Том 1. По ту сторону Олимпа...

Для тех людей, которые предпочитают пять дней работать, а в субботу и воскресенье отдыхать, пятница воспринимается как долгожданный подарок судьбы в формате муниципальной разнарядки. В этот день все кажутся особенно доброжелательными и сговорчивыми, а погода — приветливее.

Эта пятница для многих сотрудников московской больницы была именно такой. Работать не хотелось с самого утра, поэтому все, кто могли это сделать, расслабились и наперебой обсуждали сразу три новости.

Первая была исключительно романтического толка и обрастала все большими подробностями. Вторая и третья новости лежали в плоскости предвкушений и касались дней рождения сразу двух коллег — Лесного Алексея Борисовича и главной медсестры Натальи Аркадьевны Беловой.

По случаю дня рождения главной медсестры все сотрудники больницы скинулись на большой букет цветов и бутылку отличного красного вина, которые они и планировали подарить.

Когда встал вопрос, кто же проконтролирует получение заказа, то коллеги единодушно сошлись во мнении, что лучшей кандидатуры, чем ответственный администратор Евгений Монахов им просто не найти.

Женя согласился помочь и, записав номер телефона службы доставки, стал ждать звонка.

А что касается Алексея, то ни для кого не было секретом, что брат-хозяин любил не только большие компании, но также питал слабость и к любовным историям. Он был скорой помощью и справочным бюро для многих своих коллег, но также и свахой, стремящейся осчастливить как можно большее количество людей, даже если те вежливо от подобной перспективы отказывались.

С легкой руки Леши уже к двенадцати часам дня все сотрудники больницы разделились на два лагеря. Одни считали, что Елена и Петр созданы друг для друга и субботний вечер их только сблизит, а другие, напротив, уверяли, что романы на рабочем месте — идея не самая лучшая. Особенно же романтические натуры строили предположения о том, какие именно события в больнице сблизят Шутова и Красавину и будут способны превратить чувства молодых людей из простой симпатии в настоящую и сильную любовь.

Были, однако, и те, кто сочувствовал «разбитому» сердцу Тихоновского. Впрочем, длилось это сочувствие недолго и не слишком походило на искреннее. Окружающие понимали, что даже если Андрею и разбили сердце, то утешится он довольно быстро, а потому переключились на новоиспеченную «парочку».

Общественность «вспоминала» случаи, когда бедный «влюбленный» лаборант якобы бросал несчастные взгляды в сторону своей «возлюбленной», не решаясь сделать первый шаг, поскольку Елена по закону жанра о неразделенной любви должна была выбрать более зрелого и опытного Андрея

Тем временем сам объект коллективных обсуждений был настолько погружен в исследования, куда его взяли помощником за отлично выполненную ранее работу, что подобных сплетен не слышал. И это было даже к лучшему.

Потребовалось всего два часа, чтобы даже вечно скептически настроенный и недоверчивый Евгений Монахов, до которого долетали разговоры коллег о счастливой паре, поверил в нерушимый союз Шутова и Красавиной.

К одиннадцати утра Жене позвонил курьер, сообщивший, что он ожидает его на первом этаже больницы. Евгений не стал задерживать человека, у которого, вероятно, было еще много доставок и, предупредив коллег о том, что отлучится минут на двадцать, вышел из отделения.

Курьера Монахов нашел на проходной. Поздоровавшись и расписавшись за получение заказа, Евгений взял в одну руку цветы, а во вторую бутылку вина и направился в сторону лифта.

Букет из нарциссов и гиацинтов выглядел так же ярко и солнечно, как и настроение всех сотрудников больницы в этот день. Лифт уже почти подъехал на первый этаж и Женя приготовился в него зайти, как вдруг к нему подошли ординаторы хирургического отделения. Они громко разговаривали, горячо обсуждая какой-то важный вопрос.

Монахов, не любивший подобное поведение, обернулся к практикантам, чтобы напомнить им, что они в больнице и попросить говорить потише, но в этот момент двери лифта распахнулись. Студенты неудержимым потоком устремились в него, все также горячо споря, и не заметили, как практически внесли в лифт коллегу, который в этот момент опасался только двух вещей: уронить бутылку с вином, либо случайно растоптать букет, предназначавшиеся главной медсестре.

Понимая, что почти влетает в какого-то человека впереди себя, Женя вовремя притормозил и только после этого поднял голову.

За цветами, не скрывая своего удивления, из-под вихрастой челки на Евгения смотрели удивленные зелено-карие глаза лаборанта клинико-диагностического отделения Шутова Петра. Оба застыли как вкопанные, поскольку возникшая ситуация казалась несколько странной и двусмысленной.

Молчание затянулось, все больше смущая обоих.

Когда на втором этаже Монахова стали еще сильнее оттеснять к бедному Пете, Женя, заметно нервничая, решил начать разговор:

— Это... мы тут... коллеге... дарим... — судорожно сглотнув, Евгений зачем-то посмотрел на гиацинт, на вино, а затем вновь на Шутова.

Сейчас ему отчего-то захотелось оправдаться перед Петром, непременно уточнив, что он несет цветы и вино всего лишь коллеге и не более. Но получилось как-то не очень.

— Она замужем, — добавил Монахов и замолчал, чувствуя, что сказал что-то совсем уж странное.

Видя нервозность Жени, Петр коснулся цветка подушечками пальцев и спросил, старательно пряча улыбку:

— Мои поздравления. И кто муж?

— Кажется, инженер. Но это не точно, — следя за пальцами Шутова, Монахов понял, что обсуждает совсем не то, что хотел, и потому задал интересующий его вопрос: — Судя по слухам, Вас тоже можно поздравить?

Последнее, что увидел Монахов в глазах Шутова, прежде чем двери лифта открылись — это непонимание и удивление от услышанного.

Евгений вышел на своем этаже, но, когда обернулся, Петр уже вовсю спешил в лабораторию, скрываясь за поворотом.

В этот момент Женю, раздраженно смотрящего в спину удаляющегося лаборанта, окружило четыре медсестры. Они наперебой поблагодарили его за помощь и, забрав цветы и вино, унеслись прочь.

В отличие от Жени, чье настроение варьировало от холодно-отстраненного до раздражительного, Андрей светился словно солнце.

Во-первых, он был рад тому, что внимание людей переключилось с его персоны на персону Петра, а во-вторых, он надеялся, что если новенький лаборант будет занят своей личной жизнью, то и Андрей, и его друг Женя станут видеть его как можно реже. К тому же, в тайне Тихоновский рассчитывал, что чертовщина, появившаяся с приходом Шутова, вскоре тоже сойдет на нет.

Между тем, весь предыдущий вечер Андрей исправно убеждал себя в том, что под влиянием загруженности на работе стал всего-навсего излишне впечатлительным. А раз дело в этом, то не стоило и волноваться.

Тихоновский раз за разом повторял как мантру, что человек, которого он рассматривал в морге, только похож на незнакомца с перекрестка, да и то — очень отдаленно. А значит, пора выбросить из головы все, что случилось тем утром.

Приняв решение, Андрей приступил к его исполнению на следующий же день, переключая свое внимание то на работу, то на общение с Монаховым в надежде, что долгожданное забытье вот-вот наступит.

Однако странный парень с перекрестка, а потом и очень похожее на него тело, которое Андрей увидел в морге, никак не хотели выходить у него из головы.

Когда настало время обеда, Тихоновский предложил Жене, который отчего-то все утро был мрачнее тучи, не идти в столовую, а вместо этого заказать пиццу. Монахов охотно поддержал эту идею, потому что идти туда сегодня он желанием не горел.

Мясную пиццу с сыром им доставили через двадцать минут, а еще через десять от нее осталось меньше половины. Друзья поняли, что погорячились и стоило заказать пиццу поменьше. Однако огорчение их было недолгим и уже через пару минут остатки пиццы в мгновение ока проглотили вечно голодные ординаторы.

Покончив с обедом, Андрей с довольным видом откинулся на спинку дивана и, прикрыв глаза, сытно протянул:

— Вот всегда бы так, да? Кстати, Женек, мне за тобой завтра заехать или ты будешь за рулем?

— Нет, я возьму такси. Подъеду ближе к восьми, — Евгений вытер масляные пальцы о салфетку и посмотрел на часы.

— А что с прикидом? Уже знаешь в чем пойдешь? — любопытство Андрея можно было увидеть невооруженным глазом.

— Нет, пока не думал об этом. Да и некогда было, если честно. Не то настроение.

— То, что с твоим настроение что-то не так, я уже заметил. Может, ты просто не долечился?

— А ты меня лечить собрался? — этот разговор Монахову нравился все меньше и меньше.

— Может и собрался... есть проверенный метод, кстати. Алкоголь, приятное женское общество и отличная музыка поднимают... тонус... даже таким скучным трудоголикам, как ты, — врач-реаниматолог решил идти ва-банк.

— Тихоновский, я сейчас поднимусь, и ты своего... тонуса... точно не досчитаешься! — Евгений угрожающе сдвинул брови.

Зная не понаслышке, что между угрозой и ее исполнением у Жени уходит от силы пара минут, Андрей не стал искушать судьбу и, быстро поднявшись, поспешил ретироваться.

*****************

Красавина Елена Михайловна была обладательницей миниатюрной фигуры, кудрявых волос цвета молодой пшеницы, аккуратного, слегка вздернутого носика и больших голубых глаз в обрамлении пушистых ресниц.

Она жила с матерью и младшим братом где-то в Московской области в небольшой двухкомнатной квартире с маленьким балконом. Ее брат учился на программиста и целыми днями пропадал либо на учебе, либо в своей комнате. Вторую комнату мать и дочь делили на двоих. Отец ушел от них довольно рано, выбрав в качестве своей второй жены лучшую подругу своей бывшей жены. И это событие сформировало в тогда еще маленькой Лене два постулата.

Первый говорил о том, что друзья могут предать, когда на кону их собственные интересы, а второй утверждал, что семейная жизнь редко заканчивается хэппи-эндом, а чаще всего проходит в скандалах и слезах.

С того памятного момента приоритетным в жизни будущей студентки медицинского колледжа стала учеба, а в дальнейшем и работа, которым она отдавала почти все свое время. Так проходили дни за днями, пока одним майским пятничным днем ее коллега не отвела Лену в сторону, чтобы восторженно рассказать ей главную новость дня: у Красавиной появился воздыхатель!

Как он мог появиться, если она не отвечала ни на одно ухаживание — для Елены оставалось загадкой. Однако Ольга говорила с такой убедительностью в голосе, в подробностях рассказывая о том, как за внимание Елены билось сразу двое мужчин весьма приятной наружности, что создавалось впечатление, будто она лично присутствовала на поединке и все видела собственными глазами. Девушка также сообщила, что один из претендентов, врач-реаниматолог Андрей Тихоновский, великодушно отступил, давая возможность своему младшему товарищу, лаборанту клинико-диагностического отделения Петру Шутову, проявить себя в нелегком деле покорения девичьего сердца.

Елена Михайловна хоть и была девушкой серьезной, но в первую очередь все-таки девушкой, а уже во вторую — серьезной. К тому же, весна цвела буйным цветом, что добавляло определенное настроение в рабочие будни. И если бы при других обстоятельствах подобные сплетни Елена не стала бы воспринимать всерьез, то теперь она даже вспомнила, как сама некоторое время назад под воздействием окружающих Шутова разговоров обратила на него свое внимание. Петр девушке понравился, но дальше этого не пошло.

Тем временем инициативная Ольга выдвинула идею о том, как помочь бедному лаборанту сделать первый шаг. Тем более что и место будущей встречи было очень подходящим.

— Вот, держи! — медсестра вручила подруге целый ворох направлений на исследования. — Пойди сейчас в лабораторию и отдай ему эти бумаги. Поговорите немного, а потом, когда он принесет их обратно, спроси его про день рождения Леши.

Ольга воодушевленно кивнула в сторону крыла, в котором располагалось клинико-диагностическое отделение.

— А зачем он мне их обратно принесет? — Красавина не совсем поспевала за мыслью подруги.

— А как же иначе? Там не все направления для них. Я несколько «ошибочных» вложила. Чтобы повод был. Ты, главное, покажи ему, что он тебе нравится. А то он у нас парень робкий, сам и через месяц не подойдет. Лен, я же вижу, извелся он весь... раньше хоть в столовую приходил, а теперь и вовсе засел в своем отделении, под дулом пистолета не вытащишь.

— Оля, не думаю я, что это хорошая идея... не могу я так, — Елена с сомнением перевела взгляд на пачку направлений.

— А что ты теряешь? Вот поговоришь с ним и все поймешь. Тем более что повод хороший и ты, вроде как, не при делах... Ну все, иди давай! Потом расскажешь! — Ольга подтолкнула девушку в направлении лаборатории, и довольная побежала по своим делам.

Оказавшись у порога клинико-диагностического отделения, Лена в нерешительности остановилась. Она уже хотела вернуться назад, когда ее окликнул Константин Плахов, врач ультразвуковой диагностики.

— Ты какими судьбами тут? — хитроватая улыбка делала доктора Плахова похожим на лиса. Было очевидно, что слухи дошли и до него.

— Я? Я ему... Вам... да, Вам их... принесла, — девушка вспыхнула и опустила глаза, протягивая ворох направлений. — Вот...

— Точно мне? Ты уж лучше Шутова найди. Это по его части — разбирать бумажки. Первичный осмотр, так сказать. А мне пора, — тепло улыбнувшись, Константин кивнул в сторону кабинки, отгороженной тонкими перегородками и добавил: — Там вон твой принц, иди спасай. А то совсем он на своей работе света белого не видит.

Решив, что на этом его миссия по воссоединению влюбленных окончена, врач ультразвуковой диагностики вернулся за свой рабочий стол.

Слова Плахова приободрили Елену. Расправив плечи и вернув на лицо улыбку, та храбро и даже немного отчаянно подошла к рабочему столу, на котором над ворохом папок спал Шутов Петр.

Его непослушные, кудрявые каштановые волосы падали на лоб и скулы, уходя куда-то под ворот больничного халата. Лицо было расслабленным и казалось высеченным из мрамора. И даже прямые брови, которые он по обыкновению хмурил, сейчас, подобно крыльям парящей в полете птицы, прекрасно дополняли образ молодого греческого бога.

Девушка залюбовалась. Позабыв о цели своего визита, она прижала к себе документы и о чем-то думала.

В эту минуту ей отчаянно захотелось поверить словам своих коллег, в один голос убеждавших ее о воспылавшем чувстве Петра Шутова. Место ссылки, куда она отправила свое сердце еще в юности, было готово вернуть его обратно. Лена вдруг отчетливо поняла, что тоже хочет любить и быть любимой.

В этот момент ресницы Петра затрепетали. Поморщившись от боли в шее, он открыл глаза и медленно поднял голову. Тут он заметил присутствие незнакомой ему девушки, которая была одета в медицинский костюм персикового цвета.

— Вы ко мне? — окончательно проснувшись, Шутов вскочил со стула, чем несколько напугал вошедшую. — Ой, Вы это... не пугайтесь... я просто не ожидал... точнее, никого не ждал.

— Да, я понимаю... извините, что потревожила. Вы, наверное, очень устали, — голубые глаза его новой знакомой, казалось, были преисполнены сочувствия и понимания. И это подкупало.

Своим нежным взглядом девушка напоминала нимфу с картины Джорджоне.

Шутову даже показалось, что в комнате стало немного светлее.

— Не так, чтобы очень... но жить буду, — лаборант улыбнулся и выжидательно посмотрел на Елену.

— Ах, да! — девушка только сейчас вспомнила зачем пришла. — Меня просили передать эти направления. Сказали, что Вы разберетесь.

С этими словами она передала Петру ворох бумажек.

— Да, конечно... спасибо, — парень улыбнулся еще шире и отложил их в сторону.

Решив, что заканчивать разговор так резко будет невежливо, он спросил:

— А Вы... тоже тут недавно?

— Да. В понедельник будет ровно полгода, как я работаю в этой больнице. Мне здесь очень нравится. Правда, свободного времени почти не остается, — медсестра улыбнулась в ответ и, немного смутившись, завела волосы за ушко.

— Это правда. Но я слышал, что время от времени компании собираются на праздновании чьего-нибудь дня рождения.

— Вы про Алексея? Да, нас всех пригласили. А Вы? Пойдете?

Прежде чем Лена смогла себя остановить, она спросила скороговоркой:

— Авытожетамбудете?

Задав вопрос, девушка закусила губу, отругав себя за несдержанность.

— Да, меня пригласили. Но я, если честно, почти никого там не знаю... — пожав плечами и слегка нахмурившись, Петр посмотрел куда-то в сторону.

Подобные изменения в настроении молодого человека Елена интерпретировала по-своему и, будто решившись на что-то, добавила чуть тише:

— Я ведь тоже новенькая, понимаю Ваши сложности. А Вы знаете, я предлагаю объединить наши усилия и сходить на празднование вместе. Что скажете?

Красавина постаралась скрыть свое волнение, напустив на себя дружелюбный вид человека, готового помочь своему коллеге в сложной ситуации.

— Почему бы и нет? Я буду признателен Вам за компанию! — выразив свое согласие, Петр по-мальчишески рассмеялся.

— Вот и отлично! Ну, мне пора. Мы с Вами тогда вечером обо всем договоримся. Меня, кстати, зовут Елена. Красавина Елена Михайловна.

— Очень приятно. А меня — Шутов Петр Константинович.

Пожимая девушке ладонь в знак знакомства, он добавил:

— Я зайду к Вам в отделение. До которого часа Вы сегодня работаете?

— До семи. Но обычно задерживаюсь и ухожу в половину восьмого.

— Я постараюсь заглянуть к Вам в половине седьмого, — сказав это, Петр посмотрел на часы.

— Хорошо. Ну, я пойду, — обо всем договорившись и закончив на этом разговор, новая знакомая улыбнулась Шутову на прощание и поспешила в родное отделение в радостном предвкушении.

Красавина Елена Михайловна