take me to church

— Какие к дракклу сомнения? Она же само совершенство!
— Ну, лицо у нее, говоря прямо, странное...
— Да причём здесь её лицо, осел? Ты когда-нибудь смотрел ей в след, когда она в этой своей лиловой юбочке? А её грудь, эти два прелестных холмика...
— Холмика? Тебе что, пятнадцать? — Не выдержав, хмыкнул Лестрейндж, перебив однокурсников. По крайней мере, он считал, что это были они — парочка ребят в зеленых галстуках, сидящих через проход от него в библиотеке. Тот, что говорил, быстро стушевался, отвернувшись, а он сам осёкся: должно быть, им и правда по пятнадцать. Как и Рабастану — семнадцать. Не сорок четыре. Его громкое высказывание привлекло внимание мадам Пиннс — строгая блондинка на мгновение показалось из-за стеллажей и не в первый уже раз оглядела их взглядом, который сам Лестрейндж обозначил как «не мешайте мне доживать свою жалкую жизнь тупые сопляки». Он был с ней солидарен.
Он выдохнул и отвернулся, мигом растеряв весь настрой на шутки. В его руках покоился пыльный фолиант — что-то про гоблинов, кажется, или троллей. Однако именно, что покоился: Рабастан мог бы поклясться, что не переворачивал страниц уже минуты три. Он скосил глаза на наручные часы и тихо выругался. Ему даже уже надоело ныть о том, что он заперт в теле подростка и вынужден снова проходить школьную программу.
И тут занудную библиотечную тишину нарушило её появление — Лестрейндж заприметил её, кудрявую магглокровку, еще когда та тихо отворила дверь, буркнув скромное «здрасьте» в сторону библиотекаря (возможно, у них не самые лучшие отношения), и быстро оглядевшись, решительно направилась в его сторону. Её волосы прыгали при ходьбе, а глаза сверкали — он подавил в себе желание прикрыться книгой.
— Ты хочешь сказать, что нашел труп, а затем <i>просто</i> пошел в библиотеку? — он мог бы поклясться, что ее шепот можно было бы услышать и с астрономической башни, при желании. Лестрейндж заинтересованно выглянул из-за её фигуры, ожидая вновь увидеть Пиннс, или, возможно даже успеть увернуться от чего-нибудь тяжелого, чем она запустит в них, но её там не было. Такие, значит, тут теперь порядки? — Лестрейндж! — она щелкнула пальцами у его лица. Рабастан взглянул на неё снизу вверх.
— Тебе что надо?
Возможно, его холодный тон остудил её, потому что в следующую минуту она уже сидела на стуле перед ним, пытаясь изобразить на лице некое подобие доброжелательности. Грейнджер разительно отличалась сейчас от той себя, что пару часов назад визжала так громко, что ему пришлось хорошенько её встряхнуть, прежде чем отправить за кем-нибудь из профессоров. Сам он после этого отошел от гобелена, не имея никакого желания снова рассматривать труп старой женщины.
— Послушай, тут... в общем, мне просто нужно кое-что узнать. Дело в том, что профессор Синистра оказалась не самой собой, то есть, она то, конечно, сама своя, то есть, я хочу сказать, ох, в общем. Это была не она. — На одном дыхании проговорила Грейнджер, не глядя на него, после чего виновато зажмурилась, и отведя взгляд в сторону, начала сначала. Рабастан отложил книгу, — когда всё закончилось, я пошла в медицинское крыло, хотела попросить у мадам Помфри что-нибудь, чтобы успокоиться. И, ну, я зашла туда, а там — завешенная койка. Ну, я и подумала, что это профессор Синистра, и, я не знаю зачем, но я отодвинула полог и заглянула к ней. А она там... лежит. Я расплакалась, стала что-то говорить, про то, как любила её предмет, и всякое такое, а она возьми да открой глаза, а я как закричала, и она вслед за мной, в общем, на крики прибежала мадам Помфри. Оказалось, то тело... Ну, что мы нашли. Было под оборотным зельем, а профессор как увидела это все, так потеряла сознание, вот её и... уложили.
Грейнджер выдохнула, с надеждой посмотрев ему в глаза, а Лестрейндж спрятал лицо в ладонях. Он не знал, чего в нем сейчас больше — раздражения, или желания рассмеяться. Она сбивчиво говорила, должно быть, всё еще возбужденная произошедшим, а он ненавидел слушать лишнее. Хоть его это и позабавило — героиня войны, а не отличила мертвого человека от живого. Рабастан бросил на неё оценивающий взгляд. «Ладно, наверное, не каждый день здесь трупы находят».
— Хорошо, а что дальше? Ты пришла спросить у меня, как отличать живого человека от мертвого?
Она моментально вспыхнула, возмущенно приоткрыв рот.
— А я уж начала забывать, что ты слизеринец! Такой же невыносимый грубиян, как и остальные! — Она стремительно поднялась, по всему видимому оскорбленная в своих лучших чувствах, и собралась уходить, взмахнув копной волос.
— Подожди, — он её окликнул, но она, как ни в чем не бывало продолжила свой путь. Поморщившись, Рабастан, не терпящий лишних прикосновений, в два шага ее нагнал и схватил за локоть. — Ну подожди же ты, Грейнджер. Говори, что хотела сказать.
Она выдернула локоть и он, и сделав шаг назад, сунул руки в карманы. Магглокровка окинула его подозрительным взглядом и поджала губы.
— Я не стала бы спрашивать у тебя, если бы это не было так важно, — она развернулась к нему всем корпусом и стала заламывать пальцы, — когда ты... ну, когда ты заглянул за гобелен, ты... я сама ничего не помню, совсем ничего, ну, может, только цвет её мантии, я была так напугана, что... — ему хотелось встряхнуть ее и потребовать заткнуться или начать говорить коротко и по существу, но он не стал этого делать: с трудом поборов подходящее к горлу раздражение, он пообещал себе выслушать её до конца. — Ты не видел ничего необычного?
— Помимо вспоротого живота? — Сразу вылетело у него, и он тут же пожалел. Магглокровка вздрогнула, и вот-вот могла что-нибудь выкинуть, — ладно, хорошо? Достаточно, она была в светло-голубой мантии, на полу лежали учебники, видимо, выпавшие у неё из рук, волшебная палочка...
— Подожди, что? Волшебная палочка, на полу?
— Я это и сказал.
Грейнджер покачала головой.
— Нет, ты что-то перепутал. Волшебная палочка была у нее в кармане мантии.
— Я же сказал, на полу лежала волшебная палочка, — начал раздражаться Лестрейндж, не понимая, зачем вообще участвует в этом диалоге.
— Но рядом с ней не нашли никакой палочку, только ту, что была... — её лицо начало проясняться и она подняла на него взгляд. — Ты взял её?
— Ты из ума выжила?
— Нет, нет, конечно, в таком случае ты не стал бы упоминать о ней. — Грейнджер напрочь проигнорировала его, отвернулась, задумавшись, после чего уверенно кивнула, — значит, это была палочка убийцы.
А потом она подняла на него взгляд, и прежде, чем первое слово сорвалось с его губ, он уже знал, что она скажет. Лестрейндж тяжело вздохнул, проведя ладонью по лицу.
— Ты ведь не отходил оттуда, пока меня не было? Не отходил? — Она произнесла последние слова с каким-то особым нажимом, видимо поставив перед собой цель окончательно доконать его этой своей привычкой.
— Послушай, может я и не следил за проемом не отрывая глаз, пока ты бегала туда-сюда, но уж точно не уходил оттуда! — Тем же громким шепотом ответил он ей, озираясь назад, где за стелажом, по идее, находилась Пиннс. — Я схожу туда еще раз и взгляну, может, что-то вспомню, ладно? Только отцепись.
— Тогда пошли, — она вздернула подбородок и засобиралась.
— И куда же мы пойдем? — Сквозь сжатые губы чуть ли не прорычал Рабастан, искренне не понимая, почему же она его так чертовски злит.
— Не держи меня за дуру, Лестрейндж! — Мгновенно загорелась магглокровка, гневно сверкнув глазами. — К гобелену, ты сам сказал!
— Он за углом, Грейнджер, это во-первых, — он подошел ближе, опасаясь, что их кто-то услышит. — А во-вторых, лично я не хочу светиться там лишний раз, тем более, с тобой, не то кто-то точно подумает, что это мы вспороли ей живот за «выше ожидаемого». Или, может, так и есть? Чего ты так волнуешься? Признавайся, Грейнджер, ты грохнула старуху? Она так кстати была убита грязным маггловским способом!
Магглокровка выразительно зыркнула на него, открыла рот чтобы что-то сказать, но тут же сжала губы и с видом рассерженной фурии выбежала из библиотеки.
— Я пойду туда ночью! — крикнул ей вслед Рабастан.

Из-за стелажа показалась мадам Пиннс.

***

Шагая по темным коридорам Хогвартса под дезиллюминационными чарами, он никак не мог понять, в какую сторону ведёт его вся эта история. Да, безусловно, она уже успела привнести в его успевший стать привычным уклад жизни немного красок, но вместе с тем от неё несло чем-то... чем-то, что не сулило ничего хорошего. В конце концов, эта подружка Поттера не сулила ничего хорошего, сам Поттер не сулил ничего хорошего, вся эта затея с Хогвартсом не сулила ничего...
— Ай!
Кто-то налетел на него со спины в темноте, и его дезиллюминационные чары спали, конечно же. Рабастан развернулся и скривился. Грейнджер поднималась с пола.
— Реакция у тебя — ни к черту.
— Я не виноват, что ты неслась на меня будто беременный гиппогриф, — огрызнулся в ответ Лестрейндж, продолжив свой путь. — Какого драккла ты здесь делаешь?
— Того же, что и ты, — насупилась магглокровка, сунув палочку обратно в карман. — Это были дезиллюминационные чары? Это ведь высший уровень магии — использовать их на живых существах, а ты...
— Всего лишь учился на домашнем обучении, — передразнил ее Рабастан, закатив глаза в темноте. И тут же посерьезнел. — Это не твое дело.
Он мог бы поклясться, что она, там, за его спиной, поджала губы.
Когда они добрались до нужного коридора, она обогнала его и первая исчезла за гобеленом. Он вошел следом и швырнул люмосом в один из потолочных углов — теперь над ними зиял световой шар, буквально ослепляющий в таком маленьком помещении, но освещающий каждую пылинку. Грейнджер принялась ползать по полу, изучая каждый отбившийся от основной картины камешек, а сам он со скучающим видом стал оглядываться. И зачем здесь вообще эти проемы, да еще и прикрытые плотными гобеленами? Для слюнявых парочек, романтично затаскивающих друг друга за шторку? Для того, чтобы споваднее было прятаться за гобеленом от Филча? Или потрошить учителей? Потрошить кого-то, кто выглядит как учитель.
— Слушай, Грейнджер, так кто говоришь был под... — С той стороны послышалось мяуконье, которое Рабастан знал еще со времен первой учебы в школе. Похоже, кое-кто оказался более живучим, чем он ожидал. Магглокровка тут же поднялась с колен и расширившимися от страха глазами посмотрела на него.
— Сейчас придет Филч!
Лестрейндж усмехнулся — единственный, кто мог довести его до состояния испуга, был мертв. Грейнджер схватила его за запястье и потащила к проёму, не желая дожидаться, пока он ответит.
— Так, стой! Я не буду убегать от сквиба! Да даже тьма детоедов* не заставила бы меня прибавить шагу, он даже не додумается...
Его отвлекли звуки за его спиной — он тут же замолчал, развернулся и сделал парочку шагов к противоположной от прохода в коридор стене, краем глаза заметив, что девушка тоже стала прислушиваться. На самом деле — звук был ужасен, настолько, что у него во рту собралась слюна.
— Это камни. Кладка, она... — Наконец подала голос Грейнджер, делая несколько шагов за ним. — Расходится.
В коридоре за их спинами раздались шоркающие шаги, и Лестрейндж схватил ее за локоть и втолкнул в развернувшийся перед ними проем, после чего прошептал тихое «нокс», погасив свет, и двинулся за ней. Открывшийся проход был маленьким, явно меньше чем один на один, довольно-таки мелкая Грейнджер поместилась там с трудом, а вот ему места явно бы не хватило, тем более, что по полу прохода были разбросаны чьи-то вещи. Рабастан ругнулся, и, спрятав палочку, засучил рукава, и прежде чем проход стал закрываться, успел собрать все вещи в обе руки и протиснуться следом.
— Двигайся вдоль, — шепнул он ей, чуть ли не отплевываясь от её волос, что занимали все пространство. Воздух вокруг наполнился патокой. Раздался скрежет, а затем девушка рядом с ним застонала. Он почувствовал, как напряглось его тело. — И состриги космы.
— Тут дверь. И она закрыта.
— Великий Мердин, для чего тебе вообще нужна волшебная палочка?! — Прорычал практически ей в лоб Рабастан, на которого вдруг накатило осознание того, что в свои сорок четыре года, успевший уже один раз умереть, прячется от жалкого сквиба в теснойкаморке, прижатый всем своим существом к недалёкой магглорожденной.
— Я... я кажется, забыла её там, — почти пропищала она в ответ и ему стало её почти жаль. — Попробуй сам.
— Я и пошевелиться не могу, у меня руки заняты, — уже спокойнее ответил он ей, пошевелив руками над её головой. Он услышал, как из груды мелких склянок, что он держал в правой, что-то упало вниз и разбилось. — Надеюсь, это не напиток живой смерти.
— Тогда я возьму сама. Где она? — Сначала он не понял, что она имеет ввиду.

А затем она полезла ему в штаны.

С деловым видом распахнула мантию и стала ощупывать карманы, а у него от неожиданности перехватило дыхание.
На голову уронить её, что ли, все эти склянки?
— Да уж — он усмехнулся, опустив подбородок, — ты на верном пути.
Он придвинулся ближе, и она запустила руку ему в карман, но, кажется, то, что она там нащупала не очень то ей и понравилось, потому что она тут же отпрянула от него с ужасом на лице, и толкнула в подрагивающую от беззвучного смеха грудь.
— Ты сказал что она там!
— Я сказал, что ты на верном пути, — отсмеявшись, ответил он и еле извернувшись, всучил ей груду вещей, которые держал до этого двумя руками.
Лестрейндж вытащил наконец из кармана мантии волшебную палочку, и после тихого «алохомора», маленькая дверца настежь отворилась наружу. Магглокровка тут же просунулась между него внутрь, но он поймал её за локоть.
— Подожди, кто, всё-таки, был под оборотным?
— Теодор Нотт.

Из глубин коридора, эхом отскакивая от стен, до них доносится крик.