Глава 8
Грёбаное дежавю. Идти с докладом к кому-то, кто мнит себя повелителем этой жалкой вселенной. Идти и уговаривать себя сделать вид, что вчера не произошло ничего необычного. Что он не поцеловал Грейнджер, как несдержанный болван.
Толкнув массивную дверь, Драко прошёл внутрь и, не дожидаясь приглашения, проследовал в гостиную. Девушка сидела перед зеркалом, спиной к нему, и заплетала себе косы, тихонько напевая под нос. Заметив гостя в отражении, её губы растянулись в улыбке, а глаза довольно сверкнули.
— Драаако, негоже врываться без приглашения. Тебе повезло, что я одета.
Малфой приподнял бровь и ухмыльнулся в ответ:
— Разве?
Взгляд девушки слегка потемнел, но она промолчала, вернув внимание своему отражению.
Говоря откровенно, Морана выглядела действительно привлекательно. Бледная фарфоровая кожа, шелковистые, чёрные словно смоль волосы, пухлые губы и светлые глаза. Она чем-то напоминала чистокровных девиц, за исключением того, что явно не умела держать себя в руках и была дурно воспитана.
Любому другому ничего бы не стоило разыгрывать перед ней этот спектакль с взаимным влечением. Любому, но не Малфою.
Какой бы красивой, талантливой и могущественной она ни была, его тошнило от этой истерички. Это было раздражение на грани ненависти, которое приходилось прятать за маской окклюменции и втайне радоваться, что магия разума у этой девушки явно носила стихийный характер, а потому не могла пробить его чётко систематизированные барьеры.
К тому же с недавних пор все его мысли занимала его напарница по самоубийственной миссии, и он ничего не мог с этим поделать.
Возможно, это лишь временное помешательство, связанное с их изоляцией от привычного мира. Пошли Грюм сюда близняшку Патил — случилось бы то же самое. Так ведь?
Драко внутренне съёжился от этой мысли, понимая, что врать самому себе — не лучшая затея в данных обстоятельствах, и, чтобы отвлечься, сфокусировался на Моране.
Та наконец закончила со своей причёской, повязав на каждую косу атласную ленту алого цвета, и повернулась к нему лицом.
— Расскажи, дорогой, как прошёл поиск первого ингредиента? Девчонка потрепала тебе нервы?
О, ты даже не представляешь, насколько.
Губы Малфоя скривились в попытке изобразить отвращение.
— Эта идиотка чуть не угробила нас в попытке просто добраться до места. Пришлось делать большую часть работы за неё. Честно говоря, можно подумать, что она никогда раньше не собирала ингредиенты.
Ложь.
Гермиона была безжалостна в своей аккуратности, срывая цветок с той же сосредоточенностью, с какой делала всё остальное.
Лицо Мораны озарила улыбка. И в этой улыбке было столько торжества и самодовольства, что Драко невольно передёрнуло. Слишком напоминало его собственное выражение лица в школьные годы. Тогда оно часто предназначалось в том числе Грейнджер. Но увидев сейчас, как кто-то другой проявляет нечто подобное по отношению к гриффиндорке, он почувствовал странное чувство негодования и раздражения. Салазар, помоги ему.
— Я знала, что эта девчонка способна только на разрушение.
Молись всем своим славянским богам, Морана, чтобы оно не было направлено на тебя. Уж я-то знаю, на что она способна в своей лучшей форме.
Малфой ухмыльнулся своим мыслям. Ведьма приняла это за одобрение и приосанилась ещё больше.
— Не сочти за грубость, но почему ты сама не занялась поиском этих ингредиентов? Для такой волшебницы, как ты, это было бы плевое дело, разве нет?
Улыбка исчезла с лица Мораны, и на её место пришло раздражение вперемешку с чем-то новым. Страхом?
Она резко подскочила, задев Малфоя своими косами, в два шага подлетела к окну и вцепилась почерневшими пальцами в подоконник.
Интересно.
Её плечи резко поднимались и опускались, словно в попытке успокоиться. И, наконец взяв себя в руки, она развернулась лицом к слизеринцу, который наблюдал всю эту сцену с непроницаемым выражением лица.
— Ты сомневаешься в моей силе, Драко?
Малфой поднял руки в оборонительном жесте.
— Отнюдь. Мне лишь интересно, зачем тебе тратить время на эту бесталанную девчонку, которая может испортить все планы своей неуклюжестью и глупостью.
Лицо ведьмы заметно расслабилось, однако морщины на лбу всё ещё выдавали её напряжение. Она небрежно взмахнула рукой и бросила:
— Не думаешь же ты, что я должна скитаться по лесам и болотам, выполняя всю грязную и скучную работу? Зачем, если у меня есть слуги?
Слуги... Отлично. Нужно будет поблагодарить Грюма после за возможность стажироваться в качестве домового эльфа.
— Меня ты тоже считаешь своим слугой?
Глаза девушки вспыхнули хищным блеском. Со всей грациозностью, на которую она была способна, она медленно подошла к Драко, сидевшему на диване, наклонилась, приблизившись вплотную к его лицу, и прошептала:
— О, милый, а разве тебе не нравятся такие игры?
Не сдержавшись, слизеринец сглотнул и медленно перевёл взгляд на её пухлые губы. Это напомнило ему о вчерашнем вечере, когда он находился на таком же расстоянии от Грейнджер. Тогда у него не было времени на раздумья — тело опередило мозг. Жалел ли он? На самом деле нет, ему действительно понравилось.
Поэтому сейчас, даже осознавая, что это поможет всей их миссии и приблизит его к Моране, он просто не мог решиться на этот поцелуй. У него явно будет привкус предательства и яда.
Ведьма тем временем внимательно изучала его лицо, словно искала намёки, необходимые для следующего шага. И, по всей видимости, найдя их для себя, она прикрыла глаза и двинулась навстречу, слегка приоткрыв свои пухлые губы.
В этот момент со стороны двери раздался громкий кашель, и, чертыхнувшись, Морана вернулась в исходное положение. Малфой едва заметно выдохнул и мысленно поблагодарил нежданного гостя за разрушенный момент его окончательного падения в бездну.
— Э-э, простите, я не хотел вам мешать, но мне нужно с вами поговорить, Морана.
Александр, стоящий прямо сейчас в дверях, выглядел как угодно, но только не виноватым. Он был зол, растерян, явно испытывал боль от увиденного, но только не чувство вины.
Интересно (2).
Морана раздражённо воскликнула:
— Это не может подождать?
— Думаю, вы захотите это увидеть, — настаивал парень.
Ведьма внимательно всмотрелась в глаза своего верного слуги, словно ведя с ним молчаливый диалог. Наконец найдя для себя ответы, она бросила:
— Чёрт с тобой, пошли.
Губы Александра растянулись в довольной ухмылке, и он перевёл торжествующий взгляд на Малфоя. Чёрт возьми, он сейчас серьёзно?
Слизеринец сохранял бесстрастное выражение лица, но внутри его разбирал смех от всей сложившейся ситуации. Грёбаный цирк.
Решив побесить этого идиота, Драко поднялся, схватил пальто Мораны и, как истинный чистокровный джентльмен, помог ей его надеть. Он понятия не имел, насколько довольна была этим жестом девушка, потому что всё это время смотрел на покрасневшее от гнева лицо Александра и ухмылялся ему в ответ.
Наконец вся троица вышла из дома. Ведьма явно дала понять Драко, что они встретятся позже, и, подхватив своего слугу, двинулась в сторону выхода из деревни.
Любопытство умоляло слизеринца проследить за ними, но он понимал, что рискует быть обнаруженным и потерять тот прогресс по сближению с Мораной, которого достиг. Поэтому, решив, что пришло время заняться подготовкой к поиску второго ингредиента и изучить дневник, он двинулся к своему дому.
***
Разобраться в дневнике было довольно сложно. Чётко прописанные буквы сменялись курсивом, и перевести их становилось всё сложнее. Создавалось ощущение, что автор сильно торопился и нервничал, оставляя эту странную инструкцию.
Пролистав информацию по уже найденному цветку, Драко остановился на странице с изображением хвойного дерева. Его причудливо изогнутый ствол обрамляли пушистые ветки, на которых автор попытался изобразить тысячи торчащих во все стороны иголок. Наверху страницы располагалась надпись "Чёрные пихты", а под ней курсивом было нацарапано и трижды обведено слово "смола".
На упрощённой карте была отмечена точка в самой глубине леса, куда можно было добраться по прямой, если зайти со стороны задних ворот деревни.
О свойствах самой смолы было написано лишь пару строк. Если верить автору дневника, она обладает мощными регенерирующими свойствами: запечатывает раны и защищает от дальнейшего разрушения тела.
Что за зелье собиралась варить Морана? Судя по свойствам морозника, который помогает организму очищаться от ядов и тёмной энергии, и смолы, ей нужно что-то исцеляющее, причём достаточно мощное, судя по количеству ингредиентов. И Малфой мог поспорить, что у каждого из них в свойствах значится "исцеление от следов тёмной магии".
Невольно в памяти всплыли чёрные пальцы ведьмы, и его осенило: Морана заражена, причём чем-то серьёзным, учитывая всю спешку с поиском и панику на её лице.
Но почему она не могла собрать всё это сама? Что за странные игры?
Как бы странно это ни звучало, но он резко ощутил потребность поделиться своими находками с Грейнджер.
***
Утро Гермионы началось странно. Вернее, оно плавно перетекло из ночи, потому что девушка так и не смогла сомкнуть глаз после предыдущего вечера. Её мысли закручивались вихрем, не давая разуму отключиться. К тому же монстры за окном были сегодня особенно активны, издавая не самые приятные звуки и заманивая жителей деревни к себе.
Быстро собравшись, она побежала на завтрак к Насте и Олегу. Однако последнего дома не оказалось — по словам девушки, её отец ушёл на службу с самого утра и вернётся ближе к вечеру.
Пока Настя заваривала травяной чай, аромат от которого вмиг наполнил комнату, Гермиона готовила простой и уже привычный завтрак из каши и яиц. Наконец усевшись за стол, гриффиндорка притянула к себе чашку с отваром и, глотнув, издала удовлетворённый стон. Мерлин, как же вкусно! Иногда ей казалось, что чай — это лучшее лекарство от всех бед, в особенности от дурных мыслей.
В ответ на её реакцию Настя довольно усмехнулась и принялась за еду, пока спустя пару минут не нарушила тишину вопросом:
— Ты... ты и правда пойдёшь туда одна? — Девушка неловко теребила рукав льняной рубахи, стараясь казаться бодрой, но голос выдавал её волнение. — В этот лес?
— У меня нет особого выбора, — мягко и слегка устало ответила Гермиона. — Я должна собрать всё, что требует Морана.
Настя поёжилась и снова вернулась к еде, черпая кашу и сразу же заталкивая её в себя, будто боялась, что аппетит испарится, если остановится надолго.
— Кстати! — воскликнула она наконец. — Совсем забыла. Я, когда у травницы была, видела у неё на полке справочник. Старый, весь в плесени. Но там точно были зарисовки — растения, грибы, ягоды. Некоторые... совсем не отсюда. И вроде даже с какими-то пометками, может, рецептами.
Гермиона оторвалась от чашки, её глаза чуть расширились.
— Ты уверена?
— Уверена. — Настя усмехнулась. — Только она свой хлам ни за что не отдаст. Зато вечером снова позвала меня помогать. Вот я и подумаю, как бы этот справочник... "случайно" унести. Только — ненадолго, ладно? А то она шкуру с меня живьём сдерет, если узнает.
— Ты бы... правда это сделала? — Голос Гермионы стал чуть тише. — Ради меня?
Настя пожала плечами, опустив глаза.
— А что, мне не впервой рисковать. Да и ты... не знаю почему, но я чувствую, что тебе нужно довериться и помочь. Тебе вот страшно, а ты всё равно идёшь дальше. И я это уважаю.
Гермиона хотела поблагодарить, но в этот момент Настя вдруг замерла.
Выдох — резкий, рваный.
Потом пальцы — судорожно схватили голову, вцепились в волосы у висков, будто что-то внутри черепа пыталось разорвать её изнутри. Девушка согнулась над столом, выронив ложку, из горла вырвался глухой, почти животный стон.
— Настя! — Гермиона вскочила, но та вскинула ладонь, не позволяя подойти.
— Не трогай, — выдохнула Настя, голос дрожал. — Сейчас... пройдёт...
Гермиона осталась на месте, лишь наблюдая. У неё был опыт — иногда присутствие тише прикосновения.
И правда, через несколько секунд Настя отпрянула назад, тяжело дыша, щёки её побледнели, под глазами выступила тень.
— Извини... — прошептала она. — Оно... снова.
— Что это?
Настя провела дрожащей ладонью по лицу. Молча посмотрела в сторону окна, где в просвете между шторами виднелась тень старого дерева.
— Это она. Морана. — Голос стал глухим, еле слышным. — Она так наказывает. Не прямо, не громко. А вот так — через тело. Через боль.
Пауза.
— За отца. Он не поклонился. Не подчинился. Говорит, что всё ещё можно отмолить. Молится... Господи, он всё молится. — Её губы дрогнули. — А я вот расплачиваюсь. И раньше мама... она тоже. Вся сжималась, по ночам кричала. А он твердил — болезнь, болезнь. Наследственное. Ни черта подобного. Это Морана. Она... смотрит. Она слушает.
Гермиона подалась вперёд и аккуратно коснулась запястья девушки.
— Ты не одна.
Настя печально улыбнулась.
— Спасибо, Гермиона.
Они сидели рядом, молча. Где-то за окном завыл ветер, вдалеке залаяла собака — глухо, настороженно. День начинался, но в нём уже чувствовалась тень.
И Гермиона вдруг поняла — с каждым шагом вперёд по этому острову она всё глубже закапывается в чужую, болезненную правду.
Проведя ещё немного времени с Настей в попытках отвлечь её, гриффиндорка проводила девушку до травницы, а сама отправилась домой — переводить книги и готовиться к следующим поискам.
До самого вечера на душе было паршиво, а мысли о Насте и её семье не оставляли девушку в покое. Пропустив обед и ужин, она погрузилась в чтение, пытаясь как можно глубже погрузиться в тему и убежать от болезненной реальности.
***
Дверь в дом Гермионы с громким хлопком закрылась, заглушив вой ветра снаружи. Она не подняла глаз от стола, за которым сидела, углубившись в потрёпанный фолиант, но её пальцы на пере сжались ровно настолько, чтобы Драко это заметил.
На мгновение воцарилась тишина.
Драко прислонился к стене, скрестив руки на груди.
— Ты избегаешь меня, Грейнджер? Ни одной весточки за целый день.
Гермиона стиснула зубы.
— Я была занята.
— Чушь собачья.
Её перо сломалось.
Драко выгнул бровь, когда чернила потекли по пергаменту.
— Красноречиво.
Гермиона шумно выдохнула через нос и, наконец, подняла взгляд, полный раздражения.
— Чего ты хочешь, Малфой?
Он оттолкнулся от стены одним плавным движением и подошёл ближе.
— Ты ответила на мой поцелуй.
Констатация факта.
— Просто инстинкт, — прошипела она, вставая так резко, что её стул заскрипел. — Есть разница.
— Инстинкт, говоришь? — Теперь он был рядом с ней, достаточно близко, чтобы видеть, как бьётся пульс у неё на шее. — Потому что я помню, как ты притянула меня ближе...
Она толкнула его в грудь.
— Прекрати.
Он не сдвинулся с места.
— Почему?
— Потому что это безумие! — Её голос дрогнул. — Мы ненавидим друг друга.
Драко схватил её за запястье, большим пальцем нащупывая учащённый пульс.
— Правда?
Гермиона замерла.
И вот она, правда, которую ни один из них не произнёс бы вслух: они никогда не испытывали настоящей ненависти друг к другу.
Его хватка ослабла, совсем чуть-чуть.
— Грейнджер...
Дверь снова распахнулась.
Настя застыла в дверях, широко раскрыв глаза.
— Ой! Я... — замялась девушка.
Драко отпустил руку Гермионы, словно обжегшись.
Гермиона дрожащими пальцами разгладила рукава.
— Н-Настя... это... — пробормотала девушка, ощущая, как кровь приливает к щекам.
Нежданная гостья, казалось, смущена не меньше, но лишь махнула рукой и протянула ей обещанную книгу.
— Вот держи, как обещала. Но к рассвету её нужно вернуть, чтобы травница ничего не заподозрила, иначе худо будет.
Избегая взглядов, Гермиона аккуратно перехватила фолиант, обтянутый кожей, и неловко кивнула в благодарность.
— Ну, я тогда пойду. Увидимся на рассвете, — едва сдерживая ухмылку, протараторила Настя, а потом, Мерлин, подмигнула и скрылась за дверью, оставляя за собой напряжённую тишину.
Гриффиндорка чувствовала на себе пристальный изучающий взгляд Малфоя, но не могла собрать свою гордость воедино и посмотреть в ответ. Её недавно выученная окклюменция терпела крах все последние разы, когда она находилась рядом с ним.
Чему там учила Тонкс? Барьеры? Вряд ли этот покосившийся забор, который она безуспешно пыталась сколотить в своём разуме, мог защитить её мысли хоть от кого-то.
Будь здесь кто-то из Пожирателей, он мог бы вытащить из неё все стратегии Ордена, даже не напрягаясь. Хотя, постойте-ка, как раз-таки Пожиратель здесь и был.
Гермиона внезапно разозлилась на себя, чувствуя, как удушающее раздражение давит на горло. Она потеряла бдительность, упустила момент, когда то, чем она так гордилась — разум, — подвёл её, освободив место чувствам. А им девушка старалась не доверять, особенно на войне.
И либо Малфой ведёт тайную игру, либо они вдвоём сходят с ума от этого чёртового задания. Выход один — закончить всё как можно скорее и вернуться в Англию, продолжив существовать, как ни в чём не бывало.
Повернувшись на каблуке, она вернулась за стол, так и не одарив Драко ответным взглядом.
Работа и концентрация. Расстановка приоритетов.
Девушка ожидала, что Малфой начнёт привлекать внимание или на крайний случай уйдёт, но он снова выбил её из колеи своими действиями. Аккуратно присев рядом с ней на лавку, он сдвинул фолиант, который она изучала, вбок и подсунул на его место тот самый дневник, который они до этого обсуждали.
Гермиона удивлённо уставилась на него.
— Это то, о чём я думаю?
Слизеринец молча кивнул.
Девушка нахмурилась и аккуратно провела пальцами по тканевой самодельной обложке, расшитой рунами.
Заметив торчащий кусок пергамента, очевидно выполняющий функцию закладки, она раскрыла дневник, и перед ней предстала страница, исписанная курсивом, и рисунок дерева. Удивительно детализированный рисунок, на самом деле. Автор точно хотел, чтобы читатель мог узнать нужное ему древо из тысячи.
И это было интересно.
Кому понадобилось писать эту инструкцию, а потом прятать её под отталкивающими барьерами в заброшенной библиотеке? Кому понадобилось прятать все эти ингредиенты, защищая их всеми возможными заклинаниями?
Это было похоже на извращённую игру с неизвестным ведущим, в которую их втянули поневоле. Пешки, играющие против королевы.
Вот только личность шахматиста оставалась неизвестной.
— Это чёрная пихта, к которой мы отправимся завтра на рассвете, — внезапно прервал тишину Малфой. — Она третья в списке, который дала тебе Морана, но в дневнике она следует сразу за морозником. Поэтому я решил, что стоит последовать за автором. Кем бы он ни был, сложилось впечатление, что он хочет, чтобы мы нашли все эти ингредиенты.
К своему собственному удивлению, Гермионе не захотелось спорить с Драко. Его мысль была логичной, более того, она поступила бы так же.
Поэтому, кивнув, она спросила:
— Тебе не кажется, что Морана тоже лишь одна из фигур, которыми играет автор этого дневника?
Парень удивлённо замер.
— Я думал об этом, потому что у неё была странная реакция на вопрос о поиске ингредиентов.
Гермиона встрепенулась.
— Ты был у неё сегодня.
Драко прищурился, словно пытаясь найти что-то в выражении лица гриффиндорки, но, быстро сдавшись, мотнул головой и продолжил:
— Да, мне нужно было сделать вид, что я отчитываюсь за наш с тобой чудесный поход на болото.
Губы девушки непроизвольно сжались в тонкую линию, выдавая лёгкое недовольство этим фактом.
Годрик, Гермиона, угомонись, что за реакция. Разум и концентрация. Разум и концентрация.
На удивление, Малфой не стал заострять на этом внимание, лишь хмыкнул и продолжил свой рассказ:
— Так вот, когда я спросил, почему она отправила тебя на поиски, Морана словно испугалась. Потеряла контроль. Это, конечно, достаточно типично для такой истерички, но страх? Очевидно, есть что-то выше. Или кто-то.
Гермиона нахмурилась. Добавление ещё одной переменной в их уравнение не упрощает задачу. Неизвестно, какие цели преследует этот некто. Но очевидно, что даже Морана не может противостоять его силе.
— Кстати, а что за книгу тебе принесла Настя?
— А, я попросила её одолжить мне справочник травницы. Вдруг там будет полезная информация по другим растениям.
— Что я слышу? Всегда правильная Гермиона Грейнджер вынудила подругу украсть для неё книгу?
Гриффиндорка залилась краской.
— Вовсе не украсть. Одолжить.
Малфой довольно усмехнулся.
— Ага, именно поэтому Настя умоляла тебя вернуть её к рассвету, чтобы травница ничего не заподозрила.
Сдерживая смущённую улыбку, Гермиона перекинула волосы на другое плечо, чтобы закрыть слизеринцу обзор, и сосредоточилась на книге, подперев рукой подбородок.
— Ладно, Грейнджер, показывай, что там у тебя.
— Вот. — Она чуть наклонилась вперёд, указывая пальцем на узорчатую схему. — Lichenum Corvorum... Лишайник Вороньего Бора. Упоминается только в контексте зелий. Смотри — «растёт исключительно в местах, не знающих дневного света. Впитывает эхо шёпотов древних духов. Предназначен для восстановления утраченного баланса между плотью и духом».
Драко изогнул бровь, вглядываясь в строки.
— Признаться, я всегда считал подобные описания поэтической гиперболой. До недавнего времени, во всяком случае.
Он коснулся страницы кончиками пальцев, проводя по слегка вздувшейся вязи чернил, сверяясь с открытым словарём.
— Старые деревья... чаща... вечная тень. Место, где миры наслаиваются друг на друга.
Гермиона кивнула, чуть помедлив.
— Это не просто ингредиент. Похоже на некое связующее звено. Проводник между состояниями. — Она на мгновение замолчала. — Для подобного компонента необходимо основание. Зелье, к которому он добавляется, должно быть... целительным. Это мягко говоря.
— По всей видимости, я был прав, — Драко чуть подался вперёд. — Морана варит какую-то разновидность исцеляющего зелья.
Она откинулась на спинку стула, сложив руки на коленях.
— Думаю, да. Смотри: «Полный состав позволит восстановить умирающий сосуд. Духу — удержаться в теле. Без него — наступает гибель необратимого порядка».
Он прочитал строчку вслух, и в тишине она прозвучала почти как приговор.
Некоторое время они молчали. В комнате слышалось лишь потрескивание угля и слабый ветер, толкающий ставни.
— Значит, она умирает. — Голос Драко прозвучал ровно, почти отстранённо, но в нём скользнуло лёгкое смятение.
Гермиона не ответила сразу. Склонив голову набок, она наблюдала за движением пламени в печи и только через несколько секунд, словно опомнившись, произнесла:
— Возможно, она борется не за власть, а за время.
Слизеринец тихо выдохнул. Свет от огня вырисовывал тени на его лице, делая выражение почти утомлённым.
— В этом есть ирония, не находишь? Все эти жертвы, ритуалы, страх... чтобы просто не умереть. Где-то я это уже видел.
Гермиона хмыкнула, всё ещё погружённая в свои мысли.
Взгляд Драко скользнул к окну.
— Темнеет. Быстрее, чем обычно.
Гермиона обернулась. За стеклом сгущалась тьма — серая, вязкая.
— Тебе лучше уйти сейчас, пока не стало слишком поздно.
Он медленно поднялся, застегнул пальто.
— Думаешь, я не справлюсь?
— Думаю, ты слишком привык изображать равнодушие. — Она встала следом, провожая его к двери. — И однажды это приведёт тебя туда, откуда нет дороги обратно.
Он остановился, обернувшись к ней. Его глаза были непроницаемы, но в них отражалось пламя, и на миг — тоска. Очень знакомая, почти привычная.
— А ты всё ещё веришь, что слова могут кого-то удержать от необдуманных поступков?
— Нет. — Её голос был спокойным, почти нежным. — Но я всё равно пытаюсь. Каждый раз.
На мгновение — долгое, полное чего-то несказанного — они просто стояли друг напротив друга. Потом он чуть склонил голову в знак прощания, открыл дверь и исчез в сумерках.
Гермиона ещё минуту смотрела ему вслед, в тот сгущающийся полумрак, где, казалось, само время дрожит, не решаясь сдвинуться вперёд, а затем, тихо прикрыв дверь, отправилась готовиться к очередным попыткам выспаться на этом проклятом острове.
***
Эти рассветные встречи начинали превращаться в традицию, которую никому из них не хотелось нарушать.
Гермиона задержалась, пока возвращала Насте книгу травницы, поэтому Драко снова ждал её у забора.
Слегка улыбнувшись, она кивнула ему в знак приветствия. На что он лишь приподнял бровь в удивлении.
— И тебе привет, Грейнджер. Если ты продолжишь опаздывать, боюсь, выполнять задание мы будем до следующего Рождества.
В ответ девушка закатила глаза и, махнув рукой, направилась к выходу из деревни.
Ему нравилось дразнить её, и он ничего не мог с этим поделать. В конце концов, это было приятно — получать реакции на свои колкие фразочки. Гермиона умела отвечать, и ему импонировала эта её слегка слизеринская часть.
Перед входом в лес Грейнджер притормозила. Драко догнал её и остановился чуть позади.
— В чём проблема? — удивлённо спросил он.
Было заметно, что девушка слегка нервничает, то и дело перебирая свои вязаные варежки.
— Не знаю, просто... — на секунду она замолчала, подбирая слова, — просто плохое предчувствие.
Он не стал говорить, что ему тоже было неспокойно с самого утра, потому что это лишь усугубило бы её волнение. Обычно он старался доверять своей интуиции, но сегодня изо всех сил надеялся, что она его подводит.
Дав Гермионе ещё пару минут, он молча подошёл и, аккуратно взяв её руку в свою, переплел их пальцы.
— Пошли, гриффиндор, вспомним, за какие качества тебя туда взяли.
Девушка удивлённо уставилась на сплетение их ладоней, но ничего не сказала.
И слава Салазару, потому что он сам себе не мог объяснить это проявление чёртовой нежности.
Их путь требовал недюжинных усилий.
Тревога нарастала, разгоняя сердце. А шум в ушах перекрывал лесную тишину.
По мере их продвижения деревья становились всё гуще. Покрытые снегом ветви сплетались вместе, словно сводчатый потолок, закрывая слабый солнечный свет.
По ощущениям, они шли больше часа, когда внезапно он почувствовал, словно уткнулся в какой-то барьер. Проведя по нему рукой, он ощутил мощный магический отпечаток. Это было больше, чем защита. Тот, кто ставил этот барьер, был готов к сражению.
— Теперь мы можем быть уверены. Это не работа Мораны, — пробормотал он, его дыхание перехватило от холода.
Гермиона нахмурилась.
— Откуда ты знаешь?
— Слишком утончённо. — На его лице промелькнуло невольное восхищение. — Она предпочитает кричащие черепа и жертвенные алтари. Это? Это древнее место. — Его взгляд скользнул по рунам, вырезанным на стволах деревьев. — Древнее, чем её культ. Возможно, древнее, чем этот остров.
Вздохнув, Драко сделал шаг вперёд — и в миг всё изменилось.
Лес растворился во тьме, распадаясь на тысячу осколков. Нити реальности оборвались. Воздух наполнился запахом озона и металла. А тело словно ощутило характерный привкус длительного круциатуса.
Затем звук вернулся.
Высокий, тонкий крик — словно нечеловеческий — сопровождаемый влажными, ритмичными каплями крови, падающими на мрамор. У Драко перехватило дыхание.
Он знал это место.
Подземелья Малфой-мэнора.
Иллюзия фокусируется.
Каменные стены, покрытые конденсатом. Сырость, проступающая сквозь застарелые пятна крови неровными узорами. С потолка свисают ржавые кандалы, слегка покачиваясь.
Факелы озаряли окружающее пространство, отбрасывая прыгающие тени, которые искажались в лицах заключённых. Их рты были открыты в безмолвной агонии, а конечности вывернуты под неестественными углами.
И тут он увидел их.
Его родителей.
Нарцисса стояла на коленях в углу одной из камер. Её волосы были распущены и слиплись от пота, её обычная элегантность превратилась в хрупкую, разбитую вдребезги. Её запястья были закованы в проклятое серебро — металл прожигал кожу, плоть под ним пузырилась, как кипящий воск.
— Драко, — прошептала она хриплым от крика голосом.
Позади неё Люциус безвольно висел на цепях, не подавая признаков жизни. Его лицо было покрыто синяками, а некогда гордая спина согнулась, словно под тяжестью всех бед мира.
Вдруг в тени камеры возник Палач.
Сначала Драко подумал, что это Беллатриса, но нет.
Фигурой, возвышающейся над его отцом, был он сам.
Улыбаясь, с ввалившимися глазами, его двойник с ленивой жестокостью крутил палочкой, прижимая кончик к виску Люциуса.
— Ты никогда ничего не мог закончить, не так ли? — пропел другой Драко. — Исчезательный шкаф. Дамблдор. Даже она.
Взмах палочки.
Спина Люциуса выгнулась дугой, тело напряглось, когда невидимые ножи вонзились в его нервы. Его крик был влажным, гортанным, как у человека, чей голос давным-давно оборвался.
Нарцисса захныкала — такого звука Драко никогда не слышал от своей матери, даже в самые тяжёлые дни войны.
Драко-Палач повернулся, и в его серых глазах сверкнуло нечто гораздо более страшное, чем безумие.
— Ты бы хотел наконец взять себя в руки и показать, на что ты способен? — он протянул волшебную палочку своей копии.
И Драко — настоящий Драко — почувствовал, как его рука поднимается против его воли, а пальцы обхватывают древко.
Магия вспыхнула.
Раздался шум.
Кто-то схватил его за плечо.
— МАЛФОЙ!
Голос был настоящим.
Иллюзия порвалась, как прогнивший холст, подземелья растворились в снегу.
Гермиона стояла рядом с ним, вцепившись пальцами в его мантию, её лицо было мертвенно-бледным.
Одну бесконечную секунду они просто смотрели друг на друга.
Затем Драко отстранился, его дыхание стало прерывистым.
Перед ними возвышалось дерево, ствол которого теперь раскололся, открывая дупло, заполненное густой чёрной смолой, от которой несло гнилью и тёмной магией.
Гермиона не стала спрашивать, что он видел.
Доброта, которую он не заслуживал.
Пальцы Драко потянулись к волшебной палочке, но он не вытащил её.
Чёрная смола пульсировала в центре дерева, как медленно бьющееся сердце. Её поверхность отливала маслянистым блеском, привлекая внимание и затягивая в свой липкий омут.
— Не прикасайся к ней, — предупредила Гермиона почти шёпотом.
Драко подошёл ближе.
— Тебе не кажется, что Дерево хочет, чтобы мы взяли эту смолу?
— Это не значит, что мы должны.
Капля смолы набухла на краю углубления, удлинилась, а затем упала, разбрызгиваясь по снегу. Там, куда она приземлилась, снег растворился в клубах едкого дыма, а земля под ним почернела.
У Гермионы перехватило дыхание.
— Оно токсичное.
Губы Драко скривились.
— Или голодное.
Позади них лес застонал, ветви заскрипели. Иллюзия, возможно, и рассеялась, но опасность не миновала. Дерево было живым, активным и готовым чёрт знает к чему.
Гермиона потянулась к карману Драко, где тот держал палочку.
— Мы должны сдержать его. Давай используем парализующее заклинание...
— Нет. — Драко снял перчатку. — Мы дадим ему то, что оно хочет.
Прежде чем она успела остановить его, он провёл по смоле кончиками пальцев.
Эффект был мгновенным.
Лес словно закричал.
Смола зашевелилась, заскользила по его пальцам, как жидкая тень. Кожа горела там, где её касались — не от боли, а от ужасной, грызущей пустоты.
Гермиона бросилась вперёд.
— НЕТ!
Но было уже слишком поздно.
Чёрная пихта содрогнулась, её корни вырвались из земли, а ствол раскололся посередине со звуком, похожим на раздираемую плоть.
Смола поползла вверх по руке Драко, как живое существо. Под кожей разветвились чернильно-чёрные вены. Он со свистом выдохнул сквозь зубы — не от боли, а от чего-то более глубокого, чего-то неправильного, как будто тень высасывала из него все внутренности, включая душу.
Гермиона не колебалась.
Выхватив палочку у Малфоя, она рассекла воздух. Сверкающее серебром заклинание было нацелено на ползущие смоляные щупальца, поглощающие Драко с огромной скоростью. Заклинание сработало, но вместо того чтобы отступить, смола отпрянула, а затем набросилась на неё. Похожая на верёвку часть резко хлестнула и обвилась вокруг её горла.
Драко взмахнул свободной рукой и поймал её в нескольких дюймах от её кожи.
Это было ошибкой.
Смола потекла по его другой руке, опутывая теперь оба запястья, проникая сквозь рукава и сливаясь с плотью. Колени у него подкосились. Перед глазами промелькнули видения:
— Безликая фигура в заброшенной церкви, шепчущая на языке, более древнем, чем магия;
— Улыбка Мораны, но более острая, более голодная;
— Он сам, стоящий на коленях у её ног, протягивающий почерневшую сердцевину дерева как дань уважения;
— Драко!
Голос Гермионы нарушил иллюзию. Она стояла на коленях рядом с ним, её руки были охвачены золотистым сиянием. Заклинание, которое было ему незнакомо.
— Отпусти, — приказала она, прижимая свои светящиеся ладони к смоле.
Смола издала пронзительный визг.
На одну секунду лес затаил дыхание.
Затем смола взорвалась.
Осколки тьмы разлетелись во все стороны, испаряясь прежде, чем коснуться земли. Пихта рухнула сама на себя, превратившись в груду щепок и дымящейся смолы — на этот раз обычной, неподвижной.
Тишину разрезал стон Драко. Его руки были свободны, но пульсировали от фантомной боли. Следов не осталось, но ощущения... Они были странными, неправильными.
Пальцы Гермионы дрожали там, где они всё ещё касались его кожи.
— Что, чёрт возьми, это было?
Он встретился с ней взглядом и молча помотал головой.
Небо над ними потемнело. Сотни воронов заслонили его своими крыльями, кружа над лесом, словно надзиратели.
За ними наблюдали.
Гермиона крепче сжала его рукав.
— Нам надо уходить.
И, аккуратно собрав в банку смолу, они побежали.
Пару раз Малфою приходилось подхватывать то и дело спотыкающуюся Гермиону, но они не сбавляли темп. Наконец, достигнув окраины леса, они ненадолго остановились, чтобы перевести дыхание. И в этот момент один из воронов неожиданно спикировал на Драко, демонстрируя письмо, привязанное к его лапе.
— Эллиот? — удивлённо спросил слизеринец.
Отвязав письмо, он раскрыл его и начал читать.
Горло сдавило, отрезая путь к дыханию, сердце на миг замерло, а потом ускорилось в бешеном темпе. Зрение помутнело, мешая сфокусироваться на буквах.
Нет, этого не может быть. Должно быть, иллюзия всё ещё действует.
— Нет, — теперь уже вслух.
— Драко, что там написано? — осторожно спросила Гермиона, положив ладонь на его руку.
Малфой резко оторвался от неё и закричал:
— Нет, нет, блять, нет!
Он швырнул письмо и, ускорив шаг, решительно двинулся к деревне.
— Драко, подожди! — кричала ему вслед девушка.
Но ему было всё равно. Он уедет отсюда, уплывёт, улетит. Плевать.
***
Гермиона была в замешательстве. Подхватив письмо, которое Малфой отбросил в сторону, она попыталась вчитаться в послание прямо на ходу.
Её сердце болезненно сжалось, когда она дошла до строк: «Сообщаю, что Люциус погиб в недавнем сражении с Орденом. Тёмный Лорд ценит заслуги вашей семьи и надеется, что скоро ты порадуешь его и свою мать своими успехами».
Чёртов ад — в одном письме они сообщили ему о смерти отца и одновременно намекнули на угрозу жизни матери.
Запыхавшись, она предприняла ещё одну попытку позвать Драко.
Тот внезапно остановился, развернулся и уставился на неё непроницаемым взглядом.
Снова вернулись к окклюменции в присутствии друг друга.
— Что ты хочешь от меня, грязнокровка?
Гермиону передёрнуло от этого слова. Она понимала, что это защитная реакция — его попытка отгородиться от произошедшего. Но от этого было не менее больно.
Тяжело вздохнув, она спросила:
— Куда ты идёшь, Драко?
— Домой, Грейнджер. К своей матери.
— Ты же знаешь, что он убьёт тебя, если ты явишься без выполненного задания?
Малфой резко сократил расстояние между ними и, схватив её за плечи, встряхнул девушку.
— Да мне плевать, слышишь? Я защищу её ценой собственной жизни, если твой блядский Орден на это не способен.
Гермиона испуганно смотрела на него, не понимая, чего ожидать. Она ещё ни разу не видела в нём столько гнева, обращённого в её сторону. Словно очнувшись, он отпустил её и отошёл на шаг назад.
— Я могу написать Грюму. Думаю, он поможет её спрятать. И...
Её прервал нервный смех слизеринца.
— Ты давно стала такой идиоткой, Грейнджер? Ему насрать. Он использует меня и мою семью, играя в свою собственную игру. Он ничем не лучше типичного кукловода. Поэтому пошла нахуй ты и твой грёбаный Орден, Грейнджер. С меня хватит.
И, не дожидаясь ответа, он развернулся и зашагал прочь, оставляя Гермиону с разбитым сердцем и застывшими слезами на щеках.