Смысл

— Она беременна, — воскликнула Молли, возмущённо теребя в руках полотенце. — Хотя бы это должно было тебя остановить! Как ты вообще додумался?

— В том-то и дело, что я не думал, — пробормотал Сириус, переведя взгляд на сахарницу, с грохотом поставленную Молли во время завтрака.

— Что такого она вам сказала, что вы все ходите с такими лицами, будто в вас Авгур вселился.

«Ты даже не представляешь, как близка...» — подумал он и перевёл взгляд на вошедшего в кухню Римуса.

— Она ещё не очнулась, — устало проговорил он, садясь рядом. — Дамблдор пообещал привести мадам Помфри для осмотра.

— Он говорил что-нибудь о Турнире? — спросила Молли, ставя перед ними чашки.

— Нет, к сожалению. Мы были заняты Гермионой, — сказал он, отпив немного ароматного чая.

Он перевёл осуждающий взгляд на Сириуса и уже открыл рот, чтобы высказать очередную порцию недовольства и осуждения, но тот его прервал:

— Я знаю, что ты хочешь мне сказать, Римус, и я уже это слышал. Мне жаль, ясно? Я не хотел, чтобы всё так получилось. Я бы никогда не причинил ей вреда осознанно. Но то, что она сказала... Это просто свело меня с ума! — закончил он, взлохматив волосы рукой.

— Я понимаю, но я повторюсь, что тебе нужно научиться контролировать свои эмоции, иначе ты рискуешь оказаться за бортом, — с нажимом проговорил Римус, отстукивая каждое слово по столу костяшками пальцев.

— Но ты слышал её? — повысил голос Блэк. — Как такое могло произойти? Как мы могли допустить это?

— Мы ничего не знаем, Сириус, — возразил Люпин. — Она не сказала ничего точного.

— О нет, Римус, — он замотал головой, подняв брови. — Я точно услышал то, что она сказала...

— Так, всё! — воскликнула Молли, заставляя обратить на неё внимание. — Вы сейчас же мне объясните, что тут происходит! Что она вам сказала?!

И когда Сириус открыл рот, чтобы наконец утолить её любопытство, мучившее его барабанные перепонки с раннего утра, Римус поспешил ответить:

— Мы бы очень хотели объяснить всё, Молли, но Дамблдор запретил нам что-либо рассказывать, — и, опередив её возмущение, добавил: — Даже тебе.

Она переводила взгляд с одного на другого, поджав губы и с раздражением постукивая ногой по полу.

— Мама? — тихий голос раздался за дверью.

И Молли, тут же забыв обо всех недовольствах, удивленно вдохнула и подбежала к двери, за которой стоял маленький мальчик.

— Здравствуй, милый. — Она присела на корточки рядом с ним. Он немного отшатнулся и шокированно вздохнул.

— Здравствуйте, — коротко ответил он, расширив заспанные глаза от удивления. За её спиной он увидел ещё двух незнакомых людей.

Молли протянула ему руку, но он отдернул свою и, забыв об удивлении, сосредоточенно взглянул на ладонь женщины. Он поджал губы и спрятал руки за спиной.

Миссис Уизли немного опешила от такой реакции и, неловко усмехнувшись и отпустив руку, сказала:

— Как тебя зовут?

— Тедди, — ответил он, нахмурившись, и спросил: — Где моя мама?

— Она отдыхает, — ответил Римус, и мальчик перевёл на него взгляд.

— Где? — не отступал он.

— Наверху.

Он повернулся направо и уже направился к лестнице, как его поймала за локоть Молли.

— Подожди, Тедди. Твоя мама очень устала, и ей нужен покой. Давай ты сначала поешь, а потом, глядишь, и мама твоя проснётся. — Она ласково улыбнулась, но, видимо, это не убедило Тедди, потому что он вырвал свой локоть из пальцев «цветной женщины», как он успел наречь Молли, и, сведя брови на переносице, сказал:

— Я не голоден. И я пойду к маме, она не будет против. Я знаю. — Он последний раз окинул их недоверчивым взглядом и, отвернувшись, пошёл к лестнице.

Миссис Уизли уже хотела пойти за ним, как её остановил Сириус, до этого с интересом рассматривавший ребёнка:

— Оставь его, пусть идёт.

— Но он точно голоден, он был без сознания больше суток! Его организм истощён, ему нужно было что-то поесть, прежде чем идти тревожить беременную и такую же голодную мать! — прогремела она, тяжело дыша и тряся головой с каждым словом.

— Сам придёт, если захочет, — спокойно ответил он, садясь за стол. Римус же, усмехнувшись, сказал:

— Да, это определённо сын Гермионы. Упрямства ему не занимать.

Молли же наоборот пребывала в ужасном расположении духа. Она была расстроена не только тем, что Тедди не поел, но и тем, как он смотрел на неё. Это был взгляд, которым дети обычно смотрят на новое блюдо, не внушающее доверия. Неужели Гермиона ограждала его от неё? Или, может, она жила далеко, поэтому он не знал о них ничего? Но тогда её появление здесь просто невозможно. Иначе как объяснить его поведение и отношение? К тому же Тедди ей кого-то до ужаса напоминал. Она прошла вглубь кухни.

«Эти двое точно знают», — подумала она, с негодованием бросив взгляд на сидящих за столом.

— Молли, всё в порядке? — спросил Сириус, всё ещё чувствовавший свою вину за то, что пришлось скрывать от неё информацию.

— Мне он кого-то напоминает, — высказала она свою не самую острую мысль, начав нарезать сыр.

                                       ***
Тедди тихо крался к закрытой двери спальни на втором этаже. Он не был уверен в том, что это та самая комната, в которой находилась Гермиона, но она единственная из всех была закрыта, так что он решил зайти сначала туда.

Взявшись за ручку двери, которая была ему по голову, Тедди открыл дверь. Увидев свисающую с кровати знакомую руку, Тедди оживился и, раскрыв дверь шире, на цыпочках подобрался к кровати. Но он не заметил стоящий на полу серебряный подсвечник, который с грохотом упал на пол, заставив Гермиону дернуться во сне, а затем и открыть глаза. Она обернулась на съёжившегося и раздосадованного проваленным планом «не разбудить маму» мальчика и, откинув одеяло и вскочив с кровати, кинулась к нему.

— Тедди! — Она обняла его и несколько раз поцеловала в щеки и лоб. Она заметила, что его волосы всё ещё в своём натуральном чёрном, значит, он ещё не достаточно набрался сил. — Ты в порядке? Ничего не болит? — Он отрицательно помотал головой и спросил:

— Кто эти люди внизу?

Гермиона вздрогнула и, мягко убрав кудрявый локон с его глаз, внимательно посмотрела на него.

— Ты же им ничего не говорил?

— Нет, а должен был сказать?

— Нет, — слишком быстро ответила она. — Наоборот, ты сделал всё правильно. Ты давно проснулся?

— Нет.

— Хорошо, — выдохнула она. — Они о чём-то тебя спрашивали?

— Только о том, как меня зовут, — пожал он плечами. — И цветная женщина хотела меня накормить, но я хотел сначала увидеть тебя.

— Цветная женщина? — нахмурившись, спросила Гермиона.

— Да, — широко раскрыл глаза Тедди, наклонившись вперёд. — У неё было такое пятнистое платье и яркие оранжевые волосы, почти как у меня, когда я злюсь. Она тоже меморф, да? — возбуждённо спросил он.

— Метаморф, — автоматически поправила она его. — Нет, это её настоящий цвет волос.

«Молли», — поняла она и постаралась отвлечься от этого имени, ведь сейчас есть вещи и поважнее.

— Настоящий? — удивился он. — Разве бывают оранжевые волосы? Как глупо! — смешливо воскликнул он, мотнув головой влево и криво усмехнувшись. Этот жест он перенял у Драко.

Это снова напомнило ей, что она виновата во всём. И в том, что Тедди не знал о существовании рыжих людей, тоже виновата она.

— Да, настоящий, и таких людей очень много, — грустно сказала она, опустив голову.

— Эти люди плохие? — снова настороженно спросил Тедди, перейдя на шёпот. — Они тоже будут нападать на нас?

— Ну что ты, нет, конечно, — поспешила она его успокоить. — Они хорошие, и они не причинят нам вреда.

Хотя Гермиона сомневалась в этом после ночного происшествия. Она ведь не рассказала им и половины правды. Как они отреагируют на всё остальное?

— А Драко придёт? — спросил он. Гермиона свела брови на переносице и, взяв его за плечи, зашептала:

— Тедди, послушай меня внимательно. — Он посерьёзнел и чуть кивнул. — Рядом с этими людьми не стоит пока говорить о Драко, хорошо?

— Почему? — удивился он, и его голос смешно подскочил вверх. — Они не любят его? — наивно спросил он.

— Да, не любят.

— Тогда, может, заменим его на другое имя? — задумчиво спросил он. — Раз он им так не нравится... Пусть будет... Джимбо! Я видел это имя на ленточной стене. — Он захихикал, спрятав рот и нос в ладошках.

Гермиона впервые за всё время улыбнулась и притянула его к себе, обнимая.

— Джимбо — прекрасный выбор, дорогой, но лучше вообще не упоминать то, что в доме кроме нас кто-то бывает, хорошо? — прошептала она, проведя рукой по его тёплой спине.

— Хорошо. Ой! — пискнул Тедди и отстранился от неё. — Он ударил меня! — Он показал пальцем на её живот, а вторую руку приложил к месту «удара».

— Да, он толкнулся, — сказала она, в поражении дотронувшись до живота.

— Он это специально, чтобы ты меня не обнимала, — насупившись и сложив руки на груди, сказал он. Гермиона снисходительно улыбнулась и сказала:

— Ну что ты, он просто разговаривает так или просит чего-то.

— Правда? — Она кивнула.

Такого раньше не было, хотя срок был уже немаленький. Гермиона очень ждала этих толчков. Она надеялась, что Драко тоже сможет пережить с ней это. Но, к сожалению, не всё всегда получается так, как было запланировано, это она поняла уже давно.

От стояния на коленях её ноги затекли, а спина начала ныть, поэтому она поспешила встать, продолжая держаться за то место, в которое пнул ребёнок, надеясь почувствовать это снова.

— Мамочка, а что с твоей рукой? — воскликнул Тедди, взяв её за левое запястье.

— Это царапина, ничего страшного. Пойдём. — Она подала ему здоровую руку. — Нужно умыться, а то очень невежливо спускаться к людям в таком виде, тебе не кажется? — Они вышли из комнаты.

— Кажется, — энергично закивал Тедди и вдруг зашептал: — Но они же уже видели меня неумытым!

— Ну ничего, — сказала она в ванной, взяв в руки мыло. — Они не заметили.

— Точно?

— Точно.

                                       ***
Они спускались вниз по лестнице, держась за руки. Гермиона знала, что сейчас ей предстоит увидеть ещё одного призрака прошлого. Только теперь не в качестве галлюцинаций или кошмаров, так часто снившихся ей после Мортиса, а вживую.

На живую.

И она чувствовала своё бессилие. И ей хотелось убежать, исчезнуть, испариться, будто её здесь и не было вовсе.

В доме было всё так же, как и в будущем, потому что Гермиона не хотела ничего менять. Потому что каждая комната, каждый узор на обоях, каждая доска темного паркета хранили в себе бесценную долю тех воспоминаний и людей, которые когда-то дышали этим же воздухом и ходили по этому паркету.

— Мерзкая грязнокровка! — услышали они вдруг скрипучий голос, доносившийся из-под бархатной портьеры. — Осквернители магического мира! Как вы посмели переступить порог моего дома?!

Тедди вздрогнул и замер, повернув голову в сторону портрета, рама которого виднелась из-под ткани.

— Мама, — испуганно прохныкал он и крепче сжал руку Гермионы.

Её же вдруг захлестнула злоба. Она была настолько сильной и живой, что Гермиона могла почувствовать её пульс под своим скальпом. Она чувствовала это всякий раз, когда думала о Пожирателях, о Волдеморте, о Мотрисе и в целом о войне.

В будущем она сожгла портрет Вальбурги Блэк. И даже заклятье вечного приклеивания не спасло её от Адского пламени.

— Пойдём, Тедди. — Она отвернулась от портрета и потянула за собой всё ещё испуганного мальчика.

— А что это было? Я никогда раньше не видел эту... картину. Она говорящая! И она говорила гадости! — Он еле успевал перебирать ногами и одновременно говорить, из-за чего его голос скакал и обрывался с каждым шагом, потом снова приходя в норму. — Она произнесла то слово, которое... — Он не договорил, потому что дверь кухни открылась и оттуда вышла Молли, неся в руках корзину с полотенцами.

— Ты проснулась! — воскликнула она и, положив корзину на пол, перевела осуждающий взгляд на Тедди. — Ты всё-таки разбудил её? Я же тебе сказала, что ей нужен был отдых.

Он же нахмурился и прижался боком к бедру Гермионы, отводя взгляд.

Гермиона старалась. Правда, старалась. Она настраивала себя на стойкость и терпение. Не время было расслабляться. Ей нужно было придумать способ вернуться обратно. Она не имела право на ошибку и новый промах, иначе всё могло стать ещё хуже. Шутки с временем очень опасны. Особенно, с таким будущим, которое было её ужасающим настоящим. Но, видимо, она приложила недостаточно усилий. Потому что, как только она увидела эти рыжие волосы, эту самодельную персиковую шаль, это морщинистое светлое лицо, эти руки, так часто становившиеся утешением для всех, кто в этом нуждался, она сорвалась. Горячие слёзы наполнили её глаза, смазывая картинку и заставляя чувствовать ещё большую подавленность и жалкость.

Как она ненавидела плакать.

— Мамочка? — Откуда-то издалека она услышала голос Тедди. — Почему ты плачешь?

Её плечи вздрагивали с каждым разом всё сильнее и сильнее. Она прижала ладонь ко рту, пытаясь заглушить рвущиеся наружу рыдания.

— Гермиона. — Она почувствовала, как чья-то широкая ладонь легла ей на плечо и чуть погладила. — Пожалуйста, успокойся... — мягко проговорил Римус и пробормотал ещё что-то про ребёнка, но она его не услышала.

Она слышала другой голос. Грубый. Требовательный. Твёрдый.

— Если ты продолжишь в том же духе, я пожалею, что решил спасти тебя. Соберись уже!

И ей стало стыдно за свою очередную слабость. Она обещала себе, что не заплачет перед Тедди, как бы трудно ни было. Но, видимо, Гермиона стала отличной лгуньей.

— Я в порядке, в порядке, — повторила она несколько раз, стирая с лица соль и воду.

Она подняла глаза и увидела замершую Молли. Она крепко сжала руки перед собой и, поджав губы, смотрела на Гермиону как-то потерянно-грустно.

— Давайте сядем за стол и всё обсудим, — предложил Римус, подталкивая Гермиону в спину.

В дверях стоял Сириус и мрачно смотрел на неё.

— Молли? — Люпин повернулся к напряженной женщине.

Она посмотрела на него и, чуть кивнув, прошла вперёд.

— Гермиона, тут скоро будет Дамблдор, и ты сможешь всё рассказать, и никто не посмеет больше тебя перебить. — Видимо, Римус, как обычно, взял на себя роль дипломата. — А сейчас вам лучше набраться сил. — Он попытался придать голосу бодрости, и у него это даже получилось.

Стол был накрыт, и Гермиона только сейчас поняла, как сильно проголодалась, но в то же время она была уверена, что ни крошки не сможет проглотить. Однако Тедди на самом деле стоило поесть, и она перевела взгляд на него.

— Тедди, тебе нужно поесть, — сказала она, непроизвольно всхлипнув. Он взволнованно всматривался в её лицо и, поджав губы, кивнул.

— Если ты хочешь, — тихо подала голос Молли, — я могу приготовить что-нибудь определенное. Что ты любишь?

— Не стоит, миссис Уизли. Спасибо, — сказала Гермиона, повернув голову в её направлении, но так и не подняв глаз.

— Мамочка, а можно мне сегодня погулять в саду? — спросил Тедди, жуя кусок хлеба с вишневым джемом.

— Не говори с набитым ртом, — мягко отчитала его она, ковыряясь ложкой в тарелке, так и не поднеся кашу ко рту. — Конечно, можно.

Он радостно поёрзал на стуле и посмотрел на наблюдающих за ними людей.

— А вы долго будете у нас гостить? — спросил он, в это раз дожевав еду, прежде чем спрашивать.

— Гостить? — спросил Сириус.

— Ну да, вы же гости, значит, вы гостите. Разве нет? — удивленно спросил он, чуть взвизгнув.

— Вообще-то мы... — начал было он, но его прервал треск дров в камине, из которого через секунду вышел Альбус Дамблдор.

— Доброе утро, — поприветствовал он их. Сириус и Римус пробормотали какое-то приветствие.

— Профессор, присаживайтесь, я сейчас налью вам чай, — засуетилась Молли.

— Спасибо, Молли. — Он сложил руки перед собой и повернулся к Гермионе и Тедди. — А вы, молодой человек, сын мисс Грейнджер. Я прав?

— Да, — твёрдо, насколько это можно сделать с его детским голосом, ответил мальчик. — А вы кто?

— Меня зовут Альбус Дамблдор, — с тёплой улыбкой ответил он.

— Очень приятно, — кивнул мальчик.

— И мне тоже, — усмехнулся Дамблдор, переведя взгляд на зажатую и напряженную Гермиону. — Мисс Грейнджер, вы воспитали прекрасного мальчика.

Гермиона натянуто улыбнулась и окончательно опустила ложку в уже остывшую овсянку.

— Мне сказали, что вы хотите со мной поговорить, — тихо сказала она.

— О да, мисс Грейнджер. Именно поэтому я и здесь. Я не могу надолго задерживаться, так как я, как директор, школы должен участвовать в организации Турнира.

«Турнир», — гонгом ударило во внутреннюю сторону черепа, отскакивая куда-то в затылок.

Она несколько раз сжала и разжала руки, пытаясь собраться с мыслями.

— Тедди, ты же хотел в саду поиграть. — Она провела рукой по его волосам, пока он вытирал рот салфеткой.

— Да, — воскликнул он, подпрыгнув на стуле.

— Тогда иди, мне нужно поговорить с... гостями. — Она обвела всех присутствующих взглядом. Его улыбка немного померкла, и он мельком взглянул на хмурого Сириуса.

— Я не оставлю тебя одну с ними, — твёрдо сказал он. Гермиона ласково улыбнулась и сказала:

— Я же говорила, что всё будет хорошо, не так ли? — Она приподняла брови. — Тебе не о чем волноваться. Иди.

Тедди минуту помедлил, переводя взгляд с одного человека на другого, и, сдавшись, кивнул. Соскользнув со стула, он пошёл в сторону двери и на выходе ещё раз оглянулся на Гермиону. Она с улыбкой твёрдо кивнула ему, и он исчез в проёме двери.

Уголки её губ опустились, и она сделала глубокий вдох, опустив голову.

— Мисс Грейнджер, я буду откровенен с вами, — спокойно начал директор. — Я не знаю, что вы собираетесь нам рассказать, не знаю, к чему приведёт ваше перемещение, также я не имею ни малейшего понятия, как вам это удалось. Но поверьте мне, — он сделал шаг ей навстречу, — мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы предотвратить то, о чем вы рассказали нам вчера, — закончил он, перейдя на шёпот.

— 24 июня 1995 Воландеморт вернулся, — начала она свой рассказ, не поднимая головы.

Она услышала странный звук, похожий на приглушённый писк, который издала Молли. Но продолжила говорить, загнав чувство вины и невыносимую горечь от одного воспоминания, нефтяной плёнкой перекрывавшие доступ к другим рецепторам, в средоточие груди, где-то в лёгких. Она говорила о Смерти Седрика, о пророчестве, о битве в Отделе Тайн, о Пожирателях... Но об одном она пока решила умолчать...

Гермиона старалась сосредоточиться на каждой произносимой ею букве, лишь бы не задумываться о смысле сказанных слов, о том, что может произойти из-за неё, о том, как она рушит всё.

Опять.

— ...в 1998 году произошла битва за Хогвартс, в которой мы потерпели поражение, — наконец, закончила она, надеясь на то, что её не будут мучить наводящими вопросами.

— А Гарри, — тяжело дыша, спросил Сириус. — Что же с Гарри?

Нет. Нет. Нет.

— Согласно пророчеству, — она сжала руки в замок так, что костяшки побелели, — «И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой...»

— Что? — недоуменно спросил Римус. — Что ты такое говоришь? В пророчестве говорилось о том, что Гарри равен по силе Тому-чьё-имя-нельзя-называть. Это всё, — твёрдо и немного строго сказал он.

Гермиона невесело усмехнулась и, подняв глаза, впервые за время своего рассказа посмотрела на бывшего директора. Она не знала, что хотела донести до него этим взглядом, но, скорее всего, он понял её. Что бы это ни было.

— Я уверена в своих словах, иначе я не сидела бы тут перед вами, — неожиданно чётко и твёрдо сказала она.

Всё время молчавшая Молли, которая от нервов начала слишком часто моргать, сказала:

— Я не поняла, милая, что всё это значит? — Её голос дрожал и было ясно, что она совершенно точно всё поняла.

— Гарри погиб от руки Воландеморта за несколько часов до битвы за Хогвартс.

Всё.

Стоп.

Хватит.

Казалось, что тишина оглушала её и разрушала костную систему.

— Что было потом? — спросил Дамблдор.

— Потом, — рвано выдохнула она, — потом разрушили Хогвартс.