Часть 10
Уже несколько недель Гермиона и Драко тайно встречались, проводя время в объятиях друг друга. Они очень тщательно планировали и выбирали места встреч где никто бы не стал искать "символ мира" и "падшего наследника". Драко научился обходить антиаппарационные чары, точнее Гермионе в этом помогал один из домовиков в Министерстве - все они очень любили Мисс Гермиону Грейнджер ведь именно она была автором закона о правах домовиков и готовы были на что угодно, чтобы ее отблагодарить.
А конкретно ее помощница Винки ко всему прочему была троюродной кузиной Добби, который ни раз помогал Гарри, Рону и Гермионе. Драко сначала не был уверен, захочет ли она им помогать, ведь Добби погиб от руки его мерзкой тетки Белатриссы, да и сами Малфои отвратительно обращались со своими домовыми эльфами. Это еще один факт биографии Драко, за который ему было бесконечно стыдно. Гермиона убедила его, что Винки не держит на него зла и ни за что никому не проболтается. При их первой встрече Винки несколько минут пристально вглядывалась в глаза Драко, а потом скзала:
- Винки очень любит Мисс Гермиону и не даст ее обидеть. Винки знает как Мисс Гермиона грустит, когда Мистер Тео рядом и как Мисс Гермиона радуется, когда просит снять антиаппарационные чары для Мистера Драко. Винки любит всех, кого любит Мисс Миона. Затем, неожиданно даже для Гермионы, она подбежала к Драко и повисла на нем, обхватив его колени. Драко присел на корточки и достал из сумки любимые конфеты Винки, что привело ее в неописуемый восторг.
С тех пор они встречались то в забытом крыле Министерства, то в старой библиотеке, где они сидели на пыльных ступенях между книжными стеллажами и целовались как сбежавшие с уроков подростки.
- Смешно. Раньше мы терпеть не могли учебники, а теперь они нас прикрывают.
- Тсс! - смеясь шикала на него Гермиона. - А то книги ещё донесут на нас.
В дни, когда встречаться в Министерстве было слишком опасно, с легкой руки Винки, они оказались на крыше дома в старом магическом квартале. Ветер путал волосы, а город внизу светился сотнями огней. Они претворились, что находятся на одной из парижских крыш и у них романтичное свидание. Драко даже наколдовал муляж Эйфелевой башни, видимой только им двоим. Наложив Silencio, они включали проигрыватель и слушали песни на французском.
Глядя на горящие внизу огни, Гермиона сказала:
- Все эти люди спят спокойно, думая, что у нас мир. А я... живу во лжи.
Драко придвинулся ближе, обнимая ее за плечи:
- Может, это и есть мир, когда хотя бы кто-то спит спокойно.
Их поцелуи были быстрыми, жадными, словно каждый мог оказаться последним.
Иногда Гермиона уговаривала его идти туда, где никто не мог бы их узнать. Они сидели в маленьких кафешках магловского мира, пили кофе из бумажных стаканчиков, ели мороженое, вспоминая мороженое разных сортов, которое подавалось в качестве десерта на пире в честь начала нового учебного года, ходили в кино, покупая билеты на места для поцелуев. В мире маглов они были просто мужчиной и женщиной.
- Знаешь, мне это нравится. Никто на меня не смотрит, как на Малфоя, - смеясь говорил он.
- Никто не смотрит на меня, как на Грейнджер. Мы просто люди... такие же как и все остальные.
Они даже купили магловскую фотокамеру для мгновенных фото. Для безопасности все фотографии Драко хранил у себя, и лишь одну Гермиона спрятала в своем кошельке среди множества визиток.
Каждый из них понимал, что так долго продолжаться не может. Каждый из них в тайне от другого искал решение, но пока безуспешно. Как бы там ни было, впервые за долгое время Гермиона ощутила, что она живёт, живет по-настоящему, а не играет отведенную ей роль.
Но каждый вечер возвращаясь в поместье Ноттов, Гермиона попадала в другую реальность. Тео становился всё более подозрительным. Он не устраивал скандалов, но каждое слово было приправлено недоверием.
- Ты слишком часто задерживаешься. Твои речи в Совете - слишком пламенные, слишком самоотверженные. Осторожнее, Гермиона, тебя могут начать слушать больше, чем меня, - как-то за ужином сказал Тео.
- Разве это плохо? Мы же одна команда. - Голос Гермионы звучал спокойно и уверенно.
- Команда? Я - твой муж. Твоя задача не заключается в перетягивании одеяла на себя. Не забывай, что основная политическая роль в этом союзе принадлежит мне. - Довольный, что наконец-то произнес это вслух, а не перед зеркалом в одиночестве, Тео залпом осушил бокал с вином.
Гермиона же смотрела на него, как на большого ребенка, у которого пытались отобрать игрушку. В школе он всегда был в тени Малфоя, поэтому Тео было проще либо одному, либо с кем-то, для кого его имя звучало бы авторитетом. Но Малфой настолько всех подмял под себя, что Тео закрылся и старался как можно реже пересекаться с ним.
И, видимо, сейчас Гермиона давила на больной мозоль Нотта, каждый раз покидая зал заседаний под аплодисменты собравшихся. Он снова был вторым, поэтому дома совершенно не стеснялся предъявлять Гермионе за ее успешность, пытаясь тем самым поднять с пола свое чувство собственной значимости. Дома он имел над ней власть и при любой возможности не забывал об этом напоминать.
А именно... о "долге жены". Иногда это звучало как требование, иногда - как угроза, скрытая за вежливостью.
Однажды в спальне Гермиона стояла у туалетного столика, расчесывая волосы, когда в зеркале заметила, возникшего в дверном проеме Тео со стаканом огневиски в руке. Он двигался медленно, с той осторожной уверенностью, которая не оставляла сомнений: всё здесь принадлежит ему. Его ладонь коснулась её плеча, и Гермиона напряглась. Он подошел к ней вплотную и глядя прямо в глаза сказал:
- Ты слишком много думаешь о других, Гермиона. Сколько мне еще ждать? Союз должен быть крепким не только на бумаге. Ты не можешь вечно избегать меня. - Он поднял руку и лёгким движением указательного пальца подцепил тонкую бретельку. Она скользнула вниз, обнажая плечо.
Гермиона почувствовала, как по коже пробежал холодок. Она понимала: он сделал это не случайно, не из нежности, а специально, чтобы она ожидала следующего шага.
- Что ты делаешь, Тео? - она старалась, чтобы ее голос звучал как можно более спокойно.
- Напоминаю, что ты - моя жена. - Он оставил бретельку сползшей, не поднимая её обратно. Его взгляд был тяжёлым, испытующим, будто он хотел прочитать её реакцию.
- А я думала, от жены ждут прежде всего ума и достоинства. Или ты предпочёл бы безмозглую куклу? - глядя прямо ему в глаза произнесла Гермиона.
- Я умею ждать, Гермиона. Но ждать вечно - не в моих привычках. - Он наклонился к ее лицу и прижался к губам, оттянув нижнюю так, что она почувствовала боль и вкус железа во рту - Тео прокусил кожу на губе и она кровила.
Когда за ним захлопнулась дверь, Гермионе казалось, что стены будто бы сжимаются вокруг нее. Ей удавалось находить всё новые причины: заседания, здоровье, усталость. Той ночью он ее не тронул, но она знала, что долго это не продлится.