Те, кого мы теряем

Испания. Август. Воздух вязкий, горячий, будто плавится прямо на коже. В окно дул слабый ветер, но даже он казался ленивым и уставшим от этой жары. Элена сидела на подоконнике в своей новой комнате, разглядывая улицу. Ей было четырнадцать, и она уже поняла — перемены не всегда к лучшему.

Дом был не таким, как прежний. Комната — меньше. Двор — громче. А язык... язык всё ещё звучал чуждо. Слова пролетали мимо, как мяч, в который она никогда не хотела играть.

На полу стояли коробки. Распакованные только наполовину. Фото в рамках, книги на французском, блокнот с заклеенным уголком — её мир, сжатый до нескольких вещей. Всё остальное осталось там, за тысячу километров.

Она не знала, зачем родители решили переехать. Вернее, знала — работа, возможности, будущее. Эти слова мама и папа повторяли снова и снова, как мантру. Но она не верила, что это было нужно именно ей. У неё была школа, подруга, любимая булочная с круассанами на углу, соседи, к которым не нужно было привыкать. А теперь — всё по новой.

За окном кто-то громко засмеялся. Мальчишки гоняли мяч во дворе, выкрикивая что-то по-испански. Элена прищурилась, глядя на них. Один из них особенно выделялся — кудрявый, быстрый, уверенный в себе. Слишком уверенный.

— Элена! — крикнул голос снизу. — Спустись, пожалуйста. Соседи пришли поздороваться!

Она вздохнула. Не хотела ни с кем знакомиться. Новые лица утомляли. Все эти вежливые улыбки, притворные разговоры: «О, ты такая милая! Какая у тебя красивая французская внешность!» — как будто она была экспонатом в музее «экзотических детей».

Но она пошла. Босиком, медленно, как по ступеням в неизвестность. Спускаясь, мысленно прикидывала, как быстро сможет улизнуть обратно в комнату.

На террасе стояла мама, болтая с какой-то женщиной в ярком платье. Рядом — тот самый мальчишка с улицы, теперь поближе: кудрявые волосы, загар, улыбка на пол-лица. В руках — футбольный мяч. Конечно, мяч.

— Элена, познакомься, это наши соседи — Сандра и её сын Хави. Они живут через дом. Очень дружелюбные.

— Привет, — буркнула Элена.
— Привет, — отозвался мальчик. — Ты теперь тут живёшь?

Она кивнула.
— Надеюсь, ненадолго.

Он рассмеялся.
— Не нравится?

— Мне больше нравятся дожди, — спокойно ответила она. — И меньше крика под окнами.

Хави скосил взгляд в сторону мячей и крикливых друзей.
— Ну, извини, у нас тут немного шумно.

— Заметно, — она скрестила руки на груди.

— Он тренируется в Ла Масии, — вмешалась Сандра с гордостью. — Будущий профессионал.

— Здорово, — равнодушно кивнула Элена. — Я не интересуюсь футболом.

Он чуть приподнял бровь.
— Никогда?

— Ни разу.

— А у тебя футболка с Парижем. Значит, всё-таки что-то да знаешь?

Элена посмотрела вниз — действительно, она надела старую чёрную футболку с мелким логотипом Марселя. Подарок брата, когда-то. Удобная, и не более того.

— Это просто одежда, — сказала она. — Не символ веры.

Он снова усмехнулся.
— А у нас тут за Барсу все. Ты ещё попадёшь в беду, если будешь так ходить.

Она кивнула.
— Пусть попробуют. Я в долгу не останусь.

Мама бросила на неё укоризненный взгляд, но Хави будто повеселел ещё больше. Он шагнул ближе.

— Слушай, а хочешь, я покажу тебе, где тут самое нормальное мороженое?

— Я не ем мороженое, — соврала она.

— А я не верю, — ухмыльнулся он. — Пошли, всё равно делать тут нечего. Иначе будешь сидеть в своей комнате и думать, как всё плохо.

Она посмотрела на него. Хави казался ей раздражающе живым. Слишком лёгкий. Слишком громкий. Слишком... другой. Но в то же время — реальный. И этот город был всё ещё чужим, а он, возможно, знал, где в нём спрятаться на пару часов от всего этого шума.

— Если там не будет клубничного, — сказала она тихо, — я подумаю.

— Не будет, — пообещал он. — Только фисташковое и карамель.

— Фисташковое? Ладно. Ведущий.

И она пошла за ним, будто это не начало, а просто способ убежать от своего одиночества. А он, не оборачиваясь, шёл вперёд, будто знал, что она всё равно догонит.

***
Солнце медленно сползало за крыши домов, окрашивая небо в апельсиново-розовые оттенки. Улицы становились чуть тише, но жара не отпускала, будто цеплялась за каждый уголок города. Элена шла рядом с Хави по мощёной дорожке, не торопясь. Он балансировал мячом на ноге, делая то, что, казалось, делал всегда — играл, даже когда никто не смотрел.

— У вас тут, похоже, только футбол и остался, — заметила она, с лёгкой усмешкой.

— А что, по-твоему, должно быть? — отозвался он. — Оперный театр?

— В Марселе есть. И музеи. Люди читают, думают, обсуждают. А тут...

Она бросила взгляд на его мяч.

— Тут у всех ноги важнее головы.

Он рассмеялся.

— Может, потому что ноги нас кормят. Ты бы попробовала пару тренировок — сразу бы поняла, что мы тоже думаем. Особенно когда против тебя выходит человек на голову сильнее.

Элена хмыкнула.

— Не думаю, что вы думаете, когда просто гоняете мяч по полю и кричите «¡Vamos!»

— А ты когда-нибудь вообще смотрела матч?

— Один. Случайно. На кухне. Папа забыл выключить телевизор.

— И?

— Я уснула через пять минут. Была просто куча людей в одинаковой одежде, бегущих за одним мячом, как будто других в мире не существует.

Он на секунду замолчал, потом взглянул на неё в упор.

— Ты особенная. Реально. Я таких, как ты, никогда не встречал.

— Это не комплимент, надеюсь?

— Нет, это вызов. Я ещё покажу тебе, что футбол — это искусство.

Она склонила голову вбок.

— Я предпочитаю Моне. Или, скажем, Дега. Ты, наверное, даже не знаешь, кто это.

— Нет, но если они тоже умеют бить по мячу — уважаю.

Элена не сдержала лёгкую улыбку. Она сама это почувствовала и тут же вернула себе привычную маску:

— Просто знай — я не собираюсь притворяться, что мне тут всё нравится. Мне не нравится жара. Не нравится крик. И точно не нравится, что мой дом теперь находится в стране, где все поклоняются клубу, который я даже не уважаю.

— Марсель?

— Я не фанатка. Просто... это часть моего прошлого. Моей жизни.

Он серьёзно посмотрел на неё.

— Я тебя понял. Только вот... иногда, чтобы найти что-то новое, надо потерять старое.

Она посмотрела вперёд. Вечерние тени ложились длинно, как мысли, от которых не убежать.

— Может, — тихо сказала она. — Но я не просила ничего терять.

Хави больше ничего не сказал. Просто шёл рядом. Без лишних слов, без давления. Мяч перекатывался между его ног, будто тоже чувствовал, что сейчас — не время играть.

А Элена вдруг подумала, что, может быть, в этом новом городе не всё такое фальшивое, как ей казалось утром. И, возможно, этот мальчишка с вечной усмешкой и раздражающим азартом — не самый худший проводник по этим чужим улицам.

***
Прошло несколько недель с тех пор, как Элиана переехала в Испанию. Город всё ещё казался чужим: улицы слишком шумные, солнце слишком яркое, люди слишком улыбчивые. И среди всего этого чужого – был один, кто никак не хотел оставить её в покое.

Хави Симонс.

Он появлялся неожиданно — на лестничной площадке, во дворе, в магазине, у киоска с мороженым. Сначала она думала, что это просто совпадение. Потом — что он делает это специально. И она терпеть не могла, что её начинает это забавлять.

Однажды утром она сидела на лавке перед домом, читая что-то на телефоне, когда он плюхнулся рядом, держа в руках холодную колу.

— Что читаешь? — без церемоний спросил он.
— Ничего, что могло бы тебя заинтересовать.
— Спорим, ты просто смотришь мемы.

Она медленно повернулась к нему с убийственным взглядом.
— Я читаю статью про современное французское искусство.

Он замер.
— Ух ты. Ну, тогда, наверное, действительно ничего интересного...

Она закатила глаза и всё же не смогла сдержать лёгкую полуулыбку. Он это заметил. И запомнил.

На следующий день он снова подошёл.
— Эй, ты, любительница искусства, — сказал он с ухмылкой. — Хочешь помочь мне выбрать подарок для сестры? У неё день рождения, а я в этом как в ботанике.

— А почему я?
— Ну, ты вроде как умная. Или ты просто притворяешься?

— Ты нарываешься.
— Знаю. Но зато ты идёшь со мной?

Она пошла. Просто потому, что было скучно. Просто потому, что он смотрел на неё так, будто действительно хотел услышать её мнение. Просто потому, что, когда он смеялся, на секунду в её груди становилось не так пусто.

Потом была библиотека.
Он увидел её там случайно. Или опять — «случайно». Она сидела у окна, просматривала книги на испанском, чтобы хоть как-то улучшить свою речь. Он подошёл и без разрешения сел напротив.

— Ужасно скучно, да?
— Нет. Это — «Письма незнакомке». Очень красиво.
— Могу я быть твоим незнакомцем?

Она уставилась на него.
— Ты самый навязчивый человек на планете.
— Возможно. Но, признай, ты уже привыкла ко мне.

Она не ответила.

Со временем они начали гулять. Не специально. Просто их маршруты совпадали. Иногда она шла за хлебом — и он оказывался рядом. Иногда он шёл на тренировку — и она стояла у витрины. Он делал глупые замечания, она отстреливалась колкими ответами. Это был диалог, похожий на бой, но без злобы.

Иногда он рассказывал истории из детства, о том, как впервые забил гол. Иногда — спрашивал про Францию. Она отвечала скупо, но искренне.

И в какой-то момент она поняла: он — первый, кто не жалеет её и не боится.

— Завтра у нас игра, — сказал он, будто между прочим. — Ну, если вдруг захочешь посмотреть. Только не смей аплодировать.
— Я не люблю футбол, — ответила она автоматически.
— А я не люблю брокколи, но ем. Так что...

Она не ответила. Он не настаивал.

На следующий день она проснулась раньше обычного. Долго думала. Смотрела на открытку с видом Марселя. Потёртую, со следами от пальцев — её мама приклеила её у изголовья кровати, «чтобы не забывала корни». Она сжала её в ладони. Потом — взяла куртку. И вышла.

Трибуны были небольшими. Поле — обычным. Он не видел её в толпе. Но она видела его — энергичного, сосредоточенного, уверенного. Он не был тем, кто с ней спорил у подъезда. Он был другим. И это... ей понравилось.

Он забил гол. И не отпраздновал. Просто посмотрел на трибуны. Секунда. Взгляд. Он узнал её.

Она встала и ушла, не дожидаясь финала. Но на губах у неё впервые за долгое время мелькнула улыбка.

После матча

Вечером, уже дома, она сидела у окна. В комнате было темно, только уличный фонарь отбрасывал бледный свет на подоконник. Элена прокручивала в голове каждое его движение на поле. Не то чтобы ей нравился футбол. Но то, как он двигался, как отдавался игре... было в этом что-то честное. Настоящее. То, чего ей так не хватало в людях.

Она долго держала в руках телефон. Разблокировала. Заблокировала. Набрала сообщение. Удалила. Закусила губу. Сердце било странно быстро.

Наконец, она открыла чат. Имя: Хави. Без смайликов. Без сердечек. Просто имя.

Элена:
Ты был хорош сегодня. Это не значит, что я люблю футбол. Просто... ты был хорош.

Палец завис над кнопкой "отправить". Она злилась на себя. За то, что пишется именно это. За то, что она вообще пишет. Но всё же... она нажала.

Сообщение отправлено.
"Прочитано" не появлялось. И это бесило. Она выключила телефон. Села обратно на подоконник, поджала ноги, прижалась лбом к стеклу. Холодно.

Минут через двадцать телефон завибрировал. Она старалась не смотреть, но через секунду всё равно потянулась. Открыла.

Хави:
Ты пришла?

Элена:
Я думала, ты не заметишь.

Хави:
Я всегда замечаю, когда ты рядом.

На лице Элианы появилось выражение, которое сложно было бы назвать улыбкой. Но уголки губ всё же дрогнули.

Элена:
Глупо это всё. Забудь. Я просто хотела...

Он ответил почти сразу:

Хави:
Я не забуду. Не пиши "просто". Спасибо, что пришла.

***
Тонкая грань

Всё началось с мелочей.
Они по-прежнему виделись. Он всё ещё был рядом. Они даже смеялись. Иногда.

Но смех стал короче.
Объятия — реже.
Взгляд — словно сквозь неё.

Элиана это замечала. Конечно замечала. Но первое время — гнала от себя эти мысли. Ей только недавно стало спокойно рядом с ним. Только недавно она научилась говорить с ним обо всём — о детских страхах, о маме, которая всё время ждёт улыбки, даже когда больно, о том, как отец смотрел на неё, будто она — инвестиция.

Хави всё это знал. Слушал. Брал за руку. Обнимал.
А теперь — нет.

— Ты странный, — сказала она однажды, лёжа с ним на траве возле того же парка.
Он повернул голову.
— В каком смысле?

— Не знаю. Ты не со мной, хотя вот ты. Это бесит.
Он долго молчал. Слишком долго.
— Ты тоже иногда бываешь не здесь, — только и сказал.

Она сжала зубы. Хотела сказать: «я с тобой. всегда с тобой. хотя я вообще не верю в людей». Но не сказала.

Её попытки — и его исчезновение

Она начала писать первой чаще. Спрашивала, как прошёл день.
Он отвечал. Иногда даже голосовыми. Но не так. Не тем голосом.

В один из дней она пришла к нему домой. Без предупреждения — впервые.
Он открыл дверь. Взъерошенный, в футболке, в наушниках.

— Эли... я... сейчас не очень...

— Я не прошу говорить. Я просто... я соскучилась.

Он впустил. Посадил на кровать. Сам сел рядом — на расстоянии. Не прикоснулся.

— С тобой что-то случилось?
— Всё нормально. Просто устаю.
— Ты же никогда не уставал от меня, — сказала она тихо.

Он не ответил.

***
Один вечер — последний, где она ещё верит.

Они гуляли. Был закат. Молча. Она положила голову ему на плечо.

— Если ты уйдёшь — предупреди, — прошептала.
— Зачем?
— Потому что я не знаю, как снова собирать себя из осколков.

Он выдохнул. Обнял.
— Я не уйду. Обещаю.

Но взгляд его снова был где-то далеко. Не с ней. Не здесь.

***

Элена долго сидела в пустой комнате, вглядываясь в экран телефона.
Сообщения, которые она ему отправляла — прочитаны, но ответов так и не было.
Каждый день она надеялась, что вот сейчас — и он напишет, объяснит, почему пропал. Но молчание стало невыносимым.

Её сердце сжималось от тоски и непонимания.
Он был рядом — и вдруг исчез без предупреждения.
Она чувствовала себя словно на грани провала, словно всё вокруг рухнуло.

Комната была окутана мягким светом настольной лампы, и дождь тихо стучал по окну. Элена сидела на диване, опустив голову и играя пальцами с краем подушки. Мама села рядом, взяла её за руку и тихо заговорила:

— Элена, я должна тебе кое-что сказать... Я недавно разговаривала с мамой Хави. Он уехал. В Париж, в ПСЖ.

Элена резко подняла взгляд, глаза расширились от неожиданности. Она не знала. Совсем не знала, что он уехал, что его жизнь теперь далеко от неё.

— Ты... ты не знала? — спросила мама тихо, почти шёпотом.

Элена молчала, не находя слов. Внутри что-то обрушилось — сердце сжалось, и слёзы, сначала робкие, а потом всё сильнее, потекли по щекам.

Мама тут же обняла её крепко, прижимая к себе, словно хотела передать тепло и защиту.

— Я знаю, что тебе сейчас очень больно, — шептала она, гладя дочери волосы, — но ты не одна. Я рядом, и мы вместе пройдём через это.

— Я так долго его ждала... — срываясь на рыдания, прошептала Элена. — И вдруг он просто уехал... И я даже не знала.

— Понимаю, как это тяжело, — сказала мама с мягкой улыбкой сквозь слёзы. — Но это не твоя вина, что он уехал. Иногда люди уходят, потому что не знают, как остаться. А ты — сильная, и ты сможешь всё пережить.

В этих объятиях Элена впервые почувствовала, что несмотря на всю боль и потерю, у неё есть надежда и поддержка — мама рядом, и вместе им всё по силам.

Вечер опустился мягким покрывалом, заглушая звуки улицы и оставляя в доме лишь тихое потрескивание камина. Элена сидела у окна, собрав волосы в колосок, который слегка распустился, пряди ласково падали на плечи и красиво играли в лучах уличного фонаря. В руках была книга, но глаза давно перестали читать — они смотрели куда-то вдаль, в пространство между прошлым и настоящим.

Тишину прервали лёгкие шаги. Папа осторожно подошёл, будто боясь нарушить её настроение. Он сел рядом на край дивана и тихо сказал:
— Ты грустишь, я вижу. Я знаю, что Хави уехал, и это тяжело для тебя...

Элена не сразу повернулась, лишь тихо вздохнула.
— Я думала, всё будет иначе... Что он останется рядом. А теперь как будто часть меня уехала вместе с ним.

Папа взял её ладонь в свою, крепко и тепло.
— Я понимаю тебя. Но знай — ты не одна. Мы — семья, и мы всегда рядом. Ты можешь опереться на меня, на маму, на брата. В любой момент.

Его взгляд был полон любви и поддержки, несмотря на грусть.
— Ты сильная, Элена. И с нами тебе ничего не страшно.

Она повернулась к нему, их взгляды встретились, полные понимания и тепла.
— Спасибо, папа. Мне это очень нужно.

В этой тишине, наполненной заботой и любовью, ей стало легче. Пусть Хави уехал, но семья — это её крепкая опора.

***
Сначала был лишь тихий шок и боль — будто кто-то нежно, но прочно сжал сердце. Но со временем этот груз стал тяжелее, и в душе Элены зародилось что-то новое — злость.

Злость на Хави. На его молчание, на то, что он не сказал ей сам, что уехал, будто предал их дружбу и доверие. Как будто она для него стала чем-то ненужным, пустым.

Каждое воспоминание о том времени, когда они были рядом, теперь окрашивалось в холодные, острые тона. Её сердце словно сжималось от горечи. Она пыталась понять, почему он так поступил, но в ответ получала лишь тишину.

Это чувство постепенно перерастало в отвращение — к его поступку, к тому, что он позволил судьбе разлучить их, не объяснившись.

В её мыслях всё чаще мелькали слова, которые она боялась произнести вслух: «Как он мог так поступить? Почему не сказал мне сам? Почему я должна узнавать всё от мамы?»

Элена чувствовала, что теперь между ними выросла невидимая стена — холодная, непроницаемая, которую она не хотела разрушать. И каждый раз, когда в сердце просыпалась надежда на восстановление связи, ей же самой становилось страшно.

Она не знала, сможет ли когда-нибудь простить Хави, или это чувство будет жить в ней, как тёмная тень. Но одно было ясно — теперь это уже не та беззаботная девочка, которая когда-то верила в чудеса и дружбу.

Руки Элены машинально потянулись к телефону. Сердце колотилось — будто в надежде получить хоть какое-то сообщение, хоть один знак, что всё не кончено. Но разум подсказывал другое.

Она открыла его чат, мельком взглянула на последний диалог — пустота. Ни слов, ни объяснений, только молчание и холод.

Сердце сжалось ещё сильнее, и в тот же момент пальцы на автомате нажали на кнопку «заблокировать».

Телефон в её руках будто обжёг — но Элена уже не могла вернуть обратно. Этот жест стал её невысказанным «прощай», который она произнесла без слов.

И хотя внутри было больно и одиноко, она понимала — сейчас так надо.

___________
Заходите в мой тгк ссылка в шапке профиля.Так же эта история связана с моей историей про Алехандро Бальде.Найти можно в профиле.Целую❤️