Просто жена и мама

Конверт от Кингсли лежал нетронутый, то и дело привлекая внимание Гермионы. Она провела пальцем по краю кружки, ощущая тепло кофе, и позволила себе улыбнуться, глядя в окно на то, как встаёт солнце.

Воспоминания нахлынули внезапно и вернули в тот день, когда её мир перевернулся.

Она шла, шатаясь и цепляясь за стены министерского коридора. Глаза слипались, в висках стучало, а желудок сжимался от голода.

«Ещё несколько отчётов, и можно будет...», — мысли оборвались, когда пол под ногами вдруг стал мягким, и всё вокруг поплыло.

— Грейнджер?

Чьи-то тёплые руки подхватили её прежде, чем она рухнула на каменный пол. В глазах мелькали блики, но она узнала голос звавшего её. Малфой.

— Когда ты последний раз ела? — его пальцы сжали её подбородок, заставляя сфокусироваться.

Гермиона попыталась что-то ответить, но язык будто прилип к нёбу.

— Вот же блять, — он тихо выругался себе под нос и, не церемонясь, подхватил её на руки.

***

Кофейня «Лунный осколок» оказалась уютной и тихой. Аромат свежей выпечки, тёплый свет ламп, мягкие диваны — всё это казалось каким-то нереальным и волшебным.

— Ешь, — Драко поставил перед ней тарелку с круассаном с ветчиной и сыром и тарт с карамелью и орехами. — И не смей говорить, что не голодна.

Первый глоток капучино обжёг губы, но Гермиона не остановилась. Сахар, кофеин, тёплая еда — мир постепенно становился чётким.

Она тихо выдохнула и подняла глаза на Малфоя, с удивлением заметив на его лице искреннюю обеспокоенность и волнение.

О ней.

Когда о ней кто-то волновался в последний раз?

Дыхание перехватило от осознания, что она загнала себя в угол с вечным желанием быть хорошей и нужной.

— Полгода без выходных, — вдруг вырвалось у неё.

Драко замер, и его глаза сузились.

— И что, Грейнджер, ты решила, что министерство рухнет без твоего героизма? Или что тебе поставят памятник?

Она устало фыркнула, но ничего не ответила, делая небольшие глотки капучино.

— Война закончилась, — его голос был тихим, но звучал почему-то громко. — Вы победили. Так почему вы трое до сих пор ведёте себя так, будто обязаны спасать всех в одиночку?

Его слова повисли в воздухе, тяжёлые, как обвинение.

***

Гермиона отпила кофе, глядя, как за окном играет солнечными бликами пруд.

Драко научил её жить.

Не существовать между рабочими днями, не задыхаться под грузом чужих ожиданий, а жить и чувствовать каждый момент.

Он показал ей, что можно уходить с работы вовремя. Что обеденный перерыв — это время для себя, а не для дополнительных отчётов. Что выходные созданы не для переработки, а для тихих утренних завтраков, прогулок по лесу и общего смеха.

И самое главное — он научил её говорить «нет».

Гермиона с трепетом вспоминала их первое свидание, то, как он всегда был рядом и поддерживал. Как он открыл ей мир чувственного удовольствия, когда ты можешь просто отпустить себя и довериться партнёру.

Дождливое и ленивое утро, когда они только закончили заниматься сексом и лежали, с улыбкой глядя друг на друга, и как Драко внезапно произнёс: «Акцио», — и протянул ей синюю бархатную коробку.

Гермиона вытянула руку вперёд, глядя на изящное кольцо, что он подарил ей тогда, делая предложение.

Тихая церемония для них и пышное торжество, чтобы уважить общество.

И это была последняя уступка.

Потому что потом Гермиона забеременела и поняла, что... её амбициозные планы больше не имеют к ней никакого отношения.

Она со слезами счастья смотрела на сына, которого положили ей на грудь.

Вдыхала тёплый аромат его волос и не могла надышаться.

Но работа постоянно вмешивалась в её материнство: ей ежедневно слали записки, просили проверить документы и просто не оставляли в покое.

И спустя полтора года она вернулась в министерство, с болью в сердце оставив своего малыша на попечение домовым эльфам.

А когда ему исполнилось три, она забеременела во второй раз. Неожиданно, ведь у Малфоев всегда был один ребёнок.

И сидя на совещании и машинально поглаживая живот, она сделала выбор.

— Гермиона, ты уверена? — Кингсли внимательно смотрел на неё, умело скрывая недовольство. — Может, не стоит принимать решения... под влиянием гормонов? — и бросил короткий взгляд на её живот, пока ещё плоский.

Конечно, для него и его престижа было важно, чтобы все герои оставались рядом.

Но правда, сколько можно?

Гермиона улыбнулась и покачала головой, глядя министру прямо в глаза:

— Я хочу заниматься своими детьми, быть рядом и видеть, как они растут. А не постоянно решать рабочие вопросы. Весь первый декрет я была на связи с министерством. Больше я так не хочу.

— Но ты ведь не сможешь без работы, — мягко произнёс Кингсли, словно разговаривал с неразумным ребёнком.

Гермиона вздохнула и пожала плечами:

— Я точно ничего не потеряю, когда уйду. Просто подпишите, министр. Я не изменю своего решения.

Он тяжело вздохнул и поставил подпись:

— Ты всегда сможешь вернуться, я тебе обещаю.

Гермиона лишь улыбнулась, принимая подписанное заявление об уходе, и подумала, что этого не будет.

Из воспоминаний её вырвал Скорпиус: сын прислонился к ней и крепко обнял.

— Ещё так рано, мой маленький скорпион, — Гермиона обняла его и поцеловала в макушку. — Почему ты не спишь?

— Мамочка, — он уткнулся головой ей в живот, и её сердце сжалось от нежности к нему, — тётя Джинни опять говорила, что ты должна работать?

Девушка вздохнула и опустилась на корточки перед ним, обхватив лицо тёплыми ладонями:

— Почему ты спрашиваешь, дорогой?

— Если ты... — он сделал глубокий вдох, точно как отец, собираясь с мыслями, — если ты хочешь вернуться на работу... мы с Лирой не будем против.

Гермиона крепко обняла сына, прижав к груди:

— Лира тебе всё рассказала, да?

— Угу, — он сжимал её своими ручками, словно не хотел никогда отпускать.

— Я не хочу возвращаться туда, Скорпиус, — мягко произнесла она, поглаживая сына по спине.

— Тогда почему она тебя заставляет это делать? — прошептал Скорпиус, обнимая её за шею.

— Потому что тётя Джинни... — Гермиона осторожно подбирала слова, — просто забыла, что счастье у всех разное.

Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза — такие же серо-синие, как у Драко.

— Для неё важно быть героем. Для меня... — её пальцы нежно прошлись по его растрёпанным светлым волосам, — для меня важнее быть вашей мамой.

Скорпиус нахмурился, обдумывая её слова.

— Но она сказала, что ты... — он замялся, повторяя явно заученную фразу, — «увязла в этом болоте». Болото — это мы?

Гермиона покачала головой и поцеловала сына в лоб.

— Вы — моё всё, дорогой. Просто не каждый это понимает.

— Так ты не вернёшься на работу? — шёпотом спросил он, вглядываясь в её глаза.

— Не сейчас, Скорпиус.

Он снова обнял её, и Гермиона поняла, что её драгоценный мальчик боялся услышать ответ.

***

— Лира рассказала ему всё, да? — Драко обнял жену за талию и прижал к себе, мягко целуя в шею.

— Угу, маленькая болтушка, — улыбнулась Гермиона и тихо вздохнула. — Я подозревала, что те полтора года он скучал, но не думала, что настолько.

— Просто он любит тебя, — мягко произнёс он, — и поэтому хочет, чтобы ты всегда была рядом. И, конечно, не будем забывать о примерах...

— Мм? — она положила голову ему на плечо и посмотрела снизу вверх.

— Он ведь видит, как устроен быт его друзей. Матери дома. Ты же знаешь, что в семьях чистокровных не принято, чтобы жена работала. Конечно, это не возбраняется, но, когда жена является тылом и хранительницей очага дома — это возносит мужчину в определённых кругах на высокий уровень. Значит, он может обеспечить семью, на него можно положиться, ему можно доверять.

— Так ты поэтому был рад моему увольнению? — её губы дрогнули в улыбке.

— Не поэтому, — хмыкнул он и сжал пальцы на её талии. — Я видел, как ты страдала, что не могла полноценно уделить время Скорпиусу, и разрывалась между работой и домом. Но скажу честно, я рад, что ты выбрала нас. Я знаю, это звучит эгоистично, знаю.

— Всю жизнь все чего-то от меня хотели, — Гермиона повернулась к нему и обняла за шею. — Раз я умная, то должна работать в министерстве, продвигать идеи... и ещё много чего, — легко коснулась его губ. — И пока не появились «мы», я плыла по этому течению. И ты совершенно прав, я страдала, когда меня отвлекали от материнства. Я мечтала быть рядом со Скорпиусом всегда, а в итоге уступила.

— Я не думаю, что он обижается на это, — Драко опустил руки ей на задницу и сжал.

— Я так боюсь, что он начнёт сравнивать, — призналась она и облизнула губы. — Его я оставила в полтора года, а с Лирой уволилась...

— Это глупости, любовь моя. Важно то, что есть сейчас.

Гермиона нежно поцеловала мужа, выгнувшись и вжавшись в его тело.

— Как думаешь, может, мне стоит взять выходной? — пробормотал Драко, толкаясь к ней бёдрами. — Устроим семейный день: пойдём в парк, покормим уток, устроим пикник... а потом я украду тебя и отведу в ресторан.

— А потом? — её дыхание сбилось, а глаза потемнели.

— А потом я снова докажу тебе, что нет никого важнее тебя и... твоего удовольствия, — прошептал он ей на ухо и лизнул мочку. — Что скажешь?

— Разве я могу отказать своему любимому мужу? — широкая улыбка растянула её губы. — Так сильно люблю тебя, Драко.

— Не сильнее, чем я — тебя, — он погладил её по щеке и подмигнул.

Гермиона бросила короткий взгляд на конверт от Кингсли.

— Я приму любое твоё решение, любовь моя, — напомнил Драко, заметив её сомнение.

— Нет, я просто думала, что лучше: оставить так или сжечь, — призналась она.

Он хохотнул и пожал плечами:

— Оставишь министра без ответа?

— Я дала свой ответ три года назад, Драко, — она щёлкнула пальцами, и конверт вспыхнул. Спустя мгновение от него осталась лишь горстка пепла. — И своё решение я не изменила.

***

Джинни снова пришла к ним в дом, хотя её не ждали и не звали.

Она молча устроилась напротив Гермионы в кресле и посмотрела на неё с плохо скрываемым раздражением.

Джиневра откинула волосы назад и подалась вперёд, пытаясь заглянуть в глаза подруги:

— Я думала, ты сохранила остатки разума, — тихо сказала она, — а твой мозг окончательно размяк.

Гермиона отреагировала не сразу. Она медленно опустила книгу, которую читала, и посмотрела, наконец, на незваную гостью. В её взгляде не было ни злости, ни растерянности — только спокойная, ледяная уверенность.

— Джиневра, — её голос был тихим, но таким твёрдым, что миссис Поттер на мгновение замерла, — закрой свой рот.

Она не повышала тон, но Джинни впервые за всё время стало не по себе.

— Ты не имеешь никакого права приходить в мой дом и оскорблять меня.

Она открыла рот, но Гермиона продолжила, не давая ей вставить ни слова:

— Думаешь, я не знаю, почему ты так бегаешь с посланием от Кингсли? — она склонила голову к плечу. — Что он тебе пообещал? Должность? Деньги? Власть?

Она встала, и её тень накрыла Джинни.

— Я не участвую в играх министерства. И если у тебя, — она сделала паузу, подчёркивая каждое слово, — есть хоть капля здравого смысла, ты уйдёшь оттуда и заберёшь Гарри и Рона, не дав им окончательно потерять себя.

Джинни медленно поднялась. В её глазах мелькало что-то: может, обида, может, разочарование. Она поджала губы, и её взгляд скользнул по комнате: по фотографиям на стенах, по игрушкам, разбросанным на полу, по уютному беспорядку, который говорил о жизни, а не о карьере.

— И куда делась та Гермиона? — в её голосе звучало искреннее непонимание и разочарование.

И Гермиона поняла, что Драко был прав.

С некоторыми людьми нужно рвать отношения, как бы ни было больно.

Она подошла к окну и посмотрела на Скорпиуса и Лиру, что играли в саду под присмотром любимых домовиков, а затем повернулась к подруге.

— Она выбрала себя и свою семью.

В гостиной повисла тишина. Джинни замерла, её кулаки сжались.

— Ты даже не понимаешь, как низко пала, — её голос дрогнул от ярости.

Гермиона с жалостью смотрела на неё, впервые за долгое время не чувствуя, что слова Джиневры хоть как-то задевают её.

— Низко? — она усмехнулась и покачала головой. — Это ты постоянно приходишь в мой дом, чтобы унизить мой выбор. Ты, которая гонится за призраками былой славы, забыв, ради чего мы вообще сражались.

Она сделала шаг вперёд, и девушка невольно отступила.

— Ты говоришь, что я низко пала, — Гермиона посмотрела на колдографию на камине: Лира сидела у неё на руках, а Скорпиус обнимал за колени, и они все счастливо смеялись — кадр был сделан год назад. — Мои дети — моё продолжение, моя семья — моё всё. И если для тебя это падение, то мне искренне жаль тебя, Джинни.

Девушка резко выдохнула, и её лицо исказила гримаса боли:

— Ты предала нас всех. Наши планы, наши идеи...

— Нет, — Гермиона щёлкнула пальцами, вызвав домового эльфа. — Я просто выбрала себя. Выбрала быть счастливой. Миссис Поттер уходит, Пинки. Проводи её, пожалуйста.

Джинни сжала сумку, её губы дрожали:

— Я больше не приду.

— Я знаю.

Дверь в библиотеку закрылась с тихим щелчком.

Гермиона стояла неподвижно, слушая, как шаги подруги затихают вдали. Потом глубоко вдохнула, и впервые за этот разговор позволила себе вздрогнуть.

Но лишь на мгновение.

Потому что из сада доносился смех Лиры, а Скорпиус активно махал ей, привлекая внимание.

Она сделала свой выбор.

И ни о чём не жалела.

Обняв дочь и прижав к груди, чувствуя, как её бёдра обнимает сын, Гермиона внезапно счастливо засмеялась.

Яркая вспышка на мгновение ослепила их всех, и девушка увидела улыбающегося Драко с камерой мгновенной печати — она подарила её ему на Рождество — в руках.

И позже, глядя на карточку и прижимаясь к груди мужа, Гермиона украдкой вытерла глаза и подняла голову, поймав заботливый взгляд серо-синих глаз.

Просто жена и мама.

Для кого-то много, для кого-то мало.

Для неё — в самый раз.

Пока ей этого достаточно.