Сводные

      Прошла неделя, в течение которой Гермиона, стараясь полностью забыть о странном сне, работала без устали и перерывов.

      Её день состоял из раннего пробуждения из-за того же самого сна, который время от времени обрастал новыми деталями: постепенно ей показывалась одежда детей, собственные украшения, среди которых то присутствовало, то отсутствовало её обручальное кольцо и обязательно имелось красивое ожерелье с красным камнем, появлялись новые фразы, которые говорили либо дети, либо загадочный мужчина. Не менялось лишь одно: Гермиона не могла вспомнить, о чём именно они говорили. Все эти изменения она чувствовала лишь подсознательно, а когда задумывалась, намереваясь вспомнить все мелочи сна, претерпевала неудачу, осознавая лишь, что находилась в больнице, видела незнакомые силуэты и ощущала тяжесть. Как будто кто-то нарочно запечатал её воспоминания, а она не могла вспомнить, кто и какие, из-за чего чувствовала себя ещё хуже.

      Она уже неделю не высыпалась. Сон хоть и не был кошмаром, но абсолютно всегда будил её и не давал уснуть снова, чтобы наверстать упущенный отдых. Из-за этого и постоянной занятости на работе у неё совершенно не оставалось времени на то, чтобы разобрать почту. Гермиона, конечно, чувствовала вину за то, что отлынивает от иногда такого полезного занятия, но успокаивала себя тем, что всё необходимое о работе она узнаёт от Чарли или босса, которая частенько вызывала девушку к себе на чай. Она думала, что кроме рабочих писем там ничего не найдёт, ведь все посвященные в тайну её местонахождения общались с ней в основном по комплексусам — очень похожим на магловские телефоны приспособлениям, которые начало разрабатывать Министерство вместе с «Всевозможными Волшебными Вредилками». Комплексус был очень похож на монеты Отряда Дамблдора, которые создала Гермиона на пятом курсе. Именно они и были приняты за основу. Он был гораздо больше галлеона и вмещал гораздо более объёмное сообщение, нежели те несколько слов, что помещались на ребре монеты.

      Возвращаясь к непрочитанным письмам: Гермиона была не права, думая, что ничего важного в почте нет, а сообщил ей об этом Чарли, когда она, снова забегавшись по делам, случайно оказалась в отделе по непосредственной работе с драконами.

      Обойдя загон, откуда, высунув огромную голову, за ней наблюдал Румынский длиннорог, она заглянула к обедающему на ходу Уизли. Прожевав свой бутерброд, он улыбнулся и махнул подруге рукой, подзывая к себе.

      — Миона! Рад видеть. Дома почти не пересекаемся. Как ты, уже собрала вещи?
      — В смысле? Куда и зачем?

      Её лицо переменились: темные брови нахмурились, а взгляд с расслабленного и весёлого стал выражать полную погружённость в разговор и стойкую серьёзность.

      — Ты не читала письмо?
      — Я уже неделю не проверяю почту, слишком занята. А что случилось? Меня куда-то направляют по работе?
      — Ты всё о работе! Тебе стоит отдохнуть. И Шарлотте тоже. Как давно вы были в Британии?

      Разумеется, Уизли знал ответ на свой вопрос. Он старался всё перевести в шутку, надеясь, что это поможет сгладить углы, которые после «Британии» тут же ощутимо укололи и его, и Гермиону, но это не особо помогло.

      — Ты задаёшь глупые вопросы, Чарли. Ты прекрасно и сам знаешь, сколько мы не были там.

      Он знал. Целых восемь лет Грейнджер жила у него в квартире, пять из которых работала в заповеднике вместе с ним. Сразу после войны, буквально через пару дней она, заплаканная и уставшая, объявилась на пороге его дома и попросила о помощи. Она не скрывалась от кого-то, она бежала от прошлого, которое приехало в Румынию вместе с ней. И это прошлое до сих пор было рядом в лице рыжеволосой семилетней дочери и обручального кольца на пальце, которое она боялась снимать.

      — Может, стоит уже подумать о возвращении? Хотя бы на пару дней.
      — Ты знаешь, как я к этому отношусь. Я не хочу появляться там, где... Где мне плохо. Да и зачем?

      Она то ли злилась, то ли разочаровывалась, то ли просто грустила. Эти чувства в девушке уже давно смешались воедино и на долгое время стали неотъемлемой частью её жизни. Она всем сердцем не хотела обратно в Лондон, но уже неделю ощущала это противно зудящее чувство, словно что-то высверливало в её мозгу мысль о возвращении.

      — У мамы с папой годовщина. Они с девяносто седьмого не праздновали, а тут решили, что стоит собрать всю семью и отметить. Отличный повод увидеться, не находишь?
      — Это... они уже тридцать восемь лет вместе?
      — Верно.
      — Время летит так быстро. Почему письмо?
      — Они никак не могут привыкнуть общаться по комплексусам. Папа, конечно, в силу своей заинтересованности кое-где и кое-как разобрался, а мама предпочитает проверенных временем сов.
      — А я привыкла к комплексусам.

      Волшебница виновато улыбнулась и закусила губу. Зудящее желание вернуться усилилось, когда появилась возможность встретиться со всеми, кого она в спешке оставила, переезжая. Всем нужна была поддержка, все страдали, все скорбели и держали траур, но она нуждалась не только в эмоциональной помощи, но и в смене обстановки. Она потеряла родителей и самого дорогого для неё человека, но через восемь месяцев обрела нового, того самого, ради которого стоило продолжать жить. Родив Шарлотту, Гермиона постаралась выбраться из той эмоциональной ямы, в которую загнала её Вторая магическая война, а вместе с этим решила остаться в Румынии, чтобы не упасть в неё снова.

      Все газеты магической Британии твердили, что «Гермиона Грейнджер, мисс Идеал, умнейшая волшебница своего поколения, погибла в Битве за Хогвартс», а ниже приписывали, что «тело юной волшебницы найдено не было, а значит можно сказать, что она пропала без вести, возможно взята в плен сбежавшими остатками Пожирателей смерти». Поттер и Уизли не давали никаких комментариев по поводу пропажи лучшей подруги, из-за чего возникло много теорий на тему того, куда она делась.

      Впрочем, очень скоро эта тема сошла на нет, так как жизнь в магической Британии стала возвращаться в прежнее русло, Министерство магии восстановило экономику и стало вновь проводить турниры по квиддичу. Кингсли Бруствер, посвящённый в тайну пропажи мисс Грейнджер министр, утверждал, что спорт — отличный способ вернуть все в норму, в значит, нужно начинать участвовать в чемпионатах как можно быстрее.

      Тут уже себя проявили Рон и Джинни, которые нашли себя в квиддиче. Джинни исполнила свою давнюю мечту, пройдя отбор в сборную «Холихедских Гарпий», а Рон занял место в «Пушках Педдл», которые полностью поменяли состав в октябре девяносто девятого, тем самым из неизменного аутсайдера почти во всех турнирах превратившись в серьёзного соперника для многих команд.

      Не найдя себя в Аврорате, Рональд решил оставить свой пост и лучшего друга в Министерстве, отдав себя спорту, а в перерывах между играми и тренировками помогать старшему брату Джорджу во «Всевозможных Волшебных Вредилках». После того, как младший из братьев присоединился к теперь единственному близнецу, работа магазинчика улучшилась. Как оказалось, у одного из всем известного «Золотого трио» много действительно хороших идей, которые братья не упускали возможности воплотить в жизнь. Тут же поучаствовал и их отец, ярый маглофил, который, изучая лучшие технологии немагов помог ребятам с несколькими экспериментальными образцами, которые впоследствии разошлись огромными тиражами.

      Провалившаяся в девяносто седьмом затея с филиалом в Хогсмиде вместо «Зонко» после войны и восстановления экономики снова вышла на первый план. «ВВВ» повторили стремительный взлёт, благодаря чему о магазине узнало более молодое поколение и теперь радостно отоваривалось в нём. Кроме розыгрышей и всякой всячины для веселья Джордж и Рон наладили поставку одежды для первокурсников, поэтому поступающие в Хогвартс дети в первую очередь тащили родителей в магазин, где тем приходилось покупать своим отпрыскам не только нужную для учёбы форму, но и всякие «бесполезные» штуки. Они же помогали Министерству создавать комплексусы и стали первыми испытателями нового приспособления, а потом, благодаря отличным связям и дружбе с Бруствером, комплексусы были выданы Грейнджер, Поттеру и Артуру Уизли, чтобы старые друзья могли поддерживать связь, не прибегая к использованию сов, которые хоть и были проверены временем, всё равно отставали от прогресса.

      Джинни и Гарри вскоре после войны поженились. До сентября две тысячи третьего она прекрасно себя чувствовала, играя в квиддич, но как только узнала о первой беременности, попросила заменить её на время, пока она будет не способна принимать участие в играх. В мае две тысячи четвёртого родился Джеймс, а ещё чуть больше, чем через полтора года, Джинни снова забеременела. Её карьера опять приостановилась, но бывшая Уизли не теряла надежды вернуться в большой спорт.

      Гермиона давно не видела своих друзей и всю семью. С Биллом и Флёр она не встречалась со времен окончания войны, даже когда у них родились Виктуар и Доминик, как, в принципе, и с Перси и его маглорождённой женой Одри. У Чарли она жила с девяносто восьмого, Джордж навещал их пару месяцев назад, используя подаренный Кингсли портал, которым мог воспользоваться каждый, кто хотел навестить Гермиону и её дочь. Рон в силу занятости квиддичем последний раз посещал Румынию больше года назад. Тогда же они с Гермионой немного повздорили из-за чрезмерно острого языка младшего из сыновей Уизли и его самомнения, которое возросло из-за так же увеличившегося количества поклонниц. Джинни была у них последний раз в феврале, когда её ещё не мучили так сильно прыжки в пространстве. Потом Гарри посещал их один. Это был единственный человек из её прошлого, чаще которого она видела только Чарли, у которого жила.

      Грейнджер выдохнула, понимая, что действительно совершила промах, не прочитав последние письма. Обычно подходящая ко всему с присущими ей упорством и внимательностью, на этой неделе она полностью отдалась на растерзание мыслям о сне, который мучил её из ночи в ночь.

      — Так что ты думаешь, Миона?
      — Может быть, стоит попробовать. Я ведь в любом случае смогу вернуться, так?

      Она не была уверена в правильности своих действий и суждений, потому как её обычно ничем не затуманенный разум сейчас подавал только долбящую по мозгу мысль о возвращении и картинки из её полузабытого сна.

      — Конечно, я рад вам с Шарлоттой в любое время для и ночи.
      — А ты будешь в Норе?
      — Да.

      Гермиона кивнула, понимая, что у неё будет по крайней мере один человек, который поможет ей, если вдруг станет слишком тяжело. Да и она не могла проигнорировать просьбу свёкров посетить праздник, тем более, что любимая миссис Уизли слишком давно не видела собственную внучку, будучи слишком занята домашними делами и приглядыванием за сворой маленьких детей.

      Девушка выдохнула, собираясь с силами, достала из кармана комплексус — небольшой кусочек прозрачного кристалла прямоугольной формы, на котором изображались слова — мысли отправляющего сообщение. Чарли улыбнулся, наблюдая за тем, как его подруга отчаянно сжигает все мосты, теперь не в силах отступить.

      «Гарри, привет! Хочу сказать тебе первому, что мы с Лотти будем пятнадцатого июля в Лондоне. Не уверена, что останемся надолго, но Чарли уговорил меня. Передай остальным. Люблю!»

      — Ну, теперь без шансов отвертеться.
      — Это точно...

***

      Сборы оказались занятием слишком затянувшимся. Дождь, который начался в день отправления сообщения и совершенно не соответствовал обычной летней погоде в Румынии, затянулся больше, чем на неделю, и не способствовал работоспособности, из-за чего даже ответственная Гермиона не упускала возможности поспать подольше, взяв оплачиваемый отпуск для посещения Британии и Норы в частности.

      По сути, за пять лет, которые она работала в заповеднике, девушка ни разу не брала даже отгулы, лишь больничный, когда болела она сама или Шарлотта. Её босс, немолодая женщина, в Грейнджер души не чаяла, а когда узнала, что она ещё и невестка Уизли, совсем подобрела и стала относиться к ней почти как к собственной дочери. Когда та узнала, что Гермиона и Чарли собираются уехать на семейный праздник, она чуть ли не силой выпихнула их из заповедника, строго наказывая не показываться на работе как минимум месяц.

      Вымотавшаяся за это время девушка решила наверстать упущенные из-за странного сна минуты покоя, поэтому отсыпалась днём, когда за окном беспрерывно лил дождь. Было странно в начале июля видеть Румынию такой дождливой, но выросшим в Британии волшебникам было не привыкать. Только Шарлотта не слишком хорошо переносила такую погоду, часто засыпая на ходу и ленясь делать уроки.

      — Милая, осталось три дня, потом мы отправимся в путешествие. Доделай всё, чтобы учителя радовались такой умнице.

      Чарли, пока мама девочки восстанавливала свои силы после ещё одной почти бессонной ночи, старался уговорить ребёнка сделать хоть что-то. К его счастью, Шарлотта благодаря воспитанию в меру строгой и ответственной Грейнджер легко поддалась на уговоры дяди. Он облегчённо выдохнул и взглянул на не до конца собранный чемодан, брошенный буквально посреди комнаты.

      Состояние подруги в последнее время его удивляло, но Уизли списал всё на стресс перед возвращением домой. И он был прав.

      Гермиона жутко переживала, несколько раз порывалась отправить вдогонку пару сообщений, где отменяла планы и просила прощения за отсутствие на празднике, но снова и снова вовремя себя одёргивала, видя счастливое лицо дочери, которая так рвалась в «путешествие», и боясь разочаровать Чарли и всех остальных своей слабостью.

      Гарри был очень рад получить подобное сообщение от лучшей подруги. Ещё на пятом курсе они очень сдружились, пронеся это доверие друг к другу через года и расстояние. Ни с кем Грейнджер не была так близка, доверяя Поттеру все свои тайны. Конечно, о многом знал Чарли, как неотъемлемая часть её нынешней жизни, в большинство из происходящего были посвящены Рон и Джинни, но Гарри всё равно оставался самым «знающим всё и обо всём». Он ответил на то сообщение буквально через пару минут, стоило девушке только отвлечься и убрать комплексус обратно в карман. Не собранные в единый текст мысли Поттера были сбивчивыми, но зато выражали искреннюю радость по поводу возвращения подруги и её дочери обратно в Британию. Кроме того, он обещал помочь ей, если станет «слишком трудно», а также предлагал возможность им пожить у них с Джинни на площади Гриммо, уверяя, что Шарлотте будет интересно поиграть с маленьким Джеймсом, а самой Грейнджер не придётся справляться с собственными эмоциями одной. Она была ему искренне благодарна за поддержку, но особого облегчения всё равно не ощутила, каждый раз в красках представляя, как будет сдерживаться в Норе, чтобы лишний раз не разреветься и никому не испортить праздник.

      Вечером этого же дня, когда Грейнджер, с трудом заставившая себя подняться с кровати и хотя бы поесть и сходить в душ, в гостиной нашла Чарли, который по комлексусу Гермионы на манер голограммы, изображающей голову и плечи Поттер, о чём-то разговаривал с сестрой. Заметив подругу, та тут же переключилась с обсуждения, как оказалось, просьбы привезти одного миниатюрного и самого безопасного дракончика для Джеймса на обсуждение возвращения Гермионы.

      — Миона, я так рада, что ты решила вернуться! Когда Гарри мне рассказал об этом, я была вне себя от счастья!
      — Ты слишком впечатлительная, Джинни. Я всё равно не уверена, что это надолго. Мы хотим посетить Нору в праздник, а на сколько останемся, я не знаю.
      — Если тебе будет тяжело, мы с Гарри будем рядом.

      Гермиона кивнула, прекрасно это зная. Как бы там ни было, спорить с бывшей Уизли было бессмысленно, особенно в силу её утяжелившегося из-за беременности характера. Она посмотрела на брата и тоном, не терпящим отказа, как будто бы поинтересовалась:

      — Чарли, оставишь нас?

      Он усмехнулся, кивнул и вышел из комнаты, перед этим предупредив, что собирается поболтать с Шарлоттой про драконов, о чём она просила его ещё днём. Гермиона попросила его уложить малышку спать, если их разговор затянется, а потом снова переключила всё своё внимание на комплексус и голограмму, тихо произнеся:

      — Чарли был бы просто превосходным отцом.
      — Конечно, я не сомневаюсь в нём. Жаль только, что он за всё это время не нашёл себе девушку. Ему уже тридцать три, в это время у многих есть не только жена или муж, но и парочка детишек.
      — Я попробую подыскать ему хорошенькую девушку!

      Гермиона рассмеялась своей фразе, а вот Джинни восприняла её серьёзно:

      — Правда? Это было бы замечательно! У тебя уже есть кто-то на примете?
      — Я пошутила, подруга, спокойно.
      — А я нет.

      Разговор о Чарли, возможных кандидатках в его жены и шуток о сводничестве плавно перешёл на обсуждение возвращения Гермионы в Британию, о том, что собирается с собой привезти в Лондон, как оденется на сам праздник и кого собирается там увидеть. Бывшая Уизли в свою очередь перечислила всех припомненных гостей, среди которых неожиданно оказалась Андромеда Тонкс.

      — Её позвали из-за малыша Тедди?
      — Он уже не такой уж и малыш, но да. Родители посчитали, что он обязательно должен побывать на празднике и увидеть всех друзей. Тем более, как я уже сказала, там будет куча малышни, если не считать Джеймса и Шарлотту.

      Голова подруги резко развернулась, из коплексуса донеслось:

      — О, Гарри! Я не слышала, как ты вошёл.
      — Привет, милая. Ты с Гермионой?
      — Да, мы обсуждали праздник.

      Грейнджер напряглась. Ей вдруг нестерпимо захотелось поделиться своим сном с Поттером, поэтому она, старательно изобразив улыбку, подала голос:

      — Эй, Гарри, привет! Найдёшь несколько минут на разговор?
      — Для тебя хоть целый день, Миона.

      Девушка усмехнулась. Поттер изменился за те восемь лет, что она была в Румынии. Из глупого, не понимающего ни единого намёка паренька он превратился в мужчину, который знал, как угодить любой женщине вне зависимости от того, была она его женой, подругой или тёщей. Джинни в комплексусе улыбнулась и кивнула.

      — Тогда я пока пойду приготовлю ужин. Пообщайтесь.

      Чему Гермиона была рада, так это пониманию жены лучшего друга. Джинни на счастье их обоих никогда не ревновала, по крайней мере не заикалась об этом и даже не проявляла никаких эмоций, которые можно было бы расценить, как недовольство общением Гарри и Гермионы. Грейнджер, конечно, ни разу за все годы не поднимала данную тему, но собиралась это исправить, чтобы расставить все точки над «i», по крайней мере на всякий случай.

      — Что-то случилось?

      Голос Поттера из весёлого неожиданно стал напряжённым и обеспокоенным.

      — Только не говори, что отказываешься приезжать.
      — Нет-нет, не в этом дело. Просто... я хочу поделиться своим сном. Не знаю, как ты это воспримешь, но это для меня важно. Чарли не смог сказать ничего толкового, что помогло бы мне хоть как-то разгадать тайну или успокоиться.
      — Конечно, рассказывай!

      Девушка пересказала ему сон с самыми последними дополнениями. Описала двух светловолосых девочек, загадочного мужчину, что находились все они в больнице, причём в магловской, а не в Мунго. Потом, немного помявшись, добавила про тяжесть. Поттер внимательно выслушал подругу, а потом прикусил губу.

      — Насколько я помню, ты не любила Прорицания и особо в них сильна никогда не была.
      — Хорошо помнишь.
      — Но ты ведь понимаешь, что это ну о-о-очень сильно напоминает пророчество?

      Волшебница застыла. Почему-то она даже не думала о том, что эти события могут предсказывать её будущее. Наверное, её больше занимали попытки узнать, кто же приходит ей во сне, а не то, почему ей этот сон вообще снится.

      — Ты хочешь сказать, что помимо Шарлотты у меня будет ещё двое детей?

      Скептицизм сочился из её слов. Гермиона ненавидела Прорицания в Хогвартсе, ненавидела все эти дурацкие хрустальные шары, выпавшие в определённом порядке чаинки и пророчества в целом.

      — Может, это вообще не твои дети, а просто знакомые?
      — С чего бы тогда им сниться мне?
      — Откуда мне знать, я тоже никогда не любил Прорицания.

      Гарри улыбнулся, а вот Грейнджер лишь нахмурилась, не разделяя шутливого настроения друга.

      — Скажи что-нибудь действительно стоящее, потому как из-за этого сна я не могу спать. Меня постоянно мучают эти видения, непонятно откуда взявшиеся мужчина и две девочки. Кто это вообще?
      — Может, так твоё подсознание хочет побыстрее вернуть тебя в Лондон?

      — Глупости!

      Поттер пожал плечами. Все его предложения кончились, как и запас весёлого настроения, на смену которому пришла усталость. Он перевёл тему на приезд Гермионы и Шарлотты, вкратце выслушал то, чем Грейнджер поделилась с его женой, а потом попросил захватить побольше вещей. На вопрос подруги ответил:

      — Я почему-то уверен, что вы останетесь надолго. Я не заставляю и не упрашиваю, но прислушайся. Думаю, твоё время пришло.