На берегу Темзы

cherry wine - Zachary Knowles

«Толпа. Поток. Взгляд в потолок.
Судьба. Гудок. Пропущен вздох.
Слеза. Туман. Каков же шанс?
Она. И он. Один перрон.»

Гермиона сидела за столом и торопливо разворачивала аккуратно сложенный бумажный самолётик, который обнаружила на письменном столе несколькими минутами ранее, войдя в кабинет. Девушка настолько торопилась, что под натиском пальцем бумага немного надорвалась. Последние недели казались особенно загруженными из-за нового дела, которое они с напарником никак не могли закрыть. К своим двадцати пяти годам Гермиона успела многого добиться, работая в Аврорате, не покладая рук. Девушка решила, что именно должность стража порядка поможет ей не раскиснуть, да и к тому же заниматься привычными делами, которые стали неотъемлемой частью ее жизни за последние школьные годы.

Война слишком много привнесла в ее жизнь. Мир вокруг изменился, изменилась и она сама. Многие считают, что именно сама война является наихудшим событием, но не стоит забывать, что именно ее последствия оказываются более отягощающими, ведь мир строится заново. Стабильность и привычность обыденных дел меняются, как меняются и сами люди. Гермиона осознала, что не может находиться вдали от борьбы с преступностью, лишь после того, как вся шумиха вокруг Второй Магической войны улеглась.

После окончания восьмого, дополнительного, курса в Хогвартсе и, конечно же, сдачи экзаменов ЖАБА на превосходно, гриффиндорка решила, что никогда не сможет жить спокойной жизнью обычного офисного клерка, вечно перебирающего бумаги и сидящего на одном месте, в одном кабинете. Такая жизнь была не для неё: ее тянуло к чему-то неизведанному и даже опасному. Она нехотя признавалась лишь самой себе, что ей нахватало тех дней, проведённых в поисках крестражей с Гарри и Роном. Конечно же, мальчики по прежнему были всегда рядом с ней, но это были спокойные времена, на которые было глупо жаловаться, но все же иногда она чувствовала едкие уколы тоски по былым временам.

Противостояние темным силам Волдеморта навсегда останется в памяти, пожалуй, каждого члена магического общества, но разве не благодаря этому событию каждый вынес для себя какой-то урок? Разве не благодаря этому магическое общество стало толерантнее и терпимее? Разве не благодаря этому воцарился пока что хрупкий мир, основанный на новых, общих ценностях?

Именно поэтому Гермиона ценила и хранила в памяти каждый момент с тех времён, которые с каждым годом становились все более далекими и более размытыми. Она хотела помнить, что именно этот этап оставил отпечаток на ее личности, помогая найти саму себя. Кем бы она была, не будь войны? Библиотекарем? Учителем в Школе Волшебства? Нашла бы она себя?

Настоящее и будущее основывается на событиях прошлого: человек проходит становление личности, справляясь с различными трудностями на своём пути, какими бы они не были, или же наоборот, ломаясь под их тяжестью. Каждое событие, даже самое незначительное, вносит свой вклад в оформление системы принципов.

Война же заставляет задуматься о том, о чем не задумываешься в обычное время. Кто ты такой? Кем ты можешь или мог бы стать? Во что ты веришь или во что бы ты хотел верить? Кто для тебя дорог? Что ты хочешь сохранить, а что хочешь в корне изменить в себе? Такое событие заставляет проживать каждый день, как последний, ведь никогда не знаешь, что ждёт тебе завтра или даже сегодня вечером. Люди учатся ценить момент, тот, что есть сейчас и только сейчас, ведь в одночасье все может в корне поменяться.

Грейнджер лишь только училась ценить моменты, а не лететь по жизни, пропуская что-то важное, желая поймать миражи чего-то далекого. Война научила ее жить настоящим, по крайней мере, она старалась так делать. Говорят, на войне детям не место, но разве, оказавшись в водовороте смертельных событий, семнадцатилетние подростки чувствовали себя детьми, ведь от них требовалось ровно столько же, сколько и от старшего поколения. В начале войны им было семнадцать. В конце - они чувствовали себя стариками, ощутившими на своих плечах тяжесть всего мира.

Гермиона отлично справлялась с обязанностями аврора, хоть и была молода. Она  целыми днями пропадала на работе, трудясь над старыми проектами, чтобы скорее приступите к новым. Особенно успешным оказался последний год, так как она попала в пробную программу, разработанную Министерством совсем недавно. Согласно этой программе, каждому аврору, участвующему в ней назначался напарник на срок в шесть месяцев, по истечении которого пара либо расформировывалась, либо закреплялась на следующие полгода, в зависимости от результатов деятельности.

Записка, уже довольно потрёпанная, как раз принадлежала напарнику Гермионы и гласила:

«Grand Palace. Стол 7. 21.00. Не опаздывай.
        - Д. М.»

Закатив глаза, Гермиона спрятала записку с текстом, написанным мелким витиеватым почерком в верхний ящик стола. Она сама не до конца понимала, как уже целый год терпит этого несносного человека рядом. И ещё больше она не понимала, каким образом их совместная работа могла принести фееричные результаты, а срок был продлён на следующие полгода.

Изначально она и слышать не хотела о том, чтобы работать с ним, мириться ежедневно с его заносчивостью и оскорблениями, ведь именно таким - гадким и въедливым - она помнила его со времён Хогвартса, когда он при каждой встрече плевался своим фирменным «поганая грязнокровка» в ее адрес. Но на деле все оказалось иначе: Малфой казался вполне сносным, не считая вечных подколов и тонны сарказма, стрелами направленных в адрес напарницы. Она долго искала подвох в каждом его действии, но потом просто смирилась с ситуацией.

Доверяла ли она ему? Она сама того не знала. Но она хотела бы доверять ему. Но сложно целиком и полностью положиться на человека, с которым вас соединяет не слишком светлое прошлое. Но она пыталась, искренне пыталась, ведь в этом была она сама: Гермиона всегда давала второй шанс, и Малфой не оказался исключением.

К тому же он был не глуп, лучше даже сказать, одарён исключительным аналитическим умом, дающим ему возможность подойти к поставленной проблеме с разных сторон. Чисто из собственного любопытства Гермиона решила посмотреть, что же выйдет из коллаборации их умов. Только ради эксперимента, а не потому что она желала узнать напарника как личность.

Он был для неё привлекателен, но по-своему. Она не смотрела на него, как на картинку, оценивая лишь его выделяющуюся. Ее привлекал его ум, его рациональность и логичность. Ей было интересно слушать его мысли, которые лились из него, как только он видел новое дело или новую зацепку к старому. Ей было интересно наблюдать за ходом его мыслей, которые будто шли по совершенно другой дороге с ее собственными. Ей было интересно видеть, как меняется его лицо, когда новая идея одна за другой приходила ему в голову, как темнеют серебристые глаза в предвкушении новых открытий, как хмурятся брови, когда он обдумывал следующие ходы. Многое с ним было для неё в новинку, так как он открывался для неё совершенно с другой стороны.

Малфой был словно хамелеон: он менялся в зависимости от ситуации и в зависимости от окружения. Его эмоции, мимика, речь подстраивались под своего хозяина, а тот умело пользовался этим на частых допросах. Порой Грейнджер удивлялась, видела ли она его настоящим хоть раз, или же это была очередная маска, на которой было написано «для Гермионы Грейнджер». Но все же она надеялась, что видела именно его.

Но несмотря на все блестящие особенности его превосходного ума, Малфой был невыносим. Вначале он безумно выводил Гермиону из себя своими шутками и сарказмом, но после она привыкла к таковой манере и общения и даже изредка сама отпускала пару колкостей в его адрес, что лишь больше его раззадоривало.

Но больше всего ее раздражала в нем манера отправлять ей такого рода записки, то есть вызывать в удобное ему время, в удобное для него место, ничего не объясняя. А пользовался он этим приемом весьма нередко. У девушки создалось впечатление, что он даже делает это назло ей, но каждая из встреч была информативной, поэтому приходилось мириться с этой причудой.

В последнее время у бывшей гриффиндорки почти что не было свободного времени, так как они с Малфоем работали над делом, затянувшимся почти что на месяц, а такого в их практике ещё не было, ведь каждое дело раскрывалось максимум за пару недель. Но этот проект оказался чем-то совершенно иным. Уже более двадцати магов и волшебников подавали жалобы в Министерство, в которых гласилось, что различные семейные артефакты, в том числе и темные, пропадали из домов. Если бы речь шла о рядовых артефактах, то дело бы привлекло к себе такого внушительного внимания, но обстоятельства были иными: пропадавшие магические предметы являлись семейными реликвиями, передающимися из поколения в поколения веками и хранившими в себе сильную магию, основывающуюся на кровном родстве.

Но сколько бы два молодых аврора не ломали головы и сколько бы ночей не проводили над отчетами, зацепок почти что не было, а им оставалось лишь проводить беседы с потерпевшими от краж хозяевами. Лишь за последнюю неделю Драко и Гермиона побывали на двух допросах, но так ничего и не обнаружили. Никаких улик. Похитителя будто бы просто не существовало, а предметы исчезали сами собой. Из принципа оба не были готовы сдаться и передать дело другим коллегам.

Гермиона глянула на часы, которые показывали половину восьмого, значит, встреча уже через полтора часа. А ведь она хотела отдохнуть, завернувшись в плед с книжкой, лёжа на диване и попивая мятный чай, хотя бы в пятничный вечер. Неделя выдалась итак слишком загруженной, ведь помимо затянувшегося и не двигавшегося с места дела, были и другие проекты, которым тоже надо. вело уделять должное внимание. С самого начала недели Гермиона самозабвенно ждала пятничного вечера разгрузки, чтобы отпустить все мысли и просто расслабиться, но, видимо, в судьбы в лице Малфоя были на неё другие планы, а ведь она обещала себе не упускать моменты и не лететь сломя голову сквозь жизнь.

Собрав свои вещи, а точнее быстро запихнув их в сумку, Гермиона направилась в Атриум к каминам, двигаясь настолько стремительно, как только могла. Почти что пробежав мимо нескольких сотрудников Министерства и кивнув на прощание, девушка подошла к каминной сети. Она взяла горсть Летучего Пороха и назвала местоположение ближайшего камина, находившегося в кофейне напротив ее дома. Выйдя из заведения, Гермиона поежилась от резкого порыва октябрьского ветра, который сразу же вырвал пару прядей из ее незамысловатой прически, теперь нагло лезших в глаза, что и так слезились от резкой смены окружающей обстановки.

Девушка заправила волосы за ухо и, закутавшись в мягкий кашемировый бежевый шарф, поспешила к дому, быстро переходя дорогу. Лондонская осень порой казалась суровее зимы со своим ледяными порывами северного ветра, которые будто бы пробирали до костей. Но Грейнджер по-своему и любила осень, ведь именно в эту пору особо приятно было сидеть в тёплой квартире и слушать стук дождя, которы словно незваный гость стучал в стекла. Осень напоминала о детстве и о временах до войны, когда Гермиона много времени проводила с родителями. Осень ассоциировалась с уютом и теплом, несмотря на частые проливные дожди и промозглую погоду. Странно, не правда ли? Почему что-то столь холодное было тождественно спокойствию и умиротворению? Она и сама не могла ответить на этот вопрос, просто для неё это было так. Она часто ловила себя на мысли, что что-то несовместимое соединяется у неё в голове, создавая идеальную картину.

Грейнджер, пару секунд покопавшись в кармане пальто, наконец нашла ключи от квартиры и отперла дверь. Она устало остановилась на пороге, складывая сумку и верхнюю одежду на небольшую скамейку около входа, затем посмотрела на себя в зеркало. Пять часов сна в сутки из-за сверхурочных определенно не шли ей: под глазами появились заметные темные круги, которых она не наблюдала со времён учёбы, лицо выглядело усталым; кудри оттенка крепкого кофе, ещё с утра изящно извивающиеся, непослушно спускались по ее плечам, слегка путаясь между собой. Нужно определенно привести себя в порядок, ведь ее замечательный напарник в этот раз решил вытащить ее в один из лучших ресторанов магического Лондона. На все про все у неё было минут сорок, учитывая, что добираться до фешенебельного места было около получаса.

Снова устало вздохнув, девушка поплелась в уборную, чтобы хоть что-то сотворить с неразберихой на голове и лицом, посмотрев на которое не знающий бы подумал, что у неё кто-то умер. Поймав свой взгляд в отражении зеркальной поверхности, Гермиона включила холодную воду и ополоснула лицо, затем смыла старый макияж.

«Соберись. Надо выглядеть прилично,» - уже, наверно, раз десятый повторяла она себе, подкрашивая изящные брови, а затем выбирая тон помады. Она хотела выглядеть если уж не отлично, то хотя бы просто хорошо. Девушка поймала себя на мысли, что вот уже минут десять стоит и меняет причёски с помощью палочки, никак не понимая какую выбрать. Что она, черт возьми, так долго возится? В конце концов, девушка проведёт в этом ресторане от силы полчаса, не больше, и ее никто там не заметит. Только этим «никто» был он.

Разозлившись на саму себя за мысль о том, что она столько времени потратила на выбор прически, Грейнджер остановилась на аккуратных локонах, ниспадающих по спине и передних прядях, аккуратно скреплённых сзади блестящей заколкой в форме лилии. Она уверенно отвергала идею, которая заключалась в том, что она хотела выглядеть хорошо для него, ведь ему это совершенно не нужно. Они были напарниками, не больше того, даже не друзьями. Они были коллегами, сотрудниками, работниками Аврората. Можно называть, как угодно. Их связывала лишь работа. По крайней мере, Гермиона создала для себя такую ширму, прикрывавшую ее искреннее любопытство персоной Малфоя.

Он был для неё загадкой. Пожалуй, единственной загадкой, непостижимой ее уму. Она смотрела на него и видела лишь сплошные шифры. Пытаться понять его было сродни чтению неизвестных рун без словаря. Но она отчаянно хотела обрести этот словарь. Чисто из любопытства, конечно же, потому что ее привлекали неразгаданные задачи. Но он всегда был эталоном сдержанности и никогда не переходил за «рабочие» границы. Наверно, он видел в ней лишь коллегу, и она отчаянно хотела, чтобы хотя бы на этом их личные мысли сошлись. 

Но это было не так, сколько бы она того не отрицала. Ей было непривычно быть рядом с ним, словно каждый новый день она встречала незнакомца, так хорошо ей знакомого. Она ничего не знала о нем. Не знала, какие книги он любит читать. Не знала, где он любит проводить выходные. Не знала, какой чай он любит. Она практически не знала его, несмотря на свои отнюдь неробкие попытки продвинуться в этой неизведанной чаще.

Зато он будто читал ее как открытую книгу, подмечая каждые детали. К тому же этот самовлюбленный придурок всеми силами показывал своё превосходство в этом деле над ней. Каждое рабочее утро он приносил ей ее любимый мятный чай, посмеиваясь над неловким выражением девичьего лица. Почти всегда угадывал причину ее беспокойства, если таковое существовало, будь то небольшой спор с Роном или Гарри или же просто плохое настроение. Он всегда знал, когда надо остановиться в споре. Он знал, что не нужно говорить, чтобы не задеть ее за живое. Его шутки никогда не были обидными, но часто балансировали на тонкой грани, а он, будто умелый акробат, ловко выделывал словесные трюки, скользя по этой самой грани.

Неужели она настолько предсказуема?

Или же это его особенность, заглядывать в людей без Легилименции?

Создавалось ощущение, что он всегда на шаг впереди в их «отношениях», всегда  знает, что сделать и что сказать, чего не скажешь о ней. Она искренне злилась на него, а, в большей степени, на саму себя за то, что постоянно проигрывала ему. Было бы глупо отрицать, что ей не хотелось понять его хоть на секунду, ведь она считала его взаправду интересным человеком. Он больше не был тем избалованным слизеринцем, который всегда шёл напролом и высказывал каждую свою мысль, пусть и даже самую обидную. Подростки часто не отдают себе отчета, сначала делая, а потом уже думая. Этот возраст является адской смесью из амбиций, желаний, стремлений, недовольств и гормонов. Но он больше не был тем, кто ненавидел и презирал всех вокруг, считая их недостойными его присутствия. Он стал другим. Он стал расчетливым и холодным, скрытным и спокойным. Но такой Малфой нравится Гермионе определенно больше.

Раньше бы она удивилась, очень бы удивилась, если бы знала, что сможет провести хотя бы минуту в его обществе, не превратившись в пышущий яростью комок нервов, но теперь все было иначе. Она чувствовала себя комфортно в его присутствии, может, даже слишком комфортно. Он не боялась поворачиваться к нему спиной или шутить над ним. Она не опасалась услышать в свой адрес очередное отменное ругательство. Просто ей стало спокойно. Они могли часами напролёт сидеть над бумагами, лишь изредка перекидываясь короткими фразами, и эта тишина ни капли не была давящей, она была умиротворяющей и идиллической.

Они оба изменились.

Он больше не считал ее отребьем магического общества, грязью под ногами. А она, в свою очередь перестала думать о нем, как о несостоявшемся убийце и Пожирателе Смерти. Возможно, они приняли друг друга. А, может, просто смирились с обстоятельствами, устав бороться за свои предрассудки.

Гермиона хотела, чтобы он видел в ней не только ум, разгадывающий преступление. Она хотела, чтобы он видел в ней личность - ее настоящую, а не просто напарницу. Она и его хотела увидеть таковым, лишь бы он дал ей эту призрачную возможность.

Учтивый.

Отстранённый.

Бесстрастный.

Какой же он настоящий? В чем его секрет?