глава 4
Гарри стоял у перрона, крепко сжимая руки сестёр, не в силах сдержать слёзы. Ему было всего девять, и мысль о том, что Агата и Руби уедут на целый год, казалась невыносимой.
— Вы точно будете писать? Каждый день? — прошептал он.
— Конечно, Гарри, — Агата обняла его. — Мы будем рассказывать тебе обо всём. Обещаю.
Руби присела, чтобы быть на одном уровне с братом, и осторожно провела пальцами по его щеке.
— Не забывай — ты Поттер. А Поттеры не сдаются. Мы скоро вернёмся, — сказала она и быстро встала, чтобы не показать, как сама сдерживает слёзы.
Поезд дал гудок. Сёстры, взявшись за руки, шагнули в вагон, а Гарри остался позади, махая рукой, пока красный паровоз не скрылся вдали, унося двух главных людей в его жизни.
***
Агата и Руби нашли свободное купе, но почти сразу к ним вошла девочка. Она была невысокой, с густыми тёмными волосами, тугим пучком и немного застенчивой улыбкой.
— Привет... можно? Все места заняты, — спросила она, теребя край мантии.
— Конечно! — с готовностью сказала Агата. — Я Агата, а это Руби.
— Я — Фрея Стерн. Первая в семье волшебница... всё в новинку.
— Нам тоже, — ободряюще кивнула Руби. — Ну, почти.
Купе наполнилось уютным смехом и запахом шоколадных лягушек. Три девочки мгновенно подружились.
***
В Большом зале висели парящие свечи, столы были накрыты, а посреди зала стоял табурет с Распределяющей Шляпой.
— Фрея Стерн! — прозвучало имя.
Шляпа задержалась на её голове чуть дольше обычного, а затем объявила:
— Гриффиндор!
Фрея с облегчением отправилась за стол с красным гербом.
— Агата Поттер!
Шляпа едва коснулась её головы.
— Гриффиндор! — выкрикнула она почти мгновенно.
— Руби Поттер!
Шляпа задумалась.
— Хмм… у тебя ум, амбиции, решительность, серьёзность… Слизерин?
— Я хочу быть с сестрой, — твёрдо подумала Руби.
— Ты уверена? Хорошо, тогда — Гриффиндор!
Вильям и Мишель, сидевшие за гриффиндорским столом, радостно захлопали.
***
Девочки вошли в гостиную Гриффиндора через портрет Полной дамы. Комната была наполнена теплом: красно-золотые цвета, гобелены, мягкие кресла, камин и лестницы, уходящие вверх.
— Здесь пахнет корицей и дровами, — заметила Агата, устраиваясь в кресле. — И здесь уютно... как дома.
— Даже уютнее, — прошептала Руби. — Здесь безопасно.
***
Первый день начался с хаоса: поиск расписания, запутанные лестницы и попытки успеть на зелья. На уроке Защиты от тёмных искусств профессор Марден хмуро смотрел на первокурсников.
— Кто знает, как нейтрализовать обморочное проклятие?
Агата подняла руку и уверенно ответила, получив одобрительный кивок.
На зельях у Снейпа Руби сварила идеальный успокаивающий настой, чем удивила даже старшекурсников.
Фрея, на уроке трансфигурации, случайно превратила перо в рыбку. Все смеялись — и преподаватель тоже.
***
Вечером, сидя у камина, Руби записала в дневнике:
"Я думала, Хогвартс будет страшным и шумным, но оказалось — это дом. Мой настоящий дом. Здесь я не просто Поттер — я Руби. И это — только начало."
А рядом Агата уже спала, свернувшись в кресле, Гарри приснился им обоим — он махал им с перрона, улыбающийся и гордый.
***
Ссора началась из-за пустяка — из-за домашнего задания по трансфигурации. Агата сказала, что Руби делает всё по-своему, не прислушивается, а Фрея попыталась вмешаться. Но Руби, уставшая после длинного дня, взорвалась.
— Ты вечно считаешь себя старшей и умнее! — бросила она сестре. — А ты, Фрея, может, просто перестанешь лезть, куда тебя не просят?
Фрея побледнела, а Агата выпрямилась, как струна.
— Если ты хочешь быть одна — пожалуйста, будь, — сказала она холодно.
Руби не ответила. Она просто развернулась и вышла из гостиной Гриффиндора, хлопнув портретом так, что Полная дама возмущённо охнула.
***
Руби бродила по тёмным коридорам. Её мантию щипал ночной сквозняк, а волшебные факелы шептали на стенах. Её шаги отдавались эхом, но она не замечала, что они были не единственными.
Фред и Джордж Уизли, заметив, как она выбежала, переглянулись и молча пошли следом. Они не были любопытными — просто видели, как сильно дрожали её руки. А в этом взгляде... была настоящая боль.
— Думаешь, стоит вмешиваться? — прошептал Джордж.
— Думаю, она вот-вот разобьётся. И кому как не нам спасать падающих? — усмехнулся Фред, хотя и без обычной легкости в голосе.
***
На восьмом этаже, пройдя три раза мимо стены, Руби услышала мягкий шелест — и дверь появилась, будто выросла из камня. Комната, чувствующая желание, отозвалась на зов души.
Она вошла.
Комната не была ни уютной, ни пустой. Вокруг висели зеркала — кривые, мутные, будто изломанные воспоминания. Из них на неё смотрела она сама — девочка, одинокая, испуганная, бессильная. Гарри, плачущий на полу в чулане. Молчаливая мама, исчезающая в зелёном сиянии заклятия. Холодные глаза тётки. И снова — она сама, стоящая между сестрой и подругой, с криком в груди.
— Хватит! — выкрикнула Руби, но комната лишь усилила боль.
Слёзы хлынули, как буря. Тело дрожало, и, не выдержав, она закричала. Крик был животным, разрывающим. Он шёл из самой глубины души, из того места, где копились страх, злость, вина, одиночество.
И комната откликнулась.
Зеркала начали трескаться. Ветер поднялся внутри, срывая с неё остатки контроля. Комната не судила — она слушала.
Фред и Джордж вбежали в комнату почти одновременно, не раздумывая, когда услышали крик. Дверь исчезла за ними, как только они пересекли порог.
— Руби! — позвал Фред.
— Ты в порядке?! — добавил Джордж.
Она сидела на полу, сжалась, руки дрожали. Она не ответила — только всхлипнула.
Мальчики молча сели рядом.
— Мы знаем, каково это, — сказал Джордж тихо. — Мы тоже теряли. Мы тоже злились.
— И да, мы тоже орали, — добавил Фред. — Правда, в подушку, чтобы мама не слышала.
Руби посмотрела на них. Впервые — не как на шутников, не как на весёлых однокурсников. А как на тех, кто понимает.
— Я чувствую, что тону, — прошептала она. — Что не могу быть такой, какой ждут... ни сестрой, ни героиней, ни Поттером...
Фред кивнул.
— Может, и не надо. Просто будь Руби.
Джордж потянулся в карман.
— Мы принесли шоколадку. Ломает крики и склеивает души. Проверено.
Она слабо улыбнулась. Комната затихла. Зеркала исчезли, на стенах появились полки с книгами, мягкие подушки, лампы. Она слышала, как комната дышит — как будто говорит: теперь ты увидела себя. Теперь — живи.
***
На следующее утро Агата нашла под своей подушкой клочок пергамента. Почерк был её сестры:
Я не права. Прости. Я не сломалась — я просто устала. Дай мне шанс начать сначала.
Подпись: Руби.
Утро
Большой зал был наполнен утренним шумом — звоном посуды, шуршанием газет, ленивыми разговорами. Но за длинным столом Гриффиндора, в самом его центре, царила тишина. Руби Поттер сидела, не притрагиваясь ни к тыквенному соку, ни к овсянке, которая давно остыла. Её руки лежали на коленях, пальцы сцеплены — крепко, будто только это и удерживало её в реальности. По обе стороны от неё сидели Фред и Джордж Уизли, бросая обеспокоенные взгляды.
— Так не может продолжаться, — нарушил молчание Фред, отложив ложку. — Ты должна поесть.
— Да, это же просто ссора. А ты ведёшь себя так, будто умер кто-то, — добавил Джордж.
— Мы с Агатой никогда не ссорились, — глухо отозвалась Руби.
Близнецы переглянулись.
— Всё бывает впервые, — сказали они в унисон, как обычно.
Но Руби не ответила. Она просто смотрела в одну точку, будто надеялась, что та растворит всю боль. Её губы были сжаты в тонкую линию, а глаза — тусклые, уставшие.
Фред встал, взял тарелку с хлопьями и пересел так, чтобы оказаться напротив неё. Он легко пододвинулся ближе, чтобы скамья оказалась между его ног, и, зачерпнув ложку хлопьев, поднёс её к Руби.
— Ты меня достала, — мягко, но твёрдо сказал он. — Сейчас ешь, потом злишься, потом всё остальное. По плану.
Она посмотрела на него — медленно, вяло — и молча открыла рот. Фред кормил её, как маленькую, а Джордж время от времени отпускал дурацкие комментарии, пытаясь вызвать хоть слабую улыбку.
Когда тарелка опустела, Фред с облегчением выдохнул.
— Ну вот. Ничего сложного. Я гений.
— Угу, — слабо отозвалась Руби, и уголки её губ на мгновение дрогнули.
В этот момент в зал вбежала Агата. Её волосы были растрёпаны, а на щеках горел румянец — то ли от бега, то ли от волнения. Заметив сестру, она закричала:
— Руру!
Она метнулась к ней, словно стрела, и остановилась только у самой скамьи, задыхаясь от сбивчивых слов:
— Прости, прости, прости! Я не должна была на тебя кричать! Я ужасная сестра, я...
— Гата, — Руби поднялась и посмотрела в глаза своей младшей копии. — Ты не виновата. Это я сорвалась. И на тебя, и на Фрею.
Агата вспыхнула, и уже в следующую секунду слёзы навернулись на её глаза. Она бросилась в объятия Руби, крепко прижавшись к ней, как в детстве — когда всё казалось проще.
— Ты чего сразу в слёзы? — прошептала Руби, гладая сестру по волосам. — Ты же Поттер. Ты же сильная.
— Я сильная, только когда ты рядом, — всхлипнула Агата.
Близнецы встали и, как будто ничего не случилось, отвели глаза, давая девочкам немного пространства.
— Может, погуляем? Только вы и мы, — предложил Джордж, подходя ближе.
— Мы не против, — синхронно ответили сёстры, словно вновь стали одним целым.
— Тогда после обеда. У озера. Без разговоров, без драмы. Только мы, природа и... возможно, заклятия, — добавил Фред с таинственной улыбкой.
После обеда
Они встретились у Чёрного озера, где вода была спокойна, а небо начинало наливаться закатным светом. Ветер играл в кронах деревьев, принося с собой свежий аромат весны и свободы. Все четверо молчали, просто шли вдоль берега, наслаждаясь тем, что рядом есть кто-то родной.
— Когда я был мелкий, думал, что озеро — портал, — неожиданно сказал Джордж, нарушая тишину. — Если зайти в воду по пояс, закрыть глаза и сказать «Где угодно, только не здесь», оно перенесёт тебя.
— Ты и сейчас так думаешь, — хмыкнул Фред. — Просто не хочешь мочить штаны.
Агата хихикнула. Смех её был лёгким, как звон колокольчика, — искренним. Руби, стоя чуть поодаль, повернулась к озеру и тихо спросила:
— А если бы это действительно был портал... Куда бы вы хотели попасть?
— В мир, где нет экзаменов и никто не следит за твоими оценками, — сказал Джордж.
— В мир, где мы сами себе хозяева, — мечтательно добавил Фред.
— В мир, где Фрея... другая, — тихо сказала Агата.
— Упрямая? — уточнила Руби.
— Нет. Просто... чтоб она иногда слушала. Хоть чуть-чуть. Но я всё равно её люблю.
Они сели на траву. Руби вытянулась, положив голову на колени сестры. Агата заплела ей прядь в тонкую косичку, стараясь не говорить, просто быть рядом.
Фред вытащил откуда-то колоду потрёпанных карт.
— Сыграем в "Правда или заклятие"?
— Это ты только что придумал, — фыркнула Руби.
— Конечно. Я — творец, — театрально поклонился Уизли. — Правила простые. Красная карта — отвечаешь на вопрос. Чёрная — получаешь безвредное заклятие. Отказ — получаешь лягушкой в лоб.
— Гениально тупо, — хмыкнула Агата. — Я в деле.
Смех, легкость, дразнящие заклятия, забавные признания... Всё это сплелось в теплую мозаику настоящего момента.
Руби рассказала, как в детстве боялась зеркал — была уверена, что в отражении живёт кто-то чужой. Джордж, шепеляя голосом домовика, исполнял пародию на преподавателя зельеварения. Агата призналась, что до сих пор хранит под подушкой старую фотографию мамы.
— Я скучаю по ней, — шёпотом сказала она. — Даже если почти ничего не помню.
— Она бы гордилась тобой, — прошептала Руби, сжав её ладонь. — И нами всеми.
Когда солнце начало клониться к горизонту, они расстелили плед, Фред достал печенье, и они просто лежали, глядя в небо.
— Можно я скажу глупость? — вдруг произнёс Джордж.
— Мы для этого здесь, — отозвалась Руби.
— Я думаю... мы — семья. Не просто друзья. Мы — свои.
— Свои, — повторила Агата. — Это как щит. Невидимый, но сильный.
— Тогда клянемся, — сказал Фред, протягивая руку в центр круга. — Что бы ни случилось — не оставлять друг друга.
Четыре руки сомкнулись. В тот момент не было ни магии, ни заклятий, только одно: тепло, которого так не хватало.