Ядовитая яма

Картины произошедшего, поселившиеся в голове Гермионы, возникали непотребно чаще, занимая главную роль среди прижившихся учебных забот, которым сегодня сошла честь оказаться забытыми.

Носительницу тяжелого бремени не устраивал расклад влияния на её разум образа Малфоя, свирепо заклинающий собственную ненависть к ней.

Она проматывала каждый момент заново, вытаскивая из себя новые аргументы, которые непременно заставили бы отравляющий желчью голос замолкнуть.

Это убаюкивало.

Но память, связавшая свою должность с областью доходчивых реалий, напомнила, ей насколько портрет Гермионы в докучливом кабинете был сухим.

В данный момент она готова обронить на мерзавца объемную брань, граничащую с приплетённым положением его оскверненной семейки.

Как же она сладко могла это пропеть.

Но вот и обрыв, в который чуть было она сама не свалилась.

Реальность разнилась с разгоряченными фантазиями, добавляя воображению новую палитру серых красок.

Жизнь не подтолкнула её ни на что, кроме смиренного молчания и наблюдения за шагами слизеринца, рикошетом отбивающиеся от стены в звучном эхо. Он ушёл, оставляя на попечение самой себе. Оставляя в пронизанной до почек злости.

Его злости.

Вероятно, уровень возможностей пал после разногласия с Рональдом. Ведь, фактически, Малфой воспользовался её уязвимостью. Надругался над ней словесно, нанизывая на остриё токсичности, в отместку дозволяя предосудительный поступок, — прикосновения.

Гермиона помнила тот единственный раз их близкого контакта в момент пролёта её собранной ладони, соображающей кулак, в носовую перегородку зазнавшегося кретина. И та успела подумать, что это было его возмездием на ситуацию пролетевших лет.

Адекватное полушарие мозга, предрасположенное вернуть деву из странствий в стремительной прогрессии, осуществило задуманное. Она вспомнила, каким способом можно отвлечься.

Запах старого пергамента. Звуки рассыпающихся страниц и твёрдого переплёта, при постукивании о который кареглазая позволяла себе минутную слабость, готовая левитировать между стеллажей в медитации.

Красноречивое описание складывалось в одно проговорённое до дыр устами слово — библиотека.

Это место служило спасательным кругом.

Она направлялась на встречу с книжными полками после завершения занятий, надеясь исцелиться.

Появляется в проёме между коридором и внушающей дверью, как ощущает на своём плече неприятное покалывание, обескураживающее и без того мутное состояние.

Её шустрая собранность даёт фору сориентироваться в случившемся и проанализировать, кем была вторая пострадавшая при внеплановом столкновении. Извинительные реплики таят на языке, видя брезгливо отряхивающую зелёную одежду Паркинсон.

— Совсем ослепла? — колко опрокинула Пэнси. — Грейнджер, совет: начни пользоваться очками или линзами. В следующий раз из-за твоей неуклюжести кто-то подвернёт ногу.

— Мне стоит напомнить, что при выходе в коридор нужно смотреть вперёд? А не любознательно увлекаться изучением плитки под ногами, — недовольная павшими обвинениями, восклицает Гермиона.

Она не надеялась на конструктивный диалог и, тем более, не представляла обмен обоюдными сожалениями. С кем угодно, но не с ними, не со слизеринцами.

Личностные характерные качества каждого учащегося под эмблемой рептилии доказывали, насколько их осклизлый темперамент не считается с другими.

Они решительны, бесспорно. Но решительность проявляется в наложении чувств вины, стыда и прочих свойств, сея семена неуверенности в некоторых, ведомых на подобное, учениках.

Гриффиндорка давно вызубрила это правило.

Если замешаны двое, но один из вас слизеринец, значит, виноват только ты.

И такому она уступать не собиралась.

Обнадёживать себя поддельной надеждой о здравомыслии Паркинсон Гермиона не стала, переступая порог библиотеки раньше, чем ответная колкость Пэнси завьётся смерчем вокруг раковин ушей.

Здравый рассудок оказался на ступень выше, усмиряя аффект вспыльчивости. В этот день она видела больше зелёного, чем полагается. И такое подрывало личные основополагающие нормы, которым Гермиона пыталась придерживаться.

Не пришлось стараться, чтобы вытеснить из головы недоразумение.

Аромат древности, скрупулезно проникающий в обонятельные рецепторы, сподвиг грудь гриффиндорки издать утешительный выдох. Она всегда задумывалась о вещах, которые остальные находили скучными.

Сколько в каждой прописи, таящихся внутри книг, тайн, не видных безудержному глазу?

Ведь то, что здесь хранилось, считалось горой золота. Золота из литературы, чего не прочитаешь в повседневном маггловском мире. Её мире.

Это немного расстраивало.

Пройдясь мимо стеллажей, на которых в ряд разложены творения выдающихся писателей волшебной эпохи, она не раздумывая выбрала несколько привлекающих произведений.

Большим пальцем провела по обложке, оценивая структуру. Кивнула сама себе, как бы подводя итог о правильном выборе, и направилась к свободному столику.

Примечая взглядом самый дальний, скрывающийся под облаком тусклого света, Гермиона подходит к нему, подкладывая тяжёлую сумку под ноги.

Пыльное покрывало рассеивается с сильным резонансом хлопка книжки о поверхность, и бестия щурится, выглядывая из-под плеча в поисках раздосадованных лиц, посчитавших звук неприлично громким.

Возмущённых личностей не нашлось. Да и читальный зал постепенно редел, оставляя на фоне готовящихся к эссе когтевранцев.

Усаживаясь поудобнее, раскрыла форзац, пролистала, обводя янтарными радужками введение и почти ощутила, как обременяющее беспокойство выветрилось с последующими строчками всепоглощающей в свои чертоги книги.

Она не считала уходящих с библиотеки, настолько вовлечённая в кладезь мудрости автора, создавший затягивающий сюжет, сумевший отрезать Гермиону от яви.

Настолько, что не услышала шаги сзади неё, а затем и шелест захлопнувшейся перед её подбородком рукописи.

— Хватит лизаться с книгами, Грейнджер, — голос, вещающий за собой высокомерие, покрыл кожу девушки рассадой обильных мурашек, раскатом проходясь вдоль лебединой шеи.

Она чувствует на себе буравящий в затылке взгляд и потому приподымается с нагретого стула, дабы не уступать хозяину сказанного в неприязни, одаривая того не менее приветливым взором.

— Тебе не кажется, что ты противоречишь самому себе? — мотивы появления человека, часами раннее налагающие в требовании не приближаться к его высокородному обществу, практиковались ложью, услужливо это демонстрируя.

— Не ты ли сказал, чтобы я больше...

Не позволяя диалогу развиться, Драко оскалился, давая Гермионе проследить за его языком, скользнувшим по десне.

Девушка мигом одёрнула себя, клеймя любопытство.

— Заткнись, Грейнджер, — бросил он и, предсказывая попытку девушки обороняться, продолжил: — Даже не рискуй фантазировать в своём мерзотном мирке о моём личном желании пообщаться.

— Чего тогда ты хочешь, Малфой? — скрестила руки на груди.

— Я? От тебя? Ничего, — замолчал, пока не словил вынуждающий говорить вопрос в лице гриффиндорки. — Это в интересах Макгонагалл.

Гермиона смутилась.

— Макгонагалл? — недоверчиво.

— Маловероятно, что профессор отправила бы тебя в качестве доносчика, — девушка не могла принять манеру просьбы директрисы.

— Поверь, я не стал бы заниматься не надлежащими для меня вещами. Но у старой маразматички имеется разговор для нас двоих, — ядовито выплюнул, уже следуя на выход. — Собирай шмотки. Я не намерен лицезреть твои вырвиглазные цвета слишком долго.

Ничего не оставалось, как впервые послушаться его отнюдь неделикатную просьбу.

Собравшись, последовала за ним, удерживая дистанцию на расстоянии пяти метров. Её не беспокоило, что он идёт в опасной близости, вооружённый острым языком и палочкой, которую она заприметила у юноши под мантией. Главное проявление тревоги облизывало внутренности от осознания, что профессору понадобилось видеть её и Малфоя совместно.

Невозможный дуэт, отдающий токсичным смрадом.

Она бы поклялась Мерлином, что, перед тем, как выскочить за двери с пристанища книголюбов, запечатлела на лицах читающих учеников недопонимание. Гермиона и сама толком не понимала, какой предлог последует у директрисы, чтобы зародить между ними разговор.

Вечерний сумрак скатился по каменным стенам замка, лобызаясь в огнях факелов, любезно окатывая помещение желтоватым свечением, не особо спасающим. Коридор опустел, соблазняя голую тьму распластаться на окнах, полу, подогревая тенденцию к использованию Люмоса.
Если учитывать и ненадёжность партнёра, идущего поодаль, то было бы неплохо заиметь прибавочную тягу к эпизодам воспоминаний о защищающих заклинаниях.

Хотя такое решение побудило Гермиону остепениться. Она чаще начала видеть в фигуре слизеринца угрозу, отражая её вечную привычку хвататься за палочку. И такое знатно напрягало.

Следуя позади, девушке наскучило доскональное изучение камня. Она видела его каждый раз, когда направлялась на пары и дополнительные занятия, поэтому зрительного восторга испытать не предвиделось.

Теперь она занялась спиной Малфоя.

Она осудила свои оправдания в доказательство наглого исследования, но, пока он был вовлечён безжалостной ходьбой до кабинета Макгонагалл, нарушить правило не-смотри-на-меня-Грейнджер можно.

Ровная спина, что подобает титулованной чистокровности. Расправленные плечи, подымающиеся в такт походке. Он шёл прямо, уверенно, почти летел, не допуская ошибки сфальшивить. Словно в его воротнике притаилась наточенная игла, готовая в любой момент ужалить бархат его бледной кожи при неверном движении.

Может, так и было?

Гермиона преисполнилась попыткой подкрасться ближе, но тень Малфоя, служащая опорным знаком не посягать на пространство блондина, завязала тугим узлом ноги бестии. Только глаза остались на его одежде, выдавая преступные деяния.

— Ты, блять, пялишься? — как гроза над головой. Драко не отказал себе обратиться к Гермионе во всю властность тона.

Она сдержала порывы предательски кашлянуть.

— Я смотрю вперёд, Малфой, — удивилась монотонной речи, зная, какие дурные дела у неё обстоят с враньём.

— О да. Впереди я, Грейнджер, — он замедлился, настораживая гриффиндорку.

— Как раз хотела попросить, чтобы ты отошёл назад, — она не придумала ничего лучше. Её буквально застали врасплох, подлавливая на провинности.

Не желая делиться с ним своей растерянностью, зашагала интенсивней, проносясь пулей рядом с юношей.

Воздушный поток, созданный форсированным темпом, задел мантию Малфоя, провоцируя её колебаться.

— Как же ты за...

— Мы пришли, — Гермиона не позволила ему закончить, легким манёвром руки касаясь двери и подтягивая её на себя.

Оказываясь на пороге, девушка виновато опустила взгляд, понимая о собственном упущенном тоне вежливости. Скорее всего, проблемой являлся сзади стоящий аристократ, брезгливо крививший губы и изображавший обманчивую усталость.

Вот гад.

— Прошу прощения, что без стука, профессор, — наконец решила начать Гермиона, наполняясь внутренними мольбами поскорее услышать одобрение на вход от директора.

Она не чувствовала ни запаха юноши, ни каких-то других признаков, заставляющих изгибаться в дискомфорте. Но всё-таки что-то прозрачное, хладнокровно терзающее женские лопатки, желало поскорее наладить прежний отрезок в пять метров.

А по её вычислительной мере неудобства он стоял гораздо ближе.

Мерлин, отойди, где бы ты ни был. Даже оборачиваться не стану.

Минерва, раскладывая маловажные для внимания бумаги, добродушно ответила.

— Конечно. Проходите мисс Грейнджер, мистер Малфой, — на лбу женщины заиграли морщинки, когда она решила обременить вошедших многозначительным взглядом из-под дугообразных очков.

Драко посчитал свои шаги драгоценной тратой, потому остался рядом со входом, очерчивая кабинет в пренебрежении.

— Меня оповестили, что вы хотели встретиться, — она метнула карий взор на парня и обратилась к директрисе снова. — Что-то случилось?

Тяжёлый выдох, последовавший как ответ, не мог порадовать будоражащий энтузиазм выяснить причину вызова. Она терпеливо ждала, пока Макгонагалл, по виду нарастающей серьёзности, сможет её просветить.

Наверное, не только над ней властвовала любознательность.

Малфой поёрзал спиной о стену, на которую облокачивался, и громко кашлянул в кулак намекая на немедленное продолжение.

— Мистер Малфой, думаю, вам прекрасно известно нынешнее положение вашего состояния, и, соответственно, наследства, переписанного Люциусом Малфоем, — каждое слово, чётким, словно отрепетированным в заранее образцовым учительским тоном, сыпалось, как с решето, на слушателей, оставляя процеживать сквозь себя информацию, имеющую видимую просьбу не пропустить ни единого слога.

Слизеринец подозрительно сощурился, взимая услышанное.

— Известно. Но какое грёбанное отношение имеете к этому вы, мне неизвестно, — он не оценил подход к упоминанию отца, демонстрируя возмущение.

Гермиона не встревала, зная, что пока что мысль разговора её не касалась.

— И наверняка знаете, что с совершеннолетием поместье ваше? — та поправила заушник очков, принципиально игнорируя вредоносные речевые выходки.

— Вы позвали сюда, чтобы поиздеваться? — через пониженный баритон прорвался рык.

— Нет. Конечно, нет, мистер Малфой, — снова выдох, — естественно вы всё знаете. Ваши родители всегда были предусмотрительны в этом плане.

Драко дёрнул бровью.

Тема, имеющая принцип выноситься вдали от посторонних, позволила просочится в уши совершенно нежелательных людей. Он не показал, каким бывает незащищённым при подобном обсуждении, но на слове «родители» ему не удалось сокрыть надломленности, выразительно играя желваками.

— На неделе, или, возможно, позднее, вы должны присутствовать при церемонии передачи Малфой-мэнора. Следственно, документы и прочая забота возложит ваше присутствие в поместье. Вам необходимо вновь покинуть Хогвартс и дождаться приезда должностных лиц. Я не знаю, в каком из дней можно ожидать их, поэтому рекомендую отправиться завтра обратно. Ставлю неопределённый срок, — Гермиона внимательно выслушала Минерву, но так и не выловила слуховой сетью, какую она может иметь с этим связь.

— Кхм, — гриффиндорка решила напомнить о своём существовании.

— Ох, мисс Грейнджер, — женщина сменилась в улыбке. — Должно быть, вы не понимаете, к чему здесь ваше нахождение?

Как с языка сняли, профессор.

— Я хочу отправить вас вместе с мистером Малфоем.

— Что?!

Это было синхронно. Голоса Драко и Гермионы сцепились воедино, пронзая кабинет.

— Ополоумели? Она не посмеет появится там. Снова, — от подобного примечания девушка вздрогнула.

Да. Здесь стоит согласиться.

Её до сих пор не отпускают кошмары от случившегося, и такая подстава со стороны профессора облепила тело Грейнджер негодованием, которое она разделяла с парнем.

— Зачем? Он уже взрослый и не нуждается в опеке. Вы сами сказали. Да и тем более, Малфой не похож на инвалида. Справится, если вы переживаете за его поездку, — она пока держала спокойствие, питаясь надеждами переубедить директора.

— Грейнджер, закрой ро... — хотел было отозваться.

— Мистер Малфой, воздержитесь, — Минерва подняла руку, затыкая вскипающего. — С вами разговор пока окончен.

Она посмотрела на Гермиону.

— Дело не в этом. Этот юноша нуждается в сопровождении из-за своего прошлого. Метка до сих пор может преследовать за собой приближённых.

В помещении стало на несколько градусов холоднее. Вопросы медным дождём падали ежесекундно, и ей показалось, что она услышала учащённое биение сердца. К ступням наливался свинец, свергая обыденную потребность шевелиться.

Малфой молчал. Его вид говорил за него. Говорил о прекрасном информировании.

Значит, её опасения со смертью Парвати могли быть правдивы.

— Хотите отправить с ним в качестве его охраны? Профессор! Это звучит даже смешно, — поставленная цель держать горделивую стойкость рушилась.

— Я понимаю причину вашей злости.

— Это больше, чем...

— Мисс Грейнджер, я бы хотела договорить, — женщина прозвучала убедительно, усмиряя пыл, — Мне нужно, чтобы вы проследили не сколько за безопасностью, сколько за самим Драко.

— Вы ещё не поняли?! — послышался разъярённый тембр, громоздко разрывая увядающую идиллию. — Мне не нужна нянька, особенно грязнокровка.

— Мистер Малфой! Я бы попросила! — реакция Минервы выдалась куда эмоциональней, идя вразрез с равнодушием Гермионы. — Долго терпеть вашу дерзость никто не собирается. Умудритесь как-то контролировать это.

— Это? Это называется пиздец, профессор.

— Хорошо, — сказала Гермиона.

Макгонагалл в пару с Малфоем подарили девушке гримасу удивления.

— Я поеду. Будем упираться в русло, что это моя миссия, — сообразила она. Надоедливое предчувствие кричало, что если вовремя не остановить механизм, запущенный обратным отсчётом до взрыва, то кабинет вспыхнет в пламени. Пламени горькой борьбы. Бессмысленной.

— Только дайте мне гарантию, что его безопасность будет наравне с моей.

Директор задумалась.

— О чём вы?

— Я прошу изъять волшебную палочку Малфоя, — Гермиона придала твёрдости.

— Ещё одна идиотская идея и я убью тебя, — взревел блондин.

Макгонагалл сорвалась молниеносно, махнув в воздушном пространстве собственной палочкой. Магическая вспышка пронеслась к Малфоевскому силуэту, просачиваясь через тканевый слой. Целенаправленное немое заклинание обуяло его палочку, а после погасло.

— К сожалению, я не имею такие полномочия, — тихо говорила женщина, — но если мистер Малфой предпримет какие-либо попытки, для него палочка станет врагом, — покосилась на Драко, который еле как сдерживал себя не разнести здесь всё к чертям. — И не советую испытывать судьбу.

Гермиона не поняла какие махинации совершила директриса, но верование её сохранности значительно прогрессировало.

— Отлично, — проскрежетал через зубы тот, — значит, я займусь рукоприкладством, — последнее, что выпалил перед тем, как скрыться за дверью.

Всё начало походить на ужас, который стремился преобразоваться в реальность после того, как Гермионе упадёт шанс сосуществовать с этим паршивцем наедине. Она была уверена, что данное предложение свалилось на её плечи из-за доверительного отношения. Гарри и Рон с низким процентом вероятности смогли бы вынести его. Да и Гермиона не сможет.

Но её безосновательная преданность к требованиям этой женщины слишком высока.

Это тяготило.