Глава 32. traitor
На Площади Гриммо царила тишина. Эта тишина была не утешительной — не уютной, а вязкой, звенящей, будто под кожей. Дом стоял погружённый в полумрак, глухо скрипел пол под ногами, и ни одна картина больше не орала — даже миссис Блэк смолкла навсегда.
Фина стояла у двери его комнаты.
Она медленно приоткрыла её. Тяжело.
Внутри пахло Сириусом: кожей, книгами, мятными сигаретами, лавандой из мыла, которое он, по его словам, "прихватил с Севера" еще в далекие годы его молодости. В комнате всё осталось на своих местах — только покрыто тонкой пылью.
Серафина шагнула внутрь, будто боясь потревожить воздух.
На столе, среди небрежно разбросанных перьев, заметок, ножниц для совиных писем и погнутого кубка стоял раскрытый конверт. Знакомый почерк.
Сердце у Фины болезненно сжалось.
Она узнала этот лист. Тот, что она отправила в августе, тогда — в слезах, в полночь, сидя у окна в доме, поджав ноги. Тогда она не знала, стоит ли простить. Но письмо вышло другим. Она простила. Просто... не могла ему сказать вслух.
Она дрожащими пальцами подняла письмо.
Конверт был надорван, но само послание так и не было развёрнуто. Угол письма пожелтел, будто на него пролили чай. Он не успел.
Он так и не узнал.
Она медленно села на его кровать, пальцами сжав края бумаги.
И только когда первые слёзы упали прямо на его одеяло, Фина вдруг поняла: уже не будет шанса сказать вслух.
— Ты... так и не увидел, — шептала она. — Так и не узнал, что я всё простила... что я всегда тебя любила...
Комната, словно, дышала вместе с ней.
Она обняла письмо, как игрушку из детства. Долго. Пока дыхание не стало рваным и коротким.
— Фина, нам пора. Скоро заклинание перестанет работать. И твоя бабушка не выдерживает, орет как ненормальная. — буркнула Дора, появившись в дверях, а затем увидела Фину. — Черт, прости. Дать тебе ещё немного времени?
— Нет, всё в порядке. Я сейчас. — она торопливо вытерла слезы и встала. — Просто заберу некоторые его вещи и...
— Поняла. Позвать твою маму?
— Да, спасибо.
Нимфадора кивнула и удалилась, а после пришла Шарлотта. Она замерзла, но вошла и присела рядом с Серафиной, которая уже складывала вещи.
— Он был ужасно горд тобой. — на глазах её тоже были слёзы. — Настолько сильно, что я удивлялась. Если ты...ну...я не очень ладила со своим отцом, поэтому я не знала, что такое отцовская любовь. А Сириус, он был замечательным отцом.
— Я знаю. — прошептала Блэк. — Самым лучшим. Он очень любил тебя.
— Мы были дураками, Фина. Мы провели так мало времени друг с другом. Поэтому, не упусти свою любовь.
— Мама, мы с Джорджем закончили. Я не могу так. Для него работа важнее...
— Нет, нет, что за чушь? Серафина Далия Блэк, я видела как он смотрит на тебя! Ты дурочка, если думаешь, что он выбрал работу. Просто...иди к нему.
***
Позже, ближе к ночи, Серафина стояла в ванной перед зеркалом.
Её отражение смотрело пусто. Тёмные, тяжёлые волосы падали на плечи, на глаза, как нечто чужое, как груз. Ей было тяжело дышать. Тяжело быть той, кем она была прежде.
— Всё, — сказала она себе. — Больше не хочу.
Пальцы дрожали, когда она достала ножницы.
Первый срез — прядь, тёмная и длинная, упала на пол. Потом ещё. И ещё. С каждым разом было легче.
Она дышала всё быстрее. Глубже. Сердце стучало. В ушах шумело.
К зеркалу вернулась другая. Серафина с коротким каре, с открытым лбом, скулами, глазами, полными того, чего раньше в них не было.
Не девочка. Не та, что была при отце.
А та, кто пережила.
Она провела ладонями по голове. Осталось ощущение лёгкости.
И чего-то нового.
Горького, да, но своего.
Серафина выключила свет и вышла из ванной.
Босиком, с ножницами в руке.
Словно прошла обряд.
***
Магазин был почти пуст. Обычно в это время дня толпа подрастала, и Джордж должен был сыпать шутками, проверять запасы, чертыхаться на неработающие полки, и гонять детей, которые крадут «Шипучие шишки». Но не сегодня.
Он сидел за прилавком, задумчиво перебирая небольшой ящик с пробниками новых конфет. Одна рука привычно чесала затылок, а взгляд рассеянно скользил по стенам, когда в открытое окно шлёпнулась Элоиза.
Сильная, уверенная, в серо-белом оперении. Та самая, что Фина всегда отправляла.
— С ума сойти, — прошептал он, вскочив. Сердце ударилось о рёбра с неожиданной силой.
Он поспешно сорвал письмо с лапы, пальцы вдруг стали дрожать. Каштановая печать — её. Почерк — тоже, хотя... Что-то в нём показалось другим. Буквы чуть более угловатые, нервные. Но он не заметил — не захотел замечать.
Он разорвал конверт и начал читать.
«Джордж,
Ты просил ответа — получай. Я не хочу тебя видеть. Мне достаточно того, что ты разрушил мою жизнь один раз. Больше я не позволю тебе вернуться и делать вид, что всё в порядке.
Ты противен мне полностью. Твои глаза, рыжие волосы, улыбка, весь ты - такая огромная ложь.
Помнишь, я говорила, что люблю тебя? Это была неправда.
Мне нечего тебе сказать. Забудь про меня.
И больше никогда не пиши.
— Серафина»
Бумага в его руках сжалась. Он прочёл его второй раз. И третий. И на третьем — глаза его стали пустыми.
— ...Что?
Он сел на место, как будто что-то ударило его в грудь. Всё вокруг поплыло, как в воде. Магазин потерял краски, потерял шум.
Он не мог поверить.
— Это не она, — выдохнул он. — Это не она писала. Это не может быть она.
Но улики были упрямыми — всё выглядело настоящим. Почерк был слишком похож. Подпись была та же. Только вот... в словах не было Фины. Не было её интонации, её мягкой саркастичной усмешки, даже когда она злилась. Не было тепла. Только холод. Отчуждение.
Ненависть.
И всё равно сердце отказывалось принимать.
Он встал. Медленно подошёл к витрине, глядя на отражение.
— Так вот, значит, — хрипло сказал он, почти себе. — Мы не просто расстались. Мы... всё?
Он сжал письмо в кулаке, но не выбросил. Хотел порвать, хотел закричать, хотел вылететь из магазина и аппарировать к ней, в Хогвартс, куда угодно. Но что, если она действительно не хочет его видеть?
— Она ненавидит меня, — сказал он вслух.
Слова врезались глубоко, как нож.
Он вернулся к прилавку, взял какую-то коробку с товарами и швырнул её в стену. Внутри что-то взорвалось — радужное облако конфет осело на пол, будто пародия на фейерверк.
Джордж закрыл лицо руками.
Он не плакал. Он разучился плакать. Но внутри — всё разлетелось на осколки.
Только один вопрос оставался неизменным:
"Почему она написала это?"
И ответа не было.
Он не знал, что письмо — ложь.
Он не знал, что Серафина всё ещё хранит его подарок и шепчет его имя во сне.
Он не знал, что скоро всё изменится.
***
Конец июля. 1996 год.
Шарлотта и Серафина обустроились в одной из квартир в Косом переулке. Фина часто слышала восторженные отзывы о магазине близнецов, который назывался:
«Все возможные вредилки Уизли». Магазин рос и Фина была только рада за них, искренне и честно. Однако, с самими близнецами она так и не сумела встретиться. Пару раз встречала Анджелину, которая живет теперь с ними, но не близнецов.
Может это было и к лучшему. Блэк же открыла свою небольшую кофейню. Покупателей было много, но Шарлотта и Андромеда всячески поддерживали её.
Квартира на втором этаже над лавкой с волшебными чернилами была залита мягким светом: утро выдалось на редкость ясным. В комнате пахло кофе, солнцем и книжной пылью. Шарлотта Лавузье вытирала руки о старое кухонное полотенце, заглядывая в кастрюлю.
— Серафина, будь добра, сбегай к мистеру О'Коннеллу — он отложил мне баночку соуса для спагетти! — крикнула она через полквартиры.
— Уже иду, — отозвалась девушка. — Только если задержусь — не ругайся. Джинни писала, что будет сегодня гулять с Гарри и покупать учебники.
— День рождения у Гарри ведь сегодня, да?
— Да, я купила ему один свитер с вышивкой. Такой уютный, почти как у миссис Уизли, только стильный. — Серафина накинула джинсовку, поцеловала мать в щёку. — Вернусь скоро.
Косой переулок был полон жужжащей жизни. Лето, каникулы, свежие учебники, смешанные запахи сладостей, пряных трав и жареного.
— Привет, Серафина! — поздоровалась мадам Зоркин, вытирая прилавок у своего паба.
— Добрый день, миссис Зоркин! — Блэк приветливо кивнула. — Опять у вас полный двор?
— Как всегда, солнце моё.
— Мистер Уилкинсон, опять в больницу?
— Эта ненормальная меня по спине ударила сковородкой. — проворчал мистер Уилкинсон, проходя мимо.
— Потому что ты забыл про нашу годовщину! — фыркнула его жена.
Серафина рассмеялась и покачала головой, проходя мимо. Она уже почти свернула к лавке мистера О'Коннелла, как...
— Фина!
Она обернулась, и перед ней оказалась Джинни — немного выше, загорелая, с длинными рыжими волосами до пояса.
— Ты выглядишь потрясающе. Рай для моих глаз, — с улыбкой сказала Серафина, крепко обняв её.
— Не преувеличивай, а сама то! Ты подстриглась? Тебе очень идёт.
— Спасибо. Просто... нужно было что-то поменять.
— Неужели это Серафина Блэк? — рядом появился Гарри. Его голос стал чуть ниже, взгляд — серьёзнее, но в нём всё ещё жила доброта.
— Гарри, с днем рождения! — она бросилась его обнимать. — Как ты? Как вообще жизнь?
— Всё в порядке. — Он задержал взгляд на её лице. — А ты?
— Я... тоже, — ответила она, неуверенно, но искренне.
К ним подошла Молли Уизли — и сразу же всплеснула руками, заключая девушку в объятия.
— Ах, моя девочка! Как ты повзрослела!
— Спасибо, миссис Уизли. Я тоже очень по вам скучала.
— Идём, идём, а то магазины скоро закроются, — напомнил Рон.
— Да, и ты пойдёшь с нами! — Джинни схватила её за руку.
— Куда?
— Ну, конечно, в «Вредилки Уизли». Говорят, у них бум! Очереди, успех, толпы фанатов.
— Джинни... — голос Фины дрогнул. — Я не думаю, что стоит...
— Это всё из-за Джорджа? — Уизлетта нахмурилась. — Фина. Серьёзно? Забудь. Это их магазин. Там Фред, Анджелина...
— Джинни, пожалуйста...
— Не ограничивай себя из-за одного человека, — сказала Джинни уже мягче. — Тем более, он тебе больше не важен... или всё-таки?..
Серафина вздохнула.
— Ладно. Пошли.
Толпа, яркие баннеры, взрывы конфет, танцующие плюшевые тролли и аромат пороха с ванилью — всё кричало: «Мы сделали это».
Фина вошла, вдохнув до боли знакомый запах шалостей, чернил и детства.
— Классика! — пробормотала она, улыбаясь, проходя мимо витрин с пудрой смеха и шоколадными змеями. Подошла к полке с "Зуд-перьями" — её же идея. Воспоминания нахлынули: вечера с Фредом, Джорджем, взрывы в подвале, споры, шутки, шоколад на губах...
— Сколько лет, сколько зим!
Анджелина, уверенная, сияющая, в своём фирменном бордовом свитере, кинулась к ней.
— Анджи! — они обнялись, крепко и с какой-то глубокой теплотой.
— А я? — рядом появился Фред. — Так у нас теперь только обнимаются с девушками, а со старыми друзьями — ничего?
— Иди сюда, зараза рыжая! — Фина обняла его. Он прижал её крепче, чем обычно.
— Я скучал. Сильно.
— Я тоже.
— Ты не изменилась. Только волосы... Бунт?
— Скорее... освобождение. — она приглянулась к ребятам. — А вы...
— Мы помолвлены. — Джонсон радостно подняла свою руку. — Фред сделал мне предложение и я согласилась! Свадьба на Рождество. Фина, я хотела спросить, будешь ли ты подружкой невесты?
— Конечно! — они завизжали. — Мерлин, Андж, я только с радостью!
Они стояли и говорили, смеялись — всё было по-настоящему. Но стоило Фреду отойти — как воздух в магазине будто сгустился. Фина почувствовала, что кто-то смотрит на неё. Обернулась.
Джордж.
Он стоял у кассы, спина напряжённая, лицо закрытое, губы сжаты. Они встретились взглядами. Несколько секунд длились, как вечность.
— Я подойду, — тихо сказала она Анджелине, и пошла сквозь толпу — к нему.
Джордж не сдвинулся с места. Только руки сжал в кулаки, когда она подошла ближе.
— Привет, — сказала Фина, пытаясь говорить спокойно.
— Привет, — коротко бросил он, даже не улыбнувшись.
— Я... не думала, что встречу тебя здесь. Хотя, наверное, глупо. Это ведь твой магазин.
— Ты пришла посмотреть, как мы справляемся без тебя? — сухо, с долей яда. Он смотрел мимо неё.
Фина опустила глаза.
— Нет. Я просто шла с Джинни и осталась. Я... — она запнулась. — Я лишь хотела сказать, что у вас здорово здесь.
Он вспомнил письмо. "Я не хочу тебя видеть". "Больше никогда не пиши".
Его лицо стало каменным.
— Да, забавно, мы можем справиться и без тебя.
— Я не это имела ввиду.
— Тогда что? — грубо ответил Джордж.
— Я, кажется, не давала тебе повода говорить со мной в таком тоне. — холодно заявила Блэк. — Мне что уже нельзя порадоваться за друга? Хорошо, мы расстались, но мы были друзьями 6 лет!
— Ты правда думала, что можно вот так вернуться? Наговорить гадостей, исчезнуть, а потом появиться с улыбкой, как будто ничего не было?
— О чем ты говоришь!?
Он встал, поднялся к стойке, и, не сводя глаз с Фины, взял громкоговоритель.
— Дамы и господа, — в магазине стихло, — я хотел бы сделать одно важное объявление.
Фина напряглась. Джинни взглянула на неё с вопросом.
— Да, знаю, возможно, не время и не место... но.
Он на мгновение замолчал, взгляд его был прикован к ней, и только к ней.
— Алиссия Спиннет, муза моих вредилок. Та, кем я вдохновлялся и вдохновляюсь каждый день...
Фина замерла. Что?
— Будешь ли ты моей девушкой?
Он всё ещё смотрел на Серафину.
Алиссия, стоявшая неподалёку, ахнула. Обернулась, посмотрела сначала на Фину, потом на Джорджа. И — шагнула вперёд, вскрикнула:
— Конечно, да!
Она прыгнула ему на шею.
Фина не двигалась. Внутри будто что-то оборвалось. Мир стал мутным.
Миссис Уизли стояла в полном оцепенении, прижав ладонь ко рту. Гермиона, Джинни и Рон переглянулись, не в силах поверить в происходящее. Фред глядел на брата с выражением, будто его только что ударили по лицу. А у Анджелины из рук выпала коробка с новым выпуском их продукции — она даже не подняла её.
Под радостные аплодисменты, Джордж и Алиссия поцеловались.
Мир, в котором Серафина стояла на ногах, треснул.
Грудь сдавило, дыхание сорвалось.
Слёзы застеклили глаза, будто внутри всё захлебнулось.
Она отвернулась.
И, не дожидаясь ни слова, ни взгляда, выскочила из магазина, почти сбив с ног кого-то на пороге. Только когда холодный воздух коснулся щёк, она смогла вдохнуть — один раз, прерывисто, будто вынырнув из-под воды.
— Фина! — за ней выбежали трое: Анджелина, Джинни и Гарри. Шум магазина остался за спиной, как дурной сон.
— Всё в порядке, — глухо отозвалась она, поднимая взгляд. — Я... правда. Просто... Гарри, — она выдавила улыбку, слишком широкую, слишком неестественную. — Прости, я совсем... совсем забыла, — дыхание сбилось. — Проклятье.
Она быстро вытащила из волшебной сумки аккуратно завёрнутый свёрток. Синий, в серебряных звёздах.
— Это тебе. Я подумала, тебе будет не холодно... Папа говорил, что ты мерзнешь зимой очень сильно. — её голос дрогнул. — Черт, наверное, не стоило упоминать его. Мерлин... Что я вообще несу?
— Фина, — мягко сказала Анджелина и взяла её ладони в свои. — Смотри на меня. Дыши. Вот так. Вдох - выдох. Вдох - выдох.
Она сделала это — судорожно, со всхлипом, но сделала.
— Вот и умница. Видишь? Всё хорошо. Всё будет хорошо, — Джонсон медленно обняла её, укачивая, как младшую сестру.
Но в голосе Фины звучал крик.
— Он ненавидит меня, Андж... Ненавидит.
— Нет. Это неправда.
— Да! — она отстранилась, глаза её сверкали. — Он предложил встречаться Алиссие! Человеку, который унижал меня! Который шептал всем, что я слишком пафосная, что я прячусь за родством с Блэками. Что мой отец... — голос её задрожал. — Что он убийца. Что он не заслуживает прощения. Она...
Она не закончила. Руки сжались в кулаки.
— Как он посмел?
Тишина. Даже Джинни молчала.
Фина вдруг рассмеялась — коротко, сухо, вытерев щёку.
— Это ведь я должна злиться, да? Это ведь меня бросили, как будто я была... как будто я не была никем.
— Фина, — тихо сказал Гарри. — Не оставайся одна. Пойдём с нами.
— Нет. — она покачала головой. — Вы должны быть вместе. Это твой день. Гарри, я хотела тебе всё рассказать, но... видимо, не сейчас.
— Тогда хотя бы... — начал он.
— Мне надо идти. — перебила она. Глаза снова стали стеклянными. — Ещё раз с днем рождения, Гарри.
Фина развернулась и пошла прочь. Капли дождя начали лениво стучать по асфальту Косого переулка. Толпа шумела, кто-то смеялся, кто-то спешил за покупками — а Фина шла сквозь людей, как через воду. Она сжимала живот, не сдерживала слёзы и по памяти дошла до дома.
Позади остались сломанные взгляды.
Позади осталась любовь.
И новый Джордж — тот, которого она больше не знала.
А впереди была только дверь в дом, где пахло томатным соусом, мятным чаем и маминым объятием.