(Не)первое впечатление

Хогвартс выглядел привычно величественно. Башни прорезали темнеющее небо, ветер ласкал каменные стены, стремясь пробраться внутрь. Конец августа — все еще достаточно теплая пора, позволяющая насладиться зрелищем.

Гермиона улыбнулась собственным мыслям. Она была рада оказаться здесь снова, пройтись по коридорам, навестить гостиную факультета. Но в этот раз уже не в роли ученицы. Ей больше не нужно будет скрываться от профессоров при попытке прогуляться ночью, корпеть над тоннами эссе и постоянно пытаться быть лучше прочих. Теперь она уже взрослая.

Поднимаясь по лестнице на широкое крыльцо, она с удивлением отметила, как распахнулись тяжелые двери. Изнутри веяло теплом и запахами парафиновых свечей и тыквенного сока. Посреди коридора, в привычной, наглухо застегнутой черной мантии, ее с полным недовольством во взгляде встречал профессор Снейп.

Удивительно, как последовавшие после войны годы благоприятно сказались на этом человеке. Конечно, первое время, когда в его шее зияла огромная рваная рана, он выглядел как живой труп: еще более бледный, чем обычно, слабый, можно сказать изможденный. Лекари из Мунго тогда часами проводили в его палате, восстанавливая разорванные ткани по миллиметру, вливая тонны зелий и накладывая тысячи разномастных лечебных чар. Это дало свой результат и уже через полгода он стоял на ногах, правда, желая скрыться от всего мира, опасаясь обвинений от победившей стороны.

Гарри тогда обивал пороги министра, пытаясь вбить в его голову важную мысль — Снейп не предатель, он повлиял на победу не многим меньше, а может и больше, чем сам Поттер. Пришлось показывать воспоминания, оставленные тогда еще директором школы на пороге смерти, доказывать невиновность, вспоминая и то, что случалось с ними прежде. Гермиона тоже участвовала в процессе. Это был долгий бой, почти такой же, как и вели медики за жизнь Снейпа, но в итоге они все одержали очередную победу. Полностью оправданный, он был и так же полностью здоров.

Сейчас его кожа не отдавала серостью, глубокие морщины, что раньше прочерчивали лицо, разгладились, когда количество переживаний значительно поубавилось. Даже волосы, казалось, сияли в свете факелов, совершенно черные и блестящие. Он выглядел моложе, чем в пору ее учебы.

— Надо же, даже не опоздали.

Профессор резко развернулся, по обыкновению взмахивая полами мантии, и направился в глубь замка. Гермионе ничего не оставалось, кроме как следовать за ним и стараться не отставать.

— Не имею такой привычки.

Тихо произнесенные слова остались незамеченными. Снейп шел не оборачиваясь, не беспокоясь, заблудится она или нет. И странным образом его путь шел в подземелья, туда, где Гермиона никак не ожидала найти свои личные покои. Впрочем, это не мешало ей с любовью оглядывать замок, ставший домом за прошлые года, проведенные здесь.
Хогвартс выглядел слишком привычно. Не было больше обрушенных стен, летающих в воздухе облаков пыли, запаха гари и звуков борьбы. Не было разбросанных, словно ненужные игрушки, искореженных тел. Здание снова ощущалось родным, хоть и с налетом удручающих тяжелых воспоминаний.

На восстановление замка ушло больше времени, чем все рассчитывали. Ученикам пришлось переводиться в другие школы, да так, что некоторые их уже и закончили. Министерство в эти годы больше внимания уделяло судам над пожирателями и прочими вызывающими подозрение личностями, не участвуя в отстраивании разрушенных башен. Больница святого Мунго буквально ломилась от тяжело раненых и проклятых магов, участвовавших в битве, и только сейчас палаты освободились почти полностью. Весь мир был занят своими проблемами, в то время как кучка магов возвращала школе былое величие.

Сама Гермиона в это время прилежно училась. Нет, конечно, она участвовала и в судах, слишком уж тесно столкнулась с войной, регулярно отправляла деньги на восстановление Хогвартса, но несмотря на это продолжала то, что считала важным. Мастерство по трансфигурации не заставило себя ждать, и это не предел, она продолжала совершенствоваться и дальше. Именно поэтому с ней связалась Макгонагалл месяц назад. Школе нужны педагоги, а сама она, будучи директором, не могла взять на себя еще и эту нагрузку.

Подойдя к отгороженным статуей покоям, находящимся в тупике одного из самых мрачных коридоров подземелья, Снейп назвал пароль, жестом приглашая Гермиону войти. Теперь ей предстояло жить здесь, а не в небольшой комнатке с еще несколькими девчонками. Теперь она профессор со многими привилегиями.

— Можете располагаться, мисс Грейнджер. Завтра утром собрание педагогического состава. Будьте добры не опаздывать.

Его голос оставался исключительно раздраженным, как звучал всегда, когда Гермиона привлекала его внимание на уроках. Снейп выглядел крайне недовольно необходимостью встречать нового профессора и провожать до покоев, явно желая оказаться подальше от этого места. Хотя, они же находились в подземельях, значит и сам он проживал не так уж и далеко.

— Спасибо, профессор. Вы — само гостеприимство.

Гермиона улыбнулась, замечая, как Снейп скривился от ее комментария. Больше говорить ничего он не стал, молча удалился из покоев, оставляя ее одну и позволяя изучить отведенные для проживания комнаты.

Первой, в которой они и находились последние несколько минут, была гостиная. Просторное помещение, освещенное множеством свечей. Сейчас камин был потушен, температура была вполне комфортной и без него, но Гермиона уже представляла, как будет сидеть в кресле рядом с ним и греться возле огня, закутавшись в мягкий пушистый плед. Здесь же были и огромные книжные шкафы, заполненные учебной литературой, старинными фолиантами о трансфигурации, истории Хогвартса, становлении магического ядра и даже по магловской психологии. Перечень тем, охваченных в этой небольшой библиотеке был огромен и сводился к новой трудовой деятельности: проведению уроков и обучению детей всех возрастов.
Гермиона с улыбкой рассматривала корешки книг и испытывала высшую степень благодарности к директору, которая наверняка так тщательно подошла к оснащению библиотеки, за такую заботу. Теперь ей было в разы спокойнее, только от мысли, что даже не зная ответа, она сможет быстро его найти не выходя из покоев.

Следующей комнатой оказалась спальня. Просторная и светлая, она казалось очень уютной. Несмотря на поздний вечер, Гермиона отчетливо представляла, как солнечные лучи из наколдованного окна, которого не могло быть в подземельях, будут освещать пространство, как мелкие пылинки разлетятся искрящимися светлячками, навевая атмосферу дома. В этой просторной и явно мягкой кровати хотелось нежиться по утрам и закутываться в одеяло вечером. И даже здесь вдоль стены стоял книжный шкаф, на этот раз загруженный исключительно маггловской художественной литературой, идеально подходящей для того, чтобы приятно скоротать вечер. Здесь все было именно так, как нравилось Гермионе и она даже на секунду задумалась, откуда Минерва, а директор просила называть ее именно так, настолько хорошо ее знала.

Дверь из спальни вела в небольшую уборную. Естественно, в ней было все необходимое, вплоть до средств гигиены и полотенец. Тут скорее всего постарались эльфы, но это не преуменьшало чувство благодарности, зреющее в груди Гермионы. Хогвартс стал ей домом и сейчас она это ощущала еще сильнее.

Несмотря на то, что покои находились в подземельях, известных своей сыростью и сквозняками, в комнатах было тепло и уютно. И если вначале Гермиона напряглась от такого неожиданного места проживания, сейчас не могла себе представить ничего лучше.

Сон долго не приходил, несмотря на уютную постель, а когда все же усталость взяла свое, ночь промелькнула как одно мгновение. Впрочем, так было всегда на протяжении уже нескольких лет. Еще до победы, когда они с Гарри и Роном скрывались от пожирателей, прятались в лесах и прислушивались к каждому шороху, уже тогда со сном стало твориться нечто подобное. Гермиона не видела снов, но и не чувствовала себя отдохнувшей. Никогда. Но сейчас уже это не казалось проблемой, привычка брала свое.

Утро наступило значительно быстрее, чем того бы хотелось. Накладывая чары, чтобы скрыть темные круги под глазами и бледный цвет лица, она улыбнулась отражению, настраиваясь на новый плодотворный день. Вера в то, что все пойдет хорошо, не утихала, хоть волнение и растекалась по венам, вызывая легкую дрожь в руках.

Гермиона отказалась от завтрака, не желая нервировать себя еще до начала собрания, сталкиваясь с новыми коллегами. Она выпила воды из графина, услужливо оставленного домовиками, и надела учительскую мантию. Идя по коридорам в сторону зала собраний, она повторяла в голове приветственную речь, которую собиралась сказать остальным учителям, когда вдруг врезалась в кого-то.

— Ой!

Перед глазами стояла сплошная чернота и Гермиона не сразу поняла, что это цвет мантии того, в чью грудь она практически впечаталась носом. Поднимать взгляд не хотелось, лишь потому, что она знала, что увидит в ответ. Но Гермиона никогда не боялась этого человека настолько, чтобы обходить стороной.

— Профессор Снейп, доброе утро. Простите мою неловкость, задумалась.

Она приветливо улыбнулась, давая себе обещание, что не будет провоцировать этого человека, которому и без нее прилично досталось от жизни. Теперь они коллеги, а значит должны быть на одной стороне.

— Пора бы уже научиться смотреть под ноги, мисс Грейнджер.

Снейп как обычно ворчал, но сейчас без энтузиазма, будто по привычке. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но подошедшая Минерва не позволила это сделать. Пристально оглядев их обоих и убедившись, что среди ее педагогов не назревает конфликт, она прошла к двери, открыла, приглашая их в зал собраний.

— О, вы уже здесь. Отлично, проходите, пора начинать.

Внутри просторного кабинета стоял большой стол, за которым уже сидели профессора. Знакомые и те, кого она видела впервые. Заняв свое место, она смотрела на окружающих, замечая приветливые и подбадривающие улыбки от тех, кто когда-то учил ее саму. Такая поддержка отлично успокаивала. Но ровно до тех пор, пока она не обнаружила на себе мрачный давящий взгляд черных глаз. Профессор Снейп сидел напротив и изучал ее с присущим только ему недовольством и пристальным, тяжелым вниманием.

— Уважаемые коллеги! Наконец, Хогвартс снова откроет свои двери для учеников. Это был долгий путь восстановления, залечивания ран, стремлений к лучшему и мы с вами его прошли. Сейчас в мире спокойно, но здесь, в стенах школы мы можем еще сталкиваться с отголосками войны, а потому должны быть к этому готовы. В ваших комнатах появились книги по психологии, которые я настоятельно рекомендую изучить. Особенно это касается деканов факультетов.
Дальше последовало представление всех без исключения педагогов. Макгонагалл называла имена, должности, степень мастерства по своему и другим предметам, понимая, что знакомы здесь далеко не все. Когда очередь дошла до Гермионы, к списку известных ей фактов директор озвучила еще один — должность декана факультета Гриффиндор.

— Но..?

К такому повороту событий Гермиона была совершенно не готова. Соглашаясь на должность преподавателя, она рассчитывала на продолжение учебы и получения мастерства по другим дисциплинам. Должность декана накладывала ряд обязательств и огромную ответственность. Это не контроль над безопасностью внутри класса, это круглосуточный надзор над подростками. А Гермиона отлично помнила в какие переделки они попадали с друзьями.

— Я помогу, как и другие деканы, — она указала жестом на новоиспеченных коллег, а Гермиона наткнулась взглядом на нахмуренное лицо профессора Снейпа. Вот уж кто точно не собирался помогать и вообще не воспринимал ее в новой роли. — Особенно в этом году, пока ты не освоилась. Можешь обращаться в любое время дня и ночи, если что-то не понятно. Список обязанностей декана уже на твоем столе, но не думаю, что он вызовет какие-то сложности.

Гермиона растерянно смотрела на нынешнего директора школы и удивлялась, почему так. Казалось бы, она и педагогом еще и дня не проработала, а тут такая ответственность. Впрочем, она так же понимала, что тяжелые времена требовали радикальных решений. После того, как именно в школе состоялась самая большая битва столетия, не многие горели желанием идти сюда работать, несмотря на устранение угрозы. А сама Гермиона не была таким уж плохим вариантом: ответственная, серьезная, с опытом старосты за плечами. Она могла понять Макгонагалл, но все же не была довольна ее решением.

— Ты могла бы спросить, а не ставить перед фактом. Знаешь же, что я бы не отказала.

— Знаю, — на лице Минервы не было ни намека на стыд. — Прости мне мою вольность, но я не хотела давать тебе и шанса отказаться.

Макгонагалл довольно улыбнулась, и Гермиона поняла, что не сможет долго обижаться на бывшего декана, глубоко уважаемую волшебницу, которой искренне хотелось помочь во всем. Она преодолела тяжкое время, вернула школу к изначальному состоянию и не утратила веры в лучшее.

— Думаю, на этом общее собрание можно заканчивать. Еще раз напоминаю, что мои двери для вас всегда открыты и если с чем-то вы не можете справиться самостоятельно, то вместе мы наверняка сможем все.

На протяжении всего собрания Гермиона чувствовала на себе тяжелый взгляд, но впервые он не давил. Снейп смотрел изучающе, но она не испытывала дискомфорта из-за этого. Только легкое, ей самой не понятное волнение.

Задержавшись в зале, Гермиона дождалась, когда выйдут все, кроме директора. Минерва с улыбкой села на свое место, отодвигая ближайший стул и приглашая на него свою бывшую ученицу.

— Ты что-то хотела спросить?

— Скорее поблагодарить, — Гермиона тепло улыбнулась. — Я, конечно, очень удивилась, что мои комнаты находятся в подземельях, но они великолепны. Я и не думала, что ты так хорошо меня знаешь.

Макгонагалл чуть отстранилась, на строгом лице четче проявились морщинки, когда она сузила взгляд. Впрочем, это продолжалось не долго. Уже через мгновение директор положила свою руку поверх ладони Гермионы, мягко ее сжимая.

— Прости, милая, но у меня совершенно не было времени заниматься оформлением комнат преподавателей. Эту задачу я поручила тем, кто еще остался от старого педагогического состава. Твоими комнатами занимался профессор Снейп. Он выбрал расположение, оформление и наполнение предметами быта. И хоть мне жаль, что я не причастна, но все же счастлива, что тебе комфортно в этих комнатах. Хогвартс навсегда останется твоим домом.

***

Сидя в классе трансфигурации и проверяя, все ли готово к завтрашнему приезду учеников, Гермиона в очередной раз обдумывала новую информацию. Это оказалось неожиданностью, что мрачный и саркастичный мужчина мог так идеально оформить комнаты для нее. Ей всегда казалось, что в его покоях все должно быть строго и аскетично, но как тогда в ее оказалось так уютно и по-домашнему?

Впрочем, она ведь действительно не знала этого человека, его увлечений и банальных бытовых пристрастий. Кто знает, может он по вечерам с удовольствием вязал крючком в кресле у камина, скрываясь от внимания нерадивых учеников и докучливых преподавателей? От этой мысли стало смешно. Скорее уж он потягивал виски, вчитываясь в очередную статью по зельеварению и ядовито комментируя автора. Эта картина уже легко появлялась в сознании, и Гермионе вдруг отчаянно захотелось узнать, права ли она.

А был ли вообще кто-то в жизни профессора Снейпа, кто видел бы такую личную сторону его жизни? Кто-то, кто знал бы о его привычках, замечал бы перепады настроения и мог поддержать, когда это было необходимо?

У Гермионы такие люди были, ее родители и друзья. Но последние точно не смогли бы так идеально угадать с оформлением ее комнат, хоть и напихали бы множество не связанных друг с другом книг в высокие, до самого потолка, стеллажи. Они бы не стали подбирать коллекции по интересующимся ее темам, не добавили бы учебники по маггловской психологии и уж точно не собрали бы отдельный шкаф с художественной литературой. А он смог. Профессор Снейп подобрал все идеально, и Гермиона очень хотела узнать его лучше, понять, чем он руководствовался при оформлении ее покоев и, возможно, если бы он только позволил, отблагодарить.

***

Подготовка к началу учебного года прошла очень быстро, и вот уже большой зал наполнился гомоном учеников. Гермиона с ностальгией вспоминала, как сама впервые вошла в этот зал, заранее зная из книг, что потолок будет отражать небо над замком, а сотни и тысячи свечей парить над головами учеников. Тогда она испытала восторг от зрелища и своей осведомленности. Сейчас же с ощутимой радостью на сердце смотрела в лица впервые вошедших в Хогвартс подростков.

Некоторых из ребят Гермиона даже узнала. При прошлой встрече они были малышами первокурсниками, а сейчас — практически выпускники. Когда Макгонагалл выступила с приветственной речью и принялась знакомить учеников с профессорами, на фамилии Грейнджер зал разразился хлопками и восторженными возгласами — все они знали героиню войны. От такой реакции Гермиона вся сжалась, желая слиться со столом. Ее не радовала слава, преследовавшая по пятам после победы, так мешающая жить обычной жизнью.

В скором времени все газеты, и «Пророк» в первую очередь, разразятся статьями о том, что «самая умная ведьма столетия отказалась от роли министра магии, которую ей усердно пророчили и выбрала скучную должность профессора». И невдомек им будет, что за стенами Хогвартса, под его защитой, она чувствовала себя в разы спокойнее, чем под прицелом колдокамер.

Сидя за столом, в одном ряду с другими преподавателями, она не чувствовала на себе взгляд черных глаз, но знала, он следил за ней постоянно, стоило только оказаться поблизости. С того самого момента, как Снейп встретил ее на пороге Хогвартса, он наблюдал за ней, изучал, делал какие-то, только ему известные выводы. Гермиона не понимала, чем вызвала такое внимание к собственной персоне, а сам он ничего не объяснял. Проще, конечно, было спросить напрямую, но делать этого в присутствии других преподавателей или, тем более, учеников, было странно. Тема казалась слишком личной, если такое определение можно применить к Снейпу.

Пожалуй, впервые Гермиона задумалась о том, каков же этот человек на самом деле. Она уже знала его историю, весьма трагичную. Знала о любви к матери Гарри, что профессор пронес через года. Знала об обстоятельствах, в которые он сам себя загнал, но смог выбраться и выжить несмотря ни на что. Но какой он на самом деле? Что еще скрывает за образом строгого саркастичного мрачного мужчины? Отчего-то она была уверена, что это лишь образ, вынужденный, но въевшийся под кожу. Мог ли за этим фасадом скрываться обычный человек? Наверняка уставший от войны, постоянной угрозы и клятв, данных самому себе.

Гермиона повернулась к профессору, внимательно изучая его сосредоточенный профиль. Снейп смотрел на стол своих подопечных, наверняка, отмечая для себя тех, с кем будет больше всего проблем. А Грейнджер в это время наблюдала, замечая веер черных густых ресниц, обрамляющих такие же черные глубокие глаза. Было странным даже на секунду допустить мысль, что в нем есть что-то красивое, но оно было, и Гермиона любовалась, не задумываясь о том, как выглядит со стороны.

Словно почувствовав ее взгляд, Снейп повернулся, нахмурился и резко поднялся из-за стола. Его лицо оставалось отстраненным, но Гермиона заметила, что шея под самым воротником слегка покраснела, выдавая эмоции. И если это было признаком смущения, то профессор предстал перед ней в совершенно новом свете.
Ужин уже подходил к концу, и Снейп, резко взмахнув мантией в только ему присущей манере, направился к столу своего факультета. Ему, как и самой Гермионе, предстояло проводить подопечных до их комнат, помочь разместиться. Раньше этим занимались старосты, но в этом году даже самые старшие ученики очень смутно помнили планировку замка и вполне могли заблудиться, тем более, что лестницы после ремонта не перестали менять направление по собственному желанию.

Понаблюдав еще пару минут за строгой фигурой профессора, Грейнджер тоже направилась к ученикам, понимая, что теперь от этой зоны ответственности ей не отказаться никак. Дети встретили ее радостно, каждый протягивал руки, словно желая прикоснуться к святыне, коей она сама себя не считала. Осадить малышей было необходимым, чтобы жизнь в Хогвартсе не превратилась для Гермионы в ад и она постаралась это сделать, максимально строго и холодно озвучивая правила проживания в башне Гриффиндора. Впрочем, до профессора Снейпа ей далеко, и подопечные лишь кивали, как болванчики, с обожанием глядя на своего декана.

Впервые Гермиона искренне позавидовала Снейпу, желая разделить его репутацию ужаса подземелий, тем более, что и сама она теперь живет там. Старшие ученики вели себя сдержаннее, но и в них она видела восхищение. А потому, только выполнив свои прямые обязанности декана, Гермиона поспешила убраться из гостиной как можно скорее.

Идя по мрачным коридорам, вслушиваясь в свист сквозняков, она думала о том, как складывалась ее жизнь. Еще недавно Гермиона и подумать не могла, что будет преподавать в Хогвартсе. Потом, когда с этим стало понятно, она совершенно не могла себе представить, что как школьница будет красться по подземельям, тем более, что будет там жить. А сейчас перед глазами стоял еще и совершенно неожиданный человек. Северус Снейп, декан Слизерина, создавший для нее великолепные условия проживания и уделяющий очень много внимания, направляя пристальные изучающие взгляды.

Гермиона в очередной раз задумалась, чем же привлекла этого человека, чем он руководствовался в своей новой манере поведения и предположения казались одно нелепее другого.

Сначала она считала, что это его благодарность за помощь в восстановлении репутации и спасении из Азкабана. И, хоть Гермиона действительно помогала, основная заслуга была все же на Гарри, а значит и благодарить стоило скорее его.
Потом она решила, что Снейп просто хотел помочь ей с адаптацией на новой должности, но идея показалось до невозможности абсурдной. Как бы там ни было, за его поведением скрывалось что-то более существенное.
Последняя мысль была такой же несуразной. Что, если он оказывал знаки внимания просто потому, что Гермиона была ему симпатична? Как человек, как коллега... Как женщина? В таком случае его поведение становилось понятным, но она не была уверена, что он вообще способен кому-то симпатизировать.

Впрочем, о его любви к Лили Эванс знал теперь весь магический мир. Если он пронес эту любовь через десятки лет, сохранил ее в своем сердце и приложил все силы, чтобы помочь единственному сыну любимой женщины, значит как минимум любить этот человек был способен. Другое дело, мог ли он почувствовать что-то подобное к Гермионе? Своей ученице, которая, объективно, раздражала его с первого дня.
Сейчас уже Гермиона считала свое поведение на уроках слишком вызывающим и жалела, что была такой выскочкой, выпячивая свои знания. Она повзрослела и изменилась, но первое впечатление оказывало слишком большое влияние и неизвестно, изменилось ли мнение профессора о ней, или нет.

И все же, если она действительно привлекла внимание профессора и вызвала в нем симпатию, Гермиона хотела понять, как она сама могла бы отнестись к такой ситуации. Сразу вспомнились длинные ресницы и пронзительный взгляд, еще недавно показавшиеся ей такими красивыми. Профессор был чертовски умен, начитан, его сарказм порой заставлял ее улыбаться, когда был направлен не на нее. Он был интересным мужчиной, который, к слову, еще и стал значительно лучше выглядеть после окончания войны и длительного лечения.

Гермиона с ужасом поняла, что Снейп больше не кажется ей совершенно отталкивающим и если бы он решил за ней поухаживать, она с удовольствием бы эти ухаживания приняла.

В таких, совершенно странных размышлениях, Гермиона вернулась в свои покои, приняла душ и спряталась под мягким уютным одеялом, продолжая думать, что ей бы хотелось получить больше его внимания. Почувствовать себя особенной, привлекательной не просто для мужчины, но для того, чье сердце долгие годы было покрыто льдом. Ей вдруг отчаянно захотелось растопить его, отогреть.

Гермиона понимала, что в ней говорил синдром спастительницы, которая желает спасать всех без исключения. Даже от самих себя. Это чувство было неправильным, нездоровым. Оно не было вызвано ее личной симпатией к профессору, но бороться с ним она не могла. Надеялась лишь, что к утру ее фантазия уляжется, она отсечет даже сам факт возможности его симпатии к себе и продолжит работать, не пересекаясь с профессором нигде, кроме большого зала.

Да, такой вариант был предпочтительнее, чем стремление обнажить чужую душу в угоду своему желанию помочь всем и каждому. Пока Снейп даже не намекал на какие-то свои чувства, а придумывать то, чего нет, было глупо.
С этими мыслями Гермиона наконец уснула, погружаясь в тревожный сон без сновидений, чтобы утром снова почувствовать себя уставшей, как и всегда.