Глава 6. Новое предложение
Гермес появился в пещере, некогда принадлежавшей оракулам-отшельникам города Микенес в тот самый момент, когда Дионис и Монахов целовались с такой страстью, что не замечали никого и ничего вокруг.
Сжав челюсть и зло сузив глаза, сын Зевса и плеяды Майи наблюдал за чувственными прикосновениями Евгения, осмелившегося претендовать на внимание его единокровного брата Загрея и жалел только о том, что не убил Монахова в первый же день их с Петей знакомства.
Бог торговли и счастливого случая, когда-то участвовавший в спасении Диониса и укрывавший того от его мачехи Геры в стране под названием Ниса, справедливо полагал, что только он имеет законное право на сердечное внимание своего брата. Ведь это он угостил маленького, повторно рожденного Бога виноградом, который тот впоследствии часто превращал в вино, ставшее потом его стихией. И именно он помогал нимфам прятать маленького Загрея-Диониса от всевидящего ока супруги Громовержца.
В прошлом ревнивый олимпиец смотрел на амурные дела спасенного родственника, как на временное развлечение, способное привнести в жизнь его брата кратковременную радость. Но с появлением Александра, а потом еще и Евгения, он почувствовал, как теряет статус самого важного и самого близкого друга, коим себя всегда и считал.
Гермеса тянуло к Дионису, несмотря на то что и сам он не отличался большой верностью. Он так и не вступил в брак, однако дети у него были, среди которых значился Пан, Гермафродит, прекрасноликий Кефал, а также вор и хитрец Автолик, ставший впоследствии дедом Одиссея.
В эту секунду сын Зевса и плеяды Майи смотрел на Загрея взглядом, в котором отчетливо читалось беспокойство.
«Если бы ты только мог отказаться от этой идеи... Любовь?! Идиот... ты — идиот, который может снова пострадать, но на этот раз я могу не успеть тебя спасти».
Когда Гермесу надоело молчаливо наблюдать за действиями брата в обществе Монахова, он решил прервать это действо, заставив обоих парней резко подскочить на месте.
— Я смотрю, ты времени зря не теряешь, братец...
К большому удовольствию Бога хитрости, Дионис и Евгений разорвали объятия, резко обернувшись на голос.
— Гермес, вот умеешь же ты испортить момент!
Судя по тяжелому дыханию Диониса, с видимой неохотой отстранившегося от Евгения, покровителя путников и глашатаев в данную минуту действительно не горели желанием видеть ни один из них.
Заметив, с какими раздражением Женя смотрит в сторону Гермеса, тот понял, что их антипатия друг к другу росла в геометрической прогрессии и уходить она явно не собиралась.
Между тем, к радости посланника Богов, Загрей направился в его сторону, игнорируя просьбу Монахова остановиться.
— Зачем ты пришел? — на ходу поправляя хитон, Дионис встал напротив проводника душ, скрестив на груди руки. Он был еще обижен на действия брата и не собирался так быстро его прощать.
Поигрывая кадуцеем, Гермес сделал вид, что подобное холодное приветствие задело его до глубины души.
— Это так ты встречаешь дорогого друга?
— Чего тебе надо, Долий¹? — устало потерев переносицу, Загрей выжидательно уставился на гостя.
— Хитрец²?! Ты назвал меня хитрецом, хотя я еще не успел и слова сказать? — продолжая симулировать обиду, Бог обмана прошел внутрь пещеры и сел на валун, на котором еще недавно восседал Женя.
— Гермес, если и дальше собираешься дурачиться, тебе придется найти для этого другую публику.
— Меня вполне устраивает и эта. Сам посуди: Дважды Рожденный и его верный пес. А говорил, что тебя ничего не связывает с Аидом, — звонко рассмеявшись, олимпиец продолжил. — У вас похожие вкусы!
Впрочем, веселье хитреца никто не поддерживал. На минуту в пещере повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Монахова. У того, к слову, сильно чесались кулаки, однако он сомневался, что сможет причинить Гермесу хоть какой-нибудь существенный вред. К тому же, Бог торговли мог парить над землей, а также быстро перемещаться с места на место, что в драке было бы сильным подспорьем.
— Ты все знал с самого начала, — со стороны Загрея это не было вопросом, а скорее констатацией. — Тогда зачем все это? Ради чего?
— Я не знаю твоего брата так хорошо, как ты, но хочу сказать, что у него идиотское чувство юмора, — не сводя глаз с Гермеса, Монахов подошел к тому вплотную. — Верни нас назад.
— Я не могу, — покачав головой, олимпиец спокойно пожал плечами.
— Можешь, — Дионис нехорошо улыбнулся и показал на Монахова. — Они часть того, что способно перемещаться сквозь пространство и время. Один посредством сна путешествует между мирами, второй удерживает души в том или ином мире, а третий — посредник Аида и его жнец. Не говори мне, что не можешь.
— Повторяю: я не могу, — четко и с расстановкой сказал Гермес.
— Ты не хочешь! А это уже совсем другое!
— Хорошо! Ладно, я не хочу, доволен?! — Гермес усмехнулся и спрыгнул с валуна. — Вернуть их? Допустим — да, я могу это сделать. Но только их. Выбирай.
При этих, сказанных Богом торговли словах, Загрей непроизвольно перевел взгляд на Женю, пытаясь по его лицу понять, о чем тот думает.
Растерянность Монахова быстро сменилась на решительность.
— Нет, верни всех нас. Вместе с Шутовым.
— С Шутовым? Я не знаю никакого Шутова. Или ты про Диониса? — в насмешливом взгляде Гермеса сквозила неприкрытая угроза как для Монахова, так и для его друзей. — Я могу вернуть людей обратно домой, а Зевсу скажу, что они воспользовались своими навыками, как когда-то воспользовались ими, чтобы оказаться в том мире. Но ты, Дионис, останешься на Олимпе.
— Што? — за спинами парней раздался удивленный голос патологоанатома. — Ми можем вернуца?
Спорщики дружно обернулись и увидели в проеме пещеры Меликяна, Тихоновского и Никиту.
— Мохыч, это правда? — все еще не верящий в происходящее Андрей удивленно, но вместе с тем с большой надеждой смотрел на друга, боясь поверить в замаячившую вероятность наконец оказаться дома.
— Ах, да, вижу, что вас это немного... взбудоражило. Понимаю... — нарочито заботливо покивав головой, Гермес продолжил. — Вам нужно подумать. Не обязательно отвечать на этот вопрос прямо сейчас. Не спешите и все взвесьте.
— Тут не о чем думать, — нахмурившись, Женя сжал кулаки до побелевших костяшек.
— Разве? Не стоит говорить за остальных. Уверен, когда они узнают о своих перспективах, то точно захотят вернутся, — улыбнувшись, олимпиец взмыл под потолок пещеры. — Заги, я же говорил о трех месяцах? Так вот, я не шутил...
Заметно побледневший Дионис проглотил образовавшийся в горле ком, а после спросил:
— Зачем ты хотел доставить их в Ахеронт, Гермес?
— Ты и сам знаешь. Простое слияние. Но не важно, будут ли они в той пещере или же нет. Важно, будут ли они в этом мире или же в том. А то, что случалось бы на протяжении всего пути — просто развлечение. Как сказал твой верный пес: у меня такое вот идиотское чувство юмора.
Отсалютовав напоследок ошарашенной компании, Бог хитрости и торговли поправил на голове шляпу и полетел в сторону леса под собственный заливистый смех.