Глава 18.
Мужчина стоял рядом с монетами, его лицо было лишено эмоций, но в глазах плясал огонёк предвкушения. Он наблюдал за Гермионой, словно за куклой, которую вот-вот сломают. Он знал — это причиняет ей боль. И наслаждался каждой секундой.
Сама же Грейнджер была в панике. Её разум лихорадочно перебирал варианты, а сердце билось так громко, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Она отчаянно желала спасти обоих, но понимала, что времени катастрофически не хватает.
Едва заметное свечение появилось вокруг монет.
Пора.
Гермиона бросилась к одному из порт-ключей. Мгновение — и она оказалась у старого, покосившегося дома.
Вокруг всё словно умерло. Высокие деревья были лишены листвы; их ветви напоминали костлявые руки чудовища, тянущиеся за своей жертвой. Высокая трава высохла и покрылась пылью, будто сама природа отвернулась от этого места. В тёмном небе кружили чёрные вороны; их карканье создавало ещё более мрачную атмосферу. Грейнджер словно попала в один из магловских фильмов ужасов.
Осмотревшись, Гермиона поняла, что на дом наложены маглоотталкивающие чары. Рядом не было ни души.
Подняв руку с зажатой в ней палочкой, она применила Гоменум Ревелио, чтобы выяснить, есть ли в доме кто-то ещё. Заклинание показало лишь одного человека. Фините Инкантатем, отправленное следом, сняло несколько заклинаний, наложенных на дом.
Грейнджер схватилась за дверную ручку, собираясь войти внутрь, но её тут же отбросило на несколько метров от здания.
Ну конечно! Всё не могло оказаться так просто.
Ей нужно было собраться с мыслями и начать действовать логично, иначе она никогда не сможет попасть в дом.
— Какие заклинания он мог использовать? — вопрос, заданный ею в пустоту, остался без ответа.
Тем не менее, в голове девушки сразу начала всплывать информация, вычитанная из множества книг.
На выяснение всех видов защиты, которые ей предстояло снять, потребовались бы недели, поэтому она решила действовать немедленно. Она начала посылать контрзаклинания одно за другим, надеясь, что некоторые из них окажутся эффективными.
По её ощущениям, прошло около пятнадцати минут, когда Грейнджер закончила применять всё, что знала.
Сквозь окна первого этажа уже было видно разрастающееся пламя. Оно охватывало деревянную мебель и перескакивало на стены.
Дёрнув дверную ручку, Гермиона наконец-то вошла в дом. Внутри всё заволокло едким дымом. Воздух был насыщен запахом горелого дерева. Она быстро наложила на себя заклинание головного пузыря и развеяла дым, направляясь к одной из закрытых дверей.
Здесь было невыносимо жарко. От духоты начинала кружиться голова.
В комнате, которую Грейнджер заметила первой, было пусто. Она остановилась там всего на мгновение, чтобы использовать охлаждающие чары.
Вернувшись к началу, девушка обошла все комнаты на первом этаже, но, как и в первой, в них никого не оказалось.
Она попыталась остановить огонь с помощью магии, однако пламя продолжало разгораться с безумной силой, игнорируя её попытки. Гермиона не знала, каким заклинанием оно было вызвано — и это пугало её ещё больше.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она вдруг услышала тихий кашель сверху. Но из-за треска горящей мебели и ломающихся досок ей было трудно определить источник звука.
Открыв первую попавшуюся дверь, Грейнджер увидела человека в конце комнаты: он сидел на грязном полу, облокотившись на стену. Его руки и ноги были связаны.
Пол под ногами скрипнул, когда она сделала первый шаг. Услышав звук, парень поднял голову.
— Гермиона? — кашляя от дыма, спросил он.
Наложив заклинание головного пузыря и на него тоже, Грейнджер подошла ближе к нему и принялась снимать верёвки при помощи магии.
— Ты цел? — её голос дрожал.
— Я в норме. Просто надышался дымом, — парень встал, разминая затёкшие руки. — Гермиона?
Подступающие слёзы застилали глаза, когда она взглянула на него.
— Спасибо, — крепкие руки сомкнулись вокруг неё, заключая девушку в свои объятия.
Всего на мгновение она позволила себе забыться. Всего на секунду, прежде чем отстраниться.
— Нам нужно уходить, пока этот дом не рухнул прямо на нас, — сказала Грейнджер, разворачиваясь к двери.
Они бежали молча, вцепившись друг в друга.
— Я перенесу тебя в Министерство. Мне нужно вернуться в Ньюлин.
Взяв его за руку, она трансгрессировала в кабинет Робардса.
Мужчина сидел в своём кресле и что-то читал, но, увидев их, сразу подскочил с места.
— Что с вами стряслось? — спросил Гавейн, тревожно оглядывая их с головы до ног.
Гермиона не видела себя в зеркале, но была уверена, что её одежда и лицо испачканы копотью.
— Мне нужно идти, — ответила она, поднимая палочку.
— Грейнджер? — девушка исчезла, оставляя начальника без ответа. Мужчина перевёл взгляд на оставшегося человека. — Нотт?
***
Когда она вернулась на склад, Лестрейнджа уже не было.
Вторая монета лежала там же, где и раньше, но её слабое свечение погасло. Гермиона подняла её дрожащими пальцами.
Ничего.
Портал перестал работать.
Глубоко вдохнув, она спрятала монету в карман, чувствуя, как внутри всё сжимается. Нет, она не сдастся. Она знает, где ей могут помочь.
Взмахнув палочкой уже в который раз за сегодня, девушка переместилась в другое место.
«Кабанья голова» не изменилась с тех пор, как Гермиона была здесь в последний раз. Смахнув текущую по щеке слезу, она вошла внутрь. Нельзя давать волю рыданиям, рвущимся из груди, пока у неё ещё осталось время.
Увидев знакомое лицо, она направилась в его сторону.
— В какие неприятности ты опять вляпалась, Грейнджер? — спросил мужчина, едва взглянув на её грязное лицо и растрёпанные волосы.
— Мне нужна помощь. Срочно, — прохрипела она.
Однажды Аберфорт Дамблдор уже помогал ей с порт-ключами. Он довольно неплохо в них разбирался, о чём Гермиона узнала совершенно случайно. Если кто-то и мог снова активировать его, то это был именно Аберфорт.
Нахмурившись, мужчина кивнул на дальний столик.
Грейнджер опустилась на жёсткий деревянный стул. Дамблдор занял место напротив.
— Мне нужно его активировать, — вытащив монету, она положила её на стол.
Аберфорт смерил её тяжёлым взглядом, потом достал палочку и пробормотал заклинание. Красная дымка появилась вокруг монеты.
— Дай мне полчаса, — произнёс мужчина хриплым голосом.
— У меня нет столько времени! — она едва удержалась от того, чтобы закричать. Её мир рушился! И если Драко мёртв...
У неё осталось всего полчаса...
Нервы сдавали. Сколько ещё она продержится, прежде чем случится непоправимое? Прежде чем она рухнет на пол от осознания, что Драко больше нет?
Но Дамблдор был единственным человеком, который мог ей помочь. Она не имеет права выливать на него свою злость и отчаяние.
— Извини, — прошептала Грейнджер, опуская глаза.
— Постараюсь быстрее. Но если окажешься без руки или ноги — не жалуйся, — буркнул он, выводя незнакомые ей руны в воздухе.
Через двадцать мучительных минут, когда Гермиона уже искусала все губы в кровь, старый волшебник закончил свою работу.
Она поблагодарила его — быстро, на автомате — и выскочила на улицу, прижав к груди завернутый в платок порт-ключ.
Только бы успеть...
Только бы Драко был жив...
Холодный металл коснулся её кожи, вызывая дрожь, которая пробежала по всему телу.
Исчезнув в одном месте, она тут же оказалась в другом — в том самом, где её сердце сжалось от ужаса.
Перед ней — пылающий ад. Старый деревянный особняк, охваченный огнём. Такой же, как и первый, стоящий в отдалении от людей.
Яркие языки пламени танцевали в ночи, поднимая в небо клубы густого чёрного дыма.
Сердце пропустило удар.
Горячие слёзы текли по щекам, пока Грейнджер посылала одно за другим заклинания в дом. Слова срывались с губ, наполненные не магией, а молитвой.
Она должна была попытаться его спасти. Даже если сама сгорит в этом чёртовом пламени. Пока она собственными глазами не увидит тело Драко или то, что от него осталось, она не остановится.
Дом начинал рушиться; треск горящего дерева заставлял руки трястись сильнее.
Произнеся последнее заклинание, Гермиона, не задумываясь, бросилась внутрь.
Вокруг ничего не было видно, лишь яркий огонь и груды пепла.
Очистив себе дорогу, она сразу бросилась к лестнице. Некоторые ступени проваливались под её ногами, усложняя путь и заставляя сердце биться ещё быстрее.
Грейнджер едва дышала — воздух был горячим, как раскалённое железо, но она не хотела терять время на создание заклинания головного пузыря. Каждая секунда была на счету.
На полу одной из комнат что-то сверкнуло в свете огня. Она подошла ближе.
Перстень.
Перстень с выгравированной на нём буквой «М».
Перстень, который спустя годы Драко снова носил на указательном пальце правой руки.
Перстень, который сейчас небрежно валялся в куче пепла, окружённый огнём.
Перстень, который означал одно: его больше нет.
Мир качнулся. Всё закружилось. Языки пламени обжигали всё, до чего могли дотянуться. Кажется, её мантия загорелась.
Скинув её, Гермиона схватила драгоценность и из последних сил бросилась на улицу. Воздух снаружи оказался колючим. Она вдохнула — не получилось.
Горло сковало; невидимые руки сжались на шее.
Она упала на колени, задыхаясь.
И закричала.
Так громко, как только могла.
Крик, что рвёт небо. Крик, что вызывает дрожь у самой земли. Крик девушки, потерявшей того, кого полюбила так, как уже не верила, что сможет.
Боль — тягучая, словно мёд, — текла по её венам, заменяя кровь.
Почему судьба так жестока к ним?
Обессиленная, разбитая и безутешная, Гермиона сидела на холодной земле, сжимая в руке перстень — последнее, что осталось Драко.
«Его больше нет...» — пульсировала и завывала мысль в её голове.
Или это выла она сама?
***Двадцатью минутами ранее
Грейнджер не придёт за ним.
Теперь он был уверен на все сто процентов, и это осознание давило, как самый тяжёлый камень.
Дым медленно проникал через щель между полом и дверью. Драко ощущал горький запах горящего дерева, запах разрушения, запах его собственной смерти.
Он ждал достаточно долго, чтобы понять: всё потеряно.
Его мечты о нормальной жизни, о любящей жене, о детях, о доме, полном тепла и счастья, останутся лишь мечтами. Но они уже будут чужими, будут принадлежать тому, кто по-прежнему жив.
Драко Малфой похоронил себя ещё в тот момент, когда Лестрейндж закрыл за собой дверь, оставив его в этой адской ловушке.
Видимо, скоро он вновь встретится с отцом.
Или нет?
Какой же он идиот...
Тинки! Маленькая, верная эльфийка, что забрала его с того обрыва много лет назад.
Почему всё это время он просто сидел и ждал своей смерти? Почему не позвал её раньше? Почему не подумал о том, что она может его спасти?
Домовые эльфы могут перемещаться в любое место; даже антиаппарационный купол для них не помеха.
— Тинки! — его голос сорвался, превратившись в хриплый, изуродованный крик. Это было похоже на последний вдох, на последнюю просьбу.
Но эльфийка, конечно же, услышала его.
Секунду спустя раздался знакомый хлопок, и её маленькая фигурка появилась рядом с ним.
— Хозяин Драко призвал Тинки! Тинки пришла к хозяину Драко! — запищала она, едва успев взглянуть на его измождённое лицо.
Её глаза расширились от ужаса.
— Хозяин Драко в беде! Хозяину Драко нужна помощь!
Попытавшись вдохнуть, Малфой закашлялся. Сегодня его лёгким точно пришлось не сладко.
— Перенеси меня в Мэнор, Тинки.
— Конечно, сэр! Тинки сделает то, что просит хозяин!
Маленькое существо подошло ближе, чтобы дотронуться до него.
Руки и ноги всё ещё были связаны. Встать у Драко вряд ли получилось бы, но он всё равно зачем-то попробовал.
Как и ожидалось, ничего не вышло.
Тинки коснулась его плеча, и в следующий момент они уже были в гостиной Малфой-Мэнора.
Не имея возможности опереться на руки при приземлении, блондин с громким звуком упал на пол, ударившись затылком о холодное дерево.
— Драко! — закричал женский голос.
Салазар! Он совсем не подумал о том, что вероятность столкнуться с Нарциссой очень высока.
— Что произошло? — стук каблуков раздался где-то справа от него.
Внезапно верёвки исчезли, и он наконец-то смог пошевелить затёкшими конечностями.
Прилагая немало усилий, Малфой поднялся и взглянул на мать.
В голубых глазах плескался океан из ужаса и паники.
— Почему ты молчишь? — её голос дрожал от беспокойства.
— Всё в порядке, просто мой дядя решил сжечь меня заживо. А как прошёл твой день? — кажется, даже угроза скорой смерти не могла вытравить из него саркастичные ответы.
Он видел, как Нарцисса бросилась к нему, но отвернулся и сделал шаг назад, не позволяя матери прикоснуться.
Сейчас ему хотелось выпить все зелья, которые могут помочь ему прийти в себя и смыть с кожи грязь и запах дыма, а не притворяться заботливой и любящей семьёй.
Именно этим он и займётся.
Драко прошёл мимо матери, не сказав ни слова, и направился в свою старую спальню.
Комната выглядела так же, как в тот день, когда он её покинул. Даже кровать была не заправлена. Казалось, что всем живым существам было запрещено заходить сюда. Нарцисса превратила его спальню в кладбище воспоминаний.
Видеть всё это было странно. В голове сразу возникли моменты последних дней, проведённых здесь.
Мысли в голове и так были не самыми приятными, поэтому Малфой прошёл к ванной комнате, стараясь очистить разум.
Горячие струи коснулись кожи, словно языки пламени, что чуть не унесли его жизнь. Ощущение обжигало не только тело — оно цепляло нервные окончания, словно напоминая о том, как близко он был к краю.
Перед глазами сразу возник образ Грейнджер. Что сказать ей, когда они встретятся снова?
Их отношения, как бы он ни хотел верить в обратное, были обречены на провал...
Он понимал её выбор, но смириться с ним вряд ли мог. Внутри клокотало что-то острое, горькое.
Малфой не хочет быть на втором месте в её жизни, не хочет делить её с Ноттом.
Пытаясь отвлечься от разрастающейся в груди дыры, он потянулся за мылом и внезапно заметил, что перстень исчез.
Этот чёртов дом явно не хочет его отпускать...
Позже придётся вернуться. Этот перстень многое значит для Драко.
***
Спустя час Драко снова стоял там, где совсем недавно почти простился с жизнью. Воздух по-прежнему пах гарью и смертью.
Его палочка, вероятно, валяется где-то сломанная пополам, поэтому он попросил Тинки перенести его сюда.
За это время дом успел сгореть дотла, на его месте остались лишь сгоревшие обломки. Малфой надеялся, что эльфийка сможет отыскать фамильный перстень среди них.
Разглядывая уничтоженное огнём здание, он не сразу заметил тело, лежащее неподалёку. Оно словно слилось с ночью.
Разметавшиеся по холодной земле кудрявые волосы не оставили сомнений.
Это была Грейнджер.
Сердце Драко на миг остановилось.
Едва в его голове успела проскочить мысль о том, что она мертва, руки сразу начали дрожать. Драко бросился к ней. Её лицо было испачкано копотью и грязью. Одежда порвана, кожа — в ссадинах.
Но она дышала. Слава Мерлину, она дышала!
Он своими глазами видел, как её грудная клетка ритмично поднимается и опускается.
— Грейнджер, — аккуратно коснувшись её холодной щеки, позвал Драко. — Грейнджер, очнись...
Её веки резко распахнулись. Растерянные карие глаза уставились на него.
Пару мгновений она разглядывала его лицо, но потом внезапно вскочила на ноги, направляя на него палочку.
— Грейнджер, ты чего? — подняв обе руки, Малфой показал, что безоружен. Он не ожидал такой реакции.
— Д... Драко? — её голос был хриплым, надломленным... Полным страха.
Что с ней произошло?
Он попытался улыбнуться, но получилось паршиво.
— Всё в порядке, Грейнджер. Опусти палочку.
— Я... я умерла? Поэтому я вижу тебя, да?
Могла ли она удариться головой? Или кто-то ударил её? Или... она действительно поверила в его смерть?
— Если бы ты была мертва, ты бы вряд ли сейчас направляла на меня палочку, — усмехнулся Драко. Но ему вовсе не было смешно. Он был чертовски напуган.
— Нет... нет, нет, нет, — она покачала головой, словно пытаясь прогнать его образ. — Ты мёртв! А если ты мёртв, значит, и я мертва!
Малфой медленно опустил руки и подошёл ближе. Кончик её древка уткнулся ему в шею.
— Разве я похож на мертвеца, Грейнджер? — прошептал он. Тихо. Почти нежно.
Её зрачки расширились, почти перекрывая собой радужку. Кажется, в её голове начался какой-то мыслительный процесс.
— Но... как? — спросила Гермиона, бегая глазами по его лицу. — Я нашла его внутри, среди огня и пепла...
Протянув зажатую в кулак ладонь, она раскрыла её, демонстрируя его перстень.
Чёрт... она и правда была уверена, что он мёртв. В это трудно не поверить, держа в руках его кольцо, извлечённое из пепелища.
— Тинки вытащила меня, — сказал он, повернув голову. Из-за его спины вышла эльфийка. — Я вернулся за перстнем.
И только после этого лицо Грейнджер перестало быть напуганным.
Она выронила палочку и бросилась к нему, громко всхлипывая.
— Мерлин! Прости меня, Драко! — она вцепилась в него так крепко, словно боялась, что он может исчезнуть. — Прости, прости, прости...
Насколько сильно она винит себя за то, что случилось? Насколько сильно её сердце разбилось от мысли о том, что он погиб?
— Всё в порядке, Грейнджер, — поглаживая Гермиону по кудрям, успокаивал её Драко. — Всё в порядке...
Но ничего не было в порядке. Он это знал. И она это знала.
***
Гермиона не могла понять, что сейчас чувствует.
Она была невероятно счастлива, что Драко жив, но в то же время её терзало невыносимое чувство вины.
Он не обвинял её в том, что она бросила его умирать, решив, что другая жизнь важнее. Не смотрел на неё так, словно она его предала.
Он молчал.
А она извинялась снова и снова. Не надеясь быть прощённой, а просто потому что не знала, что ещё можно сказать. Они не могли изменить то, что произошло. Ничто не могло.
Тишина, которая повисла между ними, была почти осязаемой. Она давила на грудь, не давала дышать.
Он не винил её.
И именно это было больнее всего.
Если бы он закричал, разбил что-то, обозвал её — стало бы легче. Тогда бы она знала: он чувствует, злится. Но он молчал. И в этом молчании было всё — обида, разочарование, и, может быть, смирение.
Он знал, что она не придёт за ним.
— Я поклялась, — осипшим голосом сказала Гермиона. — Поклялась, что не дам ему умереть... несмотря ни на что.
Драко кивнул. Медленно. И в этом кивке не было осуждения — только усталость.
— Я знаю, Грейнджер.
— Я не могу это исправить, — выдохнула Гермиона. И в этих пяти словах — вся она. Пустая, сломленная.
Он посмотрел на неё — осторожно, будто боялся испугать. И в этом взгляде было что-то едва неуловимое... Как будто он хотел верить, что у них всё ещё есть шанс, но не знал, где его искать.
— Я не просил тебя об этом, — отводя глаза, сказал Драко.
И вдруг слёзы, которых, казалось, больше не осталось, полились снова. Гермиона отвернулась, чтобы он не видел, как ей больно.
— Когда я отключилась возле того дома, мне снился ты, — прошептала она. — Твои глаза, смотрящие на меня из пламени. Эти крики боли от пожирающего тебя огня... Я стояла рядом, парализованная, не имея возможности как-либо помочь, — слова утопали в громких всхлипах. — Сегодня я оставила тебя умирать, и я... я ненавижу себя за это.
Сейчас ей невыносимо хотелось, чтобы он обнял её, успокоил. Но Драко не подошёл. И она понимала его.
Но важнее всего было одно — он был жив.
Он долго молчал. Смотрел куда-то мимо неё, будто искал ответ.
— Теперь это в прошлом, Грейнджер, — наконец произнёс Драко.
— А мы? — с последней каплей надежды, спросила она.
Время словно остановилось, пока она ждала его ответ.
— Я не знаю...
По крайней мере, он не сказал «да».