☽ отчаяние
— Как ты, любимая? — я опустил руку поверх её ладони, поглаживая кожу большим пальцем. Дженни сидела на своей кровати, укрывшись тёплым одеялом, и смотрела в одну точку на стене напротив.
С того злополучного дня прошло два месяца. Они были чрезвычайно трудными для всех. Это были бесконечные поездки в полицейский участок, суд, сдача показаний, заявления по моей работе и, конечно же, чёртово увольнение. Тем не менее, мы умудрились находить и хорошие вещи: теперь, когда мы с Дженни могли быть вместе, не скрываясь, я проводил в её доме, в этой комнате почти всё свободное время. Ради этого, конечно, пришлось познакомиться с её родителями, но проблем не возникло. Они знали, что я помогаю ей, и видели прогресс, поэтому не сомневались в необходимости моего присутствия. Кроме того, они были более чем подавлены из-за произошедшей ситуации, и отношения их дочери с учителем удивили их не так сильно, как могли бы.
Сначала было сложно. Девушка плакала постоянно, даже не замечая этого, её реакция на мои прикосновения всегда была различной. Удивительнее всего было то, что каждый раз, непроизвольно оттолкнув меня, она извинялась, а моё сердце каждый раз разбивалось вдребезги, когда я смотрел на эти мучения. Через какое-то время слёзы сменила странная молчаливость и закрытость. Мы почти не разговаривали, она могла часами лежать в моих объятиях, сжимать мою ладонь, накручивать на свои тонкие пальцы мои кудряшки, и не произносить при этом ни слова. Она всё время была дома и боялась ходить куда-то дальше магазина на своей улице в одиночку.
Я поддерживал её всеми силами, и вместе мы справлялись медленно, но верно. Видел, что ей становится лучше, но знал, что полностью оставить это позади она не сможет.
— Нормально, — она криво улыбнулась, посмотрев на меня. — Ты разве не должен быть на очередном собеседовании сейчас? Или разбираться с делами в полиции?
— Ты уже потерялась в днях недели, — с легкой улыбкой я протянул ладонь и заправил прядь волос ей за ухо. — Сегодня воскресенье.
Она ничего не ответила, лишь удивленно хмыкнув. Несколько минут я не прерывал наступившую тишину, а потом лёг на кровать рядом с девушкой. Она немного подвинулась и заботливо укрыла меня пледом, кажется, даже сама этого не заметив.
— Люк?
— Да, милая? — она редко начинала разговор первой, поэтому я словно ожил, с воодушевлением поворачиваясь к ней.
— Зачем ты возишься со мной? Неужели ты правда можешь любить меня после произошедшего? — Дженни посмотрела на меня с таким бессилием и отчаянием, что мне стало страшно. Медленно, потому что смысл её слов оглушил меня, я присел на кровати, взяв ладони девушки в свои. Она кинула потерянный взгляд на наши руки, а потом вновь посмотрела в мои глаза.
— Потому что ты мне важна, Дженни, я хочу, чтобы ты снова почувствовала себя лучше. И да, я люблю тебя, конечно же люблю, — я заговорил тихо и осторожно, но она как будто не верила. — А что произошло такого, что, по-твоему, могло уничтожить мою любовь?
— У меня ведь был секс с другим человеком, хотя я состою в отношениях с тобой. Не знаю, можно ли считать это полноценной изменой, но тебе точно должно быть неприятно, — ответила она мрачно, глядя в одну точку. Я оторопел настолько, что даже перестал дышать на несколько секунд.
— Джейн, изнасилование — это не секс. Даже если ты сейчас вдруг скажешь, что хотела этого, то я ни за что не поверю. — я попытался поймать её взгляд, но она отводила глаза. — Я видел твоё состояние, твои истерики, твою реакцию на чужие прикосновения. На мои, в том числе, блять. Видел лицо этого мудака на заседании, — я напряг скулы, потому что одно лишь упоминание того придурка вызывало у меня приступ ярости. — Это ни в коем случае нельзя считать изменой. И поэтому, даже если ты будешь говорить об обратном, не поверю, что ты этого хотела и получила удовольствие. Ведь, грубо говоря, секс — об этом: желание и получение удовольствия, Дженни! — она всё же подняла на меня взгляд. Теперь в нём сквозило понимание и вина. Губы девушки задрожали, и я понял, что снова довёл её до слез. Несмотря на то, что в последнее время она плакала буквально из-за всего, я чувствовал себя до смерти виноватым каждый раз.
Вдруг Дженни подалась вперёд и крепко обняла меня, ладонями сжимая ткань футболки на спине. Её тело затряслось в беззвучных рыданиях. Я растерянно обнял её в ответ, лишь сейчас замечая, как девушка похудела и будто уменьшилась в размерах. Сначала я просто обнимал её, прижимая к себе, но всхлипы не прекращались, и я начал покачивать её, надеясь успокоить. Я чувствовал, что тоже до боли хочу заплакать, но широко распахнул глаза и посмотрел в серую стену напротив. Мои ладони мягко гладили её спину и волосы. Слов было не нужно.
— Теперь я ещё больше не понимаю, как ты по-прежнему терпишь меня, когда я настолько идиотка, что тебе приходится объяснять мне элементарные вещи, — она пробормотала куда-то в мою футболку, на что я лишь усмехнулся.
— Наверное, поэтому я и старше, Дженни, чтобы учить. Ты не идиотка, сколько раз повторять? — хоть в моем голосе и звучала строгость, я говорил с доброй насмешкой.
— Я очень-очень сильно люблю тебя, Люк, — она смущенно прошептала, поднимая глаза на меня. — Так сильно, что иногда даже страшно от этого.
Я медленно высвободился из объятий, чтобы взять лицо Джейн в свои ладони. Её щеки были мягкими, как шёлк, и я с наслаждением провёл вдоль скул подушечками больших пальцев. Она смотрела на меня, и благодарность переливалась через края этого взгляда. Я медленно наклонился и поцеловал девушку в лоб, в ответ на что она искренне улыбнулась. Я скучал по этой улыбке.
— И я люблю тебя, Дженни. Знаю, страшно, потому что боишься потерять, и я тоже этого боюсь, а потому сделаю всё возможное, чтобы этого не случилось.