Глава 3
Пальцы крепко сжимали мягкую ткань измятой ночнушки. Сбитые ото сна волосы спутывались колтунами, неряшливо обрамляя утомленные плечи волшебницы. Будь на месте этого мерзавца кто-нибудь другой, Гермиона смутилась бы меньше. Однако в нее упёрся надменный взгляд, пренебрежительно оценивающий внешний вид отвратной ему волшебницы.
С досадой девушка признала, что от прежнего трусливого мальчишки осталась разве что ядовитая усмешка. Темный силуэт опасно нависшей тени демонстрировал своей прямой осанкой и задранным подбородком некое превосходство над ней. Длинные аристократичные кисти хватко удерживали хрустальный стакан, в резных гранях которого отражалась янтарная жидкость. Отблески его мерцающих в лунном свете глаз позволили Гермионе безошибочно догадаться о содержимом сосуда. Наконец волшебница подняла взгляд на белокурые волосы юноши. Те показались еще белее, чем довелось ей запомнить с их последней встречи на мосту. В тот роковой день вся чета Малфоев оторопело удалялась прочь, слабовольно приняв выгодную сторону перебежчиков. С тех пор их никто не видел. В иных обстоятельствах Гермиона обругала бы себя за столь бестактное любопытство к его персоне, однако в данный момент она прощала себе эту слабость, ведь перед ней стоял волшебник, о страшной смерти которого годами слогали легенды.
Первые месяцы после войны ежедневный пророк пестрел заголовками о загадочном исчезновении Малфоев. Тайна их судеб стала излюбленной темой для обсуждения в барах за пятничной пинтой сливочного пива. В один из холодных декабрьских вечеров Гермиона в компании Рона и Невилла заглянула отогреться в местную таверну, когда внутри как раз затевалась одна из таких бесед:
— Малфои? Видал их как-то, год-другой назад, — крехтел крупнотелый волшебник, неприятно отсербывая пшеничную пенку пива, — постарел отец. Говорят, скатился нынче, толстосум.
— Как скатился? Спился что-ли, демон? А я всегда говорил, жадность его погубит! — тут же подхватил его нетрезвый компаньон.
— Чушь, не спился! — усердно натирая до блеска кружку, вступил в разгоряченную беседу бармен, — а сошел с ума! Его ж свои же за предательство и порешили. — Оставшиеся посетители одобрительно закивали, поддерживая последний слух. Бармен продолжил, — трое соратников сморили с голоду аристократишку. Выдавали тому по одному кубику хлебного мякиша в сутки.
С другого конца бара донесся свист.
— И поделом ему! — словно сговорившись, оставшиеся посетители ликующе застучали кулаками по столам.
— Я слышал, ему давали по рюмке вина с ядом. До последнего он умирал в мучениях, разрываясь между жаждой и вероятностью быть отравленным, — робко высказался Лонгботтом, как только гвалт, исходящий от местных выпивох, поутих. Гермиона потянула того за рукав, призывая Невилла не уподобляться здешним волшебникам, коим дай только повод поточить свои скверные языки.
— Хор-рош! — перебил его усатый плотник с соседнего стола, — всё так, вот только
морили голодом его неспроста. Выращенная в тепличных условиях молодежь не знает дедовских методов, — мужчина одарил Гермиону безумным взглядом, от которого по нежной коже волшебницы пробежали мурашки. А затем медленно, будто бы смакуя каждое слово, произнес, — круциатус покажется вам спасением после применения маггловских пыток, на измученное недельным голодомором тело. И да простит меня Министр, светлая память ему, даже такое животное как Малфой не заслуживает подобной смерти.
— Храни Мэрлин душу Министра Кингсли! — раздался мужской голос за спиной Гермионы.
— За Министра, не чокаясь, — протянул бармен и все присутствующие залпом осушили стаканы до дна.
— О какой смерти речь? — еле слышно прошептал на ухо Гермионе Рон.
— Я не знаю, Рональд, — честно ответила Гермиона, — и кажется, таверна — не лучшее место, чтобы это выяснять. Пойдем-те отсюда поскорее, — волшебница поднялась со своего стула, — поищем другое заведение.
Чумазый плотник, откланявшись перед другом, вышел за дверь. Рон кивнул Невиллу и троица дружно направилась к выходу.
— Извините, — уже на улице Рон окликнул удаляющегося прочь мужчину.
— О чем вы говорили в баре? Что стало с Малфоями?
Плотник оглядел Рона с дотошной внимательностью, словно выискивая в нем подтверждения своим догадкам.
— На вас кафтан лесничего, молодой человек. Вам ли не знать, что с ними стало. — Взгляд мужчины переменился. Его глаза сузились, выражая что-то среднее между подозрительностью и заинтересованностью. Как бы ловко волшебник не увиливал, Рон предчувствовал — этот человек однозначно знал больше, чем говорил.
— Я дружил с его сыном, Драко. Мы ходили в одну школу, — Уизли выудил единственный козырь, который, как ему казалось, может заставить того болтать.
— Рональд! — пихнула его в бок Грейнджер.
Невилл замялся на месте. Ни он, ни даже Гермиона не могли понять какая муха укусила Уизли. И почему тот, подобно голодному зверю, зубами вцепился в добычу, словно та была его последним шансом удовлетворить потребность. В безмолвной мольбе Грейнджер обратилась Лонгботтому. Тот уже почти было созрел вмешаться, когда внезапно осознал, что и сам был не прочь услышать продолжение. Одолевший его интерес позволил Рону закончить начатое.
— Вы сказали, что никто не заслуживает подобной смерти. Что вы имели ввиду? — напористо отрезал Рон.
— Что ж, хоть вы и солгали мне, я расскажу вашим друзьям правду, — плотник сделал несколько шагов, почти вплотную прижавшись к Рону, а затем шепнул ему на ухо то, о чем и по сей день Гермионе остается лишь догадываться. Затем мужчина обратился к троице.
— Кусок за куском пожиратели ножовкой отпиливали части тела и плоти Люциуса.
Рон упер в рассказчика выжидающий взгляд, требуя, настаивая на продолжении.
— Но его наказанием была не физическая боль. О нет, совсем не она, а мгновение слабости, в которое он утратил над собой контроль, выдав место, где прятал свою семью от расправы. Осознание содеянного сломило Люциуса. Он так и не сумел себя простить. Малфой окончательно спятил, — плотник шмыгнул носом. Рукавом вытирая взмокревшие усы, продолжил, — Нарцисса с единственным наследником отсиживались в заброшенном семейном поместье, пока однажды, где-то в тенистых лесах Франции, на их след не напали пожиратели, жаждущие правосудия. Одним жарким летним днем на запах разложения пришел лесник, — мужчина наградил Рона очередным многозначительным взглядом, — обнаружив изуродованные, выпотрошенные наружу тела Драко и Нарциссы свисающими с ветвей деревьев.
Борясь с приступом подступающей тошноты, Невилл отвел глаза в сторону. Гермиона закрыла рот двумя руками. И хоть ей никогда не было жаль приспешников Волан-де-Морта, пугающие подробности жестокой расправы над их семьями доставляли ей боль.
— Это все ложь, — гневно выпалил Рон и похрустывая первым снегом, торопливо зашагал прочь.
Мужчина засунул руки в карманы и нездоровой улыбкой проводил в спину рыжего Уизли.
***
Гермиона помнила тот морозный вечер будто вчера. А потому сейчас, вглядываясь в такие знакомые, но слишком чужие черты лица, не могла поверить своим глазам. Спустя четыре года с их последней встречи Драко Малфой стоит перед ней, живее всех живых, и смеет смотреть на нее сверху вниз так, как и всегда делал это прежде. Словно, это не он бежал; словно, это не он должен стыдиться своего прошлого; словно не он, все эти годы считался погребенным в сырой земле Франции.
— Вот так встреча, грязнокровка. Неужели после смерти старуха Макгонагалл завещала тебе свой платяной шкаф? Как щедро с её стороны — до боли известный ранящий голос агрессивно надрезал еще не зажившую рану утраты. Гермиона сжала кулаки. Это же Малфой. Он только и ждет как бы поживится ее гневными эмоциями. Держать. Себя. В руках. Не поддаваться на провокацию.
— Как ты смеешь, мерзавец, осквернять память директора, — не дав себя сломить возмутилась Гермиона, — и к твоему сведению, — продолжила наступление она, — еще минуту назад моя ночнушка тебе показалось милой. Ты заговариваешься, Малфой.
Волшебник победно облокотился на бетонную колонну, приняв наиболее удобную для него, расслабленную позу.
— Не принимай на свой счёт, Грейнджер. Я бы никогда не обольстился на такую, как ты. Думал, это очередная студентка-шармбатонка. Не хотел задевать юную барышню нелицеприятными отзывами о столь непристойном одеянии. — Малфой саркастично улыбнулся, довольствуясь своим выгодным положением. — оказалось, все приличные девушки, кроме тебя, Грейнджер, знают о правилах дресс-кода в обществе.
— С меня довольно, — разрываясь между желанием расспросить о случившемся с ним и его семьей и навязчивой идеей зарядить гаденышу между глаз, Гермиона выбрала третье. Она примет его грязные правила игры, которые он, кривя душой, выдавал за чистой воды аристократизм. До отвращения вежливо, волшебница бросила, — доброй ночи, Малфой.
Довольная своей маленькой победой Гермиона как бы нарочно задела того плечом и извинившись в легком реверансе наметила курс в направлении своей комнаты. Малфой тут же уловил притворство неумелого жеста, однако с ответом спешить не стал. Он позволил ей прожить эту долю секунды, наслаждаясь пьянящим чувством победы, чтобы потом, по своему обыкновению, отнять как можно больше, оставив ее наедине с бессильной ненавистью и чувством полного опустошения.
— Смерть наступает тебе на пятки, — наконец раздался самодовольный голос блондина.
Нарастающая волна ярости, которую Гермиона так усердно запечатывала глубоко под ребрами достигла таких размеров, что в мгновение вытеснила собой лицемерную вежливость.
— Какого... Что это значит, Малфой? Эта записка твоих рук дело? — Подобно грозе во время шторма, она разъяренно метала молнии.
В ответ скучающий взгляд Малфоя удостоил её лишь задорно выжидающего молчания. Сделав жадный глоток, он подкусил изнутри влажную губу, а затем, прикрыв веки, насладился терпким привкусом желанного «яда». Гермиона проследила за движением его длинных костлявых пальцев, крепко удерживающих стакан огневиски.
— Отвечай, — до скрежета челюсти стиснув зубы, ее тон срывался рыком, — живо! — Вобрав глубоко в легкие побольше воздуха, волшебница уперла в обидчика вопросительный взгляд.
— Доброй ночи, Грейнджер. — Уголок его рта дрогнул в подобии искаженной улыбки. Ложная скромность была тому не к лицу, уродуя в глазах Гермионы его и без того отравленную желчью душу. Он насмехался над ней, умело дергая за ниточки её эмоций.
— Лучше бы тебе никогда не возвращаться из мёртвых! — Выплюнула она прежде, чем успела подумать.
Бледное, почти фарфоровое лицо волшебника помрачнело. Тусклый свет, исходящий от горящего подле полотна факела, так и норовил открыть его острые, как лезвие ножа, скулы.
— Пошла ты к черту, Грейнджер! — прорычал он в ответ.
Мощный хлопок двери заставил Гермиону вздрогнуть, выстроив меж ними непробиваемую стену. Она осталась стоять в пустом бездушном коридоре. Одна, наедине со своей наспех брошенной неосторожной фразой.
— Я этого не хотела, — прошептала себе под нос волшебница, разозлившись на саму себя. Но было уже поздно.
***
Бесконечно долгая ночь не спешила заканчиваться. Вернувшись в свои покои Гермиона еще не раз перевернулась в постели. В воздухе незнакомой обстановки держался хвойный аромат с тяжелой нотой кедрового ореха. Приятный запах не имел ничего общего с привычной комнатой волшебницы, где чаще всего пахло корицей и очередной незакупоренной колбой свежесваренного зелья. Все в этом месте говорило о том, что она здесь чужая. Осушив баночку сна без сновидений Гермиона уставилась в потолок. Мысли в голове путались. Словно вязальный клубок затягивались очередной петлёй. Казалось, появление Малфоя должно было дать ответы на те вопросы, которыми так увлеченно задавался волшебный мир. И если та самая версия плотника была выдумкой, что теперь представлялось логичным, то как быть с той, которой по старой дружбе с ней поделилась профессор Трелони. Размытая догадка прорицательницы о том, что Малфои отдали все сбережения, чтобы обратить свою внешность и жить под чужими личностями среди остальных, уже не казалась Гермионе глупостью.
Холодное солнце заснеженной долины разбудило волшебницу в полдень. Двойной стук в дверь оторвал ее от привычной утренней рутины, а следом в щель, прямо к её ногам, проскользнул бумажный конверт.
«Как проснешься, я буду ждать тебя за завтраком в черном зале. Не сомневайся, я займу нам лучшие места»
Гарри
Гермиона собрала волосы в высокий хвост, накинула теплый кремовый джемпер и вышла за дверь.
— Ты не дисциплинирована. Это печально. — Внезапный мужской голос откуда-то сбоку окончательно заставил ее проснуться. Гермиона нахмурила брови в немом вопросе.
— Долго спишь, — пояснил проводник, щедро одарив ее невинной улыбкой.
— На самом деле, мне не спалось, — поспешила объясниться волшебница. Если бы слово дисциплина было человеком, оно бы однозначно было кем-то вроде Гермионы. А потому она не позволит кому-либо сомневаться в своей организованности, — пришось принять порцию сна без сновидений.
— Допустим, — подкусив изнутри щеку, дурмстранжец опустил глаза на свои ботинки, — и кстати, приношу свои извинения, вчера я так и не представился. Был немного не в духе. — Поклонившись, юноша перенес волшебный посох с одной руки в другую и протянул волшебнице пятерню, — Маркус, студент старшего курса факультета Фламма.
Остекленелый взгляд Гермионы смутил волшебника и тот, взяв ее руку без согласия, пожал в знак приветствия.
— Мы приветсвуем друг-друга рукопожатием, если не хотим обидеть собеседника. — Тяжело вздохнул тот, не понимая в чем ее проблема.
— Прости, ты сказал твоё имя Маркус? — Калейдоскоп намешанных событий прошлой ночи вращался перед глазами Гермионы. До той кошмарной встречи с Малфоем ей определенно снился сон, в котором проводник представился таким же именем. Попытка пробраться в поместье, ссора Маркуса с привратником, представившимся его дядей, холодный приём, осколки пирамиды из бокалов. Это всё было полузабытым сном или недобрым наваждением? Последняя надежда начать это утро с чистого листа разбивалась вдребезги прямо у нее на глазах.
Манерный взгляд Маркуса сменился снисхождением. С одной стороны подобная несобранность была чужда юноше, в чьем теле годами взращивали военную смиренность и подчинение уставу. С другой же стороны он питал слабость к той далекой ему свободе, что была столь близка и доступна другим, но недосягаема для него самого.
— Если ты намерена добросовестно выполнять свою работу, тебе следует быть более внимательной к мелочам. — протянул юноша, кивком головы указывая направление их пути.
— При всём уважении Маркус, но не тебе учить меня жизни. — Гермиона почувствовала укол легкого раздражения, занесенного ей под кожу. Неужели все студенты Дурмастранга столь же бессовестны и заносчивы или только им с Гарри так «повезло» с сопровождающим? — Спешу напомнить, что в данный момент ты общаешься с профессором, полностью проигнорировав правила хорошего тона. Разве студенты не должны проявлять чуть больше уважения к преподавателям? — фыркнула Гермиона, скрестив руки на груди.
— Прошу, профессор, — дурмстранжец самодовольно ухмыльнулся, — добро пожаловать в чёрный зал.
Не сдержав ответной ухмылки Гермиона прошмыгнула внутрь трапезной. Монументальный вид тёмной залы складывался из восьми массивных тосканских* колонн. По периметру овальная столовая была богато украшена гобеленами и зачарованными в движении фресками, являя собой единую композицию. Расстановка обеденной мебели вторила той, что была в Хогвартс, а потому Гермионе не составило труда найти Поттера.
— Стол гриффиндора к вашим услугам, — дружественно отсалютовал Гарри. Он придвинулся поближе к сидящей рядом представительнице иной делегации, тем самым освободив побольше места для Гермионы. Волшебница плюхнулась рядом с другом, мимолетно окидывая взглядом полный изысков стол. Посуда чудаковатой формы и вилки с тремя зубьями вместо четырех вызвали у той невинный смешок. Волшебница сомкнула губы бантиком, надеясь что её задоринка осталась незамеченной.
— Это Мара Волконцева, — указал на свою лучезарную соседку Гарри, она из колдовстворца.
— Гермиона Грейнджер! — залепетал тонкий голосок, — Мистер Поттер поделился со мной вашими достижениями. Весьма недурно, — проронила свое одобрение круглощекая незнакомка, обматывая вокруг пальца белокурый локон.
— Уверена, Мистер Поттер преувеличил мои заслуги, — щурясь взглянула на друга Гермиона, а затем, прямо у Гарри под носом, протянула девушке руку, — рада знакомству.
— Взаимно, Гермиона. А этот угрюмый мальчишка не желает к нам присоединится, — довольно громко отозвалась о сопровождающем Мара, что, разумеется, не осталось им незамеченным.
Маркус, что немногим был младше взбалмошной барышни, демонстративно поправил тёмно-коричневую манжету своей гимнастерки. Налитые кровью глаза округлились. Выдув поток горячего воздуха, проводник обратился к Гермионе и Гарри:
— Я приду за вами в половине шестого, чтобы сопроводить на бал, — хлопнул тот и поклонившись, вышел за дверь. Сухой ответ юноши оставил за собой мгновение неловкости, что к счастью, довольно быстро развеяла болтушка из Колдовстворца.
— Ох, бал! Уже невозможно дождаться, правда же, — протянула волшебница через разделяющего их с Гермионой Потерра, уткнувшись своей золотистой копной прямо тому в лицо. Гарри, шмыгнув носом, отстранился назад — я скупила тринадцать масок, но так и не смогла определиться с той самой.
— Стесняюсь спросить, — Гарри неловко почесал затылок, — зачем вам нужны эти маски?
— Но как же, — столь звонко воскликнула Мара, что сидящие поодаль волшебники перевели своё внимание на шумную троицу. Гермиона стыдливо прикрыла ладонью лоб. — вы что, не знаете что первый приём делегаций приурочен к местной неделе памяти падения Содома*?
— Содома? Библейского города? — ранее разглядывающая перед собой диковинную тарелку, Гермиона перевела заинтересованный взгляд на Волконцеву.
— Ой, не знаю, — отмахнулась та, — да и разве это имеет значение? Бал, маски, загадочные незнакомцы, так и желающие провести с нами вечер, — волшебница загадочно подмигнула Гермионе, словно та, была единственной, кто мог понять истинное значение этого жеста, — в сегодняшнем письме от главы Конфедерации Магов было сказано всем гостям явиться в масках, здесь так принято. Вам что, ничего не пришло? — удивленно подняла брови блондинка.
Гарри виновато посмотрел на Гермиону. Ранним утром он действительно получил письмо, но будучи занятым написанием первого отчета о прибытии в Дурмстранг для Министерства, он совершенно забыл ознакомиться с содержанием бумаги. Не нужно быть Сивиллой Трелони, чтобы предсказать вину и досаду, которые тот испытывал за свое упущение.
— Прости Гермиона, я совсем забыл об этом письме. Жаль, что по моей вине, ты осталась без маски. — Потрепав подругу за плечо, он сконфуженно опустил глаза в ее все еще пустую тарелку.
— Бросьте, мы же здесь, чтобы сплотить наши народы, так пусть это будет первый шаг навстречу, — возбужденно щелкнула пальцами Мара, — сделаем так: я определюсь с маской на вечер, а оставшиеся двенадцать отлеветирую в ваши покои. Выберете, что понравится. Как вам идея?
— Это было бы прекрасно, — неравнодушно отозвалась Гермиона, — как же мы сможем отблагодарить вас?
Груз вины потихоньку начал скатываться с осунувшегося плеча Гарри. И тот, сглотнув, уставился на волшебницу, выжидая её ответной реакции.
— А взамен мы с вами закроем глаза на формальности и перейдем наконец на «ты», — отчеканила колдовстворка, вслед добавив, — не откажусь и от пары на балу в лице дорогого Мистера Поттера.
Гермиона прыснула в руку, ухмыльнувшись напористости девушки.
— Простите, но эти балы и танцы вообще не мое, — тотчас выразившаяся на лице Гарри неловкость была достойна всех галлеонов мира, — у меня две левых ноги, и топтанное слоном ухо, — припоминая провальный опыт увиливал волшебник.
— Отказ не принимается, — отрезала Волконцева, — один танец костей не сломит. Вы же не хотите обидеть даму? — состроила хитрые глазки волшебница.
— По рукам, — воодушевленно подскочила с места Гермиона, не дав другу избежать заготовленной ему участи, — мы согласны.
— Вот же ж свёл на свою голову, — повергнуто закатил глаза Гарри, — спелись птички.
Условившись о времени и месте встречи, Мара распрощалась с новыми знакомыми. К тому моменту прошло уже не меньше двух часов приятной болтовни. Гермиона наконец наполнила свою тарелку и впервые за день позволила себе ни о чем другом не думать. Покончив с завтраком, который плавно перетек в обед, друзья направились в южное крыло, к своим спальням. Некоторое время Гермиона молчала, придирчиво разглядывая трещины на мраморных плитах под своими подошвами. Она, как и этот каменный пол, вдруг ощутила себя разбитой.
— Гарри, — робко вступила Грейнджер, — что бы ты почувствовал увидь человека, которого несколько лет считал мёртвым?
— О, ну я бы обрадовался, конечно, — искренне удивился вопросу Поттер.
— А если это плохой человек? — волшебница задумчиво смолкнув, вновь забрела в дебри своих туманных мыслей. Считала ли она Драко Малфоя плохим человеком? И что важнее, был ли он таковым? Определенно, те годы, которые он провел издеваясь над ней и её друзьями, долотом* были высечены в памяти Гермионы. А принятие метки пожирателей и вовсе гарантировало тому билет до Азкабана. Грязное, недостойное, маггловское отродие. Грязнокровка — так он ее называл. Такой она виделась его глазами. Угнетенная своими раздумьями, Гермиона задалась вопросом: почему же она, та, что на смерть сражалась с такими как он, чувствует свою вину перед Малфоем?
— К чему ты клонишь? — вскинул брови Гарри.
— Сегодня ночью кое-что произошло. На самом деле, я случайно наткнулась на Драко Малфоя, — обессиленно произнесла Гермиона, — и сказала ему то, что мне не свойственно. Это гнетет меня изнутри.
Поттер, грознее тучи, обеспокоено с минуту изучал лицо Гермионы.
— Знаю, это кажется безумием, но..
— Гермиона, он мёртв, — наконец собравшись, смиренно произнес Поттер.
— Понимаю, я тоже так думала, пока собственными глазами не увидела его вчера. — пыталась вразумить волшебника Грейнджер.
— Я найду того, кто считает это смешным! — внезапно рявкнул Поттер и тяжело зашагал в обратную сторону. Гермиона почти бежала, стараясь поспеть вслед за другом.
— Гарри, постой, — взволнованно бросила та.
— Гермиона! — не выдержав, Гарри сорвался на крик. Проходящие мимо волшебники обернулись, завлеченные чужой перепалкой. — Послушай меня, — он схватил её крепко за плечи и тряхнув, придвинул чуть ближе к себе. Еле слышно продолжил, — мне нужно тебе кое-что сказать, но ты должна пообещать, что это навсегда останется между нами.
— Гарри, ты пугаешь меня, — осторожно произнесла Гермиона. Дрожащий голос девушки звучала мягко, почти успокаивающе.
— Обещай мне, — повторил тот.
— Хорошо, я обещаю никому не болтать.
Поттер переступил с ноги на ногу. Подозрительно озирнувшись через плечо в поиске лишних ушей, вновь вернул свое внимание к Грейнджер.
— Ладно. Хорошо. Мне следовало рассказать тебе раньше. После прошлогоднего убийства министра Кингсли внутри правительства произошел раскол. Грядут крупные перестановки в Министерстве, что сулят серьёзные перемены. Все делегации здесь, чтобы избрать новое, подчиненное целесообразности правительство, а потому далеко не все будут рады нашему присутствию в этих стенах. Заговорщики придерживаются несколько иных, отнюдь не гуманных взглядов. Для них мы чужаки, что пришли вершить самосуд. Гермиона, то, что ты ночью видела Малфоя – чья-то жестокая шутка. Даю слово, что отыщу и накажу эту сволочь, чего бы мне это не стоило. И еще — Поттер тяжело выдохнул поток горячего воздуха, — я знаю это наверняка, потому что два года назад Рон лично нашел и закопал тела Драко с матерью.
__________________________________
*Тосканская колонна — гладкая, без резьбы и орнаментов, колонна. Своё название получила от архитектурного стиля «тосканский ордер»
*Содо́м и Гомо́рра — два известных библейских города, которые, согласно Библии, были уничтожены Богом за грехи их жителей, в частности, за распутство. В более поздней библейской традиции Содом и Гоморра — олицетворение высшей степени греховности, которая навлекает на себя гнев Бога.
*Долото́ — плотничий или столярный инструмент, предназначенный для выдалбливания отверстий, гнёзд, пазов и т. п.