Валькирия

Хьё

Беззвездная новолунная ночь. Край ночного светила, лик почтеннейшей Нотт, только-только выглядывает из-за темноты затмения. Кладбище. То самое, на котором по зову потомка я пробудилась и заняла ее место, слившись с воспоминаниями и душой. И снова оказалась прикованной к надгробию давно покойного Тома Реддла старшего. Его холодные каменные объятия вновь сковывают движения, не давая возможности вздохнуть. Гранитный недвижимый стан, перекрывающий путь косой, дает понять, что впереди только безнадега и скорая кончина. А еще голос. Тот самый шепот со змеиными нотками. Растянуто наслаждаясь моментом, угрожает:

— Гар-р-р-р-ри Поттер-р-р-р-р! — шипит над ухом Волдеморт, протягивая ко мне свою бледную руку, касаясь длинными тонкими пальцами. — Мы с тобой — связаны! Навеки! — продолжает свою речь Темный Лорд, который не может этого делать. Душа, находящаяся во владениях Хель, не имеет никакого доступа к миру живых. Без ее дозволения ни один смертный или бессмертный, переступивший Грань, не обратится к живому. Не явится во сне, не отразится в водной или зеркальной глади. Поэтому:

— Прочь! — рычу не хуже Фенрира, разбивая в мелкую крошку гранитный монумент, — кем бы ты ни был! Прочь!

В руке, из браслета, появляется крылатый меч. Взмахом руки я вновь отправляю Волдеморта в Хельхейм. Как и наведенный кем-то удаленно кошмар. Еще один взмах меча, голова статуи ангела смерти падает на сырую землю кладбища, и я просыпаюсь, оказываясь в своей кровати. Благо балдахин скрывает меня ото всех. В противном случае были бы ненужные вопросы. Ведь проснулась я с мечом в руке. Убрав его обратно в крылатые ножны, посмотрев на время, убедившись, что еще немного и нужно будет вставать, откинула одеяло и раскрыла балдахин. Сегодня у нас нет занятий, но есть тренировка. И она скоро начнется. Поэтому:

— Начну пораньше, — и, встав с кровати, направилась в ванную комнату.

О том, что это был за кошмар и кто его мог навести на меня, подумаю во время полета за золотым крылатым шариком. Возможно, привлеку Мори и Ахлис. Но все равно мне кажется, что без адовой твари и его потомка тут не обошлось. Только чтобы предъявлять вину — нужны неоспоримые доказательства, а не мои предположения. В этом, думаю, Ахлис и Мори мне помогут. Как и Лодур. Он тоже мастер по иллюзиям и обману.

***

Отступление

Первый кошмар нашел свою жертву. Отпустив его, волшебник не видел, что там происходит, но прекрасно знал, к чему этот яркий, живой и душераздирающий сон приведет. Ведь он вложил в этот сон не только сюжет, основанный на реальности, уже произошедшей, а еще и зерно тревоги. Оно, поселившись в разум девочки, будет прорастать, не давать покоя ни днем, ни ночью. И когда кошмары станут невыносимыми, а граница сна и реальности сотрется, она придет к нему. Придет и взмолит о милости и помощи. И он, как рыцарь на белом коне, примчится на помощь. Протянет руку и вытянет ее из пучины отчаяния.

— Ты в этом уверен, Альбус? — спрашивает предок, запечатленный и запечатанный на холсте, — что-то я сомневаюсь в том, что Поттер с ее то характером прибежит и падет пред тобой на колени! — усмехнулся Мерлин, напоминая: — у нее есть спасители куда лучше тебя. Отец — вернувшийся из-за грани, — и тут зло прошипел: — Явно Хель что-то задумала. Сириус, которого из-за недомерка Петтигрю освободили и оправдали. А еще не забывай о волке, которому Поттер не безразлична. — Эти слова навели Альбуса на мысль о том, что с тройкой Мародеров нужно что-то делать. Вопрос в том: Что?

— Что ты предлагаешь?

— Я? — удивился написанный маслом волшебник, чей лик в описан в истории магического мира как самый светлый и добродетельный. Что с реальностью и действительностью ни на процент не совпадает. А даже наоборот. — Я ничего не предлагаю, Альбус. А говорю, — и улыбнулся так широко и красочно, что проявился демонический прикус, в глазах же танцевало адово пламя, — что девчонка к тебе не придет до тех пор, пока у нее есть те, кто ближе. Те, кому она доверяет куда больше тебя! — и ткнул в потомка черным загнутым когтем.

На этих словах Мерлин дал Альбусу понять, что разговор окончен. Лик его снова стал неактивным. Затихла и родственная нить. На столе директора Дамблдора стоял обычный портрет, не придающий признаков разумности. Но он получил ответ на свой вопрос. Ответ, что нужно сделать, чтобы девчонка прибежала в слезах к нему, он получил. Осталось задуманное предком реализовать. Красиво, ярко, захватывающе, как Альбус умеет, но при этом так, чтобы ни одна нить, ни один след не привел к нему.

— Начну с простого. С тебя, Римус, — сказал Альбус, выбирая волка-одиночку, блуждающего по миру в поисках пристанища и крыши над головой, — ты — сама легкая цель. Тебя никто искать не будет, — и улыбнулся, сверкая мутно-голубым взглядом из-за очков половинок.

***

Хьё

На тренировку я пришла раньше, намного раньше. Команда только-только просыпалась и собиралась у главного входа. Я же, сказав Оливеру, что хочу просто полетать, ушла на поле. Но, как оказалось, там еще не закончилась тренировка Слизерина. Маркус Флинт на кого-то из ребят рычал и шипел, как Ермун и Фенрир вместе взятые. Как оказалось — это толстяки Кребб и Гойл. Он им давал установку, а те все делали по-своему. Но их ругань меня не волновала. Как и стратегия. Ловцы — вне стратегии. У них в игре своя цель — поймать снитч.

— Хьёри –слышу в небе над головой голос Мори, — полетаем? — предлагает мне фея, а я всеми перьями за. Особенно, если напарником в небе станет она. Не обращая внимания на Маркуса и его рычание, оседлав Молнию, взмыла вверх. К Мори, к госпоже моего сердца. Лишь когда попала в поле зрения Флинта, услышала его громогласное возмущение:

— Поттер! Тебе какого дракла тут надо?

— Полетать с Паркинсон, — сказала, смотря на Мори, которая, как и я, была в предвкушении полета, — ведь она в предстоящем матче ловцом будет? — Флинт застыл на месте, словно попал под взгляд Василисика, но отмер после слов: — Маркус, я не расскажу Оливеру про твои ходы и стратегии против нас. Клянусь перьями Хэдвиг! — Флинт принял клятву, но пригрозил, что если я хоть словом обмолвлюсь, словлю двойную атаку бладжеров и на сезон вылечу из игры.

— Уяснила, Поттер? — процедил сквозь зубы Флинт.

— Я от клятв не отказываюсь, Маркус! — тот кивнул, подтверждая, но взглядом напоминая. Отмахнувшись от него, спросила у Мори: — Малфой все еще наследие принимает? — раз вместо нее за ловца Мори логично. Но поинтересоваться здоровьем и состоянием слизеринки нужно было. Все-таки мы с ней хоть и не друзья, но лучшие соперники в небе за снитчем точно.

— Да, — сказала Мори, спокойно и непринужденно летя подле меня. — Ахлис за ней наблюдает, но пока продвижение застыло на преображении. Ее сознание по-прежнему блуждает в потоках разума, хотя облик светлой феи уже при ней. Даже дневные бабочки и те кружат, а цветами и полевыми травами усыпан пол. Наследие полностью ее приняло, но...

— ... еще не короновало!

— А? О чем ты? При чем тут коро... — но потом вспомнила, как именно происходит коронация верховных светлых фей. — Очень похоже на то, что происходило со мной.

Жаль, как жаль что я не присутствовала на ее коронации. Уверена, это было невероятно красиво и трепетно. Могу только представить, как это было. Думаю, Мори, как верховная темного круга, стояла в темноте ночи со сверкающей серебром полной луной и переглядывающимися звездами. Окружали ее — серебрянокрылые послушницы, треща изящным крылышками. Темные феи — это воплощение не только темной стороны силы, но и темного времени суток. Их источник силы — Луна, сверкающая серебром на темно-синем бархате неба. В ее лучах, в россыпи звезд, окутанные маревом серебра, темные феи особенно прекрасны.

— Догоняй! — ее голос и задорный смех вывел меня из потока воображения, в котором я находилась, видя коронацию любимой. Улыбаясь, ловя воздушные потоки, жаль, что не крыльями, рванула вперед следом за серебрянокрылой мечтой, сбывшейся мечтой.

***

Тренировка Слизерина закончилась, как и наш с Мори полет. Оставаясь в облаках, смотрела за феей, покидающей поле. Маркус, положив руку девушке на плечо, что-то наставническим тоном говорил, о чем-то просил. Та с ним соглашалась. Как и все остальные члены команды. На прощание, перед тем, как покинуть поле, Мори обернулась. Улыбнулась и пообещала шепотом через серебряную посланницу:

— Увидимся завтра вечером, Хьёри на парапете Астрономической башни!

— Жду не дождусь, Мори! — сказала, отпуская посланницу, уносясь вперед.

Снитч, отпущенный мной на свободу, умчался в неизвестном направлении. Его поймать и можно будет тренировку заканчивать, возвращаться к урокам и заданиям профессоров. Пока я летала в облаках, высматривая золотой с крылышками шарик, команда алого Основателя уже пришла. Оливер командным голосом раздавал всем задание и установку на предстоящую игру. Пробовал новые комбинации и стратегии. Ведь Слизерин тяжелый противник с жесткой атакующей игрой. Каждое их действие может нести двойной, а то и тройной умысел. Поэтому нужно к матчу с ними готовиться упорнее обычного.

— Поттер! — кричит Оливер, подзывая к себе. Спустившись со снитчем в руке, спросила, что тот хочет. Он, показывая на зеленый флаг, имея в виду ушедших змееносцев, спрашивает: — ты ведь летала с Паркинсон? — я не отрицаю, говорю, что Малфой не здоровиться, поэтому Персефона будет на замене. Это не секрет. Об этом я молчать не обещала. — Что еще ты знаешь? Как они будут против нас играть?

— Не могу сказать, Оливер.

— Почему? — возмутился алый капитан.

— Потому что поклялась перьями Хэдвиг! — на этом отдала крылатый мяч в его руки и ушла.

Вуд, держа в руках снитч, смотря мне в след, молчал. Принесенные клятвы, закрепленные обещанием — нерушимы. Поэтому он не настаивал. За что была благодарна. Не в моих правилах объяснять и пояснять причину своим действиям по второму разу. Даже близким. Всегда так было. И так будет.

Переодевшись в повседневную одежду, завязав волосы в пучок и закрепив заколкой-бабочкой, взяв метлу, вернулась в школу, в комнату. А оттуда с учебниками и тетрадями шла к Мионе и Лодуру. Те сидели в библиотеке и делали задание. Точнее, Миона делала, а Лодур просто сидел и дремал. Выполнив привычную норму на «Выше ожидаемого» ждал, когда Миона допишет все на «Превосходно».

— Хьё, ты мое спасение! — сказал Лодур, как только я появилась в библиотеке и присоединилась к друзьям. — Скажи этой драконихе, чтобы успокоилась и перестала переводить бумагу зря! — и показал на уже исписанные Мионой сложенный стопочкой свитки.

— Это ее право, Лодур. Она — отличница. Гордость Гриффиндора. По набранным баллам входит в двадцатку лучших! Даже некоторых из Рэйвенкло по успеваемости обошла! — Миона, отложив перо в сторону, посмотрев на меня и Лодура попросила:

— А можно вы будете называть друг друга по привычным мне именам? — раздражение кипело в ее крови, бурлило огненными всполохами, по золотым глазам видно. Еще немного, и все вокруг вспыхнет багрово-алым пламенем.

О том, кто из нас есть кто — Миона знает. Когда мы с Лодуром рассказали, что я — это валькирия Хьёртримуль, а он — Лодур, то есть бог обмана, Миона была в шоке. Долго, очень долго она смотрела в одну точку, не зная, что сказать. Слов не было. Только эмоции, которым поддаваться было нельзя. Иначе снова срыв и столб пламени. Дракон все-таки. Свою сущность Миона тоже приняла, хоть ей и страшно, но от себя не отказываются. Как и от наследия.

Когда подруга более-менее привыкла к тому, что я валькирия, а Рон — бог обмана, спросила о профессоре Снейп, она же Ахлис. Да и о Мори в теле Панси. Про Ахлис, богиню ядов — рассказал Лодур, а о темной фее Моргане — я. Лишь не стала вдаваться в подробности о наших с Мори отношениях и о наследии Малфой. Миона же не настаивала. Ей и так пока информации хватало. Она лишь просила обращаться друг к другу в ее присутствии по человеческим именам, а не божественным. Как и сейчас.

— Прости, Мион, — повинился Лодур, продолжая смотреть на меня, как на спасительницу. — Что там с Малфой, Гарри. Узнала от Паркинсон, приняла она наследие или нет?

— Принимает титул Верховной. Вокруг нее луговые травы, цветы, летают бабочки, стрекочут кузнечики, птицы трелью заливаются.

— Как занятно, — усмехнулся Лодур, — в первый раз слышу о том, как именно коронуют светлых фей, — уточнила о темных, тот ответил: — о темных знаю. Завораживающее зрелище. Темно-синий бархат неба в россыпи золотых звезд. Луна, полностью раскрывшая свои серебряные грани. Все вокруг залито лунным светом. И в центре всего этого великолепия — фея, принимающая от темной стороны и Нотт регалии верховной.

— Ты был на коронации Морганы?!

— Был, — улыбнулся Лодур и, подмигнув мне, пообещал: — подарю тебе эти воспоминания на Рождество в красивом флакончике. — На этих словах он ретировался, то есть сбежал из библиотеки, прихватив книги и написанные свитки. Пожелав нам хорошего вечера, махнул на прощание. А мы с Мионой остались. Она — дописывать эссе по Трансфигурации, а я доклад по ЗОТИ.

Потом, сдав учебники, мадам Пинс вернулись в гостиную. Миона ушла в свою комнату старост, а я в общую комнату девочек. Переодевшись в пижаму, закрывшись балдахином и на всякий случай накинув заклинание звукоизоляции, легла спать. И как только провалилась в объятия Нотт, вновь услышала шепот на змеином наречии, точащий разум. А следом и облик змеелицего лорда, явившегося в этот раз на свидание вместо Мори.

Я шла по коридору к парапету башни астрономии. Под босыми ногами — холодный мрамор пола, вокруг — темнота, тишина, лишь змеиное шипение в тени да едва уловимый смех, окутывающий коконом. Липкий пот стекает по спине густыми холодными каплями. Тело дрожит, а сердце замирает от страха. В этот раз на моей руке нет браслета с крылатым клинком. Нет и заколки-бабочки. Но есть суть, которую не подавить и не спрятать.

— Гар-р-р-р-р-ри Поттер-р-р-р!

Голос, меня зовущий, определенно принадлежал ныне покойному Волдеморту, но этого просто не может быть. Нас с ним более ничего не связывает. Крестраж, живший в голове — развеян пробуждением, а сам он у Хель. Значит, кто-то использует его личность. Пытается вывести меня из равновесия, довести до безумия. И с определенной целью. Кто? Не сложно догадаться. А вот как? Вопрос интересный.

— Иди к Хель, Волдеморт! — цежу сквозь зубы и дрожь от холода, призывая облик валькирии.

За спиной раскрываются лебединые крылья, волосы становятся привычной длины и белеют, как снег. В руку же ложится крылатый меч, карающий грешников Всеотца. Но в этот раз лезвие пронзает не фантом Темного Лорда, а входит, как нож в масло, в каменную кладь под ногами. По самую рукоять. Слышится истошный вопль проклятие на каком-то языке и я просыпаюсь. В облике валькирии с мечом в руке.

— Альбус, тварь, ты ответишь за эти кошмары!

У меня нет сомнений в том, кто именно их насылает. Прорычав обещание, отозвала облик валькирии и вернулась к лику потомка. Перед тем, как вновь провалиться в сон, проверила защитные заклинания. И, убедившись, что никто ничего не услышит и не почувствует, отдалась на милость Нотт, надеясь, что оставшееся время я проведу в ее чертогах, а не наведенном удаленно кошмаре.