🥀. Тот, кто слушал, даже когда она молчала
Прощание с Эйриком оставило тишину. Ту самую, что бывает после смеха — вязкую, неправильную, наполненную эхом.
Эвириана стояла у чёрного прохода во внутренний двор. Сумерки сползали с неба, заволакивая стены Дурмстранга синевой. Словно даже замок чувствовал — она уходит.
Он появился, как всегда, беззвучно.
Люциан никогда не кричал, не звал, не хлопал дверьми. Он просто возник — из воздуха, из теней, как будто его тихое присутствие было частью самого мира. Высокий, стройный, с книгой под мышкой. Привычный. Непоколебимый.
Он подошёл и стал рядом. Не лицом к ней, а боком — так, как они всегда сидели у окна в библиотеке. Молча. Глядя на серое небо. Глядя вперёд.
— Ты всё решила? — спокойно спросил он, голос — мягкий, как ткань старого пальто.
— Да.
Пауза. Он кивнул.
— Знал, что однажды этот день придёт.
Он опустил глаза, словно обдумывая что-то. Потом, не оборачиваясь:
— И всё же я надеялся, что ты ошибёшься. Что задержишься. Что передумаешь.
Она посмотрела на него в профиль. Его черты были точны, как набросок художника, но в них не было резкости. Всё в Люциане было умиротворением. Даже когда вокруг рушился мир.
— Я не чувствую сожаления, Люциан.
— Я знаю. — Он кивнул. — Но это не значит, что ты не помнишь.
— Это правда.
Он сделал вдох. Медленный.
— Я не из тех, кто говорит о прощаниях. Ты знаешь.
— Знаю.
— Но скажу тебе вот что. — Он повернулся. Его глаза были серыми, туманными. Глубокими. — Ты была для меня... больше, чем просто сосед по библиотечному столику. Больше, чем гениальная ученица. Даже больше, чем проклятая девочка, которой я когда-то помог найти нужную полку.
Она ничего не ответила. Только слушала.
— Ты была... — он замолчал. Потом тихо добавил: — тихой частью моей жизни. Той, что не требует слов. Той, что просто есть. И от этого — бесценна.
И в этом не было романтики. Не было боли. Только... истина.
Он опустил взгляд, потом снова поднял:
— Ты не обязана чувствовать это. Не обязана понимать. Но я хотел, чтобы ты знала.
Он вытащил из-под мантии тонкий свёрток. Серый, как его глаза. Она взяла его — аккуратно, словно это был пергамент с заклинанием, способным разорвать небо.
— Там книга. Но не обычная. — Его голос стал чуть строже. — Я сам собрал её. Отрывки. Мысли. Теории. Наблюдения. Я назвал её "Пограничье". Потому что ты всегда была где-то между. Между тьмой и светом. Между тишиной и криком. Между чувствами и их отсутствием.
Она молча кивнула. Сверток был лёгким — но внутри него ощущалась глубина.
— Спасибо, Люциан.
Он удивлённо посмотрел на неё.
— Это первый раз, когда ты говоришь это.
— Я знаю.
Они замолчали. Но в этой тишине не было пустоты. В ней была память. Всё, что они не произносили вслух за годы. Всё, что он никогда не заставлял её сказать.
Когда она сделала шаг назад, он не остановил её. Только произнёс:
— Если когда-нибудь тебе станет слишком тихо... просто прочти что-нибудь из этой книги. Там — мы. Там — ты.
Она кивнула и пошла прочь.
Люциан остался стоять, глядя на её спину. На волосы, развевающиеся в сыром ветре. На мантии, скрывающей её шаги.
Он ничего не сказал.
Он никогда ничего не говорил лишнего.
⸻