Youth

Директор Хогвартса недовольно смотрел поверх своих очков на двух студентов Слизерина. Студент шестого курса, платиновый блондин, вальяжно развалился в кресле и с недовольством смотрел на девочку, которая сжалась от этого.

      — Мистер Малфой, перестаньте пилить сестру таким взглядом. Здесь это позволяется делать только мне, особенно после того, что вы оба натворили, — спокойным голосом сказал мужчина в чёрной мантии, одаривая грозным взглядом детей. — Тем более, в вашем пребывании здесь, Вы, Скорпиус, виноваты больше, нежели Лира.
Парень недовольно фыркнул, вновь бросив косой взгляд на сестру.

      Ну да, конечно.

      — Простите, профессор Лонгботтом, — передёрнув красным от слёз носом, прошептала студентка третьего курса.

      Скорпиус лишь цокнул, закатывая карие глаза. Невилл хмыкнул. Этот парень был точной копией своего отца, что был таким же засранцем до Второй Магической Войны.

      — Лира, не реви, ты же знаешь, что я терпеть этого не могу, — сквозь зубы процедил парень, но всё же приобнял, поглаживая по спине, когда сестра потянулась к нему.

      Камин загорелся зелёным цветом, что сразу же привлекло внимание присутствующих в кабинете. Из него с уверенным, суровым взглядом вышла женщина. Медленным движением она отряхнула своё чёрное пальто от невидимой пыли и бросила удивленный взгляд назад на мужа, который тоже только что вышел из камина. Мужчина встал около Гермионы для того, чтобы она поправила ему ворот мантии.

      — Тебя выдернули с совещания, родная? — обеспокоенно спросил он, бросая злой, холодный взгляд на детей. Те сразу же повесили головы, стараясь не смотреть на родителей.

      — Да, а тебя, видимо, с операции, — усталым голосом проговорила она, приглаживая ворот мантии.

      Развернувшись на одних пятках, женщина прошла прямо к директору Хогвартса, даже не взглянув на детей, что было плохим знаком. Скорпиус поджал губы, понимая, что мама злится. Очень злится.

      — Невилл, здравствуй. Что нового? — она крепко обняла своего бывшего сокурсника, целуя в щёку. Драко лишь недовольно сжал челюсти, а после, вспомнив, что они почти двадцать лет женаты, спокойно улыбнулся.

      — Здравствуй, Гермиона. Ничего не поменялось с нашей последней встречи, что свидетельствует тому, что, несмотря на всю мою любовь к тебе, я бы хотел встречаться реже. Особенно с Министром Магии, — приподняв уголки губ, ответил профессор Лонгботтом, а после перевел взгляд на главу Аврората. Женщина понимающе кивнула, устремляя строгий взгляд на сына. — Малфой, — приветливо кивнув, мужчина протянул руку для рукопожатия.

      — Лонгботтом, — сквозь маленькую ухмылочку ответил Драко, охотно пожимая протянутую ладонь. — Что они опять натворили? — он кивнул в сторону притихших детей. Каменное выражение лица немного треснуло, когда аврор увидел слезы на глазах своей принцессы.

      — Это очень занимательная история. Думаю, что Скорпиус с удовольствием её нам расскажет, но для начала присаживайтесь, — директор Хогвартса указал рукой на зеленый бархатный диванчик напротив виноватых студентов.

      — А почему это я? Это всё из-за Лиры и вообще…

      — Мистер Малфой! — сквозь зубы грозным голосом остановил речь сына Драко, присаживаясь напротив. Скорпиус сглотнул. Дела плохи, ведь отец так обращается к нему, когда зол. Очень зол. — Позвольте, директор сам скажет, когда Вам стоит открывать рот, — на последних словах мужчина практически зарычал. Гермиона нежно сжала его ладонь, тем самым намекая успокоиться.

      — Драко, — мягко улыбнулась она, искоса бросая злой взгляд на сына.

      Невилл взглянул поверх очков на присутствующих, понимая, что скажи ему кто-то на шестом курсе, что именно такой будет семья Драко Малфоя, он бы рассмеялся и указал на Гермиону, что любовно воздыхала вслед Рону Уизли.

      Да, Жизнь их знатно помотала, а Судьба расставила всё по местам.

      — Итак, — сложив руки замком на столе перед собой, профессор устремил свой взгляд на семейную пару. — Это уже третья наша встреча за этот месяц, и я хочу попросить прощения, что вновь отрываю вас от дел в Министерстве, — мужчина щёлкнул пальцами, и на маленьком столике оказались любимые напитки Малфоев. — Но я уже на самом деле не знаю, что поделать с вашим отродьем, — Драко, внимательно слушая друга, подал Гермионе её любимый глинтвейн с мёдом, а сам взял в руку стакан с огневиски.

      — Ничего, Невилл, мы всё понимаем, — устало ответила миссис Малфой, мягко улыбаясь в ответ. — Так что всё же произошло? — Лонгботтом тяжело вздохнул и перевёл взгляд на лучшего ученика Слизерина, который, несмотря на все свои заслуги, был ещё тем задирой.

      Просто Драко Люциус Малфой обновлённая версия.

      — Скорпиус, тебе слово, — махнув ладонью, Невилл откинулся на спинку своего чёрного кресла. Парень цокнул и, немного подавшись вперёд, посмотрел на жалостный взгляд сестры.

      — Лиру доставал её одногруппник из Гриффиндора, ну и я преподал ему урок как нужно обращаться с девочками, — на выдохе проговорил студент. Гермиона бросила нахмуренный взгляд на ухмыляющегося директора Хогвартса.

      — Мне кажется, что ты темнишь, Скорпиус, — бесцветным голосом сказала она, подмечая то, как жалостливо смотрела сестра на старшего брата и как лукаво усмехался Невилл.

      — Я…

      — Нет, мама, это всё, — Скорпиус вновь бросил косой взгляд на младшую, которая уже хотела рассказать правду, и тихо сглотнул ком вранья, в который не поверили ни мать — Министр Магии, ни отец — Глава Аврората.

      — Слушай, сынок, — резко начал Драко, отставляя стакан в сторону. Он наклонился к ребёнку и грозным взглядом посмотрел прямо в глаза. — Мы с мамой не последние люди в Министерстве, и наше отсутствие очень плохо сказывается на его работе. Думаешь, нам очень нравится из-за такого олуха, как ты, отбрасывать важные дела и выслушивать этот бред?! — тон Малфоя был повышен, в нём слышались нотки ярости и раздражения. — Немедленно всё рассказывай так как было, или же месяц будешь без палочки вне уроков.

      — Но, папа…

      — Орфи поцеловал меня, а Скорпи увидел это и наказал его! — протараторила Лира и, зажмурив глаза, прижалась к плечу брата, как под крепкий щит. Старший лишь тяжело вздохнул, закатил глаза и потер двумя пальцами переносицу. Он пытался спасти сестру, поставив под удар себя, теперь же их прибьют двоих.

      В кабинете наступила тишина. Гермиона изумленно смотрела на дочь, пытаясь понять, шутит ли она, а после перевела взгляд на сына, гордясь тем, что воспитала его правильно. Лонгботтом лишь ухмыльнулся, видя, как лицо Малфоя-старшего вытянулось. На нём отобразился спектр разных эмоций: начиная с непонимания сказанных слов, удивления, и заканчивая злостью.
   — Я сейчас правильно услышал? — тихий тон заставил дочь вжаться в спинку дивана.

      — Но он мне нравится! — запротестовала в свою защиту Лира, топнув ногой. Нижняя челюсть мужской половины Малфоев оказалась на полу от удивления.

      — Драко, спокойно, — твёрдым голосом сказала Гермиона, сжимая ладонь мужа. — Невилл, ради одного поцелуя ты бы нас вызывать не стал, так ведь? — она обратилась к притихшему директору. — Так что случилось?

      Мужчина подался вперёд, тяжело вздыхая:

      — Скорпиус не просто «преподал урок» Орфи, — Драко внимательно слушал, пронзительно смотря на свою гордость — сына. В его взгляде уже появлялись некие озорные огоньки. — Он превратил его в мышь и подвесил к потолку в мужском туалете, при этом наколдовал иллюзию пауков, которых очень боится Орфи. Поиски заняли почти три часа; когда мальчика нашли, он весь дрожал от страха, — закончил рассказывать историю директор Хогвартса, и Гермиона пораженно вздохнула. Если бы Драко не знал своего сына, то посчитал бы маленькую улыбочку на его лице раскаянием, но это была лишь гордость своей работой. — Я едва уговорил Танди не писать выговор на Скорпиуса.

      — Простите, — фыркнул светловолосый парень, откидываясь на спинку диванчика. — Если бы у меня было больше времени, я придумал бы более изощрённый способ его унизить, — спокойным голосом добавил он. Расслабившийся отец медленно сканировал самодовольного сына, который вообще не видел своей вины.

      — Правильно, сын, — одобрительно усмехнулся Драко.

      — Малфой! — возмутилась Гермиона, пихнув того под ребра.

      — Точнее… — мужчина вспомнил, что он всё же отец. — Точнее, нельзя превращать младших в крыс и запугивать их страхами. И… и вообще, дома поговорим, — как бы не пытался сделать строгий голос Драко, у него не получалось. Лонгботтом мягко улыбался, наблюдая за семейкой. — А вот с тобой, Лира, я…

      — Невилл, мы всё поняли, — резко твёрдым голосом перебила бывшая Грейнджер своего мужа и поднялась на ноги. — Прости за лишние хлопоты. Я отправлю Нимфадоре Танди «извиняющуюся» сову. Если ты не против, мы уже пойдём и заберём до конца недели детей.

      — Ради Мерлина, милая. Хогвартс хотя бы немного отдохнёт от них, — Невилл кивнул, взглядом проследив за семейством Малфой, которое только что скрылось в зелёном цвете камина.

      «И всё же не такая странная семья, как казалось мне двадцать лет назад. Привыкается, особенно после их второго ребёнка…» — с этими мыслями профессор Лонгботтом встал из-за стола, взял в руки папки и поспешил к третьему курсу, у которого сейчас была травология.
                              ***

— Просто уму непостижимо! Да я этого Танди…

      Гермиона лишь тяжело вздохнула, проходя в большой зал Малфой-мэнора, параллельно слушая возмущения своего мужа, шедшего следом. Драко, который за эти годы возмужал и отпустил лёгкую щетину, выглядел воинственно, и всю дорогу обратно придумывал наказания для мерзкого наглеца, посмевшего поцеловать его маленькую принцессу. Женщина отбросила на диван свою сумку с документами и взяла с рук няни младшего сына, весёло болтающего ручками.

      — Драко, да успокойся ты уже наконец! — уже повысив голос, попросила она Малфоя, развернувшись к нему лицом, а после сунула ему сына. — Держи Ориона, — мужчина послушно замолчал, но всё же закатил серые глаза. Гермиона перевела взгляд на детей и прищурила глаза, кивая на диван.

      — Па-па, — дергая отца за щеку, пролепетал годовалый младший сын. Платиновый блондин сразу же растаял, смотря с любовью на Ори. Он редко показывал это чувство последние годы, но с появлением незапланированного третьего ребёнка будто вновь вернулся в то состояние влюблённости в Гермиону и жизнь с ней, что была после войны.

      — Ну если ты будешь делать то же, что твои братик и сестричка, то я стану злым мистером Малфоем для тебя, — сюсюкаясь, прощебетал глава семейства и бросил косой взгляд на детей. — Так ведь, мисс Малфой?

      — Но па-ап, — скорбно протянула Лира и тут же получила от брата толчок в бок, чтобы молчала.

      — Драко, она ничего такого не сделала, — встала на защиту любимой дочери Гермиона.

      — Не сделала?! — с возмущением переспросил жену аврор. — Да я в её годы… — он запнулся, вспоминая свои четырнадцать лет. Чёрт, он ведь в тринадцать впервые поцеловал Панси.

      — Что ты в её годы? — насмешливо фыркнула женщина, всплеснув своими ладонями. — Родной, если ты забыл, то я ещё на втором курсе застала тебя познающим философию поцелуев с Паркинсон.

      — О да, ты всегда приходила вовремя, Грейнджер, — на мгновение он стал вновь тем заносчивым мальчишкой, который любил сощуривать глаза и недовольно смотреть на заучку с Гриффиндора. Гермиона лишь усмехнулась, понимая, что муж крайне раздражён, ведь был загнан в угол, отчего вновь назвал её девичьей фамилией.

      — Особенно на четвёртом курсе в кабинете зельеварения, — язвительно добавила она, в отвращении сморщив свой миленький носик. Драко немного покраснел, понимая, о чём напоминала жена. Лира непонятливо наблюдала, а Скорпиус с маленькой улыбкой внимательно впитывал информацию, которую не знал о родителях до сих пор. — Ну и место ты выбрал. Если бы Снейп тебя увидел…

      — Крестный ничего бы мне не сделал, — отрезал он, мило улыбаясь Ори, который послушно сидел на его руках.

      — Конечно, — иронично согласилась женщина. — Он бы тебя по головке погладил за «помеченный» учительский стол, — Гермиона звонко засмеялась, видя, как уши мужа просто горели красным. Скорпиус не сдержался и также хохотнул, но быстро поспешил спрятать смешок за кашлем, ведь отец грозно посмотрел, намекая, что тому не сдобровать. — А ты, Лира, — неожиданно продолжила миссис Малфой серьезным голосом. — Мерлин, ты умница! — воскликнула радостно шатенка, отчего мужская половина вновь уронила нижнюю челюсть на пол.

      — Что-о? — неуверенно переспросила третьекурсница, переведя взгляд с пола на улыбающуюся мать.
— Умница, на год побила мой рекорд, — подмигнув удивленной дочери, объяснила Гермиона, а после испуганно подпрыгнула от злого крика мужа:

      — Так всё-таки ты целовалась с Крамом! — Орион на руках Драко начал дуть нижнюю губу от громкого шума, а вскоре и вовсе заплакал. Мужчина начал укачивать малыша.

      — Нет, Малфой, я просто потанцевала с ним, как ты с Паркинсон, — настроение у женщины сегодня было ни к чёрту, отчего ирония и сарказм лились из её уст. Она забрала младшего сына и начала успокаивающе гладить по спинке. — Конечно же целовалась, ты его видел? Высокий, красивый, мускулистый, ловец сборной Болгарии в конце-то концов!

      — Ого, мам, ты с Виктором Крамом?! — глаза сына расширились, когда он понял о ком спорят его родители. Гермиона загадочно улыбнулась, подмигнув сыну. — Это же легенда квиддича! Как тебе удалось? — Скорпиус восторженно улыбнулся, неверящим взглядом смотря на маму.

      — Честно говоря, ваша мама за лето перед четвёртым курсом просто превратилась в писаную красавицу, — неожиданно спокойным голосом ответил Драко, присаживаясь около любимой. — Видел бы ты её на Святочном Балу, сын… Розовое атласное платье, красивые локоны, а улыбка… Её улыбка освещала весь мир… К сожалению, тогда она предназначалась не мне, — Гермиона словила нежный взгляд мужа и некрепко сжала в ответ его ладонь. — Честно говоря, я был покорен и даже завидовал этому Краму, — Лира с восхищением наблюдала за тёплыми взглядами родителей, которые не сводили с друг друга глаз. Скорпиус мягко улыбнулся, гордясь своим отцом.

      — Почему же ты мне раньше этого не говорил, Драко? — Малфой лишь вскинул плечами в немом ответе. Кареглазая поддалась порыву и поцеловала мужа в губы, отчего послышалось недовольное цоканье со стороны старшего сына и восхищенный вдох со стороны дочери.

      — А как вы вообще познакомились и начали встречаться?

      Неожиданный вопрос со стороны Лиры заставил пару оторваться и обратить внимание на ожидающую ответ дочку. Скорпиус лишь хмыкнул, складывая руки на груди. Гермиона бросила неуверенный взгляд на Драко и подняла одну бровь, не зная, что говорить. В голове сразу же всплыли все их перепалки, ссоры, превращение в хорька и удар в нос на третьем курсе. Как прежний Малфой под влиянием отца называл девушку «грязнокровкой» и считал заучкой с птичьим гнездом на голове.

      — Сестрица, поверь, это была любовь с первого взгляда, — поддел родителей сын, за что получил сразу два гневных взгляда в свою сторону.

      — Правда? Расскажите! — Гермиона переглянулась с Драко.

      — Она влюбилась в меня, как идиотка, и бегала за мной все годы учёбы, — мило улыбнулся мужчина, отчего получил лёгкий подзатыльник от жёны.

      — Ага, мечтай, Малфой, — смешливо фыркнула Гермиона и посмотрела на дочь. — Я его покорила с первого шага, когда только зашла в Косой переулок, дочь. Он просто был сражен с ног!.. — аврор задорно рассмеялся, понимая, что жена имела в виду прямое значение этого слова, но поспешил спрятать смех за кашлем, подтверждая кивком слова жены. Глаза детей горели огоньком интереса.
                               ***
      Август. 1991 год.
— Ух, лавка Олливандера… Мама будет ждать там… — бубнила себе под нос маленькая Грейнджер, идя между волшебниками и ведьмами в Косом переулке.

      Через неделю начиналась учёба в Хогвартсе, и она очень волновалась перед первым курсом. Не спеша она шла между людей, рассматривая забавные магазинчики и яркие витрины. Засмотревшись на одну прекрасную книгу, которая была выставлена на витрине книжной лавки Пармуффа, Гермиона врезалась в бледного мальчика и сбила того с ног.

      Платиновый блондин болезненно застонал, смотря на нахалку, которая врезалась в его спину. Поясница неприятно заныла и он поспешил её потереть. Подняв голову, он увидел маленькую девочку в чёрной мантии с очень кудрявыми волосами, вздернутым носиком и виноватой улыбкой.

      — Прости, я не хотела. Случайно вышло, засмотрелась просто, — затараторила малышка, протягивая тому руку помощи. Он искоса осмотрел ладонь и презрительно фыркнул.

      — Не нужно, я сам. А то ещё случайно сломаешь, — Гермиона нахмурилась, осматривая этого неприятного мальчишку.

      — Я же извинилась! — возмутилась она, взмахнув своей крохотной ручкой.

      — Мне не нужны твои извинения, — ответил блондин, а после скривился, видя, что его мантия порвана. — Мерлин, отец меня прибьёт!

      Гермиона, увидев грустное лицо мальчика, вытянула свою палочку и аккуратно ей взмахнула:

      — Ferula, — дыры и грязь мигом исчезли, а мантия вновь стала как новая. Платиновый блондин удивлённо раскрыл рот, с некими огоньками восхищения и зависти смотря на девочку.

      — Ты уже практикуешь заклинания?

      — Нет, я просто уже прочла учебники за первый курс и запомнила это заклинание, — мило улыбнулась кареглазая.

      — Круто, — мальчик подарил в ответ девочке улыбку. — Я — Драко Малфой, — он протянул ей руку.

      — Гермиона Грейнджер, — она охотно пожала его ладонь, видя, как блондин переменился в лице. Он выдернул свою руку, будто обжегся, и поспешил прочь под удивлённое лицо девочки, которая тогда так ничего и не поняла…
                              ***
— И когда вы начали встречаться? — нетерпеливо спросила Лира, отпивая горячий чай, который принесла Тутси.

      — О-о-о, милая, к этой части наших отношений мы дошли только после войны, — задумчиво грустным голосом произнёс Драко, невольно переплетая пальцы с Гермионой. — Много чего ещё было… — женщина вздрогнула, понимая, на что намекал муж. Боль, которую они пережили от недопонимания близких, презрения других магических существ и судебных разбирательств, отразилась в их глазах.

      — Например, наши весёлые деньки во время учёбы, — сказала бывшая Грейнджер, всё ещё смотря в серые глаза мужа, тем самым пытаясь растормошить его. — Помнишь урок Трансфигурации на четвёртом курсе?
— Это когда Уизли пытался к тебе подкатить и, чтобы выпендриться, попытался превратить жабу в розу, но в итоге неправильно произнёс заклинание, и мы с тобой приклеились друг к другу на целых три с половиной часа? — спокойно засмеялся Драко, поглаживая заснувшего Ориона по спине. Скорпиус пораженно открыл рот, а после тоже пустил смешок, понимая, что дядя Рон ещё больший неумеха, нежели он думал раньше. Зато хороший игрок в квиддич!

      — Да, не понимаю, как я тебя только вытерпела тогда, — поражённо протянула Гермиона, смотря на Лиру, которая с упоением слушала историю из молодости родителей.

      — Не льсти себе. Это я тебя вытерпел, — фыркнул Малфой, а после расплылся в довольно странной ухмылке. — Хотя тогда я впервые понял, что у тебя всё же есть грудь, я её прямо прочувствовал, — возмущенная женщина дала второй за вечер подзатыльник смеющемуся мужу.

      — О Мерлин, па-а-ап, — простонали в один голос дети, переглянувшись друг с другом.

      — Катись к чёртовой бабушке, Драко, — надулась кареглазая, устремляя взгляд на дочь.

      Белокурая, кудрявая красавица внимательным взглядом изучала родителей, узнавая их с другой стороны — молодости, о которой они рассказывали редко. Лира понимала, что на это были свои причины: они пережили Вторую Магическую Войну на разных сторонах, отец в последнюю минуту изменил свой выбор, бросив палочку Поттеру. Мать была Героиней Войны, а отец — бывшим Пожирателем Смерти. Родители редко рассказывали об этом периоде жизни; тогда, по словам Скорпиуса, они и стали парой. Хотя они вообще редко рассказывали о своей молодости, говоря о том, что в учебниках по магии всё прекрасно расписано.

      — Родная, не злись, пожалуйста, — аккуратно он убрал прядь каштановых волос. — Лучше вспомни, как мы вместе проводили урок ЗОТИ у третьего курса после войны, — миссис Малфой мягко улыбнулась и, прищурив карие глаза, посмотрела на Драко.

      — С козырей пошёл! — тихо воскликнула женщина, ведь младший сын сладко спал, а после ударила мужа по плечу.

      — А что было? — с интересом уже спросил Скорпиус, перебирая в голове все сведения о родителях и понимая, что эту историю он точно не знает.

      — Ох… — с тяжёлого вздоха начала Гермиона, бросая понимающий взгляд на Драко. — Да мандрагора её знает, что это было…
                              ***
1998 год. Спустя месяц после окончания Второй Магической Войны.
— Итак, дети, пока профессора заняты восстановлением школы, ЗОТИ у вас будем вести я и мистер Малфой, — спокойно начала Гермиона, но не успела ничего добавить, как все студенты странно покосились на притихшего Драко в углу.

      Конечно, он понимал их реакцию. Конечно, он знал, что они думали. Конечно, он хотел провалиться сквозь землю и не видеть этих презрительных, местами злых или же, наоборот, боязливых взглядов в свою сторону. Для них он всегда будет предателем, трусом, мерзким слизеринцем, бывшим ПСом, человеком, который помог проникнуть врагам в Хогвартс.

      «Они не знают. Они ничего не знают!» — мысленно кричал в своей голове Малфой, видя эти презрительные взгляды детей.

      Гермиона тяжело вздохнула, смотря на разбитого Драко. Переведя взгляд обратно на третий курс, она прочистила горло, тем самым возвращая внимание к своей персоне. Дети пристальным вниманием одарили в последний раз парня и посмотрели на Героиню Войны.

      — Сегодня мы будем преодолевать ваши страхи…

      — А что если мой страх — это Малфой? — подал голос Дженкинс, сидящий за первой партой. Он был наглым мальчишкой, который очень громко высказывал свою точку зрения насчет помилованных ПСов, ведь его родители погибли в битве за Хогвартс. Грейнджер застыла, пораженно открыв рот. На мгновение она посмотрела на сокурсника: тот лишь грустно хмыкнул, смотря на пол перед собой.

      — Ромул, этот чемодан, а точнее, боггарт, сам покажет, какой твой страх, не забегай наперед, пожалуйста, — только и ответила девушка. — Встаньте все, — студенты послушно встали и отошли в бок, пока Гермиона с помощью магии убрала столы и поставила сундук перед оравой детей. — Малфой, подстрахуешь?

      — Я бы ему не доверил свою жизнь, — прошептал один из мальчиков, но не рассчитал громкость своего голоса.

      — Конечно, — тихим голосом ответил Драко, подходя к девушке и делая вид, что не услышал реплики одного из третьекурсников. Гермиона сочувствующе улыбнулась, незаметно кивая, тем самым говоря, чтобы тот не обращал внимания.

      — Значит так, вы становитесь на расстоянии двух метров и держите палочку готовой для действия. Лучший способ победить боггарта — это смех, а поможет нам в этом заклинание, что превратит ваш страх в что-нибудь смешное, — начала рассказывать Грейнджер, поправив свою мантию.

      — А какие у вас страхи? — спросила Тайра, смотря на учителей заинтересованным взглядом. Драко незаметно кивнул девушке, чтобы отвечала та.

      — Честно говоря, я не знаю, что за страх меня ждёт. Раньше это была профессор Макгонагалл, которая говорила, что я завалила все экзамены. Сейчас же, когда я пережила Войну, мне кажется, что страхов у меня совсем-то и не осталось.

      Грейнджер понимала, что это правда. Она пережила большие потери, видела, как люди страдают от полученных ран, голосят над телами погибших, не хотят жить… Она не была одной из таких, но она была потеряна. Потеряна для этого мира, поэтому больше не ощутить радости этого мира, не найти своё счастье — наверное, и было её страхом.

      — А у Вас, мистер Малфой? — спросил Робин с Когтеврана, и парень будто опомнился.

      — Думаю, что мои страхи давно мной овладели, и рассказывать вам о них я не стану, — твёрдо отказал Драко, быстро переводя взгляд с детей на Гермиону, которая сама была не в лучшем состоянии. — Начнём?

      Девушка что-то промычала себе под нос и встала за два метра от сундука. Слизеринец вопросительно посмотрел, тем самым спрашивая, готова ли Грейнджер к состязанию. Девушка кратко кивнула, и Малфой открыл крышку, отходя влево и держа палочку наготове.
Перед Гермионой оказалась её копия, только старше лет на двадцать. Она непривычно для самой Грейнджер ссутулилась, её волосы утратили свой естественный объем и блеск, а лицо было необычно бледным. Женщина начала наступать на девушку, насмехаясь.

      — Ты так и не найдешь себя… Не найдёшь любовь… Не будет детей, о которых ты так мечтаешь… — говорила она, смотря прямо на остолбеневшую Гермиону. Дети пораженно открыли рот, наблюдая за тем, как учительница растерялась и выглядела так, словно ещё немного и расплачется. — Друзья отвернутся от тебя… Ты никому не будешь нужна… Несмотря на окончание войны, ты так и останешься гря-зно-кро…

      — Ridiculus! — подлетевший к сокурснице Малфой направил на боггарта палочку, и тот превратился в глупую кукушку с розовыми перьями, которые осыпались каждый раз, когда та шевелила головой.

      Наступила тишина. Третьекурсники удивлённо наблюдали за всё ещё остолбеневшей Гермионой, которая смотрела на то место, где раньше стояла «взрослая Грейнджер», а теперь была птица. Драко аккуратно дотронулся до плеча девушки, отчего та вздрогнула и подняла испуганные карие глаза на него.

      — Всё нормально? — в тихом тоне парня отлично чувствовались нотки обеспокоенности.

      — Да-а… Да. Да, всё нормально, — придя в себя, пробормотала девушка. — Продолжим. Танс! — обняв себя за плечи, Гермиона подошла к подоконнику и облокотилась бёдрами о него, наблюдая за мальчиком, который вышел вперёд и приготовился.

      — Тебя всю трясёт, Грейнджер, — девушка подняла безэмоциональный взгляд на подошедшего соучителя. — Если нужно, можешь сходить к миссис Помфри за успокоительным, я за ними присмотрю, — спокойный голос и каменное лицо Малфоя не сумели скрыть огоньки обеспокоенности и некой заботы в его серых глазах. — Я им ничего не сделаю, — криво усмехнулся он, наблюдая за тем, как ученик превратил огромную кобру в мягкую игрушку.

      — Нет, со мной всё хорошо, — честно отказала Гермиона, неосознанно закусив нижнюю губу. Парень лишь кивнул и, повернувшись лицом к детям, указал следующему подходить к сундуку. — Я не за них переживаю, а за тебя, Драко…

      От тихой неожиданной реплики блондин вздрогнул. Она впервые назвала его по имени. Она боится за него. Подумать только! Героиня Войны, гриффиндорка до мозга костей призналась, что боится за его жизнь. В принципе, это не странно, учитывая тот факт, что он был бывшим ПСом и каждый в Хогвартсе считал своим долгом напомнить ему об этом. А вот слизеринцы, наоборот, презирали его за предательство и частенько избивали в тёмных коридорах. Девушка уже не раз навещала его в лечебном крыле.

      Малфой пораженно посмотрел на Грейнджер, не пытаясь скрыть своего изумления. Кареглазая добродушно улыбалась, смотря на него. Вместо какого-то ответа на эти слова, Драко только нервно выпалил:

      — Смотри, этот Дженкинс. Увидим, я ли его настоящий страх, — прочистив горло, отметил он, быстро отводя взгляд в сторону.

      Гермиона только усмехнулась на это и поспешила понаблюдать за Ромулом. Из сундука вылетела директриса Макгонагалл, которая устрашающе размахивала палочкой.

      — Спешу тебя разочаровать, ты не такой уж и страшный, Малфой, — смеющимся голосом прошептала учительница, и блондин взглянул на неё поверх своего плеча.

      — Насколько я всё же жалок, если даже на младших не нагоняю страх…

      — А должен? — неожиданно спросила Гермиона, прерывая грустные воздыхания парня. Драко нахмуренно смотрел перед собой, время от времени наблюдая за детьми, которые в порядке очереди преодолевали свои страхи. — Ты ведь хороший, и когда-то остальные это тоже поймут.

      Блондин хмыкнул.

      — Я чужой среди чужих и чужой среди своих, Грейнджер. Я — пустое место…

      — Неправда! — неожиданно громко воскликнула шатенка, чем и привлекла внимание третьего курса. — Продолжайте, дети, — прочистив горло, приказала Гермиона. Малфой безэмоционально смотрел на девушку, которая стояла перед ним и светом своих карих глаз согревала весь этот мир. — Ты мой друг, Драко…

      — Но остальные…

      — Плевать я хотела, что там думают остальные, — отрезала Грейнджер. — Ты мой друг, Драко Люциус Малфой. Хочешь ты этого или нет…

      Не успела Гермиона и договорить фразу, как руки парня аккуратно обняли её за тонкие плечи, прижимая к телу. Тихое «спасибо» прозвучало куда-то в волосы, отчего девушка мягко улыбнулась. Третий курс удивлённо наблюдал за объятиями людей, которые на их памяти едва ли раньше терпели друг друга, и старались не прервать столь странный момент в их жизни.
                               ***
   — И что такого в том, что вы просто провели урок ЗОТИ? — непонимающе спросила Лира, наблюдая за родителями. Скорпиус же увидел больше, нежели сестра. А именно — огоньки тоски, приятной печали и боли в глазах отца и матери, что до сих пор невольно переплетали свои пальцы. Они о чем-то умолчали…

      — Ну… Он впервые ни разу за пару не поддел меня, — задумчиво произнесла Гермиона, понимая, что сейчас дочке не нужно знать обо всей той боли, что испытывал её отец из-за отношения окружающих.

      — А ты впервые назвала меня по имени, — как бы между делом добавил Драко. — Так что, Лира, считай, что я сделал первые шаги к завоеванию ледяного сердца твоей матери.

      — Меня и не нужно было завоёвывать. Мог просто признаться в своих чувствах, — фыркнула миссис Малфой, вздернув свой миленький носик.

      — Ты ведь знаешь, что я всегда был трусом, — мрачно сказал глава семейства, и Скорпиус неверяще нахмурился.

      Папа был главой Аврората, самым храбрым и бесстрашным аврором современности. Он часто бежал первым в бой, не боясь получить тяжёлых травм, из-за чего мама часто закатывала ему истерики, а после тихонько рыдала в плечо, шепча, что не знала бы, что делала, если бы он умер. Отец аккуратно целовал в макушку, нежно стирая её слезы, и в сотый раз повторял, что так он искупляет свою вину.

      — Тогда да, но не сейчас, родной. Мы ведь постоянно в бой первыми бежим, — усмехнулась Гермиона. — Впереди паровоза, мандрагора её дери.
    — Мам, это папина работа, спокойно, — поспешил предотвратить ссору Скорпиус.

      — Если бы мне было спокойно, сын, — тяжело вздохнула шатенка, откидываясь на спинку дивана.

      — Так как папа предложил тебе встречаться? Это было романтично? — Лира всё ещё ждала рассказа о любви как в сказке. Драко кратко хмыкнул и перевёл взгляд на скептически настроенную жену.

      — Не то слово, солнце, — усмехнулся отец, вспоминая тот вечер.
                               ***
Канун Рождества 1998 года.
Эта зима, наверное, была первым светлым пятном за этот год, испорченный Войной. Дети впервые улыбались, просто видя падающий снег. Они были счастливы. Игрались в снежки, догонялки, катались на санках и лепили разные снежные фигуры. Гермиона стояла в гостиной старост и наблюдала за весёлой ребятней сквозь окно. Когда-то она сама бегала с Гарри и Роном, веселясь и не беспокоясь о том, что будет дальше. Сейчас же, стоя в теплом свитере и неосознанно обнимая себя за плечи, она старалась не уходить в себя, в свои мысли.

      Они убивали её.

      Парадокс. Вроде она стала Героиней Войны, имела уважение и предложение работы в Министерстве, но чувство пустоты с каждым днём разъедало её больше и больше. Чёртов страх, что она останется одна, преследовал её. Гермиона много потеряла за эту войну: друзей, родителей, Рона, с которым они не сошлись характерами.

      Она осталась одна. Почти одна.

      За эти полгода девушка ударилась в учёбу и посвятила себя детям, с радостью преподавая им ЗОТИ. Вместе с Малфоем. С Драко Малфоем. Кареглазая улыбнулась, замечая его во дворе идущим ко входу в башню старост с книгами в руках. Одетый в длинное зелёное пальто и в смешную шапку парень казался беззаботным и счастливым.

      Но Гермиона знала, как ему трудно находиться среди этих людей. Он также переживал не самые радужные времена своей жизни, и она близко не понимала, что Драко чувствует внутри. Его презирали слизеринцы за трусость и предательство, его боялись и не любили другие. У Малфоя практически не было друзей, он всегда был один. И только её подпускал ближе остальных.

      Дверь гостиной хлопнула, и девушка обернулась, замечая блондина, слегка притрушенного снегом. Она устало ему улыбнулась, пытаясь не принимать тот факт, что которую неделю сердце предательски щемило от его появлений.

      — Ты не поехала домой? — с удивлением спросил Драко, замечая одинокую девушку, стоящую у окна. Все старосты ещё вчера уехали к семьям отмечать Рождество.

      — Мой «Обливиэйт» очень хороший, поэтому память родителям восстановить не вышло. Теперь я сирота, — с тяжестью в голосе издала Гермиона, присаживаясь в одно из кресел у камина. Малфой виновато опустил глаза. — А ты почему не уехал?

      — Мама решила навестить кузину во Франции, а отец… Сама знаешь, что он в Азкабане, — невольно вскинул плечами он, всё ещё стоя у двери.

      Он боялся. Боялся оставаться наедине с девушкой. Гермиона была единственной, кто проявил к нему хоть какое-то понимание и великодушие. Она назвала его своим другом. Казалось, что за те годы издевательств и унижений Грейнджер должна была первой плюнуть ему в лицо и свидетельствовать тому, чтобы его отправили в Азкабан вместе с отцом. Но нет.

      Она, не раздумывая, вызвалась встать с ним в пару и преподавать ЗОТИ, в то время как все косо посматривали на него и скептически относились к его попыткам искупить вину. Драко помнил, как Рон и Гарри в тот день прижали его к стенке и пригрозили, что если тот хоть пальцем тронет Гермиону, то ему несдобровать.

      Он и сам не понял, как полюбил её. Эти прекрасные карие глаза, которые всегда светились теплом и какой-то детской наивностью; этот вздернутый носик, который она всегда задирала выше всех, ибо считала себя самой умной; этот острый ум, который она не раз показывала на уроках; её большое сердце, в котором она нашла место и для него, для врага, превратившегося в друга. Драко любил её такой, какая Гермиона есть — гриффиндоркой до мозга костей, отважной и великодушной волшебницей.

      Конечно, Малфой не надеялся ни на что большее, ведь быть её другом — уже многого стоило. Он понимал, что даже если она даст ему шанс, что было маловероятно, они столкнутся с непониманием окружающих, её так же станут презирать за связь с бывшим ПСом. Гермиона может потерять больше, нежели репутацию. Она может потерять своих друзей, которых он и не переваривал. Драко не желал такой Судьбы для Грейнджер. Как бы он её ни любил, он не мог позволить ей разрушить свою жизнь.

      Драко хмыкнул. Он вновь был трусом. Он не мог признаться девушке в своих чувствах. Он вновь, Мерлин его дери, боялся. И к тому же лишал Гермиону выбора.

      Иногда ему стоило многих сил сдержать чёртов порыв и не заправить прядь каштановых волос за ушко, не обнять, зарывшись носом в её тонкую шею, и не поцеловать, подарив всю свою любовь.

      — Чего ты там стоишь? — нахмуренно спросила девушка, и парень вернулся в реальность. Он и вправду до сих пор стоял в дверях, прижимая к себе книги. — Раз мы с тобой остались вдвоём, то может составишь мне компанию в это Рождество? — Гермиона указала на чайник с горячим какао и зефирки, а после на свободное кресло напротив себя. Малфой сглотнул. Он не был уверен, что это хорошая идея. — Пожалуйста, Драко.

      — Конечно, Гермиона, — слабо улыбнулся он, снимая с себя пальто, а после присаживаясь в кресло. Шатенка протянула ему зелёную чашку с горячим напитком, щедро присыпанным зефиром. — Как прошёл твой день?

      — Тосковала по родителям, — честно призналась она. — Каждое Рождество мама готовила праздничный тыквенный пирог, а мы в это время украшали ёлку с отцом, — Драко видел, как губы Гермионы исказились в маленькой грустной улыбке.

      — В моей семье этот праздник перестали отмечать, когда Воландеморт вновь призвал моего отца. Мне было тогда десять, — голос Малфоя дрогнул. Кареглазая заметила, как дрожали его руки, а вместе с ними и чашка с какао. Он был разбит.

      — Это ужасно. Нельзя забирать у ребёнка «Чудо Рождества», иначе он совсем перестанет верить в магию, как бы это глупо и не звучало, — отпив немного напитка, ответила Грейнджер. Драко поднял на неё усталый взгляд и уже хотел что-то ответить, как она резко встала на ноги. — Я же подарок тебе приготовила! — с этими словами она скрылась в своей комнате и Малфой пораженно открыл рот.
— Мне?.. Подарок?!

      — Конечно, ты ведь мой друг, Драко, — она появилась с небольшим фиолетовым свертком. С большой улыбкой Гермиона протянула его парню, и тот, поспешно отставив кружку в сторону, принялся раскрывать.

      Внутри оказался тёплый зелёный шарф в красную полоску и маленький значок в виде хорька. Драко искренне рассмеялся, взяв его в руки. Грейнджер вновь почувствовала тепло в районе груди, наблюдая за счастливым парнем.

      — Ты чудо, Грейнджер, — тихо изрёк он, смотря на то, как огоньки камина отображались в её глазах. Девушка вздрогнула от этих слов, а после на её лице растеклась маленькая милая улыбка. — Шарф очень… Тёплый…

      — Я сама его вязала, — от смущения быстро выпалила шатенка, и Малфой изумленно улыбнулся. Ну как в этой девушке может скрываться столько понимания и любви, несмотря на то, что она пережила?

      — Поэтому он и тёплый… — прошептал он, пытаясь подавить внутренний голос, что кричал во всё горло: «Вот он момент! Признайся!». — А твои дружки не впадут в истерику, что ты такие подарки мне делаешь? — усмехнулся Драко, включая в себе слизеринца.

      — Мне плевать на них, — спокойно вскинула она тонкими плечами. — Я и так постоянно слушаю о том, что совершаю ошибку, дружа с тобой, — блондин вздрогнул. Из-за него кареглазая рушит свои дружеские отношения с близкими. — Это вообще не их дело. Что хочу, то и делаю.

      — Возможно, они правы…

      — Они не знают тебя, Драко, — перебила Гермиона парня, что тоскливым взглядом смотрел на огонь. — Ты хороший, понимающий… Ты такой же, как каждый в этом замке. Ты человек, что тоже имеет страхи и переживания… — она подвинулась ближе, заставляя Малфоя от неожиданности сглотнуть. — Ты тоже чувствуешь боль, Драко…

      — Вот как тебя не любить, Грейнджер? — грустно усмехнулся блондин, смотря в такие тёплые карие глаза, которые находились на расстоянии двадцати сантиметров.

      Гермиона мягко улыбнулась, приоткрывая свои розовые губы и выдыхая тёплый воздух:

      — Так люби меня, Малфой.

      Второго шанса парень решил не упускать. Подавшись вперёд, он аккуратно поцеловал столь желанные губы, кладя руки на острые скулы девушки. Эйфория тут же вальсом заплясала внутри, наконец-то выпуская то грёбаное тепло, которое они давили в себе два месяца. Пара улыбалась сквозь поцелуй, понимая, что теперь точно не отпустят друг друга. И плевать они хотели на косые взгляды, осуждение окружающих, переубеждение друзей и угрозы в их сторону. Они и так много натерпелись за их короткую жизнь.
Любовь ведь всё переживает.
                              ***
— Значит, стоит ваша мама около окна в гостиной старост, — Драко старался рассказывать с улыбкой, не трогая старые раны. — Вся такая рождественская, в глупом свитере с оленями…

      — Глупом свитере?! Да мне его Рон подарил, — возмутилась Гермиона, слушая мужа. Тот цокнул, переведя взгляд с дочки на женщину. Она внимательно смотрела на него, намекая, что лучше с ней не спорить.

      — Ну так я же говорю: глупый, — язвительная улыбочка заиграла на его устах, и дети хохотнули, прикрываясь ладонью. — Так вот… Стоит такая милая и грустная. И я решаюсь подойти…

      — Ты забыл сказать, что минут восемь стоял как истукан в дверях в зимнем пальто, — как бы между прочим добавила Гермиона, делая вид, что рассматривает свой маникюр.

      — Ну да, как же я об этом мог забыть? — саркастически протянул мужчина, тяжело вздыхая. — Так вот, она предлагает провести это Рождество с ней и указывает мне на место в соседнем кресле и… — Драко посмотрел на Гермиону, тем самым давая ей слово. Он понимал, что эту часть должна рассказать она.

      — Я протягиваю ему подарок. Шарф. Чтобы хоть как-то заполнить пустые дни… — кареглазая ностальгирующе хмыкнула, когда внутренний голос лениво протянул: «пустоту внутри», — я вязала, это помогало хоть чем-то себя занять. И когда он его увидел… — в глазах Гермионы заплясали огоньки любви и она посмотрела на мужа, который внимательно слушал и который давно уже вырос из того потерянного парня в прекрасного мужчину. — Ваш папа посмотрел на меня с особой нежностью и поцеловал, поддавшись минутному порыву…

      — Вау… — изумленно издала Лира, поправляя свои кудрявые волосы. Скорпиус с маленькой ухмылкой наблюдал за переглядываниями родителей. Они были влюблены будто подростки.

      — Именно в тот момент я поняла, что буду счастлива, несмотря ни на что, — Малфой нашёл ладонь жены и аккуратно переплел их пальцы. — Впрочем, так и есть, дети.

      — Ся-стё, — пролепетал сонный малыш Орион, отчего всё семейство хохотнуло.

      — Именно так, братец, — с улыбкой подтвердил Скорпиус, забирая Ори к себе на руки. — Ох, какой ты стал тяжёлый, — наигранно простонал старший брат, подбрасывая малыша в воздух. Гермиона и Драко переглянулись, а после с улыбкой продолжили наблюдать за братьями. Лира в это время попыталась быстренько уйти, но не тут-то было.

      — Если Вы подумали, что я забыл о Танди, мисс Малфой, то Вы ошибаетесь, — строго отрезал мужчина, и все в один момент посмотрели на единственную принцессу семейства. Она с виноватым лицом застыла у двери.

      — Драко… — обеспокоенно прошептала Гермиона, когда он встал, попытавшись схватить за руку.

      — Нет, я сам, — Малфой подошёл к дочери и взглянул сверху вниз. — Будь осторожной, милая. Лучше с отношениями повременить. Я не хочу, чтобы тебе причинили боль, — с особым беспокойством он посмотрел в серые глаза дочери. Её мягкая улыбка была точно такой же, как у её матери, отчего мужчина приподнял уголки губ.

      — Всё будет хорошо, пап, — с этими словами Лира крепко обняла отца за спину, прижимаясь щекой к груди. Драко слабо улыбнулся.

      «Всё будет хорошо». А как же. Несмотря на то, что война давно кончилась и всё утихомирилось, фанатики или же их дети, которые уже выросли, но потеряли своих родителей в войне, не прочь напасть на детей бывших ПСов. Драко, как и Гермиона, понимал, что вряд ли какой-то безумец нападёт на семью министра и главы Аврората, но страх оставался, и причём очень большой. Если Скорпиусу было семнадцать, и он вполне мог за себя постоять, то четырнадцатилетняя Лира и годовалый Орион были в большой зоне риска.
— Ладно, я пойду Бьянке сову отправлю, — с этими словами дочка поспешила в свою комнату. Драко с уставшей улыбкой обернулся к сыну, порываясь начать ругать и хвалить одновременно за его поступок. Но не успел.

      — Я восхищаюсь вами, — тихо проговорил Скорпиус, качая на руках брата. Гермиона нахмурилась, а после перевела изумленный взгляд с сына на мужа. — Пройти сквозь столько дерьма и показать всем, что несмотря на их слова вы остались вместе… — кареглазый блондин замолк, не зная, какое слово подобрать. — Правда восхищаюсь.

      — О чём ты говоришь, Скорпи? — неверяще спросила Гермиона, вздрогнув, когда около неё сел Драко.

      — Я видел те вырезки газет с кричащими заголовками о ваших отношениях и ваши болезненные воспоминания, которые вы храните в тайной секции нашей библиотеки. Простите, я не хотел. Они упали.

      Глава семейства невесело хмыкнул, а после кивнул сыну:

      — Ты молодец, что не рассказал сестре. Ей не нужно знать о…

      — О нашей болезненной молодости, — добавила Гермиона. — Пусть она ещё побудет немного наивной девочкой, живя в мире, где правят понимание, справедливость и доброта, — Скорпиус понимающе кивнул. Он и сам не хотел, чтобы его сестра, которая любила весь этот чёртов мир, разочаровалась.

      — Но за этим Танди приглядывай. Позволяю ещё раз превратить его в крысу.

      — Малфой! — возмутилась Гермиона.

      — Грейнджер! — передразнил её мужчина. — Как же я тебя люблю, — прошептал он, прижимаясь лбом к её плечу.

      — И я тебя, хорёк, — засмеялась женщина, сморщив носик.

      — Ну я пойду тогда, — утвердительно произнес Скорпиус, спеша оставить родителей наедине. Орион весело что-то лепетал себе под нос. — И пап… — будто опомнившись, позвал кареглазый.

      — Да, сын?

      — Я превращу его в паука. Он своего изображения испугается, — быстро протараторил Скорпиус и, улыбаясь от уха до уха, пулей вылетел с гостиной под громкий смех родителей.
     Сейчас они были счастливы, а прошлое… А прошлое пусть остаётся прошлым. Его тормошить никогда не нужно.