Глава 19.
Последние три дня стали для Гермионы невыносимым испытанием.
Всё, что у неё осталось, — это ночь, в которую она не спала, и утро, которого она не ждала.
Лестрейндж исчез, не оставив ни следа, ни малейшего намёка на своё местонахождение. Она выматывала себя в напрасных поисках, лично прочёсывая каждое место, где он мог бы скрыться, но всё было тщетно.
А Драко... С Драко всё было куда сложнее.
Они не разговаривали с того самого дня. Дня, когда она... оставила его умирать. Они даже не виделись после этого. Драко исчез из её жизни так же внезапно, как появился в ней.
Гермиона не могла винить его за это. Не имела права. Она понимала, что его боль была в разы сильнее, чем её собственная. Как он мог простить её? Она не могла представить, насколько ему было бы тяжело смотреть ей в глаза, после того, что произошло. И даже не знала, сможет ли она когда-нибудь простить саму себя.
Этим вечером она стояла у окна своей квартиры, держа в руках чашку давно остывшего чая. В отражении на неё смотрело бледное, уставшее лицо. Чьё-то чужое. Совсем не похожее на неё. Раньше в её взгляде была уверенность. Сейчас — только боль.
Может поэтому Гарри сегодня смотрел на неё с такой жалостью?
Картинка начала расплываться, когда её затмило серебристое свечение. Вдалеке летело светлое магическое облачко, но чем ближе оно подлетало, тем отчётливее становилось.
Изящный серебристый олень пронёсся сквозь стекло, не оставив ни трещинки, и завис в комнате. Гермиона развернулась к нему.
— Виверна. Лестрейндж. Сейчас, — произнёс патронус знакомым голосом Поттера.
Хрупкая чашка выпала из рук, разбиваясь на множество осколков. В этом было что-то символичное. Что-то в этом напомнило Гермионе её саму.
Палочка оказалась в руке. Виноградная лоза отозвалась мгновенно, впитывая в себя накопленную боль, ярость и жажду мести. Магия электрическими разрядами перетекала в древко.
Теперь Грейнджер ни за что не упустит ублюдка.
Час расплаты пришёл.
Сегодня Гермиона не будет прятаться за Оборотным зельем. Её лицо будет последним, что Лестрейндж увидит перед смертью.
Хлопок трансгрессии перенёс её прямо в Лютный переулок.
Возле входа в «Белую виверну» уже стояли авроры. Гарри, Рон и Тео были среди них.
— Ещё пятеро у заднего выхода, — сказал Поттер, едва она подошла. Его голос был спокойным, но в нём звучала решимость.
— Ты уверен, что он там?
— Без всяких сомнений, — кивнул он твёрдо.
— Оставьте его мне. С остальными можете делать что хотите, — бросила Гермиона и распахнула дверь.
— Он не уйдёт от нас, — прозвучал голос Рона где-то позади.
Чертовски верно.
Родольфус Лестрейндж покинет это место только мёртвым.
Когда они вошли, в пабе наступила звенящая тишина. Посетители обернулись — авроры нечасто заглядывали в Лютный переулок, и уж точно не в таком составе.
Мужчина в чёрном капюшоне поднял голову. Их глаза встретились. Его — тёмные, отдающие безумием. Её — карие, искрящиеся яростью.
Гермиона шагнула вперёд, поднимая палочку. Магия наполнила воздух, готовая к взрыву.
Ночь в «Белой виверне» только начиналась...
***
Он не появлялся в Министерстве. Не отвечал на письма. Не говорил с Тео или Гермионой.
Запах дыма всё ещё преследовал его, хотя Драко знал — это только в его голове.
Он снял номер в старом маггловском отеле. Не потому что боялся, а потому что искал одиночества. Здесь он мог выдохнуть и подумать о том, что будет дальше.
Драко часто сидел у окна, молча, наблюдая, как капли скатываются по грязному стеклу.
Сегодня он делал это снова, как и все последние дни. Только окно оставалось сухим. Небо было ясным, как в самый жаркий летний день. Звёзды можно было пересчитать по одной.
Стук в дверь отвлёк его лишь на секунду. Он не встал с кресла.
Он никого не ждал.
Дверь скрипнула, впуская незваного гостя.
Наверняка Нотт. Только он мог быть настолько бестактным.
— Мы нашли его, — Драко ошибся. Голос не Нотта. Это Поттер. — Через пять минут авроры будут у «Белой виверны».
Малфой не ответил. Даже не моргнул. Только пальцы чуть крепче сжались на подлокотнике кресла.
— Она тоже будет там, — бросил Гарри, прежде чем исчезнуть за дверью.
Разумеется.
Грейнджер ни за что не упустила бы такой шанс.
Драко знал: если кому и суждено покончить с Лестрейнджем — то ей. Он верил в это так, как верят только в неизбежное. Но сам он не собирался туда идти. Это не его бой.
Мысли о Гермионе вернули его в тот день, когда смертельное пламя отняло у них то, что едва успело появиться между ними. Мерзкий голос в голове, который принадлежал ему самому, яростно шептал о том, что она предала его. Но разве Грейнджер ему что-то обещала?
Нелепая ревность к Нотту, от которой он не мог избавиться, заставляла Малфоя чувствовать себя униженным и оскорблённым.
Сможет ли он преодолеть это? Дать им — себе и Гермионе — ещё один шанс? Позволить себе поверить, что они могут начать всё сначала?
Он не знал. Но казалось, это было единственное решение, которое только можно найти.
Она вряд ли когда-нибудь откажется от Нотта. Да и Драко не в праве просить её об этом.
Но ему нужно ещё несколько дней, чтобы принять решение об их отношениях. Чтобы разобраться в самом себе и понять, готов ли он пройти через это вместе с ней.
***
Десятки разноцветных вспышек разрывали воздух, попадая то в людей, то в стены.
Многие посетители жались к углам, прятались под столами, надеясь остаться целыми. Но только не прихвостни Лестрейнджа. Те, словно загнанные в угол звери, яростно отбивались, не брезгуя даже непростительными заклинаниями.
Гермионе было плевать. Каждая частица её души, магии и тела, жаждала отмщения.
Как бы ни были сильны некоторые из тех, с кем они сейчас сражались, они не могли сравниться с гневом Грейнджер.
Каждое заклинание, вылетавшее из её палочки, било точно в цель.
Но ни одно из них не доставало чёртового ублюдка.
Продолжая освобождать себе путь к Лестрейнджу, Гермиона всё больше распалялась. Ладони жгло от напряжения, по виску скатилась солёная капля пота.
И вдруг — вспышка зелёного света. Смертельное заклинание пролетело в сантиметре от её головы.
Она резко обернулась.
И увидела его.
Родольфус стоял совсем рядом. И мерзкая, самодовольная ухмылка снова исказила его лицо.
Вот он.
Шанс прикончить мерзавца.
Трое мужчин, стоявших возле него, отбивались от авроров. В этом хаосе они даже не заметили, как открыли своего хозяина для атаки.
Грейнджер не колебалась.
Она вложила все свои силы и чувства в это заклинание, мысленно молясь Мерлину, чтобы оно достигло того, кому предназначалось. Что именно помогло ей — не имело значения.
Авада Кедавра с силой врезалась в грудь Родольфуса Лестрейнджа.
Тёмные, как сама пустота, глаза замерли. Точно так же замерло и его сердце. Но на этот раз навсегда.
Мужчина упал навзничь.
Кто-то закричал про отступление, но Гермиона не обращала на происходящее вокруг никакого внимания. Этим людям некуда отступать. Авроры не дадут им уйти.
Задержав дыхание, она приблизилась к уже мёртвому телу.
Стеклянным взглядом Лестрейндж смотрел на неё. Но на его лице больше не было ухмылки или оскала, на его лице застыл шок.
Несколько секунд она просто стояла рядом с ним. Ждала. Чтобы убедиться, что всё действительно кончилось, что он не встанет и не нападёт на неё.
И он не встал.
Только осознав, что он действительно мёртв, Грейнджер смогла выдохнуть.
— Я ведь обещала, что убью тебя, — прошептала она, зная, что ответить ей некому. — И я всегда сдерживаю свои обещания.
И не оборачиваясь, она ушла. Просто покинула заведение, оставляя всё на остальных авроров.
Она сделала то, ради чего пришла.
С неё хватит.
***
После сражения в Лютном Гермиона вернулась домой и отключилась от усталости. Впервые за последние дни она спала больше двадцати минут. Она проспала всю ночь, и ни один кошмар не смог разбудить её.
Ей казалось, что смерть Лестрейнджа должна была принести хоть какое-то облегчение, хотя бы толику удовлетворения, но, проснувшись, она не ощутила ничего.
Лишь необъятная пустота разрасталась где-то внутри, словно кровоточащая рана, которую не получалось залечить.
Неожиданно ей захотелось увидеть маму. Просто поговорить, спросить совета, как она делала, когда была маленькой, и всё было проще. Но мама давно уже не была тем человеком, к которому можно было прийти за утешением. Отношения между ними давно изменились, и Гермиона не могла больше просить помощи, как прежде.
Вероятно, она уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно решить свои проблемы. Но как быть, если внутри не осталось ничего, за что можно уцепиться?
Мир стал плоским, бесцветным. Всё, что ещё недавно казалось важным, теперь выглядело ничтожно мелким.
И в этот момент, когда пустота поглощала её целиком, Гермиона приняла решение, которое казалось ей единственно правильным.
Наспех собравшись, она отправилась в Министерство Магии.
Люди оборачивались, замечая её. Почти наверняка уже каждый в этом здании знал, что она убила Лестрейнджа. Они шептались, незаметно, как они думали, поглядывая на неё. Но Грейнджер чувствовала каждый взгляд.
Войдя в лифт, Гермиона нажала нужную кнопку. Сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями.
На втором уровне двери разъехались. Она шагнула вперёд и уверенно пошла по коридору к кабинету главы Аврората.
Гермиона не стучала, как сделал бы любой воспитанный человек; она просто распахнула дверь и вошла внутрь.
— Грейнджер? — удивлённо поднял голову мужчина.
— Я ухожу, — твёрдо сказала она. Без лишних слов, без объяснений. Просто констатация факта.
Лицо Гавейна сначала застыло от удивления, а потом нахмурилось. Он медленно встал из-за стола, скрестив руки на груди.
— Ты не можешь, — почти приказ.
— Могу, — спокойно ответила она.
Она уважала его, была благодарна за уроки, которые он ей дал, но всё это больше не имело значения. Гермиона не могла больше оставаться аврором. Она не могла вновь оказаться в ситуации, подобной той, что произошла несколько дней назад.
На этот раз она выбирала себя. Свою жизнь. Своё счастье. Она хотела хоть раз побыть человеком, а не солдатом.
Гавейн молчал, наверное, надеясь, что она передумает. Но Гермиона была абсолютно уверена в своём решении.
— Завтра я сдам значок и напишу заявление, — она ушла, оставляя после себя тишину.
Следующим местом, в которое она отправится, будет дом Нотта.
***
Как Тео отреагирует на эту новость? Она даже не хотела об этом думать.
После того как Гермиона спасла его, между ними всё вроде бы наладилось. Почти как раньше. Почти. Но теперь она собиралась снова всё сломать. И знала, что ему это не понравится.
Тихо постучав, она подождала несколько секунд и вошла в дом. Нотт уже спускался по лестнице.
— Что-то случилось? — спросил он, увидев подругу.
— Нет, — Гермиона покачала головой. — Мне нужно сказать тебе кое-что.
Она прошла в гостиную, не дожидаясь его реакции. Он остановился в проходе, как будто боялся подойти ближе.
— Я ухожу, — просто сказала Грейнджер, глядя ему прямо в глаза.
— Куда?
— Из Аврората, — слова давались легко, но внутри всё кипело от напряжения. — Я больше не буду твоим напарником.
Он смотрел на неё с недоумением. Когда Робардс принял их в свой отдел, у них были похожие цели и стремления, они стали напарниками, обещая друг другу, что всегда будут рядом. И вот она стоит здесь, оставляя его одного.
— Ты ведь не серьёзно...
— Ты даже представить себе не можешь, что я пережила в тот день. Я оставила его умирать, ринувшись спасать тебя. Потому что ты мой напарник. Потому что я поклялась, — она сглотнула. В горле всё пересохло. — Если я останусь, и вы оба снова окажитесь под угрозой, я снова выберу не его. А я хочу выбрать его. Хочу выбрать его сейчас и каждый последующий раз.
— Бросаешь меня ради Малфоя? — и снова он злится без причины.
Гермиона чуть отшатнулась. От разочарования. От того, как он всё упростил.
— Он не просил меня об этом. Я ухожу, потому что я так решила. Я люблю его, Тео.
— Ты уверена, что твоя любовь не исчезнет через пару месяцев? — голос его стал резким. — Ты пришла в Аврорат, чтобы обеспечивать безопасность нашему миру. Чтобы сражаться. А теперь просто бросаешь всё ради парня, которого думаешь, что любишь? — он сделал шаг ближе, заглядывая в её глаза, будто хотел найти в них сомнение. — Не оставляй меня.
Последние слова были произнесены почти шепотом. Но от них стало особенно тяжело.
Она опустила взгляд.
— Я всё ещё готова быть твоим другом, Тео. Если тебе это ещё нужно... — тихо сказала Гермиона и осторожно коснулась его плеча. — Прости.
В его синих глазах мелькнуло понимание. Глубокое, безысходное. Он не сказал ни слова, но Гермиона видела — он понял. И сдался.
Она уже взялась за ручку двери, как вдруг остановилась. Вопрос, который давно не давал покоя, вырвался сам по себе:
— Если бы там были я и Пэнси... кого бы ты спас?
Нотт сразу напрягся.
— Гермиона...
— Кого бы ты спас, Тео? — переспросила она.
Он смотрел на неё. Молча. Словно боролся с самим собой. Словно хотел солгать, но не мог.
— Тебя, — выдохнул Теодор. — Я спас бы тебя.
***
Ночь прошла просто ужасно.
Драко тысячу раз проклял себя за то, что не пошёл с аврорами в Лютный.
Его мысли сводили его с ума.
Они не давали ему ни покоя, ни сна.
Что там происходит? Где Грейнджер? В порядке ли? Жива ли?
Он пытался отвлечься: читал книги, считал машины за окном, даже прогулялся по этому жуткому району. Напоминал себе о том, что Гермиона может о себе позаботиться. Но тревога в груди нарастала с каждой минутой, разъедая его изнутри.
Когда разум подкинул ему картинку её бездыханного тела, лежащего где-то в «Белой виверне», Драко не выдержал. Он трансгрессировал туда. Без плана. Просто чтобы убедиться, что она жива. Но было поздно. Всё уже кончилось. Паб выглядел, как поле боя. Разрушенные стены, обломки мебели, выбитые окна. И ни следа кого-то живого или мёртвого.
Если бы с ней что-то случилось, кто-то наверняка сказал бы ему об этом, верно?
Малфой не имел возможности найти её сейчас. Он даже не знал, где она живёт. Была ли она сейчас дома? Или лежала в Мунго без сознания?
Оставался только один человек, у кого он мог спросить — Теодор Нотт. Драко абсолютно не хотел говорить с Тео, но его тревога была куда сильнее его гордости.
Добравшись до дома друга, он нетерпеливо постучал в дверь. Ему открыла Паркинсон. Встречи с Ноттом всё-таки удалось избежать.
Выяснив, что Гермиона в порядке, а Лестрейндж мёртв, Малфой отправился обратно в отель.
Но, даже зная, что она цела, он всё равно не смог уснуть этой ночью.
Когда рассвело, он отправился в Министерство. Зашёл к Робардсу, чтобы узнать, где найти Грейнджер.
Но на его удивление, глава Аврората сказал, что она заходила минут двадцать назад и сообщила о том, что увольняется.
Он не сразу поверил.
Гермиона жила этой работой. Дышала ей. Всё, что она делала — было ради этого мира, ради справедливости. Она только что разобралась с Лестрейнджем. И теперь — уходит? Что произошло?
Ответ могла дать только она сама. И теперь он знал, где её искать.
С вероятностью в девяносто девять процентов — она у Нотта.
Драко трансгрессировал к знакомому дому в Чилхэме. Второй раз за сутки.
Он появился возле дома Тео и едва не врезался в неё — Гермиона уже уходила.
Её лицо было уставшим и бледным. Синяки под глазами придавали ей более болезненный вид.
Малфой замер, не зная, что делать.
Он смотрел на неё и чувствовал, как внутри начинает закипать всё то, что он пытался заглушить. Всё, что вытеснял разумом. Всё, что звенело в его груди каждую чёртову секунду, пока она не была рядом.
— Робардс сказал, ты уволилась, — Драко старался говорить ровно, но голос всё равно дрогнул. — Почему?
Её плечи слегка опустились, словно под тяжестью невысказанных слов. Она не поднимала глаз, избегая его взгляда. Он заметил, как мелко дрожат её пальцы, как напряжённо сжаты губы.
— Потому что я устала, — сказала она тихо. Так тихо, что он едва услышал. — Потому что я хочу быть с тобой. Потому что ты мой приоритет.
Драко шагнул ближе. Он не знал, злится он или тонет. Может, и то, и другое. Он смотрел на неё, разрываясь на части.
— Значит, ты выбрала? — спросил он глухо. — Меня?
— Да, — сказала Гермиона. — И, если мир снова рухнет, я выберу тебя. Потому что я люблю тебя.
Он притянул её к себе резко, жадно, будто только ощущение её тела под пальцами могло позволить ему жить дальше. Драко уткнулся носом в её волосы, вдохнул этот запах — жасмина, силы и чего-то бесконечно родного.
— Я люблю тебя, — прошептал он. — Чёрт возьми, Гермиона... Я люблю тебя.
И он поцеловал её.
Так, как никогда в жизни никого не целовал. С жадностью, с мольбой, с отчаянием. Всё, что не было сказано, что было спрятано в глубинах души — было вложено в этот поцелуй.
Она отвечала с той же страстью. Её руки дрожали. Слёзы текли по её щекам, но она не отстранялась. Она была здесь. С ним. Выбрала его.
Драко углубил поцелуй, пальцами провёл вверх по её спине, проходясь по лопаткам. Одна его рука скользнула к её затылку, спряталась в спутанных кудрях. Он чувствовал, как её руки сжимают ткань его рубашки. Гермиона слегка прикусила его губу.
Её прерывистое дыхание смешивалось с его. Малфой на себе ощущал её дрожь. Губы были горячими, чуть солоноватыми от её слёз. Он жадно ловил каждый её выдох.
Он хотел остановить время. Остаться в этом поцелуе навечно. Всё, что было до и будет после, сейчас не имело никакого значения.
Когда они, наконец, оторвались друг от друга, оба стояли, едва дыша. Гермиона опустила глаза, румянец на её щеках блестел от недавно пролитых слёз.
Он коснулся её лба своим.
— Я выбираю тебя, Драко Малфой, — отстраняясь, чтобы взглянуть ему в глаза, сказала Грейнджер. И он слышал уверенность в её словах. — Я выбираю тебя сейчас... и буду выбирать тебя каждый божий день.