Часть 5
Том вздохнул, когда за ним захлопнулась дверь поместья Грейнджеров, а перед глазами замаячил дворецкий, провожающий до кареты, которые Реддл ненавидел всей душой. Мираэль хотела повыделываться перед другими и показать какой-никакой достаток, не сложно представить что бы было если в их дом точно также заявились — почти все деньги были бы спущены на новый красивый сервиз и мебель, ах да, ещё несколько платьев под заказ.
Он сам не ожидал, что тётушка договорилась о приёме в доме на следующий же день, манипулируя тем, что её племянника Гермиона оставила почти без своего внимания. Но взгляд девушки перед уходом ещё надолго останется в его памяти. Тогда на секунду ему словно показалось, что она может реально представлять угрозу для него.
Маленький засос на руке наверное был лишним, но он не мог так просто отпустить попавшего в засаду зверька. Только вот вместо ожидаемого смущения он получил неприязненный взгляд, да и казалось, что девушку вот-вот стошнит утренними вафлями.
— Мой брат с детьми приедет в конце этого месяца, — воодушевленно сказала женщина, наступая на ступеньку кареты и вытягивая Тома из мыслей. — Так что подготовься как следует.
— Разумеется, как прикажете, — ему пришлось подать ей руку, ибо ещё чуть-чуть и центр тяжести её тела склонился бы к земле. — Позвольте помочь.
Еще одна причина по который парень терпеть не мог кареты — платье Мираэль обычно занимало две трети от всего пространства в кузове. Как только она уселась, сразу же достала свой любимый веер и осмотрела племянника сверху-вниз, щуря карие глаза.
— Достал? — в нетерпении нарушила тишину женщина, когда они немного отъехали от поместья. Том молча вытянул перчатку Гермионы из кармана пиджака и протянул женщине. Нос обдал знакомый запах цветов, когда он рефлекторно облизал губы. —
Хорошо, не зря я отвлекла Маргарет.
Реддл ничего не ответил, говорить сейчас с ней хотелось меньше всего. Он прекрасно знал, для чего перчатка незамужней леди вдруг понадобилась Мираэль, и Гермионе лучше бы быть во все оружии, ибо Том уверен, что в скором времени она возненавидит его ещё больше. И в принципе ему всё равно, если цель оправдывает жертвы.
***
Грейнджер никогда не думала, что облажается на таком простом правиле — не разбрасывайся своими вещами. Она была слишком беспечна с Томом, а после небольшого испуга и вовсе отдала ему перчатку, напрочь забыв о ней вплоть до отъезда. Теперь же он может использовать этот аксессуар как угодно, когда угодно, и где угодно, а зная его непредсказуемую натурку, ждать можно было всё что угодно.
— Гермиона Грейнджер! — недовольный голос матери резанул по слуху, заставляя дёрнуться в её сторону. — Ты меня вообще сейчас слушала?
— Да, простите, — девушка для вида глотнула горький сок в стакане, смешивая с большим количеством слюны, чтобы было не так противно.
— Так вот, — кашлянула женщина в кулак и продолжила. — Я считаю, что Том, возможно, подойдёт для потенциального кандидата тебе в мужья, но только для этого ты должна быть желанной в глазах других мужчин.
Девушка смотрела на тарелку со стейком, из которого сочилась кровь, и понимала что её вот-вот стошнит. Она ненавидела непрожареное мясо, но еще больше ненавидела, когда родители заставляли общаться с теми, кого она видеть в своей жизни не желала. Сквозь натянутую улыбку и дружелюбный тон голоса Гермиона протягивала свою неприязнь к друзьям и знакомым семьи. А теперь придется делать то же самое и с Реддлом.
Интересно, говорила бы так матушка, знай она, как он пришёл к ним ночью в сад без приглашения или как украл перчатку Грейнджер прямо с руки, попутно укусив её? Интересно...
— Я вас поняла, — есть совсем не хотелось, напротив казалось, что недожаренный кусок мяса скоро растечётся по столу прямо ей на платье. — Наверное, я лучше пойду поучусь.Мать окинула её оценивающим взглядом и наконец кивнула:
— Хорошо.
В комнате тишина. Гермиона сразу сказала, что никого не хочет видеть вплоть до ужина. На глаза попался письменный стол с чистыми листами бумаги и чернилами. Идея стара как мир, она предупреждала Реддла, что не пальцем делана, так что можно написать нескольким знакомым с хорошими подвязками в британской аристократии. Возможно, потом ей будет его жаль, но он сам виноват, что спровоцировал на такие решительные меры.
Пока она вырисовывала ровные буквы на цветных листах, не заметила, как на другой руке случайно задела почти зажившую ранку у ногтя. Заусенец вдруг снова начал чесаться. Капля крови чуть не попала на дописанное письмо, а иначе пришлось бы начинать всё заново.
Уже стемнело, когда Грейнджер закончила с письмами. Сейчас лишь хотелось подышать свежим воздухом и слегка взбодриться. Тёплая вязаная накидка как раз была под рукой, поэтому, взяв несколько учебников и тетрадь для конспектов, она вышла в беседку, прихватив сэндвич с беконом. И чуть не забыла палочку. С того вечера Гермиона теперь носит оружие постоянно.
В последнее время её начала привлекать клумба с красными лилиями, так что надо бы их пересадить, они слишком сильно привлекали внимание. Хотя скоро всё равно цветы опадут, оставляя голые беззащитные ветки, но, может быть, это и к лучшему. Наверное, такой же беззащитной чувствовала себя и Гермиона. Положиться не на кого, а в последнее время она и вовсе ходит по тонкому льду и вот-вот провалится в ледяную воду и захлебнётся.
Тишина, холодный воздух и усталость делали своё дело, и девушка просто уснула за столом с пером в одной руке и палочкой в другой. Перед сладким забвением сна её до конца фантомно преследует запах корицы и раздражающая ухмылка с едва заметным оскалом. Гермиона проснулась почти под утро, ребро ладони было измазано чёрными чернилами, которые оставили следы на пергаменте. Хорошо, что это был черновик, в последнюю очередь хотелось переписывать целый лист.
Ей странно тепло даже с полу упавшей накидкой, может, просто наложила в дрёме утепляющее на автомате и так заснула? Наверное так и было. Наконец-то в холодном отрезвляющем душе можно было просто уйти в себя на пару минут, уделить чуть-чуть внимание внутренним ощущениям, а не окружающей опасности.
Только сейчас Гермиона вспомнила, что у неё куча домашней работы в маггловской академии, и конечно же всё должно быть сделано на высший балл. По планам матери Гермиона должна поступить в Оксфорд на факультет, связанный с политикой, сразу после свадьбы, как закончит академию.
Тёплый воздух в комнате, в отличие от свежести ванны, заставляет на мгновение потеряться в пространстве. Наушники и плеер на столе, все тетради с карандашами тоже — можно приступать к учёбе. Но не успела она открыть книгу, как икры коснулось что-то тёплое и мягкое.
— Живоглот, мне нужно заниматься, — улыбнулась Грейнджер и протянула руку вниз, когда кот выгнул спину. Его доставили вчера вечером с письмом от Полумны, в котором подруга подробно описала, как питомец сходил с ума без хозяйки.
Гермиона всегда считала, что коты должны быть самостоятельными и независимыми, но Живоглот, видимо, был исключением. К слову, она тоже к нему очень сильно привязалась, и наверное с самого первого дня, когда втихаря протащила рыжего котёнка домой, минуя родителей по коридорам прислуги к себе в комнату. Бет тоже была в восторге от маленького пушистого комочка шерсти, поэтому принесла ему всё для хорошего питания.
Вот только когда об этом узнала Маргарет, котёнок оказался на улице. Бет его потом конечно же забрала, но тогда у Грейнджер случился первый нервный срыв, спровоцировавший пробуждение магических сил раньше положенного. По совету колдомедиков Живоглот остался рядом с Гермионой при условии отсутствия шерсти в доме и на ней самой.
Кот, слегка мурча, уселся рядом со стопкой учебников, наблюдал за девушкой и изредка жмурился и дёргал хвостом.
Так прошло время до обеда, пока Бет не позвала её на чаепитие с матушкой. Горничная заранее приготовила сменное платье, которое оказалось того же цвета, что и в последний день после отъезда. Нет. Постойте. Это оно и есть...
— Бет, ты не избавилась от него? — подняла бровь Грейнджер недовольно посмотрев на служанку.
— Мне не позволили, — она опустила голову и сомкнула руки на животе. — После того как вы уехали, леди Грейнджер приказала принести одежду. Она хотела удлинить подол и сделать шлейф к платью. — И правда, подобие на детский торт выглядело куда длиннее и больше.
Гермионе хотелось разорвать эти тряпки на части и поджечь чертовым инсендио, но от вида виноватого лица горничной вырвался только удручающий вздох — это всё-таки приказ супруги главы дома. Маргарет как будто над ней издевалась, заставляя носить эти персиковые оттенки, которые больно чесались в глотке до тошноты.
Даже она сама, натягивая корсет, сдавливающий ребра, словно насмехалась над собственными желаниями, так что могла почувствовать лёгкие где-то у корня языка. Все в этом доме молча склоняли головы перед двумя людьми, от которых зависела их жизнь.
***
Боль от ледяного ветра на щеках вообще ни от чего не отвлекала, пока Драко шаг за шагом приближался к дверям Малфоймэнора. Отец плёлся где-то сзади, будто оттягивал следующую встречу. Неужели для него палочка у виска от Тёмного намного лучше, чем вечер с собственной женой? От бушующих мыслей в голове парень дёрнул на себя дверь так сильно, что прозвенели окна первого этажа. Но всё это стало таким неважным, когда в следующую секунду его обняли самые тёплые и нежные руки в этом мире.
— Мои мужчины наконец-то вернулись, — Нарцисса ждала у входа, наверное, уже давно. — Я так хотела тебя увидеть, как учёба, здоровье?
— Привет, мам, — Драко растягивал момент ответа на вопросы, чтобы выиграть побольше секунд и задержать в лёгких запах свежей выпечки и ванили, и наконец её отпустить. — Я в порядке, всё хорошо.
— Драко хотел сказать, что все намного-намного лучше, — тяжёлая рука отца упала на плечо. — Нас лично принял Тёмный и поручил нашему сыну очень ответственное задание, да? Драко?
Малфой посмотрел Люциусу в глаза, надеясь, что тот прекрасно знал, как бы он сейчас хотел обосрать всё то, что с ним происходит. Жаль, что отца вообще не смущал недовольный взгляд в его сторону. Если бы он только знал, как Драко презирал всю его деятельность, связанную с Волдемортом.
Под удивленными глазами матери парень сдался:
— Мне нужно найти потомка рода рубинов, которые могли делать морстоны, — Драко выдохнул, наблюдая за реакцией Нарциссы. Сначала это было удивление, потом тревога.
— Всё хорошо, по последним данным он где-то в Хогвартсе, — Малфой не знал, как ещё её успокоить, ибо переживал сам.
— Но это же может быть кто угодно... — отвела взгляд женщина и прошла в дом. — А если это твои друзья? Или вообще какой-нибудь ребёнок?
Гены пальцем не прикроешь, да?
— Значит, такова цена, — вмешался Люциус, подходя к супруге, — и если того требует повелитель, то мы её заплатим. Я верно говорю, Драко?
Парень просто кивнул, всё ещё находясь у входа в дом. Наверное, надо было сказать, что у него есть план и всё под контролем, но даже Малфой не знал, как ему поступить со всем этим одновременно навалившимся дерьмом.
В груди всё сжималось, когда он представлял, что находит потомка среди своих друзей или знакомых, ведь тогда это приравнивалось к смертному приговору. А для палача у него было слишком много чувств. И так же накатывала паника от мыслей, что он приходит к Тёмному с пустыми руками, ведь в таком случае авада ждала бы всю семью.
Раскормленный монстр не пощадил бы никого, кто не оправдал его ожиданий.
После пробирающего до костей холода Малфой пошёл в душ. Кипяток жёг кожу, огибая несколько шрамов на лопатках и струйками сползая вниз на кафель. Но он почти не чувствовал температуры, просто не обращал внимания.
У него плюс-минус месяц, чтобы найти потомка и не убить себя, родителей и друзей.
Пар слегка кружил голову горячим воздухом, каплями оседая на всех поверхностях ванной комнаты. Тёмно-зелёная плитка также покрывалась водой, что делало её довольно скользкой. Парень кинул под ноги полотенце, всё равно душевую кабину не закрыл — везде было душно. Покрасневшей рукой он протёр зеркало, отмечая слегка заметные круги под глазами. Где-то в сброшенных штанах, валявшихся у двери, должна быть пачка сигарет и недавно подаренная Блейзом зажигалка.
Охота закурить, но Драко ещё потерпит чуть-чуть, думая, что Нарциссе такие запахи будут неприятны. У него до ужина оставался час, так что можно было прогуляться по саду сразу, как волосы подсушатся, и может, там слегка подымить.
Парень натянул на мокрое тело заранее приготовленную одежду, провёл рукой по мокрым волосам, с которых капала вода, и вышел в коридор. Навстречу не торопясь двигался дворецкий, склонивший голову сразу, как только увидел Малфоя.
— Господин, — поприветствовал его высокий мужчина во фраке, — надеюсь, вы в добром здравии.
— Да, — коротко ответил Драко и хотел уже уйти, как остановился. Холодные капли, стекающие по затылку, уже начинали раздражать. — Как... мама?
Всё небо затянуло тучами, отчего в доме мрака было ещё больше, а выражение лица дворецкого было почти не разглядеть.
— Что ж, — тяжело выдохнул мужчина. — Я, конечно, не врач, но пока всё без изменений.
Странно было надеяться на другой ответ, если лучшие колдомедики просто разводили руками с недугом матери.
— Ясно, — произнёс Драко и повернул к себе в комнату.
— Этот дом по вам скучал, господин.
Парень лишь усмехнулся, единственная, кто по нему тут скучала, это Нарцисса, остальным же насрать. На ужин и правда была выпечка. Серый ароматный фарш внутри затвердевшего слоёного теста вообще не пробуждал в Драко аппетит. Хотелось быстрее уйти от того, как родители делали вид, что всё хорошо.
Вот только напряжение над столом росло в геометрической прогрессии, и Люциус заметил отрешённость сына.
— Итак, Драко, ты уже составил план? — прервал тишину отец и цокнул языком по небу. Видимо, блюдо матери пришлось ему по вкусу.
— Конечно, — Малфой старался выглядеть как можно более спокойным, поэтому он просто фыркнул и добавил: — даже пара запасных намечается.
— Тогда почему ты не ешь? — встряла Нарцисса. — Я так старалась, когда делала этот фарш, — её повышенный голос начинал настораживать.
— Мне просто жаль уничтожать такую красоту, — быстро нашёл, что ответить парень и разрезал ещё больше слоёный конвертик, из которого вытекло немного бульона на тарелку. Он ткнул в хрустящее тесто вилку, забирая немного мяса и демонстративно проглотил отрезанный кусок. — Ты просто великолепный повар, жаль в Хогвартсе таких нет.
— Лжец, — неожиданная смена тона матери и мрачный взгляд исподлобья заставил вздрогнуть всех присутствующих, включая прислугу. Нарцисса сжимала вилку острием вверх, — ты даже не прожевал! Ты неблагодарный...
— Ты уже поладила с новой личной домработницей? — сместил фокус на себя Люциус и как ни в чем не бывало глотнул вина. — Я старался найти ту, которая полностью будет соответствовать твоим запросам, дорогая.
— Разумеется, — загадочно улыбнулась она. — Ты как раз съел её часть, — все присутствующие переглянулись и снова вздрогнули от смеха Нарциссы. — Шучу, конечно, поладила, только вот ни одна домработница не заменит мне нормальную семью. Ни одно блюдо не перебьёт привкус страха, которым ты нас кормишь, Люциус. А теперь ты решил подвергнуть опасности и нашего сына?!
— Такова его воля! — рявкнул глава семьи. Драко на секунду перестал дышать. Ни мать, ни отец никогда не решались говорить подобного вслух. Все обычно растворялось в тёмной роскоши особняка, в вине, в выдраенном до блеска форфоре и в удобных молчаниях. А тут — слова, будто режущие заклятья, вылетели прямо в лоб. Отец аккуратно поставил бокал и медленно повернулся к жене. — Осторожнее, — тихо произнёс он, — твои слова сейчас прозвучали как жалоба, а не как благодарность за то, что ты до сих пор сидишь за этим столом и дышишь.
— А твои — как приговор, дорогой, — ответила Нарцисса и поднялась. Салфетка с её колен плавно упала на пол, — я закончу есть в своей комнате.
Она ушла не оборачиваясь. Горничные с дворецким переглянулись, но Драко знал, что это их обычный рефлекс: не делать ни единого лишнего движения, пока не будет ясно, в какую сторону сейчас качнётся маятник безумия в этом доме. А безумия здесь всегда было много.
Люциус вздохнул и снова сделал глоток вина.
— Женщины... — пробормотал себе под нос. — Ты должен понимать, Драко, слабость заразна. Если мать начнёт трещать, и ты треснешь за ней, нам всем конец. Ты должен быть холоднее. Умнее. Жестче.
Парень машинально кивнул. Ему не хотелось говорить. Во рту был привкус олова. От вина. От мяса. От этой жизни.
Вечером в комнате Малфой стоял у окна. Двор покрылся инеем, как гробовая плита. Он медленно крутил кольцо, которое дал ему Тёмный. Камень внутри поблескивал едва уловимым красным отблеском. Как кровь. Как сигнал тревоги.
Он вспомнил друзей, их споры, победы. Этот чертов стержень в них, когда они спорили даже с преподавателями, выгораживая его в некоторых проёбах.
Если это кто-то из них...
Если действительно кто-то...
Он накинул пальто, схватил пачку сигарет и выскользнул в сад. Темнота обволакивала, словно тёплое покрывало. Драко закурил, затянулся и лёгкое головокружение впервые за день принесло облегчение. Под ногами хрустела трава, остальные звуки постепенно проявлялись на периферии сознания. Вдалеке — сова. Где-то на западе — Хогвартс. Тишина.
Драко докуривал вторую сигарету, когда позади него хрустнул иней. Он обернулся. Из темноты, подсвеченные слабым светом окна, показались две фигуры. Странно, вроде сегодня не день пожирателей, а палочку он не взял. Когда силуэты подошли чуть поближе, Малфой расслабился. К нему шли Блейз, укутанный в шарф почти до глаз, (а Драко говорил ему не бриться так зимой) и Панси в черной меховой накидке. Будто из модного журнала вышла, а не пролезала через кусты заднего двора Малфоймэнора.
— Реально курит в одиночестве, — закатила глаза Паркинсон. — Понятно, значит, всё хреново...
— Ага, — кивнул Забини и тоже достал пачку сигарет. — Обычно он хотя бы на террасе прячется, а тут — прямо на морозе под окнами. Опасная стадия.
— Вы в курсе, что я здесь? — поднял бровь Малфой. — Нормально со мной всё, — он сделал паузу под переглядывание друзей, и нервно усмехнулся. — Это, блять, квест «найди волшебного единорога», только если не найдёшь, вся семья откинется вместо «коня». Охуеть весело, да?
— Ты что несёшь? — прищурилась девушка и подошла ближе. — Мы в курсе, что ты был у... в общем, там лично с ним. Этот бред из-за... него? Что он тебе сказал?
— Окей, — выдохнул Драко и швырнул остаток сигареты в сторону. — Слушайте внимательно, дети мои. Ваш друг Драко Малфой получил от Тёмного Лорда задание, да не простое. Вы ведь все слышали сказки на ночь о магическом роде, который мог создавать камни с нихуя, исполняющие желания?
— Не-е-ет, — замотала головой Панси, понимая к чему он ведёт.
— Да-а, дорогуша. Мне надо найти этого наследного ублюдка и привести к Тёмному, посадив ему лично на член, — парень достал кольцо. — Оно должно светиться, когда наследник рода наденет кольцо. Ну, а если я не найду, у нас будет семейный ужин с авадой на десерт. И это может оказаться буквально любой в Хогвартсе, включая вас.
Наступила тишина. Друзья обменялись взглядами, в которых промелькнуло понимание. Всё встало на свои места. Драко не просто бесится или сходит с ума — он боится. За них.
— Давай сюда, — Панси вытянула руку.
— Что? — опешил Драко.
— Кольцо давай, я примерю, — закатила глаза девушка. — Не заставляй меня доставать палочку. А вдруг я — та самая фея коней?
— Ты уверена? — Малфой сжал кольцо в ладони до боли, а заодно и челюсть, пройдясь рукой по шее и прося у хоть кого-нибудь сил. Он планировал максимально оттягивать этот момент, а сейчас его будто ждёт столкновение с грузовиком в лобовуху.
— Иго-го-го, сюда дал. А то ты тут в истерику скатишься и нам придется тебя усыплять как бешеного гиппогрифа, — она начинала злиться. Драко нехотя протянул кольцо, и Паркинсон натянула ободок на средний палец, и... ничего. Ни свечения, ни вспышек, ни вселенского гула. Только холодная железка на ее пальце. — Ну прости, похоже, моя родословная ограничивается торгашкой фиалками в Хогсмиде, — девушка сняла кольцо и кивнула Забини. — Твоя очередь.
— О, да, — Блейз взял кольцо. — Сейчас окажется, что я — потерянная принцесса с даром срать камнями, исполняющие желания. Всегда подозревал в себе что-то особенное, — он надел кольцо. И снова — ничего. — Ну и ладно, — пожал плечами. — А то пришлось бы отращивать волосы, носить корону, страдать за весь мир и отсасывать безносому ублюдку — темнокожий покачал головой. — Не, не по мне.
Драко с шумом выдохнул облачко пара и закрыл лицо руками. Где-то между паникой и облегчением ему стало одновременно смешно и тоскливо.
— Хоть это радует, — произнёс он.
— Радуйся, что у тебя есть мы, а не какая-нибудь среброгривая лошадь с комплексом мессии, — Блейз кинул кольцо обратно. — Иначе ты бы точно сел в лужу, — друг сделал паузу. — Или женился.
Панси фыркнула, а потом засмеялась. Драко хрипло рассмеялся тоже, будто из него выходило всё накопленное напряжение. Просто поржал. И в тот момент трое друзей в саду Малфоймэнора, среди холода, ветра и проклятий — были просто подростками. На несколько минут.
Остаток выходных Драко провёл в библиотеке Малфоймэнора. Среди пахнущих плесенью переплётов, старых гербов и готических летописей он искал любые упоминания о «рубинах», мортсонах, древних родах, крови и проклятиях. Страницы скрипели под пальцами, но всё было впустую. То ли информация была уничтожена, то ли засекречена на уровне, куда не добралась даже семья Малфоев.
Перед отъездом в Хогвартс парень прихватил с собой несколько вырезок, черновиков и старых фамильных дневников, надеясь продолжить поиски уже в школьной библиотеке, а заодно прошвырнуться по Запретной секции, подсластив слегка жизнь Филчу и смотрителю библиотеки хорошим ликером.
В библиотеке Хогвартса между пыльными шкафами он мельком заметил Грейнджер. Мимолетный взгляд, просто присутствие в фоне его одержимости. Тогда она показалась ему почти прозрачной, но на этом всё. Поиски снова и снова не давали ничего. Кольцо молчало, будто сговорившись с книгами. Даже древние родословные хранили лишь затёртые портреты со странными именами. Учёба постепенно становилась прикрытием, а поиски навязчивой идеей.
Параллельно Драко наладил канал поставки своих зачарованных украшений через чёрный рынок. Некоторые с обманной магией, другие с примитивными заклятиями отслеживания. Он знал, что спрос есть — популярность «артефактов» росла. Одно украшение, по иронии, кольцо, которое он делал пару недель, передал через связного с пометкой: «продать дороже остальных».
***
Бальный зал переливался светом люстр и мягким блеском свечей, отражавшихся в отполированных до уровня зеркала полах. Гермиона стояла у одной из колонн, держа в руках бокал лимонного пунша. Платье лёгкими волнами струилось по фигуре — светло-фиолетовый шёлк с почти незаметным серебряным рисунком лилий казался бы воздушным, если бы не слой корсета под ним. Второй бал и, как ей пообещали, последний.
В голове всё ещё крутилась мысль о пропавшей перчатке, и что могло случиться теперь. Реддл мог сделать всё что угодно: выставить, подбросить, шантажировать. Хоть она и отправила пару писем, но для их действия или ответа нужно время и пока не ясно, сколько именно.
— Боже, — тихо выдохнула Гермиона, в очередной раз заставляя себя улыбаться и поддерживать светские беседы с дочерью барона, чей смех был слишком звонким, и племянником министра, который всё время норовил коснуться её локтя. Она слушала разговор о цветочном бизнесе краем уха, глазами выискивая одного — высокого, темноволосого молодого человека.
«Не прошло и пары месяцев, как ты уже высматриваешь «жениха» в толпе», — язвительно отметила она про себя и вздрогнула от признания. Родители были где-то неподалеку, поэтому она решила выйти на пару минут на балкон. Нужно было глотнуть свежего воздуха и освежиться.
Первое что ей попалось на глаза — белая форма, схожая с военной. Затем прямая спина, широкие плечи и чуть взлохмаченные волосы. Взгляд направлен вдаль — в никуда. Том выглядел спокойным, симпатичным и почти... благородным.От таких мыслей появилось желание уйти. Девушка сделала шаг назад — тихо, почти бесшумно на носочках, без стука каблуков. Вот только что-то резко, но мягко утянуло её обратно.
— Гермиона... Простите. Задумался, — его голос был ниже, чем обычно, но по-прежнему раздражающе самоуверен. Ох, не надолго это.
— Мистер Реддл, — Грейнджер выпрямилась, сбросив с себя оцепенение и натянув ледяную вежливость, словно мантию, присела в реверансе. — Я в последний раз проигнорирую вашу вульгарность, а теперь, прошу прощения, мне нужно вернуться к матушке.
Это было резко, решительно и, к счастью, на этот раз он не успел перехватить её. Гермиона исчезла в зале, растворяясь среди людей и в музыке оркестра. Но едва она достигла середины зала, как за спиной раздался голос, громкий, уверенный, с нажимом:
— Леди Гермиона Грейнджер!
Девушка застыла под взгляды танцующих и прохлаждающихся зевак. Медленно повернулась, стараясь контролировать дыхание и взгляд, а внутри гнев, смущение и досада.
«Как он смеет?!»
Реддл стоял чуть поодаль, в руках — перчатка. Та самая...
— Вы обронили.
Сердце пропустило удар. Гермиона инстинктивно спрятала руки в складках платья, ведь у нее другая пара перчаток сейчас. Он всё подстроил и прекрасно знал, как она отреагирует. Реддл подошёл. Медленно. С выраженной торжественностью и театральностью, как чертов клоун, стал на колено перед ней. Господи, он же не... Нет. Том знал, что делал.
Грейнджер быстро стянула правую перчатку, как будто просто поправила платье — и протянула нужную руку, будто это все шло по сценарию. По написанному им сюжету. Молодой человек взял её тонкие пальцы и почти с благоговением натянул перчатку обратно, касаясь тёплой кожи своей горячей. Слишком медленно. Слишком близко. Слишком властно.
Девушка старалась не дышать, не выдавать своё волнение бурей чувств, что смерчем нахлынула на неё. Она не могла позволить себе показать, насколько сильно он выбивал её из равновесия.
— Теперь вы снова целая, леди Грейнджер, — произнес Том почти шепотом и в этом шепоте таилось обещание чего-то тревожного.
Шаг назад. Поклон. Всё — в рамках приличий, а зал взорвался фейерверком слухов. Бал медленно входил в пик своего размаха — всё ярче огни, всё громе музыка и всё больше глаз, впивающихся в их спины. Ну, а Том как главный спектакль вечера. Он медленно выпрямился и, не отводя взгляда, всё ещё находясь в таком положении, когда волна корицы ударила в нос, произнёс:
— Тогда не окажете мне честь в первом танце? В знак благодарности.Хитрый клоун, однако. Но раз он хочет сыграть здесь, то Гермиона примет вызов и поиграет.
— Конечно, — холодно и даже сладковато ответила Гермиона, проведя пальцами по его щеке вверх и едва коснувшись уголка губ.
Она видела секундную вспышку в его глазах и какое-то слегка пугающее безумие. Он поднялся под очередной вздох подсобравшейся публики. Пара двинулась к центру зала. Молодой человек положил ей руку на спину, чуть выше талии, как Гермиона вдруг почувствовала указательный палец, зацепившийся за край выреза. Ещё чуть-чуть и он коснётся кожи, а вырез был предательски глубок.
Всё шло по плану. Почти. Грейнджер старалась убедить себя в этом. Нужно вывести его из себя. Дать понять, что они не пара, и Реддл не сможет её контролировать.
— Вы пришли сюда с кем-то? — начала она разговор, чтобы хоть как-то отвлечься от пристальных взглядов толпы, представляя опешившую мать от такого выбора партнёра в танце и разочарованного отца.
Том склонил голову набок, не теряя лёгкой улыбки.
— Да, как и всегда, со своей тётушкой, которой я всем обязан, — парень сделал паузу на моменте поворота в танце. — Но было бы неплохо, если бы она была менее... жёстким человеком.
— Бесспорно, — ответила Гермиона на автомате, в душе искренне молясь за жёсткое наказание для этого выскочки.
— А ваш выбор лилий на платье... весьма эффективен, — он сменил тему резко, как будто защищаясь. — Лилии ведь могут одновременно означать и хрупкость и силу. Очень необычно и очень... ваше.
— Вы разбираетесь в цветах?
— Нет, — признался Том, — но хотел бы взять частичку вас с собой. Ведь следующий бал только в начале зимы, то есть, мы вряд ли скоро увидимся.
Грейнджер искренне надеялась, что это их последняя встреча. Ей хватило завтрака с такой семейкой, но пока идёт игра, значит, Гермиона будет играть.
— Так возьмите, — прошептала девушка. Пока его лицо отражало неожиданность — она, не сводя глаз, подошла ближе и вытянула из маленького кармашка платья платок с вышитыми белыми и красными лилиями. Его взгляд тёмно-карих глаз потемнел от восхищения. Гермиона прижала ткань к его пиджаку и Том мгновенно накрыл ее своей рукой. Тепло, она бы сказала что даже горячо. — Можешь забрать, раз так гнетёт.
— Я действительно могу? — прошептал Реддл, опуская голос до тембра, от которого побежали мурашки.
«Так, успокойся Гермиона. Контролируй себя!»
— Да.
Парень приблизился так, что его тень накрывала девушку, словно зонт. Рука скользнула за спину, а следом послышался — металлический звон. Между его пальцами показался складной нож. Господи, он в бальный зал принёс оружие?
— Не беспокойтесь, этот нож не для вас, — сразу прокомментировал он удивленный взгляд девушки. — Я не причиню вам вреда.
Грейнджер хотела в это верить, но верилось с большим трудом. Реддл отвёл край пиджака, отгибая жилет, лезвие прошлось по ткани быстро с треском и белоснежная рубашка разрезана. Белая кожа с выпирающей ключицей спровоцировали короткий вздох — её или его?
Она облизала губы, уводя глаза в сторону куда-то на цветочный горшок неподалеку. Вот только глаза Тома не отрывались от румянца на щеках Гермионы. Парень буквально наслаждался каждым мгновением её смущения, будто питался этим. Молодой человек бережно сложил платок в разрез, словно реликвию.
— Я буду хранить его вечность, — шепчет Реддл, и плечо вздрагивает от прохлады ткани.Гермиона богом готова поклясться, что услышала, как в ней что-то треснуло. И этот треск отбивался в такт сердцу. Почему-то его лицо становилось всё ближе и ближе. Грейнджер неосознанно опустила взгляд на губы и сразу же об этом пожалела — они расплылись в довольной ухмылке. Она проигрывает.
Тишина. Музыка закончилась. Взгляды — все на них. Девушка резко отступила, внутри клокотало слишком сильно, и вовсе не от страха. Она не понимала, что это за чувство, но прекрасно знала — это не должно повториться. Ради её же блага.
Мать, появившаяся как из ниоткуда, деликатно и настойчиво подхватила дочь под руку.
— Вижу, вы и так достаточно общались в последнее время. Думаю, надо дать друг другу немного отдыха.
Когда они уходили, Гермиона не сдержалась и бросила взгляд назад. Том всё ещё стоял в центре зала, держа руку на месте, где под рубашкой хранил её платок. Реддл будто знал, что она смотрит.
***
Дома Грейнджер стояла у высокого окна отцовского кабинета. Темнота за стеклом, глухой треск камина и шаги — ровные, выверенные, как её всю жизнь учили. Отец вошёл в изысканном жилете с прямой спиной и, казавшейся вечной, складкой меж бровей. Он всегда смотрел на дочь не как на ребёнка, даже не как на юную даму, а как на нечто, во что инвестировал силы и ресурсы. И видно «нечто» не оправдывало вложений.
— Снова этот Реддл. Низшая семейка, связанная с магами, — фыркнул мужчина, пока она пялилась на заборчик камина, где острые маленькие наконечники слегка поблескивали, ловя свет. — Но каким-то образом связанная с королевской семьей.
— Он подошёл сам, — Гермиона чуть сжала пальцы в складках платья, ей даже не дали переодеться на приём к отцу.
— Ты могла уйти.
— Я пыталась. Он удержал меня перед всеми, — она хотела обвинить этикет, который сковывает женщин по рукам и ногам во время бесед с противоположным полом, но вовремя удержалась. Ведь это тоже очередное вложение в неё.
Отец лишь тяжело выдохнул и подошёл к столику у боковой стены. Похоже, сдался. Он откинул крышку массивной шкатулки на столе и достал из неё тонкое серебряное кольцо, украшенное парочкой цветков лилий. Мужчина задумчиво прошёлся по кабинету, а затем протянул дочери, не глядя прямо — лишь вбок, будто оценивал, достойна ли она.
— Носи его постоянно, как символ твоего положения. До официальной церемонии помолвки остаётся год, но я бы хотел, чтобы ты начала привыкать к своему долгу.Гермиона осторожно взяла кольцо. Острый край цветка впился в кожу напоминая о неприятном случае в Хогвартсе.
— Я не понимаю... — ответила девушка, добавляя вопрос: — Что за помолвка?
Он поднял на неё глаза, лёгкое раздражение скользнуло по его лицу.
— Ты умная, Гермиона, не притворяйся. Этот союз — один из важнейших шагов для укрепления наших позиций. И ты — часть этого шага.
— Я могу отказаться? — она крутила кольцо у себя в руке, не решаясь примерить, было какое-то неприятное чувство дежавю.
— Тогда ты поставишь под угрозу всё, над чем я работал. Всё, что мы получили: наше имя, наша безопасность, спокойствие твоей матери, которая, оказывается, пыталась держать тебя подальше от Реддлов, — отец подошёл ближе, останавливаясь в полушаге. — Ты думаешь, я просто так держу над вами крышу? Думаешь, маркизат стоит на воздушных замках?
— Я не просила... — ее голос стал почти неслышным и хриплым, а глаза начинало предательски жечь.
— Ты ничего не просишь. Ты исполняешь, потому что ты моя дочь и знаешь, что бы ни случилось... — он смотрел ей прямо в глаза, сдержанно, почти без гнева, с холодной решимостью, — ты всегда можешь обратиться ко мне за защитой, но я защищаю тех, кто играет по правилам. Моим правилам, — мужчина подошёл к рабочему столу и достал несколько конвертом с письмами, которые Гермиона отправила день назад, точнее думала, что отправила. Вручая всё обратно дочери, он добавил: — Ты можешь не доверять Реддлу, но запомни: в этой игре опаснее всех — не он, а тот, кто останется без покровителя.
Щелчок двери за спиной оставил её в полном одиночестве. С кольцом в руке и льдом под кожей.
***
Столовая поместья Реддлов гудела как улей. Брат Мираэль все-таки приехал — сэр Гедеон. Краснощекий и шумный ублюдок с двумя взрослеющими отпрысками-близнецами. Развлечение у этих щенков всегда было одно: поиздеваться над «приёмным двоюродным братом».
— Смотри-ка, Томи, — Гедеон похлопал ножом по бокалу, — у тебя мать была циркачкой, да? Потому что так ловко из одной семьи выскочила в другую!
— Не говори так, папа, — захихикала одна из близняшек, — циркачка — это почётно, а тут ведьмовской рынок, — она окинула взглядом Тома, — скидка девяноста процентов. Так что тётушка удачно купила товар!
За столом дружно рассмеялись. Парень ухмыльнулся так, что блеснули скулы, пока под скатертью пальцы сжимали столовый нож до побелевших костяшек. Ещё чуть-чуть, ещё пол шажочка и... Он мысленно рисовал, как перерезает каждому из них горло, и как кровь на салфетках смешивается с клубничным желе в один цвет, но надо держаться, пока рано.
— Говорят, ты продаёшься тётушке за новый костюм? — вставил другой близнец.
— Я продаюсь только победителям, — без тени улыбки ответил Реддл. — Полагаю, вас на рынке не ждут.
Перед тем как язвительное «ах ты!» разошлось эхом, один из щенков опрокинул на Тома бокал бургундского. Вино пролилось по белой рубашке, пропитало манжеты и отяжелело на коже, прилипая к ней. Молодой человек медленно провёл пальцем по щеке, спустив виноградную каплю на кончик языка.
— Как можно так расточительно обращаться с «Маркизом де Мерри» тысяча восемьсот восемьдесят второго года? — тихо прокомментировал он, глядя в глаза обидчику. — Следует наказать за святотатство, не находите?
— Том! — тётка резко поднялась. — Приведи себя в порядок. Немедленно.
Реддл склонил голову, слегка поклонился и вышел, оставив за спиной смешки и шепотки детей.
Тишина в ванной будто отрезала от того «веселья». Парень наполнил мраморную купель, сорвал мокрую алую рубашку, проверив, не пострадал ли подарок. Нет. Повезло. А ему везёт редко. Он вертел в пальцах батистовый платок с вышитыми лилиями, пока опускался в воду.
«Можешь забрать, раз так гнетёт», — раздалось в голове.
— Чушь, — ухмыльнулся Том.
Кончик платка коснулся фитиля свечи, стаявшей на краю, и вышитые цветки вспыхнули. Белые исчезли первыми, за ними алые, а когда огонь добрался до красной лилии, в воздухе смешались запахи гари и... лёгкого цветочного парфюма. Реддл втянул аромат, будто пробуя вино, затем бросил обугленный остаток в воду и смотрел, как последний лепесток медленно тонет.
Чуть погодя негромкий стук обозначил приход дворецкого. Мужчина, с которым Том был дружен с детства за счёт книг и сладостей, стал надёжным тылом для молодого человека.
— Том, что прикажете делать с костюмом? — он кинул взгляд на порозовевшую рубашку на кафельном полу.
— Потом, — отмахнулся молодой человек, последнее, что его сейчас волновало, так это тряпки. — Скажи лучше, что слышно о поиске наследника морстонов?
Дворецкий подошёл ближе к ванне и понизил голос:
— Говорят, пожиратели уже взяли след. Информация, увы, под грифом, известно только приближённым, госпоже тоже шепнули, но деталей нет.
— Значит, нам нужен свой человек внутри этой милой организации, — Реддл задумчиво провёл пальцем по кромке ванны.
— Слишком опасно, сэр. Госпожа Мираэль не спускает с вас глаз! — он на всякий случай оглянулся назад, как будто у натёртого до блеска кафеля были глаза и уши.
— Думаешь, я ничего не делал все эти годы, живя в золотой блевотной клетке? — парень усмехнулся и зачесал одним движением тёмные волосы назад. — Я знаю, что ей снится, где она прячет облигации, и у кого покупает наркоту. Я умею усыплять бдительность, — молодой человек поднялся из воды, принимая полотенце от дворецкого. — Свяжись с теми, кто может организовать моё вступление. Я сделаю то, на что у них не хватит смелости.
Мужчина взглянул на Тома одновременно с тоской и с толикой гордости, всё ещё утешая себя мыслями о маленьком мальчике, которого он воспитывал десяток лет назад.
— Будет исполнено, но позвольте одно слово, — дворецкий хмыкнул в кулак. — Пути назад может не оказаться.
— Пути назад не было с той минуты, как меня «купили по скидке», — прошептал Том. — А теперь мне пора написать цену выкупа.
***
Густой вечерний сумрак опустился на поместье Реддлов, когда между комнатами воцарилась тишина. Том разорвал её шелестом бумаги: чёрной, плотной и пахнущей серой, словно конверт выкурили в аду.
На письме не было адреса, только тисненный воск с печатью черепа, из челюсти которого выползал змей. Парень разрезал его без жалости и развернул послание, где строчки были выведены ломанным почерком, будто когтем:
«Некоторые крысы забывают, кому они обязаны зерном.
Казино «Золотой Джокер», квартал Гринготтса, кое-кто слишком долго шепчет чужие имена. Ты должен знать, как обрывать языки. Список прилагается.Докажи, что ты с нами, или больше никогда не услышишь нас снова».
Приложенный список составляли видно со вкусом: имена, должности, даже привычки и предпочтения. Кое-кто обожал ром с корицей, другой неизменно заходил в казино во вторник в семь и дополнялось всё вежливой инструкцией на обороте: «убить без шума, но с почерком».
Молодой человек провел губами по краю письма, ощущая сухую шероховатость, возможно, каплю яда, и выдохнул сквозь сжатые зубы. Поднявшись, откинул волосы со лба и надел новый тёмный сюртук с высоким воротом. Идеальное настроение для того, чтобы навестить тётушку.
Женщина как раз расположилась в саду. Мираэль с бокалом вермута хрустела засоленным арахисом.
— Неужели кто-то вспомнил о своём долге? — фыркнула тетушка, увидев Тома.
— А мне как раз захотелось порадовать взгляд, — воодушевленно ответил парень, скользя взглядом по безвкусному платью викторианского стиля. — К слову, о зрении, — он опустился на колено, чтобы поцеловать ей руку, воняло протухшей рыбой, — вы слышали, что фасон с высоким лифом и шлейфом нынче вышел из моды? На последнем балу модистка герцогини едва не умерла от хохота, увидев такое на ком-то, кроме гардеробной куклы.
— Как ты смеешь смеяться над моим стилем? — сощурилась Мираэль, отодвигая бокал и толкая Тома от себя за подбородок.
— Я бы никогда, мне остаётся лишь благоговеть перед вашими способностями, — отметил Реддл, про себя отмечая её умение игнорировать время, вкус и зеркала, — но именно поэтому я бы хотел вам предложить променад. Прогуляемся через пару дней? Обновите гардероб, подышите свежим воздухом... без родственников, — его улыбка блеснула лезвием.
Женщина медленно сделала ещё один глоток, потом кивнула, будто делала одолжение.
— Возможно, ты прав. После приезда Гедеона этот дом будто провонял деревней, — задумчиво ответила Мираэль, стряхивая с себя невидимую пыль. — Учти, что я не терплю опозданий.
— Я знаю, — Том изящно поклонился с легким изгибом запястья у груди, — равно как и знаю, что время — ваш единственный союзник и враг.
Он ушёл хищным шагом, ощущая в кармане тепло чёрного письма. Скоро он докажет им, что крысы не единственные, кто знает, как тихо убивать. Реддл — человек, который принесет им тишину, выжатую из крика.