Синица в руках
Утро началось с головной боли, тяжести в желудке и неприятного вкуса во рту. Снейп с трудом открыл глаза, нутром ощущая, что еще слишком рано для подъема, но с уверенностью, что снова уснуть не удастся. Приняв сидячее положение, он с удивлением заметил на второй половине кровати завернутое в кокон одеяло, из которого выбивались буйные волнистые пряди. Рядом с ним, скрывшись в ворохе постельного белья, тихо сопела Грейнджер.
Поминая Мерлина всеми нелицеприятными эпитетами, Снейп поднялся на ноги и тихо прошел в ванную комнату, желая хотя бы умыться, а лучше полностью смыть с себя следы похмелья. Тем более, что необходимое для облегчения симптомов зелье находилось там же, в шкафчике возле зеркала. Душ немного освежил тело, а снадобье успешно отрезвило сознание, возвращая воспоминания прошлого вечера.
***
— Вы больше не кажетесь высокомерной выскочкой, как это было до войны.
Он сказал это тихо, почти шепотом, скрывая за хрипотцой голоса нахлынувшее возбуждение. Грейнджер ему нравилась: умная, интересная, привлекательная, она смотрела на него, как на чудо света и была сейчас очень близко. А еще Снейп был пьян. Пьян, как не напивался с окончания войны. А еще у него давно никого не было и этот факт ощутимо подогревал кровь.
Тонкий сладковатый аромат духов будто впитался в легкие, туманя и без того не трезвое сознание. Румяные щеки и приоткрытые губы притягивали взгляд, поднимая из глубины желание прикасаться, трогать, ласкать. Она сама подалась навстречу, и он просто не мог устоять.
Снейп потянулся вперед, опираясь ладонью на подлокотник ее кресла, оказываясь с девушкой лицом к лицу. Она смотрела на него широко открытыми глазами, выдыхая в губы теплый воздух, а он ждал, давал ей возможность отстраниться и уйти.
Грейнджер не ушла. Она потянулась навстречу, прикасаясь своими губами к его осторожно и неуверенно, будто это был первый поцелуй в ее жизни, хоть даже сам Снейп знал, что это не так. Она знакомилась с ним заново, изучая в мягком и ласковом поцелуе, и он отвечал так же неторопливо.
Еще секунду назад ему казалось, что если он только коснется ее, то пламя страсти подтолкнет их друг к другу, принуждая к горячим ласкам и бурному сексу, но оказался чертовски не прав. Он плавился под ее огнем, растекался тягучей магмой и тонул в томной ласке. Мягко коснувшись кончиками пальцев ее щеки, оглаживая нежную кожу, он изучал ее так же трепетно, как она его. Эта близость была слишком правильной. Пугающе идеальной.
— Мисс Грейнджер, — чуть отстранившись, он шептал, словно раскрывал для нее сокровенную тайну. — Если вы не уйдете сейчас, я больше вас не отпущу.
Снейп знал, что именно так и будет. Что если сегодня останется рядом с ним, он обнажит для нее свою душу и сердце, которое сейчас неистово билось. Оно же и подсказывало, напоминало о том, как на протяжении долгих лет он следил за ее жизнью, как тщательно готовил комнаты, как с любовью подбирал каждую без исключения книгу. Каждый взгляд на эту девушку имел значение, пробуждая дремавшее в груди чувство, преобразуя уважение и восхищение в нечто иное, так мало ему знакомое.
Если сейчас она уйдет, он снова выпьет, погребая под литрами алкоголя появившуюся привязанность и больше не посмотрит в ее сторону. Но если останется... все будет по-другому.
Гермиона замерла после его слов и лишь взгляд выдавал сомнение. На эти долгие секунды, пока она принимала решение, его сердце перестало биться, чтобы снова пуститься вскачь, когда она обрушит на него свой выбор. Но Грейнджер молчала и смотрела на него, заставляя волнение перерастать в тревогу. А потом она просто потянулась навстречу, обнимая напряженную шею руками и накрывая рот поцелуем. Больше не нежным и трепетным, но голодным и жадным.
Всего мгновение потребовалось Снейпу, чтобы понять — она не уйдет. Грейнджер останется здесь, в его покоях, в его руках, и осознание этого заставило судорожно втянуть воздух, прервав на секунду поцелуй. А после его было уже не остановить. Горячие руки обняли хрупкое девичье тело, перетягивая его на себя, позволяя с удобством устроиться на его коленях, уперевшись в сидение кресла своими. Он мял ее тело, забирался под одежду, наслаждаясь гладкой и удивительно мягкой кожей под пальцами, пока она выгибалась в его руках, прижимая все ближе.
Ее юбка неприлично задралась, открывая бедра, и Снейп не удержался от того, чтобы проскользить по коже пальцами, скрывая ладонь под тканью и сжимая ягодицу. Поцелуй становился все глубже и жарче, а легкие жгло от недостатка кислорода — он был так увлечен поцелуем, что просто забывал дышать. Грейнджер прижималась все ближе, елозя на его коленях, а он мог думать лишь о том, насколько тесными стали брюки.
— Чертова Грейнджер...
Тонкие пальчики настойчиво расстегивали пуговицы на его рубашке, с каждой секундой открывая все больше кожи. Он знал, что на шее бугрились некрасивые шрамы после укуса змеи, но не мог об этом думать, когда влажный язык очертил линию подбородка, пробегаясь по этим узловатым и вздутым следам. Ей было плевать на недостатки, наоборот, она будто боготворила каждый из них.
— Гермиона.
Снейп едва расслышал ее тихий шепот, прозвучавший, как мольба. Она просила называть ее по имени. Даже в собственных мыслях у него не получалось произнести это имя, но здесь и сейчас он был обязан сделать все правильно.
— Чертова Гермиона.
Она усмехнулась, не отрываясь от изучения его шеи, плавно переходя поцелуями на открывшееся плечо, стоило только стянуть рубашку. Снейп больше не хотел сдерживаться, быстро расстегивая ее блузку и максимально задирая юбку. Ее тело манило, и он не мог устоять.
Поднявшись на ноги и придерживая ее под ягодицы, он направился в спальню, с трудом не задевая мебель и дверные косяки. Гермиона целовала шрамы на шее и тяжело, томно дышала, крепко впиваясь руками в плечи. Они оба были пьяны, но Северусу казалось, что вовсе не от огневиски. По его венам разливалась чистейшая похоть, пробуждая незнакомые прежде желания.
Практически рухнув на постель, подмяв под собой Гермиону, он отстранился, с интересом рассматривая девушку. Он кожей чувствовал ее возбуждение, знал, что несмотря на опьянение, она находилась здесь осознанно. Был шанс, что утром она не пожалеет.
Покрывая поцелуями ее тело, опускаясь все ниже, прикусывая выступающие ключицы, Снейп думал о том, к чему это все приведет. Несмотря на опьянение, он вспоминал те чувства, что преследовали его с того момента, как Макгонагалл попросила подготовить все для нового педагога, и связывал их с тем, что ощущал сейчас. Он был на своем месте, именно там, где и должен был быть.
Белье на груди Гермионы мешало изучать ее тело, а потому одним резким движением он расстегнул его, не замечая удивленного вскрика, когда выгнул ее спину, пробираясь к застежкам. Открывшееся тело хотелось ласкать, нежить, покрывать поцелуями и дразнить легкими укусами, что он и делал, замечая, как девушка выгибалась ему навстречу теперь самостоятельно, желая быть еще ближе. И он давал ей это, вжимая ее тело в свое, захватывая упругий сосок в плен горячего рта.
Гермиона чувствовала, как менялся в ее объятиях этот хмурый профессор, ощущала, как из саркастичного, недовольного жизнью человека, он становился страстным, напористым, нетерпеливым. Ей казалось что именно здесь и сейчас Снейп впервые действительно проникся желанием жить. То, как рьяно он покрывал поцелуями ее тело, как сминал под пальцами нежную кожу, как хрипло дышал в основание шеи, все это олицетворяло его потребность чувствовать.
Одежда уже покоилась смятой кучей на полу у кровати, их обнаженные тела переплетались во встречных ласках и эта близость была завораживающей. Тонкие губы требовательно ласкали напряженные соски, перекатывая их языком и заставляя Гермиону выгибаться в спине, стремясь оказаться ближе. Северус восхищался, насколько чувствительным было ее тело.
Проводя ладонью по ребрам вниз, задевая большим пальцем бедренную косточку, Снейп медленно оглаживал ее тело, приближаясь к колену, которое обхватил, приподнимая, заставляя обнять его за талию, чтобы оказаться еще ближе. Его напряженный член терся о низ живота Гермионы и она толкалась бедрами навстречу, каждым движением возбуждая его все сильнее. Будто это возможно.
Снейп был очень терпеливым человеком, по крайней мере так он считал, но не в этот раз. Приподнимая оба ее колена, сливаясь в жарком, отнимающем дыхание поцелуе, он потерся членом о влажные горячие складки, прежде чем толкнуться внутрь под тихий стон наслаждения.
Гермиона обняла его за плечи, от удовольствия сжимая ладони, царапая и массируя спину. Она выгибалась под ним, хоть это и было весьма затруднительно из-за позы, пылко отвечала на поцелуи, пока он медленно и с оттяжкой двигал бедрами, привыкая к ощущениям жара и тесноты, настолько особенным и сильным, что он готов был забыть собственное имя, лишь бы это продолжалось.
Снейп слышал, как Гермиона сбивчиво шептала слова восхищения, прося еще, все больше и больше. Каждое ее слово, каждый сорванный с губ стон растекались огнем по его телу, заставляя воплощать каждое ее желание. Им было хорошо вместе, и они оба знали, что с этого дня все точно будет иначе. Страсть опаляла и оплавляла их души, тесно переплетая между собой, меняя саму их суть. И это было правильно и необходимо.
Движения все ускорялись, а стоны срывались на хрип, разгоняя под кожей импульсы удовольствия. Их взгляды, затуманенные страстью пересекались, открыто показывая всю степень охвативших их чувств. Не любви, нет. Но взаимной симпатии, веры в то, что она перерастет в нечто большее.
Гермиона напряглась всем телом, сжимая внутри себя член, прежде чем легкие судороги оргазма прокатились от низа живота до кончиков пальцев рук и ног. Она не могла стонать, кричать, даже дышать было тяжело в этом блаженстве, которое волной перекинулось и на Снейпа. Он лишь успел выйти из нее, оставляя россыпь белесых капель на плоском животе, прежде чем перекатился на бок, позволяя ей расслабиться и опустить ноги.
Адреналин, наслаждение и алкоголь все еще кружили головы, дыхание медленно восстанавливалось, а усталость накрывала разгоряченные тела. Снейп медленно и нежно целовал припухшие губы, лениво поглаживая покрытую испариной кожу Гермионы, пока она мягко перебирала кончиками пальцев его волосы. Тихие и спокойные ласки медленно сходили на нет, пока оба не погрузились в сон.
***
Когда воспоминания о прошлой ночи полностью восстановились, Снейп немного нахмурился, глядя на себя в зеркало. Это было совсем не то, что он планировал, когда открывал вчера бутылку огневиски. Впрочем, стоило ли жаловаться, что все случилось именно так?
Он принял душ, обмотал полотенцем бедра и шагнул в комнату, желая узнать, как ко всему произошедшему относится Гермиона. Сам он ни о чем не жалел, но она могла смотреть на все иначе.
После яркого освещения ванной комнаты спальня казалась слишком мрачной и темной. Ему пришлось несколько раз моргнуть, прежде чем глаза немного привыкли, и он заметил кутающуюся в ворох своей одежды Грейнджер, которая уже была почти у двери, явно намереваясь сбежать.
— Куда собралась?
Язвительность в голосе была едва заметна, выдавая скорее нервозность, чем что-либо еще. Он видел, как бегал взгляд Гермионы, заметил румянец на ее щеках и желание прикрыться.
— Эм... в свои покои.
Она натянуто улыбнулась и резко наклонилась вниз, подбирая лежащие на полу трусики. От этого и без того растрепанные волосы упали ей на лицо и она растерянно прикидывала как их убрать, ведь одной рукой она держала собственное белье, а другой прижимала к обнаженной груди скомканную одежду.
— Ты можешь воспользоваться душем и спокойно одеться. Антипохмельное зелье стоит на полочке у раковины.
Идея показалась ей неплохой, так что Гермиона аккуратно, бочком, направилась уже к другой двери. Гулять в таком виде по подземельям было как минимум глупо, как максимум — не безопасно для здоровья, сквозняки еще никому пользы не приносили.
Быстро ополоснувшись в душе и надев очищенную заклинанием одежду, Гермиона наконец осмотрелась в ванной комнате. Зелье стояло там, где и сказал профессор и она выпила его не раздумывая, с наслаждением отмечая, насколько легче стало во всем теле, как прошел тремор в руках и головная боль. После этого чудесного снадобья ей намного больше захотелось жить, и теперь даже не хотелось провалиться сквозь землю. А еще она выспалась, несмотря на весьма ограниченное время сна. Она впервые после войны действительно чувствовала себя отдохнувшей.
Впрочем, кроме облегчения самочувствия, вернулись и воспоминания. Нет, Гермиона и раньше помнила всю прошедшую ночь, но тогда картинки в голове были мутными и неприглядными, а сейчас заиграли новыми красками.
У них с профессором был секс. Великолепный, к слову. Но, что не маловажно, она решилась на такую близость вовсе не под влиянием алкоголя. Нет, она хотела этого, хоть и неосознанно, уже давно. И в комнаты его шла, в глубине души именно этого и ожидая.
Снейп... нет, Северус. Он заинтересовал ее с момента возвращения в Хогвартс. Да чего греха таить, он и прежде казался ей интересной личностью: умный, начитанный. Даже чувство юмора она могла оценить по достоинству, лишь бы оно не было направлено на нее.
Осталось только понять, что эта ночь изменила в их отношениях? Исходя из воспоминаний, Гермионе казалось, что очень многое. Но как все было на самом деле? Что, если те слова и чувства — лишь плод ее девичьих фантазий?
Глубоко вздохнув, Гермиона решила узнать все напрямую, а не терзать себя домыслами. Она вернулась в спальню, замечая полностью одетого мужчину, сидящего на идеально заправленной кровати. Сейчас в спальне не было и намека на произошедшее ночью, за что она была более чем благодарна.
— Профессор Снейп...
Он хмыкнул на обращение и повернулся к ней лицом. На одно мгновение Гермионе показалось, что в его взгляде она заметила толику разочарования.
— Слушаю вас, мисс Грейнджер.
Звучание фамилии неприятно резануло слух и Гермиона поняла, чем могла быть вызвана странная эмоция на его лице. Она глубоко вздохнула и подошла ближе, будто перед ней не профессор зельеварения, а дикий и опасный зверь.
— Северус... я хотела извиниться за ночное вторжение, возможно, оно было не уместным... — Гермиона говорила тихо, но знала — он слышит. И то, как дернулся уголок его губ, показывая раздражение, лишь подтверждало этот факт. — Но я ни о чем не жалею и если бы время вернулось вспять, пришла бы снова.
От прозвучавших слов Снейп нахмурился, сомневаясь, что расслышал верно. Ночью он был уверен, что происходящее между ними — трезвое (несмотря на количество выпитого) решение обоих. Но утром, хоть сам он о произошедшем не сожалел, принимая и соглашаясь с чувствами к этой девушке, понимал, что ее реакция может отличаться.
Когда он только увидел Гермиону с прижатыми к груди вещами и воровато спешащую к двери, в глубине души смирился с ее отказом и желанием эту ночь забыть. Но сейчас выходило, что он понял не правильно? Почему тогда она так спешила уйти?
— Мне нужно было спокойно все обдумать, — словно прочитав его мысли, ответила Гермиона. — Я бы пришла чуть позже, чтобы все обсудить, но я не жалею.
— В гостиной уже ждет кофе и завтрак. Пойдем.
Гермиона улыбнулась, замечая напряженные плечи и нахмуренные брови профессора зельеварения. Видимо, не только ей необходимо было все обдумать. Выйдя в гостиную, они расположились на креслах, как вчера, только на этот раз атмосферу скрашивал аромат кофе, а не огневиски. Времени еще было достаточно до начала рабочего дня, а потому они завтракали неспешно, наслаждаясь вкусом еды и тишиной.
Гермиона, хоть и чувствовала себя намного лучше после озвученного признания, все же немного волновалась, ведь Северус ничего не ответил. Она не сомневалась в том, что он тоже не сожалел о случившемся, но допускала мысль, что для него это был лишь секс на одну ночь. Все-таки они оба взрослые люди и ничего друг другу не обещали.
Когда время завтрака подошло к концу, Гермиона еще раз улыбнулась, на этот раз дежурно, без теплоты, поднялась и направилась к двери, желая профессору хорошего дня. Внутри все горело от разочарования и чисто женской обиды. Пусть для него эта ночь ничего не значила, Снейп мог бы об этом сказать открыто, а не оставлять все в таком подвешенном состоянии, заставляя ее сомневаться и думать. Слишком много думать.
Дойти до двери она не успела. Твердая рука обвила ее за талию, спиной прижимая к груди. Гермиона чувствовала, как он носом зарылся в распущенные волосы, глубоко вдыхая, и расслабилась, с улыбкой думая о том, что теперь она пахнет им: его шампунем, его телом.
— Не торопитесь, мисс Грейнджер.
Вторая его рука так же опустилась на талию, крепко обнимая и сильнее прижимая к себе. Северус мягко поцеловал ее в висок и помог повернуться, наконец заглядывая ей в лицо. Его темные, почти черные глаза притягивали, гипнотизировали, не давали отвести взгляд. И впервые он смотрел на нее так открыто, делясь собственными эмоциями.
Гермиона видела, как сомнение в его взгляде сменялось уверенностью и нежностью. Он просто смотрел, но, казалось, обещал, что с этого дня все будет иначе. Ведь они оба значат друг для друга несколько больше, чем должны значить коллеги.
Он аккуратно и медленно склонился к ее лицу, давая возможность отстраниться, если она этого захочет. Он выискивал хоть каплю сомнения, и когда не нашел, наконец накрыл ее губы своими, завлекая в тягучий и сладкий поцелуй. Он целовал нежно, с упоением, совсем не так, как это было ночью. Но эти поцелуи ощущались такими же правильными, как и предыдущие. Они наполняли тело энергией, а душу — чувствами.
— Я тоже ни о чем не жалею и повторил бы, представься такая возможность, — он чуть отстранился, позволяя вдохнуть и хитро ухмыльнулся. — Не думай, что теперь так просто тебя отпущу, Гермиона.
***
Уже к Рождеству Гермиона выпросила у Макгонагалл разрешение поколдовать над подземельями Хогвартса, объединяя покои двух деканов факультетов. Снейп предлагал ей перебраться к нему, где они и так проводили большую часть времени, но она не соглашалась, считая свои комнаты лучшим местом в замке. Теперь в их распоряжении было вдвое больше пространства.
Каждое утро их пары начиналось с нежного, ленивого поцелуя, продолжалось совместным кофе в гостиной, а после — завтраком в большом зале. И после уроков они снова встречались в комнатах, проводя время за совместным чтением книг, проверкой домашних заданий, разговорами и трепетными ласками.
Каждый новый день они все лучше узнавали друг друга, проникались и... влюблялись. Чувства, начавшиеся с симпатии и взаимного уважения, страсти и жгучего желания, теперь горели ровным уютным огнем более крепких уз. С каждым новым днем они все больше становились семьей.
Стоило Северусу узнать, почему Гермиону почти постоянно окружали чары иллюзий, он вплотную занялся ее ментальным здоровьем, возвращая покой отменными зельями и, что более важно, своим присутствием. С их первой совместной ночи сон Гермионы становился все крепче, целебнее, он снова дарил ей силы и заряжал энергией.
Сам же Северус тоже менялся, становясь мягче и спокойнее. Нет, с учениками он оставался все тем же «ужасом подземелий», но дома... с Гермионой он становился другим человеком. Открывался, обнажал душу, учился делиться своими переживаниями и принимать помощь. Рядом с ней он заново учился жить и быть счастливым.
Преподаватели и директор Хогвартса смотрели на них с улыбками, принимали, хоть и удивлялись такому союзу. Впрочем, ни Гермионе, ни, тем более, Северусу их одобрение было без надобности.
Они были друг у друга, вот что главное.