Vae victis

И вот ок­тябрь уже на­пева­ет свою ста­рин­ную песнь люб­ви мо­лодо­му но­яб­рю, он про­ща­ет­ся с юным ме­сяцем, да­рит ему свои пос­ледние по­целуи в ту­ман­ную но­ябрь­скую улыб­ку, да­рит ему свои пос­ледние зо­лотые листья, точ­но ук­ры­ва­ет дру­га пе­ред при­ходом Зи­мы, ко­вар­ной им­пе­рат­ри­цы, ко­торая пог­ло­тит сво­им хо­лод­ным бе­лос­нежным ве­личи­ем ма­лень­кий у­ют­ный мир осен­них де­ревь­ев. Сли­ва­ясь в грус­тном валь­се, но­ябрь и ок­тябрь, об­нявшись, прев­ра­ща­ют­ся в за­выва­ние вет­ра в мрач­ном го­тичес­ком особ­ня­ке, приз­рачную без­мя­теж­ность, шо­рох дож­дя по вы­мощен­ным до­рож­кам и стран­ных лю­дей, чьё сер­дце за­мира­ет при са­мозаб­венном наб­лю­дении не­об­ра­тимо­го увя­дания цве­тов.
В та­кие мо­мен­ты Гер­ми­она поз­во­ляла вре­мени про­ходить сквозь неё, раз­мы­вая вос­по­мина­ния на за­потев­шей по­вер­хнос­ти окон­но­го стек­ла. Она не ус­пе­вала сфо­куси­ровать взгляд на оп­ре­делен­ной це­ли, пред­ме­ты те­ряли чет­кие очер­та­ния, рас­плы­ва­ясь в тём­но-се­рые гу­аше­вые лу­жи, и мо­мент, ког­да всё вок­руг ме­ня­ет­ся, ус­коль­зал от де­вуш­ки в са­мые даль­ние угол­ки ре­аль­нос­ти.

Она бы­ла се­год­ня оча­рова­тель­на. Хо­лод­но-бе­лое платье, лег­кое, как об­ла­ка на под­све­чен­ном сол­нцем зим­нем не­бе, с вер­хним кру­жев­ным сло­ем. Туф­ли, бе­лые, зам­ше­вые, на тон­ком каб­лучке, с ос­трым но­сом уд­ли­няли её кра­сивые но­ги, под­черки­вая их соб­лазни­тель­ные из­ги­бы. Ак­ку­рат­ные ко­лен­ки чуть ро­зове­ли на мра­мор­ной ко­же ос­таль­но­го те­ла.

Гер­ми­она при­ковы­вала к се­бе взгля­ды, но от­ча­ян­но их не за­меча­ла, ме­лан­хо­лич­но наб­лю­дая дви­жение не­бес­ных масс за ок­ном Боль­шо­го за­ла. Он был ук­ра­шен по ста­рой хэл­ло­уин­ской тра­диции: жи­выми ле­тучи­ми мы­шами и фо­наря­ми, сде­лан­ны­ми из ог­ромных тыкв Хаг­ри­да — внут­ри каж­дой тык­вы мог­ло по­мес­тить­ся три че­лове­ка!

Дамб­лдор приг­ла­сил на бал приз­ра­ков. Зал был по­лон ими. Жем­чужно-бе­лые проз­рачные па­ры валь­си­рова­ли на хо­лод­ных пли­тах под ме­лодич­ные за­выва­ния ви­олон­че­ли. Иг­ра­ли на них му­зыкан­ты в чёр­ном бар­ха­те.
Под по­тол­ком па­рили сот­ни све­чей, за­ливая зал по­луноч­но-си­ним све­том (не тёп­лым с от­блес­ка­ми оран­же­вого, а хо­лод­ным, что­бы при­дать ба­лу жут­ко­вато-заг­робную ат­мосфе­ру). В за­ле бы­ло хо­лод­но, как в мо­розил­ке, и из ртов сту­ден­тов ва­лил гус­той пар.
Дамб­лдор пос­та­рал­ся на сла­ву, ор­га­низо­вывая праз­дник.

— Гер­ми­она, при­вет, — и ря­дом с де­вуш­кой опус­тился на де­ревян­ную скамью Гар­ри.

— При­вет, — ме­лан­хо­лия ни­как не хо­тела ос­тавлять свою дав­нюю под­ру­гу.

— Смот­ри, — и Пот­тер ука­зал ку­да-то впе­рёд.

Гер­ми­она прос­ле­дила за нап­равле­ни­ем его ру­ки, а по­том упёр­лась взгля­дом в груп­пу мрач­ных мо­нахинь, ря­дом с ко­торы­ми кру­жили Приз­ра­ки: обор­ванный че­ловек в це­пях, Тол­стый Про­повед­ник — ве­сёлый приз­рак Пуф­фендуя, ры­царь, у ко­торо­го во лбу тор­ча­ла стре­ла. Гер­ми­она от­ме­тила про се­бя, нис­коль­ко не удив­ля­ясь, что приз­ра­ки об­хо­дят сто­роной Кро­ваво­го Ба­рона — приз­ра­ка под­зе­мелий Сли­зери­на. Это был ху­дой, с вы­пучен­ны­ми гла­зами ста­рик, уку­тан­ный в ман­тию, се­реб­ристо пе­рели­вав­шу­юся кро­вавы­ми пят­на­ми.

— Гер­ми, улыб­нись, праз­дник ведь се­год­ня, — Гар­ри по­ложил тёп­лую ла­донь на пле­чо гриф­финдор­ки.

— Не бес­по­кой­ся обо мне. Те­бя, на­вер­ное уже Джин­ни ждёт.

— Джин­ни как всег­да опаз­ды­ва­ет, — Пот­тер по-доб­ро­му ус­мехнул­ся кра­еш­ком губ. — А ты ведь с Ро­ном бу­дешь тан­це­вать се­год­ня?

И толь­ко по­явив­ша­яся улыб­ка на ли­це мисс Грей­нджер ис­чезла. Гла­за по­теря­ли бод­рые ис­корки.

— Я не знаю. Он мне ни­чего не го­ворил.

— Не вол­нуй­ся, я уве­рен, что у вас с ним всё на­ладит­ся.

— Гар­ри, а ес­ли я не хо­чу, что­бы всё на­лажи­валось? — она под­ня­ла на не­го гла­за, пол­ные пе­чали.

Не­до­умен­ный гриф­финдо­рец не ус­пел от­ве­тить, как к ним под­бе­жала ра­дос­тная Джин­ни. Она бы­ла в том са­мом чёр­ном глян­це­вом платье.

— Ты прек­расна, — про­шеп­тал од­ни­ми гу­бами вос­хи­щен­ный юно­ша. Он уже нап­рочь за­был о Ро­наль­де, Гер­ми­оне и всех ос­таль­ных. Его мир су­зил­ся толь­ко до ян­тарных во­лос Джин­ни и её уголь­но-чёр­ных, пух­лых губ.
Па­ра уш­ла в глу­бину за­ла, неж­но дер­жась за ру­ки.

Гер­ми­она ре­шила не от­ча­ивать­ся се­год­ня. Она оки­нула зал в по­ис­ках Ро­наль­да, но вмес­то не­го наш­ла тем­ную фи­гуру де­кана Сли­зери­на. Его то­же уче­ники об­хо­дили сто­роной. Но вот пре­пода­вате­ли по­чему-то ста­ли уде­лять Сней­пу по­вышен­ное вни­мание. Про­фес­сор Мак­го­нагалл о чём-то ув­ле­чён­но бе­седо­вала с бед­ным зель­ева­ром, весь вид ко­торо­го так и кри­чал о том, что его дос­та­ла ста­рая кош­ка.

Гер­ми­она ус­мехну­лась про се­бя. А по­том от­ме­тила, что мас­тер зе­лий ни­ког­да не ме­ня­ет­ся. Сколь­ко она пом­ни­ла се­бя в Хог­вар­тсе, Снейп всег­да был в сво­ей длин­ной чёр­ной ман­тии, чёр­ном сюр­ту­ке, клас­си­чес­ких брю­ках со стрел­ка­ми, ма­товых бо­тин­ках, не от­ра­жа­ющих свет. Весь его об­раз был та­ким чёр­ным, вну­ша­ющим ужас в сту­ден­тов. Гер­ми­она то­же од­но вре­мя его бо­ялась. Он вы­зывал у неё бла­гого­вей­ный страх, но сей­час её сер­дце от­да­валось тре­петом в гру­ди, по­калы­вани­ем в кон­чи­ках паль­цев и не­боль­шой дрожью в ко­лен­ках.

Её вы­дер­нул из сво­их мыс­лей Ро­нальд У­из­ли, по­дошед­ший к Гер­ми­оне. Толь­ко на­чал­ся мед­ленный та­нец, и, ви­димо, этот «джентль­мен» пла­ниро­вал приг­ла­сить де­вуш­ку.

— Гер­ми­она, — и про­тяги­ва­ет ей свою ла­донь.

Де­вуш­ка не­до­умен­но ог­ля­дела его.

— Нет, — гриф­финдор­ка не­ожи­дан­но об­на­ружи­ла в се­бе твер­дость.

— Что? — па­рень был яв­но обес­ку­ражен. Он был не го­тов к та­кому от­ве­ту. Ры­жий был уве­рен, что Грей­нджер ра­дос­тно бро­сит­ся к не­му в объ­ятия.

— Я не хо­чу тан­це­вать с то­бой, Ро­нальд.

— Ты с ума сош­ла?

— Нет.

— Ага, зна­чит, я был прав, ты наш­ла се­бе ка­кого-то смаз­ли­вого при­дур­ка! — У­из­ли вы­шел из се­бя. От­каз Гер­ми­оны без про­маха бил по его хва­лено­му са­молю­бию.

— Как ты сме­ешь?! — де­вуш­ка рез­ко вста­ла. Па­рень воз­му­щал её до глу­бины ду­ши.

— Ты всё ис­порти­ла! У нас бы­ли прек­расные от­но­шения! Но нет, те­бя ведь как обыч­но что-то не ус­тра­ива­ло!

— От­личные? Да ты да­вил на ме­ня, как танк!

— Прек­расно! Тог­да иди тан­цуй с...с...- па­рень злоб­но ог­ля­дывал­ся в по­ис­ках жер­твы. И вдруг он ос­та­новил­ся на пре­пода­ватель­ском сто­ле. — С этим уб­людком Сней­пом! Ты ведь про­ник­лась к не­му ува­жени­ем!

— Вот и пой­ду! — Гер­ми­она сор­ва­лась с мес­та и разъ­ярен­но нап­ра­вилась в сто­рону Сней­па. Дав­но в де­вуш­ке не вспы­хива­ло та­кого эмо­ци­ональ­но­го ура­гана. Она вдруг из плос­ко­го се­рого пят­на прев­ра­тилась в бу­шу­ющий ве­сен­ний пей­заж, ког­да бе­лиз­на пер­вых цве­тов жас­ми­на встре­ча­ет­ся со све­жим дож­дем.

— Про­фес­сор, — она во­инс­твен­но об­ра­тилась к зель­ева­ру. Он уди­вил­ся, вски­нул бро­ви.

— Что Вам на­до, мисс Грей­нджер?
Ми­нер­ва за­ин­те­ресо­ван­но пог­ля­дыва­ла то на кол­ле­гу, то на уче­ницу. А Дамб­лдор хит­ро при­щурил­ся.

— Мож­но с Ва­ми по­тан­це­вать? — на ми­нуту по­вис­ла нап­ря­жен­ная ти­шина.

Мак­го­нагалл от­кры­ла и зак­ры­ла рот. Её гла­за ста­ли раз­ме­ром с ма­лень­кие чай­ные блюд­ца. Дамб­лдор сна­чала удив­ленно мор­гнул, по­том поп­ра­вил оч­ки, оп­ра­ва ко­торых по­ходи­ла на доль­ки, и по его гу­бам прос­коль­зну­ла хит­рая улыб­ка, го­ворив­шая о том, что вол­шебник сло­жил два и два.

Снейп же прос­то зас­тыл. Он про­каш­лялся, а по­том хрип­ло­вато пе­рес­про­сил:

— Что?

В Гер­ми­оне уве­рен­ности по­уба­вилось, да и ура­ган, не­ког­да бу­шевав­ший, на­чал ус­по­ка­ивать­ся.

— Мож­но с Ва­ми по­тан­це­вать?

— Вы в сво­ём уме?

— Ну прос­то я... — Гер­ми­она вдруг смя­лась, как ис­пи­сан­ный лист бу­маги.

— Не мям­ли­те!

— Се­верус, ну за­чем так гру­бо, — ре­шила всту­пить­ся за свою гриф­финдор­ку Ми­нер­ва.

— Ти­хо! — про­шипел Се­верус. А по­том опять по­вер­нул го­лову к Гер­ми­оне. — да­вай­те сде­ла­ем вид, что Вы это­го не го­вори­ли, а я это­го не ус­лы­шал, — его низ­кий го­лос ме­лодич­но шур­шал в бар­ха­те.

— Да, хо­рошо, — её го­лос дро­жал. — И прос­ти­те, про­фес­сор.

Она раз­верну­лась на нег­ну­щих­ся но­гах и хо­тела уй­ти прочь из за­ла, как вдруг Снейп ок­ликнул её.

— Мисс Грей­нджер, на от­ра­бот­ку при­ходи­те к теп­ли­цам про­фес­со­ра Стебль. Хо­чу убе­дить­ся, как хо­рошо Вы оп­ре­деля­ете ин­гре­ди­ен­ты.

Она по­дав­ленно кив­ну­ла. И уш­ла.
А вот Дамб­лдор чуть ли не хо­хотал.

— Се­верус, ты очень га­лан­тен, — бы­ло не по­нят­но сар­казм ли это или кон­ста­тация фак­та.

Но Снейп уже не слу­шал. Бе­лый шёлк её платья, по­луп­розрач­ные кру­жева жас­ми­на и лег­кий за­пах ла­ван­ды от­да­вались гул­кой пуль­си­ру­ющей кро­венос­ной жил­кой на шее.
***
— Мисс Грей­нджер, — ба­ритон, слов­но Пи­но-Ну­ар, крас­ное ви­но для нас­то­ящих це­ните­лей, от­ли­ча­юще­еся осо­бой слож­ностью, эле­ган­тностью и не­имо­вер­ной тон­костью. В нем мож­но уло­вить нот­ки лес­ных ягод, й­ода, ле­карс­твен­ных трав, мус­ку­са и бес­числен­ное мно­жес­тво дру­гих от­тенков. Счи­та­ет­ся, что к по­нима­нию пи­но-ну­ара нуж­но дой­ти, как к по­нима­нию хо­рошей кни­ги.

— Про­фес­сор, — она обер­ну­лась.

Его мрач­ная фи­гура в лун­ном све­те выг­ля­дела зло­веще и как-то мис­ти­чес­ки при­тяга­тель­но.

— Удив­лён, что Вы приш­ли вов­ре­мя, — он нем­но­го ус­мехнул­ся.
Она про­иг­но­риро­вала его реп­ли­ку.

— Сэр, что мне де­лать? — де­вуш­ка оки­нула взгля­дом теп­ли­цы про­фес­со­ра Стебль.

Мол­ча взгля­нув на неё, он во­шёл в теп­ли­цу. Гриф­финдор­ка пос­ле­дова­ла за ним.

Ока­зыва­ет­ся, не все ас­пекты кра­соты бы­ли зна­комы Гер­ми­оне.

В эту ночь цвел жас­мин. Но это не прос­то бе­лые аро­мат­ные цве­ты, в вол­шебном ми­ре у них осо­бая пыль­ца — се­реб­ристая, ис­кря­ща­яся в тем­но­те. Всё прос­транс­тво теп­лиц уто­пало в их го­лубо­ватом све­те.

— Как кра­сиво, про­фес­сор, — она пос­мотре­ла на не­го сво­ими боль­ши­ми ме­довы­ми гла­зами. И Снейп поз­во­лил се­бе, все­го на се­кун­ду, уто­нуть в их тя­гучем зо­лоте.

— Я при­вёл Вас сю­да не для то­го, что­бы Вы вос­хи­щались цве­точ­ка­ми. Это от­ра­бот­ка, мисс Всез­най­ка, так что убе­рите с ли­ца эту Ва­шу улыб­ку, — по­лучи­лось гру­бее, чем он рас­счи­тывал.

Она сра­зу же сник­ла.

— Вы дос­та­точ­но раз­влек­лись на ба­лу с этим иди­отом У­из­ли, — и опять при упо­мина­нии ры­жего гриф­финдор­ца ли­цо зель­ева­ра през­ри­тель­но скри­вилось. — Да ещё ко все­му про­чему выс­та­вили ме­ня на все­об­щее пос­ме­шище. Как Вы во­об­ще до это­го до­дума­лись?! Я счи­тал Вас не та­кой иди­от­кой! — он ра­зоз­лился.

Гер­ми­она низ­ко опус­ти­ла го­лову. Во­лосы зак­ры­ли её ли­цо, но слух Сней­па по­рази­ли ти­хие всхли­пыва­ния. Она что — пла­чет? Мас­тер зе­лий тут же по­жалел обо всем ска­зан­ном. Но сло­во не во­робей — вы­летит, не пой­ма­ешь.

Гер­ми­она уже пла­кала. Ти­хо. Как ма­лень­кая пташ­ка пе­ред кор­шу­ном. Сер­дце Се­веру­са от­че­го-то сжа­лось.

— Мисс Грей­нджер, Вы, ка­жет­ся, хо­тели по­тан­це­вать? — и он про­тянул ей боль­шую тёп­лую ла­донь.

Гер­ми­она не­до­умен­но на не­го пос­мотре­ла. По бар­хатным ще­кам уже не тек­ли слё­зы, но они всё ещё бы­ли мок­ры­ми.

И вот Снейп уже кла­дёт ле­вую ру­ку на её та­лию, а пра­вой бе­рёт её ла­донь в свою. Те­перь они сто­яли близ­ко, слиш­ком близ­ко. Гер­ми­она ко­жей чувс­тво­вала, как влас­тность Сней­па вол­на­ми ис­хо­дит от не­го.

— Вы уме­ете тан­це­вать, мисс Грей­нджер? — шеп­нул ей Се­верус где-то ря­дом с уш­ком. По спи­не про­бежа­ли вол­ну­ющие му­раш­ки.

— Толь­ко вальс, про­фес­сор.

Они кру­жились в пол­ной ти­шине. Один та­нец. Од­но ды­хание. Од­но сер­дце.

— Мисс Грей­нджер, Вы чу­дес­ны се­год­ня, — он поз­во­лил се­бе эту ма­лень­кую сла­бость.

Гер­ми­она не от­ве­тила и толь­ко силь­нее об­ня­ла его. Они уже прос­то сто­яли об­нявшись.

— Спа­сибо Вам.

Снейп тор­жес­тву­юще ух­мыль­нул­ся, точ­но дь­явол, зав­ла­дев­ший ещё од­ной не­вин­ной ду­шой.

Гер­ми­она отс­тра­нилась. И под­нявшись на цы­поч­ки (ведь Снейп был вы­ше её поч­ти на го­лову), быс­тро чмок­ну­ла его в блед­ную щё­ку. И убе­жала.

Сер­дце зель­ева­ра ос­та­нови­лось. Весь мир су­зил­ся до её пух­лых и влаж­ных губ, так неж­но по­цело­вав­ших его.
Те­перь он твёр­до ре­шил, что зав­ла­де­ет этой наг­лой ис­ку­ситель­ни­цей.