он уже где-то рядом, а она просто его не замечает? Она не знала.

Сейчас же, когда все ее друзья устраивали семьи и домашний уют вокруг себя, она чувствовала себя как никогда одинокой и брошенной, как бы эгоистично это не звучало.

Гермиона чувствовала себя потерянной. У неё создавалось ощущение, что она упускает что-то безумно важное, а жизнь, казалось, будто была не ее. Вроде все было как обычно, те же цвета, те же запахи, но все было словно бутафорским, а окружающий мир лишь инсталляцией умелого художника. Ее мир крутился, но она больше не была центром этой маленькой галактики. Было больно признаться, что она больше не главный актёр своего фильма. Как так вышло, что ее жизнь переросла в простое существование, наполненное одиночеством?

Как говорится, в толпе, но один. Все чаще и чаще она сравнивала свою жизнь с метро в час пик. Все люди двигаются в одном потоке: кто-то бредёт один, в поисках чего-то, кому-то это и не надо, но лишь пока что; кто-то держит другого за руку, и они идут вместе в этом бесконечном живом потоке; а кто-то стоит и ждёт чего-то... или кого-то. Гермиона стояла, точнее изо всех сил пыталась стоять, чтобы ее не унесло потоком в совершенно непонятном направлении, ведь она ждала.

Ждала.

Ждала.

Ждала.

Ждала кого-то, чувствуя себя при этом совсем потерянной, находясь в вечном круговороте людских жизней. Но все равно ждала.

Иронично, не правда ли? Можно годами простоять, высматривая кого-то в толпе, но так и не дождавшись. А вдруг этот «кто-то» тоже стоит и ждёт тебя только на другом конце станции? Вдруг вы просто не видите друг друга? Но каждый все равно стоит на своём месте, не делая и шага. Ведь сделать шаг будет означать отдаться потоку, который может унести в непонятном направлении.

Ждать и надеяться?

Или же рискнуть и попробовать судьбу на удачу?

Каждый сам выбирает свой путь, но Гермиона пока что решила стоять, выглядывая в толпе незнакомца со знакомой душой.

Грейнджер забежала в кафе, и дверь захлопнулась громче, чем она того ожидала из-за очередного порыва ветра, что заставило ее немного вздрогнуть. Она неловко улыбнулась хозяину, добродушному старичку, чьи волосы и бороду уже поддёрнула серебряная седина, который наблюдал за работой своего заведения. Он ответил ей мягкой улыбкой, как делал всегда. Они часто видели друг друга, но никогда не говорили, а лишь обменивались вежливыми кивками, что уже стало неким ритуалом, который повторялся почти что каждый день, ведь Гермиона превалирующее количество раз перемещалась в Министерство через его камин, за исключением тех дней, когда ей хотелось насладиться красотой утреннего Лондона.

Гермиона отправилась к камину, быстро глянув на часы.

20.53.

Черт, она опять не успевала к назначенному времени. Шагнув в камин и проговорив нужный адрес, девушка исчезла в зеленоватом пламени, окутавшем ее словно кокон.

21.03.

Она опять опаздывала. На целых три минуты. Малфой сидел, небрежно откинувшись на спинку кожаного кресла, скрестив ноги, то и дело поглядывая на часы, циферблат которых поблескивал белыми искрами. Он вновь прошёлся взглядом по ресторанному залу в поисках знакомой фигуры, но с досадой обнаружил, что она не появилась.

Драко сидел за столом на двух персон рядом с высокими окнами, открывающими вид на оживленную улицу. Зал был не просто большим, он был удивительно огромным. Высокие потолки были украшены свисавшими с них люстрами, которые переливались миллионом золотистых оттенков, ярко контрастирующих с осенней синевой улицы. Официанты бесшумно сновали от одного гостя к другому. Столы стояли на большом расстоянии друг от друга, что едва ли можно было слышать голоса сидящих за ними. Малфой всегда предпочитал стол номер семь, так как тот находился в наименьшей видимости, но, в то же время, с него открывался прекрасный обзор на весь зал.

Малфой никогда не любил находиться в центре внимания. Он предпочитал избегать заинтересованных взглядов, часто адресованных небезызвестному наследнику богатейшей семьи магической Британии. Он любил наблюдать и анализировать происходящее вокруг, следить за эмоциями и жестами окружающих, считывая их и запоминая. Но сам всегда находился в тени, скрываясь от посторонних любопытных глаз.

Следить за ситуацией, подмечая каждую деталь, и лишь потом действовать - пожалуй, самый важный урок, который он вынес из своего непростого детства. Даже сидя в ресторане, он наблюдал. Это приносило чувство контроля над обстоятельствами, которое за последние годы было необходимо ему ежесекундно. Не в его принципах было жить по наитию, шагая по жизни буквально в слепую. Он не переносил на дух непредвиденные ситуации, отклоняющиеся от его внутреннего графика. Он терпеть не мог что-то не предвидеть.

Но ещё больше, чем это он ненавидел минуты ожидания, ведь они казались ему вечными. В такие моменты все его мысли, словно сговорившись, начинали атаковать сознание, подталкивая на размышления о жизни. А о таких вещах он предпочитал не думать. Драко не любил зацикливаться на одном и том же моменте, ждать чего-то, стоять без дела. Его жизнь напоминала прямую автотрассу, по которой он летел, не замечая ничего вокруг. Именно поэтому он избегал минуты уединения с самим собой, ведь в такие моменты его внутренне я так и требовало нажать на тормоза со всей силы и оглядеться по сторонам.

Он анализировал все вокруг кроме самого себя, чтобы не оказаться затянутым в водоворот необдуманных мыслей, накапливающихся в геометрической прогрессии. Чего он боялся - так это осознать, что делал что-то не так, иначе последние годы его безостановочной гонки были бы напрасными.

Малфой считал, что чувства и воспоминания делают его сентиментальным, поэтому всеми силами отгораживался от их пагубного влияния на себя. На своей шкуре осознав, что чувства рождают привязанности к воспоминаниям, а затем лишь делают невыносимо больно, заставляя переживать что-то вновь и вновь. Он придерживался того, что не нужно зацикливаться на каком-то моменте, делая его отпечаток более явным в памяти.

Именно поэтому он безостановочно мчался по жизни.

Именно поэтому он ненавидел минуты ожидания.

Минуты ожидания, которыми так щедро и часто одаривала его вечно опаздывающая Грейнджер.

Он вновь оглянул зал, наконец заметив спешно приближавшуюся, слегка запыхавшуюся Гермиону. Румянец окрасил ее щеки в розоватый оттенок. Девушка тяжело дышала, судя по тому, как часто вздымалась ее грудь. Пара непослушных каштановых прядей, выбившихся из прически, окаймляли аккуратный овал лица.

На Гермионе была свободная блузка лунного цвета, заправленная в узкие чёрные брюки до щиколотки. Ее каблуки звонко стучали по светло-серому глянцевому паркету зала, пока она полубежала-полушла в сторону ожидающего напарника.

Неловко остановившись у чёрного кресла, стоявшего с противоположной от Драко стороны стола, она сложила руки и взглянула на блондина из под густых ресниц. Она знала, что он терпеть не мог ее привычку всюду опаздывать, но ничего не могла с собой поделать, как бы ни старалась. Слишком часто она теряла счёт времени, а когда понимала, что неприлично опаздывает, становилось уже поздно. Но сегодня, можно сказать, она себя превзошла и оказалась в назначенном месте почти что вовремя.

Гермиона снова взглянула на Драко, невольно отмечая, как яркие блики магического света бросают слабые золотистые отблески на его платиновые волосы, уложенные в идеальную прическу. Пара светлых прядей ниспадала на его лоб, почти доходя до светлых немного изогнутых бровей. Всем видом Драко выражал откровенное недовольство. Серебристые глаза поблескивали не скрытым раздражением, а тонкие губы негодующе застыли в его фирменной полуусмешке. Малфой никогда не изменял своему стилю и был одет в чёрный костюм, которые сидел как влитой на его подтянутой фигуре. Пара верхних пуговиц на чёрной рубашке неизменно были расстёгнуты, обнажая бледную кожу шеи. Он нервно постукивал пальцами по стеклянной поверхности стола, не моргая глядя на гостью. Фамильный перстень с извивающейся змеей блестел в унисон иссера-серебристым часам.

В такие моменты, когда он смотрел на неё туманным прямым взглядом, Гермиона всегда бедственно терялась. Она чувствовала себя немного загнанной в угол, словно перед хищником, что мучительно долго выжидал, питаясь ее непониманием. После минуты молчания, казавшейся нескончаемой, он ровно произнёс:

- - Грейнджер, ты опоздала. Опять, - затем он показательно перевёл взгляд своих ледяных глаз на серо-синий циферблат часов. - На четыре с половиной минуты.

Гермиона резко выдохнула, вырываясь из оцепенения, возникшего под его пристальным взглядом, отодвинула стул и села, закинув ногу на ногу.

- Если бы ты не вытащил меня из дома в мой заслуженный пятничный вечер, возможно, я бы и пришла вовремя, - хмыкнула девушка, гордо вскинув голову и смотря ему в глаза.

Вот уж нет, она не собирается опять превращаться в статую и краснеть перед этим самовлюбленным индюком. Пускай, каждый раз ему и удаётся ввести ее в секундный ступор, она не собиралась сдавать позиции.

- Так это твоя маленькая хитрая месть? - уже с проблеском слабой улыбки протянул Малфой, покручивая в руках стакан гранатовым соком. - Что ж, огорчу тебя - она не удалась.

Драко с довольным выражением лица расслабился в кресле, попрежнему не сводя острого взгляда с напарницы. Он молчал. Тянул. Как обычно он это любил делать. Так сказать, добавлял щепотку интриги к неожиданной встрече.

Гермиона недовольно закатила глаза и подалась вперёд, слегка оперевшись на стол и спросила:

- Так зачем, Мерлина ради, ты решил лишить меня удовольствия хоть немного отдохнуть?

Но ее вопрос остался незамеченным. Чертов интриган плавно махнул рукой молодому официанту в белом фраке, подзывая к себе, совершенно не обращая внимания на медленно закипающую от злости Гермиону.

- Чем я могу Вам помочь, мистер Малфой? - учтиво поинтересовался юноша, с уважением глядя на Драко.

- Принесите моей спутнице мятный чай, пожалуйста, - невозмутимо ответил Драко, кивая официанту, который поспешно удалился в направлении к выходу из зала.

- Черт возьми, Малфой, я не хочу чай! - прошипела Гермиона, желая побыстрее закончить эту встречу и вернуться домой, ведь она на вно рассчитывалась, что та не продлится долго. - Ты можешь мне в конце концов объяснить причину нашей наиважнейшей встречи?

- Терпение, моя вечно куда-то спешащая коллега, - уже откровенно насмехаясь над ней выдал Драко, медленно протягивая руку к сделанному из несомненно дорогой кожи дипломату.

Все также неспешно он открыл его и достал чёрную папку с бумагами, которую положил перед собой вне досягаемости Гермионы.

- Знаешь, что это, Грейнджер? - его глаза весело блестели, смотря на раздражённую Грейнджер. Этот гад специально всеми силами тянул время.

- Нет, Малфой, - раздраженно бросила она, показательно нахмурив брови и сложив руки на груди.

Малфой находил Гермиону весьма забавной, когда та злилась. Ему нравилось выводить ее из себя, хотя бы чуть-чуть. Было что-то умиротворяющее в ее злобно нахмуренном лице и недовольных глазах цвета янтарного огневиски, в которых бушевали волны негодования. Его безумно веселили ее напрасные попытки его поторопить, благодаря которым он поступал совсем наоборот.

Драко прекрасно знал, что Гермиону выводят из себя его частые неожиданные приглашения, которые, к слову, она ни разу не отклонила. Конечно, он мог бы поговорить с ней ещё вечером в Министерстве перед уходом, но зачем же лишать себя такого удовольствия, как немного поиздеваться над уморительно смешно злившейся ведьмой. 

Малфой часто ловил себя на мысли, что рядом с ней он часто улыбается. И улыбается не натянутой надменной улыбкой, а искренней, спонтанно появляющейся самой собой. И его это устраивало. Он был, можно сказать, даже рад, что вообще не забыл, как улыбаться и что он может себе это позволить в чьем-то обществе.

Наверно, единственным человеком, с кем он мог не скрыть свои эмоции была Нарцисса. Мать понимала сына и принимала его таким, какой он есть. Она безумно любила его, хотя и говорила это очень редко, но он знал, что это так. Только ей он доверял безоговорочно целиком и полностью, потому что знал, что она никогда не предаст его, никогда не посмеётся над ним. Она была единственным человеком, которому он мог доверять почти полностью. У него не было маски, надпись на которой гласила бы «Нарцисса Малфой».

Но он нехотя пришёл к выводу, что в его арсенале не существовало и маски, предназначавшееся для Гермионы Грейнджер. С ней было просто, спокойно. Не было вечного напряжения, которое он ощущал при общении с другими людьми. Она ничего не требовала. Просто находилась рядом, и ее присутствие не казалось обременяющим. Если что-то было надо сделать ради него, она делала, ничего не прося взамен. Они плыли параллельно по течению на опасно близком расстоянии друг от друга, но их линии никогда не пересекались.

Иногда она крайне раздражала его своим неизмеримым любопытством, но и это добавляло ей некого шарма. Часто она задавала различные вопросы, которые могли бы помочь ей узнать его как личность, как человека, а не коллегу, но он всегда плавно уходил с этой темы, потому что был пока что не готов делится с кем-то личным, будь то даже самая маленькая деталь.

Он не умел быть откровенным. Жизнь научила, что лучше держать все в себе, не пуская никого в свой опасный круговорот мыслей и чувств. Он несомненно бы доверил ей свою жизнь, так как знал, что она ее ни за что не упустит, ведь такой она была - вечно боролась до конца, но свою душу он доверить ей не мог. По сути, они были незнакомцами, которые знали друг о друге немногим больше, чем должны были. Иногда он хотел поделиться чем-то более личным, чем своими мыслями по поводу дела, но всегда обрывал эти попытки, опасаясь последствий.

Но сам того не понимая, он сделал так, чтобы она знала о нем куда больше, чем сам того хотел и чем мог себе позволить - она видела его без маски. Видела его настоящие эмоции, настоящую улыбку. Неосознанно он доверил ей малую часть истинного самого себя, и все потому что он не чувствовал бремени ее присутствия.

Рядом с ней он немного замедлял скорость своего полёта по жизни. Лишь на самую малость, что даже сам того не замечал. А, может, просто и не хотел замечать, ведь это казалось правильным и нужным.

- Это, Грейнджер, возможно, ключ к разгадке нашего гиблого дела, - с хитрой ухмылкой проговорил Драко, смотря как собеседница недоверчиво щурилась.

На самом деле, ему самому не терпелось поделиться с ней новыми деталями и догадками, поэтому в тот же момент он протянул ей папку. Гермиона аккуратно открыла ее, положив перед собой. Ее глаза быстро бегали по строчкам вложенных бумаг. Ее брови, сначала нахмуренные, внезапно приподнялись наверх от удивления. Она быстро перевела взгляд на собеседника.

- Подавитесь эмоций? Каким образом он мог легально храниться у кого-то? Я думала, все темные артефакты с такой опасной силой были изъяты из пользования Министерством, ведь даже вышел закон, который...

- Семья Бёрков является доверенными лицами в Министерстве, тем более, у них есть немалые связи в правительстве, поэтому на такую незначительную малость, как темный артефакт закрыли глаза, - Драко перебил нескончаемый поток зародившихся размышлений и вопросов Гермионы.

- Незначительную малость? - с искренним недоразумением воскликнула Гермиона. - С каких это пор артефакт, позволяющий влиять на эмоции и чувства окружающих, стал незначительной малостью. Кроме того, теперь он исчез, и никто не знает, каким образом и кем будет использоваться.

Малфой закатил глаза в предвкушении очередного спора, затрагивающего чистокровные семьи и их небольшие оставшиеся привилегии. Такого рода споры оказывались особо жаркими, так как Гермиона настаивала, что у всех семей должны быть одинаковые права, в то время как Малфой относился к этому более лояльно. Он с детства привык иметь преимущества над другими семьями, так как сам был представителем одной из чистых двадцати восьми. Он не видел ничего плохого в том, чтобы хранить темные артефакты, ведь во времена его детства ни один из залов Мэнора не был обделен таковыми. Порой он даже находил их весьма полезными, но далеко не жизненно необходимыми.

- Успокойся, Грейнджер, - невозмутимо произнёс он, стараясь вновь не сострить, ему не к чему была громкая ссора посреди ресторана. - С этим уже ничего не поделать. Наша работа заключается в том, чтобы найти артефакт, а не обвинить его хозяев в хранении, у которых, более того, было на то разрешение Министерства. К тому же, ты не заметила главного. Читай дальше.

Гермиона бросила ещё один хмурый взгляд на Малфоя, сделала небольшой глоток любимого чая, который пару минут назад подал ей официант, и продолжила чтение.

В документах говорилось, что на квартире Бёрков, которая считалась небольшим семейным складом и в которой хранился артефакт, стояло защитное заклинание, улавливающее каждое проникновение в помещение человека, не являющегося родственником семьи владельцев. Во время кражи данное заклинание успешно сработало, но когда авроры добрались до места происшествия, похитителя уже и след простыл, хотя заклинание и успело уловить некие данные о невидимке.

Гермиона сияла нескрываемым любопытством, вновь и вновь прочитывая последние абзацы с информацией. Малфой с неким бахвальством наблюдал за ней, гордясь полученной информацией и тем, как она повлияла на напарницу.

- Ты готова?

- К чему я должна быть готова? - Гермиона в непонимании подняла на него взгляд. В ее голове уже начали формироваться новые догадки, она перебирала в памяти книги, которые надо будет обязательно прочесть, чтобы лучше понять работы заклинания и самого артефакта, а Драко прервал этот поток размышлений.

- К разговору с Мэддоксом Бёрком, конечно. Думаю, сегодня мы успеем, - будто невзначай бросил Малфой, отводя взгляд в сторону и показательно изучая улицу за окном, которая стала намного менее оживленная за двадцать минут, проведённых ими в ресторане.

- Как сегодня? - почти что в ужасе пробормотала Гермиона, совершенно не готовая к новому допросу. Малфой не переставал удивлять за этот короткий вечер, осыпая новыми фактами, которые просто напросто не могли уложиться в усталом мозгу Гермионы. - Уже половина десятого. Не думаю, что мистер Бёрк будет рад такому позднему визиту.

- А я так не считаю, - улыбаясь, на распев сказал Драко, вставая с кресла и доставая кошелёк из внутреннего кармана пиджака. Подписав чек и положив его на стол, он двинулся к Гермионе. - Пойдём, не будем терять времени. Ты же ещё хотела отдохнуть, не так ли?

Гермиона неспешно встала со стула, который Малфой весьма учтиво отодвинул, освобождая ей место. Она посмотрела на него, вскинув брови.

- Ты ведь заранее договорился о встрече?

- Договорился.

- Как ты мог точно знать, соглашусь ли я пойти?

- Мог, Грейнджер, твой любопытство весьма предсказуемо, - коротко хмыкнул Драко и направился к широкому арочному выходу из зала, не заметив слабой улыбки, проскользнувшей по лицу Гермионы.

Он часто играл на ее великом гриффиндорским любопытстве, которое порой служило ей весьма нехорошую службу. Она никогда не могла просто так уйти из кабинета, получив накануне новую информацию, так как девушке всегда нужно было сопоставить ее с существующей. А в данный момент, когда к их не решаемому делу появилась хотя бы призрачная ниточка, она не могла оставить это без внимания и уйти домой лежать на диване с книгой, попивая чай. Гермиона любила доводить каждое дело если не до конца, то, хотя бы, до логического завершения.

Гермиона устремилась к выходу, следуя за Малфоем, который слегка замедлился, услышав частый стук ее каблуков, чтобы дать ей возможность ее догнать. Его походка была весьма расслабленной, руки лежали в карманах брюк, а на лице было довольное выражение. Он был рад появившейся зацепки не меньше Грейнджер, хотя показывал это и не так явно. Это выдавала лишь его чуть  поднятые уголки губ.

Оба, погрузившись в свои мысли, молча спускались по широкой полукруглой лестнице с чёрным бархатным ковровым покрытием. Гермиона невольно задержалась на середине лестнице, разглядывая диковинно-богатый интерьер ресторана.

Grand Palace занимал целых пять этажей, удивляя изысками интерьера. На первом этаже находился вместительный холл с высокими зеркалами, уходящими под самый потолок, а также просторный гардероб, открывающий ячейки для вещей посетителей после взаимодействия с их палочка. Убранство каждого из этажей выше придерживалось определённой цветовой гаммы. Как Гермиона узнала из справочника по лучшим местам магического Лондона, пятый этаж был выполнен в палитре красных оттенков, четвёртый удивлял посетителей небесно-голубыми и белыми тонами, третий был весьма эпатажным примеров готического стиля, а второй она видела воочию, но лишь дважды, и каждый раз с Малфоем во время их спонтанных встреч.

Несомненно, это был его любимый этаж, хотя и другие он посещал неоднократно, либо с отцом в далеком детстве, либо в бурной компании друзей. Малфой старший предпочитал третий этаж с его темной давящей атмосферой и соответствующей музыкой. Компания Драко, состоявшая из Блейза и Тео, а порой и Дафны, если та могла урвать пару спокойных часов вне общество весьма активных годовалых сыновей-близнецов, от которых не только у неё, но и у Забини частенько болела голова, предпочитала «красный этаж». Новоиспечённая родительская пара теперь куда реже смогла отлучаться на традиционные встречи по воскресеньям, поэтому чаще всего Драко и Тео оставались вдвоём, но и это не отменяло восхитительности вечеров в Grand Palace.

Пятый этаж частенько действовал Драко на нервы обилием ярких оттенков и громкой музыки, но, тем не менее, он уступил бывшим однокурсникам, ведь все трое были единогласно за «красный». Последний этаж изобиловал различными видами алкогольных напитков, которые были каждый вечер эксклюзивными. Пожалуй, на этом его преимущества для Драко заканчивались, ведь он никогда не был приверженцем громкой танцевальной музыки и слепящего красного цвета, который использовался в каждом элементе интерьера.

Его этажом был второй - черно-белый, с огромными панорамными окнами, без занавесей, открывающими прекрасный вид на жизнь города. На втором этаже всегда звучала спокойная классическая музыка, и никакой шум не действовал на нервы в виду его отсутствия. Обедая или ужиная в ресторане, Драко неуклонно выбирал второй этаж и седьмой стол, что был всегда зарезервирован на его фамилию.

Попадав в Grand Palace второй раз, Гермиона попрежнему не могла скрыть немого восхищения, возникшего сразу после того, как она переступила порог заведения. Этот ресторан не был пафосным или же излишне показательно дорогим. Он был пропитан аристократизмом, утонченностью и возвышенностью. По большей части, люди, приходившие сюда, не нуждались в выставлении своих средств на показ, а просто наслаждались обстановкой выбранного этажа, не обращая внимания на других постояльцев. Тут каждому было все равно, что делает здесь другой. Тут не было надменных презрительных взглядов, оценивающих содержимое чужих кошельков. Люди приходили сюда проводить время с друзьями, семьёй или самими собой. Они приходили сюда не потому, что хотели что-то кому-то доказать, а потому что могло себе это позволить и потому что им это приносило искреннее удовольствие.

Многие считают себя богатыми, если могут позволить себе вещи, цена которых неприлично высока, но богатство заключается не в том, сколько ты готов заплатить за ненужные прихоти, а в том, умеешь ли ты правильно расставлять приоритеты для своих затрат. Есть люди, у которых есть многозначная сумма на счету в банке, а есть богатые люди. По-настоящему богатые люди не тратят времени на то, чтобы выставить напоказ свои деньги, им безразлично то, что подумают окружающие и что есть у других.

Именно поэтому Grand Palace удивлял Гермиону ещё больше. Он был прекрасен не только великолепным убранством, но и людьми, которые проводили тут время. Грейнджер не чувствовала себя здесь не на своём месте, хотя едва ли могла позволить себе полноценный ужин, но никто не осудил бы ее за пребывание тут.

Драко с интересом наблюдал за искрами счастья в глазах своей спутницы, безотрывно разглядывающей величественные картины, украшающие бежевые стены вдоль лестницы. Для него ресторан был более, чем привычен, но каждая ее реакция была в новинку. Он разглядывал ее, точно так же, как и она рассматривала каждую деталь окружающей обстановки. Почему-то он не мог оторвать глаз от ее лица, буквально блестевшего от детского восхищения.

Малфой терпеливо ждал, пока первичный восторг выпустит Гермиону из своей хватки, попрежнему изучая тонкие черты ее лица. Видимо, почувствовав на себе пристальный взгляд, девушка немного вздрогнула, а розоватый румянец покрыл ее щеки, в то время, как она начала поспешном спускаться. Драко улыбнулся: смущавшаяся Грейнджер, даже превосходила разгневанную себя.

Малфой вальяжно продолжил спуск, не скрывая своей улыбки. Порой она была по-детски наивна, а самые обычные вещи поражали ее до глубины души. Драко всегда дивился этой стороной характера напарницы, потому что по большей части видел в ней лишь логику и фактичность, но такие моменты, когда она со светящимся восхищением смотрела на окружающий мир или читала книгу, а весь спектр эмоций выражал ее внутренне состояние, селили какое-то волшебное тепло в его душе, хотя так не должно было бы быть. В такие моменты она казалась настоящей. Она казалась необходимым элементом его рутины. Со своей глупой любознательностью и завороженным взглядом она была пятнышком цвета на его черно-белом втором этаже.

Она была многогранной, и раньше он не обращал на это внимание, но проводя с ней большее количество своего рабочего времени и инстинктивно анализируя ее эмоции, поведение, речь, он пришёл к тому, что за маской логичности скрывался эмоциональный человек, которого она надеялась надёжно спрятать. И он прекрасно понимал ее стремление спрятать своё настоящее «я» от окружающего мира, обезопасите себя, так как сам был таким же.

Ей было гораздо труднее, чем ему. Всегда было, потому что всего, что было у него - уважение, место в обществе, состояние - ей приходилось добиваться самой. Она сталкивалась с предрассудками, с которыми ничего не могла поделать. Люди не выбирают родителей, не выбирают, какая кровь будет течь по их венам, это вне возможностей. Но всегда есть шанс добиться чего-то самому.

Ее кровь не была чистой и никогда таковой не станет. Но разве это что-то значит? Разве она меняет ее саму? Совсем недавно он стал задумываться об этом чаще, чем полагалось. Возможно, именно ее происхождение сделало ее самой собой - той, которая всегда будет доказывать обществу, что многого стоит; той, которая добьётся большего, чем могли бы другие, чтобы доказать людям и, в первую очередь, себе, что она ничем не отличается от других.

Сказать, что кровь не волновала ее - было бы соврать самой себе. В детстве она даже ненадолго поверила, что биология каким-то образом влияет на психологию. Будучи совсем юной, Гермиона старалась всегда быть на шаг впереди остальных, доказывая, что ничем не хуже. И это привычка шла с ней бок о бок всю последующую жизнь. Изначально она доказывала право своего пребывания в магическом мире обществу, потом же - самой себе.

Спускаясь по каменной лестнице следом за Драко, она на секунду поверила, что может стать частью этого мира - мира, который всегда был для неё закрыт, так как единственный ключ от него можно было получить, родившись в «правильной» семье. Но она никогда не будет частью этого мира, будучи в нем совершенно чужой и отвергнутой. Ей были чужды светские рауты, роскошные особняки, ежедневные обеды и ужины в дорогих ресторанах. И даже если бы этот мир принял бы ее, неизвестно, смогла бы она принять его.

Первым, что осознал Драко после пары недель совместной работы был необъяснимый факт появления уважения к напарнице, к ее попыткам всегда достигать большего. Но он знал, что обычно за сильными людьми всегда скрываются ранимые надломленные души, и с каждым днём, проведённом с ней, он убеждался в этом. Она создавала образ каменной леди, ледяной сказки, делая вид, что ничто не может ее задеть. На самом же деле, она просто пряталась, боялась показать слабость, попросить помощи. Жизнь научила ее быть сильной в мире, где каждый сам за себя, и она до сих пор придерживалась этих правил.

Несмотря на то, что она много с кем общалась и в общем была открыта для новых знакомств, лишь часть ее была выставлена на всеобщее обозрение. Самая малая часть. Словно небольшая верхушка айсберга, скрывающегося под толщей ледяной воды. Часто, на первый взгляд, совершенно спокойная, она хранила в себе яростную бурю скрываемых чувств.

Гермиона «очнулась» от своих мыслей, когда они уже стояли около гардероба, а Малфой застёгивал чёрное шерстяное пальто и небрежно накидывал шарф того же цвета на плечи. Она машинально достала палочку из сумки, прикасаясь к слабо мерцавшему сиреневому камню на стене возле гардероба.

- Куда нам нужно ехать?

Все ее мысли заполняли вопросы, которые они будут просто обязаны задать мистеру Бёрку. Три недели усердных поисков зацепок, возможно, наконец привели к чему-то стоящему.

- - Квартира находится в районе North Southwark в двадцати минутах езды отсюда, но все же стоит немного поторопиться, - ответил Драко, подхватывая левитирующее пальто Гермионы и помогая надеть его.

Миновав широкий холл, освещённый магическим бледно-оранжевым вечерним светом, они вышли к вращающейся двери, которая слегка блестела в призрачном свечение горящих фонарей и люстр холла. Гермиона ощутила невесомое прикосновение его руки к спине, легко направляющее к выходу. Поддавшись ему она вынырнула на улицу, окунувшись в холод позднего октябрьского вечера.

Ветер почти что стих и теперь лишь легонько щекотал лицо ледяными прикосновениями да гулял в волосах. Улицы перестали напоминать себя в дневное время суток. Дороги были свободными, автомобили не торопясь скользили по гладкому черно-серому асфальту словно по льду. Зажглось ещё больше огней, будто таким образом кто-то хотел не пустить сумрачную пелену ночи на улицы. Гермиона поежилась, сжимая руки в карманах, - стало ещё холоднее. Промозглые осенние вечера были предвестниками скорой зимы, напоминающие о том, что через месяц-другой город будет укутан в снежную мантию.

Драко стоял рядом, доставая сигарету из пачку и наскоро прикуривая ее. Он сделал длинную затяжку и выпустил облако глубокого вязкого пара в ночное небо, слегка запрокинув голову и немного прикрыв глаза от присутствия невесомого удовольствия. Все также смотря в бесконечную даль неба, подернутого полупрозрачными мутными облаками, Малфой глубоко вдохнул холодный вечерний воздух Лондона, приятно леденящий легкие.

Он перевёл задумчивый взгляд на спутницу, исподтишка наблюдавшую за ним. Гермиона тут же оборвала секундный зрительный контакт, переместив взгляд на его руку держащую сигарету.

- Не знала, что ты куришь, - тихо сказала она, впервые нарушив хрупкую вечернюю тишину.

- Не знал, что ты интересуешься, - без отголосков привычного сарказма просто ответил Малфой, делая последнюю затяжку. - Нам пора.

Она проследила за тем, как она выкидывает недокуренную, все ещё дымящуюся сигарету, и последовала за ним вниз по улице. Драко шёл расслабленно, скользя взглядом по фасадам зданий, не проверяя, идёт ли она за ним, так как чувствовал ее пристальный взгляд.

Вскоре он остановился у машины низкой посадки цвета мокрого асфальта. Яркий лунный свет фар окрасил улицу впереди, как только Малфой разблокировал автомобиль. Тонкие полосы алого цвета зажглись на задней панели, отбрасывая яркие блики на блестящую поверхность.

Драко открыл дверь, пропуская Гермиону к соседнему с водительским сиденью. Забравшись вовнутрь, она оказалась окутана ароматом дорогой кожи в перемешку с мягким запахом одеколона и табака. Она обвела взглядом салон, выполненный из гладкой матово-чёрной кожи, и пристегнула ремень безопасности. Соседняя дверь тихо захлопнулась, наполняя салон последними волнами свежего воздуха, оставшегося снаружи. Мотор завёлся с тихим глухим рыком, панель управления зажглась темно-синими огоньками.

Машина скользяще сдвинулась места, набирая скорость. Она бесшумно скользила по почти пустынной чёрной дороге. Мягкая тишина расслабляла, наводя ощущение бесконечности момента. Гермиона завороженно наблюдала за тем, как Драко ведёт автомобиль: он казался с ним единым целым. Его движения были плавными и уверенными. Тонкие бледные пальцы несильно сжимали глянцевую поверхность руля, время от времени меняя направление. Черты лица были расслабленными и стали даже более мягкими. Он неотрывно смотрел на дорогу, мрачной лентой стелющуюся впереди.

Свет из фар встречных автомобилей немного ослеплял Гермиону, но Драко будто и не замечал этого, все также смотря исключительно на дорогу. Каждый раз, как он оказывался за рулем, все мысли растворялись в едва заметном гудении мотора, и в его мире оставались лишь дорога и цель, к которой он направлялся. Находясь в движении он как никогда чувствовал себя живым. Скорость и дороги завораживали своей бесконечностью. Находясь в движении, замираешь в пространстве, становишься другим человеком - немного более свободным. Летя по автотрассам, он буквально ощущал свою жизнь, по которой мчался с той же скоростью.

Существует в этом какая-то особенная магия момента, который не хочется отпускать. Хочется ехать, ехать и ехать куда-то в неизвестном направлении с неизвестной целью. Мимо проносятся люди, дома, пейзажи - такие близкие, но одновременно недостижимые, как миражи в пустыне. А ты думаешь, исчезнут ли они, если остановиться. Растворятся ли в воздухе, если попытаться приблизиться к ним.

«Цени момент» - легко сказать. Как можно ценить то, что утекает словно песок сквозь пальцы?

Отпустить контроль над ситуацией и просто чего-то ждать?

Стоять.

Наблюдать.

Вспоминать.

Чувствовать.

Просто быть.

Бесцельно ценить. Целенаправленно упускать.

Carpe diem - рвите розы, пока не поздно. Цените то, что ещё не исчезло. Живите тем, чего не будет завтра. Будьте тем, кем не были вчера.

Не существует таких понятий как «прошлое» и «будущее» - это настоящее, только в разных фазах. «Завтра» не кажется будущим, когда наступает, а «вчера» не является прошлым, когда проживаешь этот день.

«Прошлое» и «будущее» - отрезки настоящего. Нет никаких «было» или «потом», есть только «сейчас». И это «сейчас» стоит целой вечности.

Секунда - и оно исчезло, словно падающая с небосклона звезда.
Другая - и осталось лишь воспоминание.

Гермиона перевела взгляд на дома и улицы, то и дело сменяющие друг друга, будто в калейдоскопе. Горящие тускловатым оранжевым светом фонарные столбы проносились мимо, оставляя за собой смазанные отблески света. На стекло упало пару капель дождя, впоследствии стекающих, словно слезы по щекам. Парой минут позже дождь уже глухо стучал по крыше машины и окну в ней. Миллионы холодных дождевых капель разбивались на мелкие брызги, стекая бесконечными потоками по стёклам. Бледный серп месяца прятался в полупрозрачных облаках, подсвечивая их своим бледным цветом.

Дорога вела на мост через Темзу, непроглядные печальные воды которой уносились вперёд однородной вязкой массой, поглощающей весь скудный свет месяца. Ветер пьяняще колыхал воду, создавая небольшие волны, разбивающиеся друг о друга и каменную кладку набережной. Отсветы горящих фонарей подрагивали и растворялись в водной тьме. Вскоре река скрылась из виду, сменяемая видом череды зданий, мелькавших разнообразными оттенками серого.

Они въехали в район North Southwark, а, значит, были почти на месте. Не хотелось прерывать эти мгновения, которые были наполнены спокойной тишиной, умиротворяющей и кажущейся жизненно необходимой, нарушаемой лишь однотонным гулом мотора. Никто из них не произнёс ни слова за все время, оба были заняты своими мыслями, заполнившими разум.

Часто кажется, что такие моменты будут вечными, и ты даже готов бесконечно долго находиться в них, переживать снова и снова, но у всего есть свой конец. Ничто не может длиться вечно. Все потихоньку растворяется, исчезает. День сменяется ночью. Луна - солнцем. Движение - паузой. Но все равно порой определенные отрезки жизни кажутся вечными, так как их яркие образы продолжают жить в воспоминаниях. Пока жив ты сам - живы и они.

Порой задумываешься, каким образом мозг отбирает воспоминания, которые впоследствии воспроизводит на повторе, из тех, которые растворяются уже на следующий день. Наши жизни - картинки, пролетающие мимо, но иногда случается что-то, что запоминается надолго, удивляет, заставляет ощущать новые эмоции. И тогда мы осознаём, что этот момент - не просто картинка, а то, что будет жить с нами вечно.

Жизнь соткана из воспоминаний, которые являются призраками прошлого. Всему суждено заканчиваться рано или поздно, а нам остаётся лишь помнить.

Луна скрылась в густых облаках, оставляя чёрное небо одиноким и пустынным.

Машина остановилась.