Глава 1
Коридор Хогвартса был полон голосов и шагов, но Гермиона слышала только смех — их троицы, такой привычный и уютный. Она что-то сказала Рону, Гарри хмыкнул, и они разразились веселой перепалкой, громкой и чуть слишком легкомысленной для утренних уроков.
Именно в этот момент она почувствовала чей-то взгляд. Резкий, колючий, как всегда. Драко Малфой стоял чуть поодаль, возле колонны, словно случайно задержавшийся. Он видел их — видел её смех, её улыбку, её непривычно расслабленное выражение лица.
Их глаза встретились.
Долгий, тянущийся миг, когда не хотелось отводить взгляд. В нём было что-то незнакомое, почти пугающее. Словно за этим стеклом, через которое они всегда смотрели друг на друга, вдруг пошли трещины.
Но шаги учеников, звон колокола — и они разошлись. Гермиона — к грифиндорскому столу, он — к слизеринскому. Никаких слов. Только осадок в груди, будто что-то не сказанное осталось висеть в воздухе.
За завтраком она почти не слушала разговоры друзей. Попыталась заговорить с Гарри, осторожно, примирительно. Слова о том, что нужно забыть ссору, что им нельзя оставаться в холоде. Но Гарри упрямо молчал, словно стена, отрезал короткими фразами, и каждый его ответ звучал хуже отворота.
Она бросила взгляд на Малфоя — он даже не обернулся, но почему-то ей показалось, что он слышит их тишину.
Позже, уже в комнате, Гермиона достала свой дневник.
Чернила расплывались от силы нажима:
«Гарри — долбоёб.»
И точка.
Гермиона сделала шаг на встречу к примирению с Гарри,но тот остался в стороне. Она решила для себя ,что больше не будет пытаться что-то делать.
Вечер выдался тяжелым. Гермиона чувствовала себя вымотанной: и ссора с Гарри, и уроки, и гул разговоров в общей гостиной. Всё казалось лишним шумом, от которого хотелось убежать.
Она закрыла книги, спрятала дневник под подушку и, едва заметно для остальных, вышла за дверь. Коридоры были полупусты. Пламя факелов колыхалось, отбрасывая длинные тени, и в этом мерцающем свете Хогвартс казался старше и тише.
Её шаги сами привели к одной из старых лестниц. Гермиона вспомнила: заброшенная башня, куда почти никто не ходил. Когда-то там хранили какие-то артефакты, но давно всё опечатали. Она поднималась по скрипучим ступеням, ощущая странное облегчение: наконец-то можно оторваться от привычных маршрутов, от людей, от ожиданий.
На последнем пролёте было особенно тихо. Окно с разбитым витражом впускало прохладный воздух. Сквозняк подхватывал её волосы и трепал страницы забытого на подоконнике старого листка пергамента.
Гермиона подошла ближе и прислонилась к стене. Здесь не было ни Гарри, ни Рона, ни чужих глаз. Только запах пыли, камня и вечернего ветра.
Она закрыла глаза и позволила себе вдохнуть глубже.
Усталость не ушла, но стало легче дышать.
А где-то внизу, вдалеке, послышались шаги.
В заброшенной башне воздух был густым от пыли. Гермиона прошла вдоль стены и заметила старый, покосившийся шкаф. Неясно зачем, но она шагнула за него, словно ища тишины ещё глубже.
Там, в узком закутке, она притаила дыхание. На уровне глаз виднелось крошечное отверстие — неровная трещина в кладке. Любопытство пересилило усталость: она наклонилась и заглянула.
За стеной, в полутёмной комнате, кто-то появился.
Малфой.
Он двигался осторожно, будто знал каждый угол башни. Подошёл к дальнему углу и, едва заметным жестом, задел какую-то плиту. Из-за неё он достал предмет — пыльное, но целое зеркало, больше человеческого роста. Он поставил его у стены, почти на полкомнаты.
Гермиона замерла. Сердце стучало слишком громко, казалось, он услышит.
Малфой поднял ладонь и коснулся поверхности. На секунду зеркало вспыхнуло — свет вырвался, как дыхание. Но в то же мгновение оно оттолкнуло его, словно чужака: Драко резко отшатнулся, тяжело выдохнув.
Он оглянулся по сторонам, будто проверяя, один ли он здесь. Его взгляд задержался на темноте, рядом с тем самым шкафом, но он не подошёл ближе. Просто провёл рукой по волосам, бросил короткий, настороженный взгляд на зеркало — и ушёл, растворившись в коридоре.
Гермиона всё ещё стояла за шкафом, не смея пошевелиться.
Её дыхание наконец прорвалось — короткое, рваное.
Зеркало.
Что это было?
Гермиона ждала. Сначала считала удары сердца, потом минуты. Башня снова погрузилась в тишину, и только ветер гулял в щели разбитого окна. Убедившись, что шаги Малфоя больше не слышны, она осторожно вышла из-за шкафа.
Зеркало всё ещё стояло у стены, высокое, словно чужое, с гладкой поверхностью, которая не отражала свет факелов, а будто глотала его.
На стекле проступили едва заметные трещины — не разрушенные, а живые, как будто зеркало само дышало. Оно тихо звенело, будто звало.
Гермиона приблизилась и протянула руку.
Пальцы коснулись холодной глади — и в тот же миг мир качнулся.
Она открыла глаза в Гриффиндорской башне. Утро. Солнечный свет, Рон сонно ворчит, Гарри уже натягивает мантию. Всё было настолько реальным, что Гермиона решила: сон.
День потянулся за днём, как обычно. Завтрак, библиотека, уроки, смех в коридоре. Но где-то глубоко внутри она знала: это не настоящее. Она чувствовала свободу. Свободу делать то, что в реальности никогда бы не позволила себе.
Она пробовала менять слова, поступки, спорить с преподавателями, даже шепнула что-то Малфою, от чего он на миг остолбенел. Каждый её шаг отзывался каким-то странным эхом — как будто Хогвартс смотрел на неё иначе.
И всё же это был всего лишь один день.
Ночью, когда коридоры погрузились в темноту, Гермиона вдруг моргнула — и очнулась, стоящая перед зеркалом. Всё её тело было напряжено, пальцы всё ещё лежали на холодной поверхности.
Она резко отпрянула.
В реальности прошла лишь секунда. Но в её памяти жил целый прожитый день — яркий, настоящий, наполненный свободой и страхом.
Гермиона тяжело дышала.
Теперь она знала: прикоснувшись к зеркалу, она может прожить день, где возможно всё. Увидеть последствия. Сделать выборы, которые в настоящем казались невозможными.
А в реальности это будет лишь мгновение.
Гермиона вернулась в свою комнату далеко за полночь. Башня Гриффиндора спала, только камин в гостиной ещё догорал, разбрасывая красные отблески. Она осторожно закрыла за собой дверь и достала дневник. Чернила дрожали на кончике пера, а мысли — в голове.
Она начала писать.
Запись.
«Я не знаю, что это было. Но зеркало... оно не простое.
Я прикоснулась, и мир изменился. Я прожила целый день. Настоящий день, со всеми деталями — до ужина, до ночи, до мельчайших слов. Но всё оказалось ложью. Нет, не ложью — возможностью. Я будто получила право прожить день так, как хочу, и увидеть, что будет.
В реальности прошла секунда. Секунда. Это невозможно объяснить логикой.
Вопросы:
1. Что это за зеркало? Оно не похоже на Око или какие-то артефакты, что я встречала в книгах. Оно не просто показывает, оно даёт прожить.
2. Почему Малфой знает о нём? Сегодня он пришёл первым. Значит, он уже использует его. Для чего? Чтобы исправлять свои ошибки? Чтобы строить планы? Чтобы тренироваться быть тем, кем он хочет казаться?
3. Откуда он узнал? Это зеркало спрятано слишком глубоко, просто так туда не наткнёшься. Его или кто-то посвятил, или он нашёл записи. Малфои всегда копались в тёмных артефактах.
Но меня мучает один вопрос больше всего:
Что он делает в тех днях, которые проживает?
Я видела — он прикоснулся, зеркало его оттолкнуло. Почему? Может, оно не всегда принимает? Может, оно показывает только тогда, когда ты готов?
Я боюсь. И в то же время... хочу вернуться».
Гермиона отложила перо. Буквы дрожали, где-то чернила растеклись. Она прижала ладонь к странице и закрыла дневник, будто боялась, что слова выскочат наружу.
В голове пульсировала одна мысль:
А если я узнаю, что делает Малфой в своих днях?
На следующий день Гермиона решила всё-таки попытаться помириться с Гарри. Они встретились в коридоре возле лестницы, где раньше поссорились.
— Слушай, Гарри... — начала Гермиона, немного смущённо. — Мне жаль, что вчера...
— Мне тоже, — перебил Гарри с лёгкой улыбкой. — Я был упрямым.
Они немного помолчали, но на этот раз тишина была не напряжённой, а уютной.
— Спасибо, что согласился поговорить, — сказала Гермиона и, не сразу, протянула ему мантию: — Можно одолжить твою мантию Невидимку на уроки.
Гарри нахмурился, прищурившись.
— Подожди... Ты извинилась только чтобы забрать мантию?
Гермиона улыбнулась, смущение сменилось лёгкой шуткой:
— Может быть, частично.
Они оба расхохотались, и этот смех растопил остатки вчерашнего напряжения.
— Ладно, — сказал Гарри, усмехнувшись. — Считай, что прощено.
Гермиона почувствовала, как камень с сердца упал. Их ссора была забыта, пусть и с долей лёгкой иронии, но теперь между ними снова царила привычная доверительная дружба.
После последних уроков Гермиона тихо подошла к Гарри.
— Гарри, можно я возьму мантию Невидимку? — спросила она, стараясь не привлекать внимания.
— Конечно, — ответил он, слегка улыбнувшись. — Только будь осторожна.
Она накинула мантию на плечи, и ткань почти сразу слилась с её силуэтом. Почувствовав себя почти невидимой, Гермиона направилась в сторону заброшенной башни.
Коридоры пустели, и только лёгкий скрип ступеней сопровождал её шаги. Башня, как и прежде, встречала её запахом пыли и прохладного камня. Гермиона поднялась по скрипучей лестнице, осторожно пробираясь к старому шкафу у стены.
Она спряталась за ним и прислонилась к холодной кладке, пряча дыхание.
— Он придёт, — подумала она, — я должна дождаться.
Время тянулось медленно. Каждая минута казалась вечностью, пока она ждала появления Малфоя, изучая трещины на стенах, шорохи ветра и тихий звон, исходящий от зеркала.
И вот, почти на грани терпения, она заметила движение внизу коридора.
Малфой появился, как и в прошлый раз, осторожно двигаясь к дальнему углу.
Гермиона сжала кулаки под мантийкой, сердце билось быстрее. Сегодня она не просто наблюдатель — сегодня она могла прикоснуться к тайне, которую Малфой уже использовал.