Vae victis

Вре­мя не­от­вра­тимо бли­зилось к вось­ми. Ог­ромная, чёр­ная стрел­ка ча­сов, зас­тывшая пе­ред сво­им еже­минут­ным жес­том, сей­час вот дрог­нет, и от её ту­гого тол­чка тро­нет­ся весь мир: Дамб­лдор, неб­режно взмах­нув ру­кой, зас­та­вит ис­чезнуть все аро­мат­ные блю­да со сто­лов фа­куль­те­тов в Боль­шом за­ле, сту­ден­ты, шу­мя и гал­дя, нап­ра­вят­ся в свои гос­ти­ные до­писы­вать (или толь­ко на­чинать) эс­се по тран­сфи­гура­ции на ты­сячу слов, чи­тать древ­ние ру­ны или де­лать что-то та­кое же скуч­ное.

А вот Гер­ми­ону ждал се­год­ня не­обыч­ный ве­чер в об­щес­тве хму­рого зель­ева­ра. Она мог­ла толь­ко га­дать, что же ей пред­сто­ит пе­режить на от­ра­бот­ке. Лич­но у Сней­па. Как та­инс­твен­но и за­вора­жива­юще. В пос­леднее вре­мя мисс Грей­нджер ста­ла уде­лять про­фес­со­ру зе­лий слиш­ком мно­го мыс­лей. Вот его чёр­ный сюр­тук ан­глий­ско­го пок­роя, в гру­бой тка­ни, со мно­жес­твом ма­лень­ких пу­гови­чек, та­ких же чёр­ных, бе­гущих от гор­ла ни­же, к рем­ню. От­гла­жен­ные брю­ки со стрел­ка­ми. Обо­док бе­лос­нежной ру­баш­ки, пре­датель­ски вы­бива­ющий­ся из-под во­рот­ни­ка пря­мо под под­бо­род­ком и при­да­ющий хо­зя­ину эле­ган­тной неб­режнос­ти. От­по­лиро­ван­ные клас­си­чес­кие бо­тин­ки в луч­ших тра­дици­ях ан­глий­ской мо­ды на­чала XX ве­ка. Чёр­ные, не от­ра­жа­ющие свет во­лосы, ак­ку­рат­но спус­ка­ющи­еся к пле­чам.
Весь его об­лик был та­ким му­жес­твен­ным и при­ят­но не­сов­ре­мен­ным, та­ким утон­ченно-от­ста­ющим от вре­мени, та­инс­твен­ным и ... влас­тным. Он был са­мой нас­то­ящей кон­цен­три­рован­ной властью. И в эту гре­мучую смесь опас­но­го ис­ку­шения и вну­ша­емо­го им тре­пета вме­шива­лось что-то дер­зко ро­ман­тичное, че­му хо­телось бе­зого­вороч­но под­чи­нить­ся.

— Гер­ми, о чем ду­ма­ешь? — го­лос Гар­ри где-то на даль­нем краю соз­на­ния. Она опять с го­ловой уш­ла в свои мыс­ли, опять мир поп­лыл, опять та же стек­лянная бан­ка.

— Ни о чем... Луч­ше ска­жи, по­чему те­бя не бы­ло на зель­ева­рении?
Гар­ри сму­щен­но зар­делся. Джин­ни, си­дев­шая ря­дом с ним, за­гадоч­но улыб­ну­лась.

Всё яс­но без слов. Они бы­ли вмес­те. Даль­ше мож­но не про­дол­жать.

— Я за вас ра­да, — Грей­нджер и вправ­ду ра­дова­лась, но в её ма­лень­кое не­ис­ку­шен­ное де­вичье сер­дечко зак­ра­лась ка­пель­ка без­злоб­ной за­вис­ти. Ей то­же хо­телось люб­ви, хо­телось, что­бы ей го­вори­ли ком­пли­мен­ты, це­лова­ли, дер­жа­ли за ру­ку... Грусть опять за­пол­ни­ла Гер­ми­ону, вяз­кая и мут­ная, как пло­хая гу­аше­вая крас­ка, куп­ленная в де­шёвой лав­ке ху­дож­ни­ков. Стран­но, о Ро­наль­де гриф­финдор­ка да­же не вспом­ни­ла, хо­тя он был её «дей­ству­ющим» мо­лодым че­лове­ком.

— Спа­сибо, до­рогая, — отоз­ва­лась Джин­ни, — у нас с Гар­ри всё за­меча­тель­но. Те­бе, кста­ти, к Сней­пу не по­ра?

Гер­ми­она взгля­нула на ча­сы. 20:03. Черт. Черт. Черт.

— Всё, я по­бежа­ла! По­ка! Встре­тим­ся в гос­ти­ной! — де­вуш­ка выс­ко­чила из-за сто­ла и пом­ча­лась в сто­рону под­зе­мелий.

Здесь всег­да бы­ло хо­лод­но и влаж­но. Кое-где из-под ка­мен­ных плит вы­бивал­ся изум­рудно­го цве­та мох, зем­листый за­пах ко­торо­го сме­шивал­ся с уг­рю­мой сы­ростью ста­рин­ных тём­ных ко­ридо­ров. Ес­ли гу­лять в под­зе­мель­ях од­но­му, то не­воль­но нач­нёшь ве­рить в су­щес­тво­вание че­го-то по­тус­то­рон­не­го, жут­ко­го, не­обыч­но­го да­же в ми­ре вол­шебни­ков.

Гер­ми­она сто­яла у мас­сивной ду­бовой две­ри гряз­но-кир­пично­го от­тенка с вну­шитель­ным двер­ным мо­лот­ком, коль­цо ко­торо­го об­ви­вали две змеи, встре­чав­ши­еся го­лова­ми у са­мого ос­но­вания не­затей­ли­вого прис­по­соб­ле­ния. Не дол­го ду­мая, она пос­ту­чала. Это бы­ли лич­ные по­кои Се­веру­са Сней­па. А Гер­ми­ону Грей­нджер раз­би­рало лю­бопытс­тво, хо­тя она и не приз­на­валась се­бе в этом.

Пос­лы­шались глу­хие ша­ги. Скре­жет зам­ка. Скрип две­ри.

— Вы опоз­да­ли, — раз­дра­жён. Ни­чего но­вого.

— Прос­ти­те, про­фес­сор.

— За мной, — Снейп раз­вернул­ся и нап­ра­вил­ся в глубь ком­на­ты.
Гер­ми­она не­реши­тель­но пос­ле­дова­ла за ним.

По­меще­ние ока­залось, воп­ре­ки все­об­ще­му мне­нию, не мрач­ным, да­же у­ют­ным. Здесь ца­рил по­лум­рак, так как ком­на­та ос­ве­щалась пре­иму­щес­твен­но ог­нём в ка­мине. Алые язы­ки пла­мени под­пры­гива­ли, тан­це­вали и кру­жились, а по­ленья при­ят­но пот­рески­вали. У сте­ны сто­ял ог­ромный стел­лаж с кни­гами. Древ­ние фо­ли­ан­ты, об­ши­тые по кра­ям зо­лоты­ми ни­тями, уно­сили да­же прос­то смот­ря­щего на них в да­лёкую го­тичес­кую эпо­ху.
Но в гос­ти­ной Сней­па они, к боль­шо­му удив­ле­нию Гер­ми­оны, не за­дер­жа­лись. Мас­тер зе­лий про­шес­тво­вал к ма­лень­кой двер­це в даль­ней сте­не; от­крыв её, он уто­нул в тем­но­те. Грей­нджер по­бежа­ла за ним.

К ве­лико­му ра­зоча­рова­нию гриф­финдор­ки, она ве­ла в при­выч­ный ка­бинет зель­ева­рения.

— Вот, — Снейп су­нул в ру­ки де­вуш­ки стоп­ку эс­се пер­во­кур­сни­ков. До­воль­но тол­стую стоп­ку, на­до ска­зать. — Это Ва­ше на­каза­ние на се­год­ня. Прис­ту­пай­те, — он сел за стол, при­тянув к се­бе уве­сис­тый то­мик. Ин­те­рес­но, что он чи­та­ет?

Гер­ми­она за­няла мес­то за бли­жай­шей пар­той.

— Про­фес­сор, а мож­но за­дать Вам воп­рос? — еле слыш­но, роб­ко-роб­ко про­из­несла Гер­ми­она. В гла­зах Сней­па она выг­ля­дела сей­час сов­сем ещё ма­лыш­кой.

— А с че­го Вы взя­ли, что я Вам от­ве­чу?

— Ну...

— Грей­нджер, я че­ловек бес­прин­ципный, по­это­му из лю­бой си­ту­ации из­вле­каю вы­году. Хо­рошо. Я от­ве­чу Вам, но с од­ним ус­ло­ви­ем, — он сде­лал па­узу, вы­рази­тель­но ух­мыль­нув­шись, — Вы от­ве­тите мне.

Снейп из­де­вал­ся. Он хо­тел про­верить де­вуш­ку на проч­ность. Для не­го это был сво­еоб­разный эк­спе­римент. Про­фес­со­ру не ве­рилось, что не­выно­симая, веч­но раз­дра­жа­ющая, дер­зкая, бо­евая, упёр­тая, са­ма се­бе на уме всез­най­ка мог­ла прев­ра­тить­ся в это бес­цвет­ное соз­да­ние. Пе­реме­ны муж­чи­на не лю­бил. А Грей­нджер из­ме­нилась.

— Хо­рошо, — не­уве­рен­но. Опять.

— На­чинай­те. Это мо­жет ока­зать­ся да­же за­бав­ным.

— Сэр, чем от­ли­чалось зелье, ко­торое я сва­рила се­год­ня, от всех ос­таль­ных, что я ког­да-ли­бо де­лала на Ва­ших за­няти­ях? — Снейп не­пони­ма­юще вски­нул бровь. — Ну...я...имею в ви­ду, что...в об­щем, по­чему Вы пос­та­вили мне «Пре­вос­ходно», тог­да как рань­ше ни­ког­да это­го не де­лали?

Снейп и сам не знал по­чему. Точ­нее не был уве­рен в при­чине. Ско­рее все­го, это бы­ло ма­лень­ким по­ощ­ре­ни­ем её дер­зости, бла­года­ря ко­торой гриф­финдор­ка, собс­твен­но, здесь. Эта дер­зость, как по­каза­лось про­фес­со­ру, бы­ла аб­со­лют­но про­тиво­полож­на той ок­тябрь­ской деп­рессии, что все­цело зав­ла­дела ду­шой де­вуш­ки. Ско­ро, то­го и гля­ди, вы­пот­ро­шит.

— Вы всег­да вы­пол­ня­ли мои за­дания пре­вос­ходно, мисс Грей­нджер. Прос­то се­год­ня я за­хотел Вам об этом со­об­щить. Но не бес­по­кой­тесь, это­го боль­ше не пов­то­рит­ся.

Гер­ми­она за­дох­ну­лась от воз­му­щения. По­луча­ет­ся, он спе­ци­аль­но за­нижал ей от­метки! Нес­лы­хан­но!

— Это не пе­даго­гич­но, про­фес­сор. Вы пред­взя­ты.

- Я знаю, — и опять так­же яз­ви­тель­ная ус­мешка; ему нра­вилась её ре­ак­ция.

— Но...но...по­чему?

— Это уже вто­рой воп­рос, Грей­нджер. Моя оче­редь, — он да­же по­тёр ру­ки от пред­вку­шения. Ве­чер на­чал на­лажи­вать­ся. — По­чему У­из­ли? Он ведь иди­от. И не осо­бо-та­ки кра­сивый.

— Как буд­то бы Вы кра­сав­чик.

— А Вы рас­смат­ри­ва­ете мою кан­ди­дату­ру на роль лю­бов­ни­ка? — да, Снейп яв­но че­ловек бес­прин­ципный.

Гер­ми­она ста­ла пун­цо­вой. Толь­ко-толь­ко вер­нувшу­юся к ней уве­рен­ность как ру­кой сня­ло.

— Сэр...

— От­ве­чай­те на воп­рос, Грей­нджер.

— Ну, он мой друг и в труд­ную ми­нуту ока­зал­ся ря­дом...

— Имен­но по­это­му Вы пла­кали на Ас­тро­номи­чес­кой баш­не в пол­ном оди­ночес­тве?

— Снейп по­пал в са­мую цель.

Под ви­дом яз­ви­тель­нос­ти и же­лания уко­лоть по­боль­нее скры­вались за­чат­ки лю­бопытс­тва. Не­обос­но­ван­ная деп­рессия его в об­щем-то луч­шей уче­ницы (но ни­ког­да он это не приз­на­ет) бы­ла за­гад­кой для про­ница­тель­но­го ума мас­те­ра зе­лий, ко­торый бла­года­ря мно­голет­не­му опы­ту двой­но­го шпи­она­жа, стал весь­ма тон­ким пси­холо­гом, а лю­ди для не­го — от­кры­той кни­гой.

— Пе­рес­тань­те, это лич­ное... — у Гер­ми­оны чуть слё­зы на гла­за ни на­вер­ну­лись. А Сней­пу это­го не на­до, ой как не на­до.

— Не на­рывай­тесь, а то бу­дете хо­дить на от­ра­бот­ки до кон­ца сво­ей жиз­ни, — бы­ло ска­зано без­злоб­но, но с лёг­кой нас­мешкой. Сней­пов­скую на­туру ник­то не от­ме­нял. — Хо­рошо. Бу­дем счи­тать, что Ваш от­вет ме­ня удов­летво­рил, — он за­мол­чал, вер­нувшись к кни­ге.

— Сэр, а что Вы чи­та­ете?

— О, Вы нас­тро­ены про­дол­жать иг­ру?

— А Вы мо­жете прос­то от­ве­тить, без это­го шу­товс­тва?

— Мне нра­вит­ся, как Вы стра­да­ете, пы­та­ясь де­ликат­но вы­вер­нуть­ся из сму­ща­юще­го Вас воп­ро­са. Так что нет, не мо­гу. Ис­ку­шение слиш­ком ве­лико, — всё тот же сар­казм. Са­дист чёр­тов. — И да, мисс Грей­нджер, Вы за­быва­етесь.

— Прос­ти­те... Хо­рошо, я при­нимаю Ва­ши ус­ло­вия.

— Прек­расно. Это сбор­ник сти­хот­во­рений од­но­го маг­гловско­го пи­сате­ля, ко­торый, я по­лагаю, Вам не­из­вестен. Шарль Бод­лер. «Цве­ты зла». Весь­ма не­дур­но, кста­ти.

— «...Я нож, про­лив­ший кровь, и ра­на,
Удар в ли­цо и боль ще­ки,
Ору­дие пыт­ки, тел кус­ки;
Я — жер­твы стон и смех ти­рана!
От­вер­гнут все­ми нав­сегда,
Я стал ду­ши сво­ей вам­пи­ром,
Всег­да сме­ясь над це­лым ми­ром,
Не улы­ба­ясь ни­ког­да». Са­моби­чева­ние.

— Вы прос­ве­щён­нее, чем ка­жетесь.

— Спа­сибо, про­фес­сор. Это моё лю­бимое сти­хот­во­рение. Жес­то­кая от­кро­вен­ность встре­ча­ет­ся с бес­ко­неч­ным от­ча­ни­ем, пе­реп­ле­та­ясь в этой из­му­чен­ной ду­ше по­эта. Как, дол­жно быть, ему оди­ноко, — Гер­ми­она го­вори­ла весь­ма от­вле­чен­но, но вот Снейп уло­вил вто­рой смысл, под­текст.

— Не от­вле­кай­тесь! Вы приш­ли сю­да от­бы­вать на­каза­ние, а не раз­гла­голь­ство­вать о по­эзии! Ра­ботай­те, глу­пая дев­чонка!
Гер­ми­она вздрог­ну­ла. Её ис­пу­гала рез­кая пе­реме­на его нас­тро­ения.

— Прос­ти­те, сэр...- зат­равлен­но про­из­несла гриф­финдор­ка, по­нуро скло­нив­шись над эс­се ка­кого-то ког­тевран­ца.

В те­чение пос­ле­ду­ющих двух ча­сов не бы­ло про­из­не­сено ни сло­ва. Толь­ко из­редка мисс Грей­нджер под­ни­мала свои ме­довые гла­за на хму­рого зель­ева­ра, за­мирая на нес­коль­ко се­кунд, рас­смат­ри­вая и не по­нимая. Он — за­гад­ка, ко­торую де­вуш­ке, ви­димо, не раз­га­дать.