Часть 7
Никто толком не помнит, сколько дней прошло с того дня, когда был тот урок Трансфигурации. Наверное, около недели.
Одно точно известно: Кубок по-прежнему стоял на «изваянии» в Большом Зале, зловеще поблёскивая голубоватым светом, редкие студенты периодически швыряли в него бумажки. Естественно, и Дурмстрангцы. И студентки Шармбатона, они тоже участвовали.
Гарри, грустно усмехаясь мыслям, тоже бросил своё имя.
Обещание.. нет, клятву, данную Блейзу в ту ночь, Малфой сдержал. Пока никто не видел, после завтрака, он тоже подходил к Кубку.
Выдох. Вдох.
.
Как сильно колотится сердце.
Грейнджер распахнула глаза и забралась пальцами в волосы, чувствуя титаническую усталость. Тусклый библиотечный свет плохо освещал и мешал читать, зато под определённым углом можно было обнаружить крошечные парящие в воздухи пылинки.
Уютно.
Торопливо выведенные чернилами буквы на пергаменте постепенно сливались в одну единую невнятную массу, глаза слипались.
Она не знала, который сейчас час, но точно понимала: кроме неё и миссис Пинс, мирно дремлющей тётушки, обложившейся книгами, думающей, что в библиотеке никого нет- никого и не было.
Веки стали ужасно тяжёлыми. Вязкие мысли в голове едва складывались воедино. В голове мелькали образы Фреда, Рона, Гарри, мамы, их слова, их смех, даже неприятный диалог в поезде случайно пришёл на ум.
Встревоженные глаза и дрожащие руки профессора МакГонагалл, недавний урок Зельеварения, милую светловолосую пуффендуйку с круглыми щеками и синими глазами, случайно сбившую её в коридоре с ног, неожиданно колкие, как розовые шипы пронзительные глаза Лаванды Браун, и...
Когда над ухом раздался нарочито громкий хлопок книжной обложки об деревянную столешницу- сон как рукой сняло.
Она подняла заспанные перепуганные глаза на источник движения- образ оказался мутным. Ей пришлось потереть пальцами глаза.
Над ней стоял невероятно-тихо разъярённый Малфой.
Пепельные волосы в тёплом свете ламп отдавали золотом. Пушистые брови сдвинуты к переносице, а кулаки сжаты.
Губы, как и полагается, неизменно презрительно искривлены.
Какого чёрта она здесь забыла? Половина первого ночи. Надеялся, мать вашу, отдохнуть от всех хотя бы здесь.
Твоим непроходимым идиотизмом можно замок отапливать, и все сдохнут от жары.
Библиотекарь мирно дремлет в другом конце зала. Грейнджер тоже, судя по всему, спокойно дрыхла и никого не трогала.
И как бы то ни было, обуявшая его ярость капала через край.
-В чём дело?-хрипловатым полусонным шёпотом осведомилась Гермиона, выпрямляя спину и чувствуя, как под мантией пробежал холодок.
Вдох.
Он через зубы втянул воздух.
Я так чертовски устал, Грейнджер.
-Почему. Ты. Всё ещё. Здесь?-старательно (нет, реально старательно), сдерживая агрессию, сквозь губы проговорил он.
Сейчас ей всё ещё казалось, что он ей снится в этом невероятном странном библиотечном сне, с учётом того, что Малфой- последнее, о чём она подумала перед тем, как отключиться над пергаментом.
Она потрогала корешок книги, разбудившей её, окончательно убеждаясь в том, что это нихрена не сон.
Такая жуткая тоска обуяла Гермиону, что она развернулась обратно к нему спиной и принялась методично собирать свои учебники в стопку.
-Что значит «почему?»-Равнодушно спросила она.-Потому что я хочу здесь побыть. В единственном, между прочим, месте, где было тихо,-с этими словами она развернулась обратно и одарила страстным ненавидящим взглядом.
Он готов поклясться, что от этого взгляда в прохладной библиотеке на пару градусов потеплело.
И её слова ещё больше его взбесили. Малфой набрал в лёгкие воздуха, но она перебила его.
Снова. Она. Его. Перебила.
Я это так не оставлю.
-Попробуешь заорать на меня сейчас, я достану первую попавшуюся книгу из запретной зоны и прибью её тебе ко лбу.-Грейнджер словно нутром почуяла, что он сейчас взорвётся, и ни миссис Пинс, ни кто либо посторонний его уже волновать не станут.
Холодный липкий страх словно приклеил желудок к позвоночнику. Одному Мерлину известно, что сейчас будет после её слов.
Немедля, прогоняя остатки сна, смахнув пряди со лба, Гермиона одной рукой вцепилась в учебники, а другой- в стул, стараясь отодвинуть его как можно тише и убраться, убраться оттуда подальше.
Подальше от злосчастной библиотеки, так любезно организовавшей им встречу, подальше от него.
Ну уж нет, грязнокровка, не в этот раз.
Я поквитаюсь с тобой за неуважение ко мне.
Я поквитаюсь с тобой за то, что перебила меня дважды.
-А ну стой, идиотка,-ледяным тоном скомандовал Драко, ловко и цепко фиксируя её предплечье.- Я не закончил с тобой.
И его, и её сердце одновременно пропустили один шумный удар.
Учебники, неустойчиво лежавшие подмышкой, вывалились, с весёлым и оглушительным грохотом, словно свалилась груда булыжников или опрокинулся шкаф, соблюдая очерёдность, рухнули на пол.
О боже.
О, нет.
Было чувство, что сейчас поднимется на уши весь Хогвартс. Грейнджер замерла, уставившись безумными глазами на Малфоя- тот, в свою очередь, беззвучно ругнулся.
Да ебжевашумать.
Он вытянул из кармана палочку, шепнул заклинание, и библиотечный свет потух.
Натерплюсь я с грязнокровками проблем. Отец как в воду глядел.
Сейчас в темноте её не видно. Одно было ясно: он чувствует её испуг. Пульс на запястье значительно участился.
Ей больно?
С минуту они так стояли. Ну, две.
Было слышно, как, вероятно глубокий сон миссис Пинс был предательски прерван шумом упавших книг.
Библиотекарь шумно вздохнула и что-то проворчала, огляделась по сторонам- света не было. А значит, и людей.
Должно быть, приснилось.
Давно ли миссис Пинс ночует в библиотеке?
Грейнджер беззвучно выдохнула и с облегчением прикрыла глаза.
Она слышала своё и его прерывистое дыхание, как стучит кровь в том месте, где он (пережал!!) ей руку, напряжённые ноги затекли.
В глотке немедленно, как по команде, стало сухо, словно в пустыне.
-Завались нахрен,-обозлился Малфой, намекая Гермионе на то, что она слишком громко дышит.-Скажи спасибо, грязнокровка, что шкуру твою спас. Мог спокойно отдать тебя Филчу на растерзание.
Он всё злился и злился. Лицо Драко в кромешной полуночной тьме почти не было видно.
Чёртова стерва. Свалила на голову очередные трудности.
Дура безмозглая.
Клянусь, будь моя воля, я бы убил тебя прямо здесь.
Вдохвыдохвдохвыдох
Ей это порядком надоело.
Гермиона вскипела так, что выдернула руку из его мёртвой хватки с такой нечеловеческой силой, что едва не заехала локтем в нос.
Лучше бы заехала.
-Отвали от меня,-прошипела она, чувствуя болезненную пульсацию в висках.
Невозможность взглянуть ему в глаза раздражала. Так невозможно увидеть, собирается он её ударить или нет.
Не заплакать.
Не плакать.
Не..
-Не забывайся,-холодно отозвалась она.-Ты здесь рядом и у тебя совершенная бездарность выкручиваться. Сдашь себя с потрохами при первой же возможности. Филч заметит тебя раньше, чем меня, даже если я буду стоять в двух шагах. Надеюсь, ты соскучился по ночной прогулке в Запретном лесу, говнюк.
Кретин.
Немедля, не дожидаясь ответной реакции, даже не подбирая валяющиеся на полу книги, она подхватила сумку, по дороге шепча заглушающее шаги заклятие, исчезла за книжными шкафами, минуя наконец уснувшую библиотекаршу, выскочила в коридор.
Остановилась недалеко у дверей в безмолвном тёмном пространстве с ненавистью потирая запястье.
Сука.
Больной ублюдок.
Сука.
Идиотка последняя. Мерзкая дура.
На сей раз твоя жопа спасена. Держись, не долго тебе спокойной жизни осталось. Я не смог извести тебя раньше, но в этом году я тебя изведу. Я заставлю тебя уйти с учёбы раньше.
Как завещал отец.
Как сделал бы любой чистокровный волшебник. Избавиться от них.
Подожди-ка, Малфой, постой.
Ты сделал ей больно. Ты чуть не оставил своей добротной ладошкой трещину ей в кости. Завтра у неё останутся синяки.
Господи, Малфой.
Господи.
Слизеринец положил ладони на глаза и съехал вниз по стенке.
Ненависть к ней и презрение к себе смешались в одну мерзкую кашу, лежащую на лёгких тяжестью. Так тяжело её ненавидеть. Так легко себя презирать.
-Почему ненависть к тебе так меня утомляет, Грейнджер? Почему после каждой стычки с тобой ощущение, что меня изнасиловали? Почему так мерзко? Почему?
А вот почему, Драко.
Эта сука просто сосет энергию, радость и жизненные силы, как дементор.
Отец в Азкабане, вероятно, чувствует приблизительно то же, что и он сейчас.
Пальцы забрались в гладкие светлые волосы, прошлись по коже головы.
Гадство.
Грейнджер мчалась по пустынным огромным коридорам, минуя кабинет за кабинетом, прячась в тени, уклоняясь от лунного света в окнах, чтобы не создавать лишнего движения.
Она так торопилась скорее добраться до башни и рухнуть в кровать, избавиться от этого дня, раствориться во сне, что не заметила тёмную фигуру возле Большого зала.
Совершенно не заметила. Умчалась дальше, а тень, чувствуя, что её больше не обнаружат, вплыла в зал, где стоял Кубок, в темноте ещё страшнее и агрессивнее переливаясь голубым свечением.
Некто в мантии уверенно зажимал в руке клочок бумаги, и, бесшумно приблизившись к изваянию, помедлил на долю секунды.
Кубок благодарно «прожевал» бумагу.
В лунном свете мелькнул отблеск чьих-то золотистых волос.
Грейнджер свалилась на кровать, и, почувствовав, как голова коснулась подушки, провалилась в сон.