Глава 24. trick or treat
Класс Защиты от тёмных искусств на седьмом этаже встретил учеников непривычной тишиной.
Ни единого тренировочного манекена. Ни одного открытого сундука с гриндилоу. Даже пыль с книг смахнули так, что помещение будто бы стерильным стало. Свет из высоких окон отражался от идеально вычищенного пола, а запах был — сухой, чернильный, отталкивающе «официозный». Атмосфера напоминала больше нотариальную контору, чем класс, где учат защищать свою жизнь.
Серафина села рядом с Джорджем — как и всегда, их скамья была чуть левее от центра, ближе к задним рядам. Справа — Фред и Анджелина, за ними — Ли Джордан. Несколько других семикурсников, включая Кэти Белл и Алисию, негромко переговаривались.
— Никогда не видел, чтобы класс Защиты выглядел так... безжизненно, — пробормотал Джордж, оглядывая стены. — Где все летучие мыши и пафос?
— Думаю, их повесили за неподчинение, — буркнула Серафина, вытаскивая перо.
Фред вздохнул и с шумом бросил сумку на стол:
— Угадайте, кто забыл сменную мант... —
— Доброе утро, — раздался знакомый приторно-медовый голос.
В класс, скользя как карамельный дух порядка, вошла Долорес Амбридж. Розовая мантия, брошка в форме котика и крошечные каблучки, которые звонко постукивали по полу, будто часы, отсчитывающие последние секунды свободы.
— Пожалуйста, достаньте свои перья, пергамент и учебники, — проговорила она, как будто обращалась к классу детсада. — Палочки — убрать.
Серафина и Джордж переглянулись.
— Убрать? — шепнул он. — Может, она ещё скажет, чтобы мы из учебника колдовали?
— Шшш, — тихо усмехнулась Фина, пряча улыбку в ворот мантии.
— Сегодня мы поговорим о теории Заклинаний защиты, — продолжила Амбридж, пройдя к столу. — А затем... перепишем целиком первый параграф, чтобы лучше его усвоить.
— Параграф на три страницы, — шепнула Анджелина, листая книгу. — Отличное начало.
— А можно потом сразу переписать «Историю магии» и сдохнуть в обнимку с пером? — усмехнулся Фред.
— Тише там, — отрезала Амбридж, не поднимая глаз.
— Её усы двигаются, когда она злится, — прошептал Джордж, слегка наклоняясь к Серафине. — Это заклинание «Инфериус Усатус»?
Фина с трудом сдержала хихиканье, прикрывая рот рукой. Её плечи затряслись от смеха, хоть и очень тихого, почти незаметного.
— Мисс Блэк, — внезапно раздалось с противоположного конца класса.
Серафина вздрогнула и подняла глаза. Амбридж уже стояла перед ней, наклонившись чуть вперёд, и вся её «миловидность» сменилась на тонкую, стеклянную неприязнь.
— Вы считаете, что наш сегодняшний урок — повод для веселья?
— Нет, профессор, — быстро ответила она. — Просто...
— У неё просто отличное чувство юмора, — вставил Джордж, тут же вставая.
— Тише! — Амбридж хлопнула в ладоши. — Мисс Блэк, вы останетесь после занятий. Мы побеседуем. Приятно, когда ученики проявляют рвение с первого же дня.
— Это несправедливо! — вскинулся Фред. — Она даже слова не сказала!
— Почему она? Это я её рассмешил!
Весь класс взорвался в негодовании.
— Я сказала, ТИХО! А если вы продолжите в том же духе, мистер Уизли, то присоединитесь к ней. — Амбридж одарила его натянутой улыбкой.
— А что, будем вместе писать «я не буду смеяться на уроках» кровью? — вмешалась Анджелина, вскинув бровь.
Да, вся школа уже знала о том, какой метод воспитания у неё был.
— Джонсон, — с нажимом произнесла Амбридж. — Похоже, вы тоже забыли, кто здесь преподаватель.
— Вы забыли, что мы - не дети, — холодно произнесла Серафина. — И нас нельзя запугать манерой говорить, как будто мы на утреннике.
Амбридж замерла, её лицо подёрнулось лёгким румянцем, а голос стал ледяным:
— Ещё одно слово, мисс Блэк... и беседа после уроков будет... долгой. Вы же не хотите закончить как ваш отец?
Настала мертвая тишина.
— Если я сказала, что считаю нужным делать так, то вы не спорите со мной. Я преподаватель, а не вы. Прошу в предь, больше не говорить со мной в таком тоне.
Серафина отвела взгляд. Джордж положил руку на её локоть под столом, и та посмотрела на него — в его взгляде было одновременно и гнев, и забота.
— Всё нормально, — прошептал он. — Мы справимся. Она не вечна.
— А мы - молодые и изобретательные. — добавил Фред, подмигивая.
Урок продолжился в удручающей тишине, наполненной скрипом перьев и шелестом страниц. Но что-то уже изменилось. Сила Амбридж была в её методах. А сила их — в том, что они были вместе.
***
Фина сидела с Анджелиной в их комнате. Соседки остались прежними, правда вот встречаться с Алиссией стало в разы неприятнее. Спиннет не упускала возможности как то уколоть Фину, пускала ядовитые комментарии и насмехалась. Анджелина в серьез подумывала попросить МаГонагалл дать им другую соседку, но Блэк остановила её, сказав что не боится Алиссию.
— Мне пора к этой старухе. — Фина поднялась с места, закидывая сумку на плечо.
— Я пойду с тобой. — Джонсон тут же встала за ней и посмотрела на Алиссию и Кэти. — В любом случае, нахождение здесь доставляет мне минимум удовольствия.
Алиссия громко фыркнула, а Кэти поежилась на месте.
— Кэт, тебе не кажется, что в комнате завелись жабы?
— Если мы жабы, то вы две крысы. — бросила напоследок Фина и громко захлопнула дверь.
Когда они спускались в гостиную, то услышали громкие крики.
— Хорошего понемножку! — громогласно заявила Гермиона Фреду и Джорджу; они подняли на неё глаза с лёгким удивлением.
— Да, ты права, — кивнул Джордж. — Доза, кажется, немного великовата.
— Я, кажется, сказала вам утром: вы не имеете права испытывать на учениках эту дрянь!
— Мы же им платим! — возмутился Фред.
— Это не важно. Вы подвергаете их опасности!
— Глупости, — отрезал Фред.
— Уймись, Гермиона, с ними всё в полном порядке! — успокаивающе сказал Ли, который, переходя от первокурсника к первокурснику, засовывал им в открытые рты тёмно-красные конфетки.
— Вот, смотри, они приходят в себя, — сказал Джордж.
Некоторые первокурсники действительно зашевелились. Иные, почувствовав, что лежат на полу или висят на ручке кресла, были настолько этим напуганы, что Гарри понял: Фред и Джордж не предупредили их о действии, которое окажут на них «сладости».
— Как себя чувствуешь, нормально? — участливо спросил Джордж маленькую темноволосую девочку, лежащую у его ног.
— Я... да, кажется, — слабым голосом ответила она.
— Замечательно, — радостно сказал Фред, но миг спустя Гермиона выхватила у него из рук и блокнот, и пакет с Обморочными орешками.
— Ничего замечательного!
— Да ты что, ведь они остались живы! — сердито возразил Фред.
— Не смейте этого делать! Что, если кто-нибудь всерьёз заболеет?
— Никто не заболеет, мы всё уже проверили на себе, мы просто хотим убедиться, что они на всех действуют одинаково...
— Если вы не прекратите, я...
— Оставишь нас после уроков? — спросил Фред тоном, в котором слышалось: «Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь».
— Посадишь нас строчки писать? — ухмыльнулся Джордж.
По всей гостиной зазвучал смех. Гермиона словно бы стала чуть выше ростом; глаза её сузились, в пышных волосах, казалось, затрещало электричество.
— Нет, — заявила она вибрирующим от гнева голосом. — Я просто напишу вашей матери.
— Ты этого не сделаешь, — в ужасе проговорил Джордж, отступив на шаг.
— Ещё как сделаю, — мрачно сказала Гермиона. — Если вы сами хотите глотать эти идиотские штучки, глотайте сколько угодно, но давать их первокурсникам я не позволю!
Фреда и Джорджа как громом поразило. Было совершенно ясно, что угроза Гермионы — удар ниже пояса.
Фина присвистнула.
— Молодец, Гермиона!
— Ты должна быть на нашей стороне, это ты помогала их делать! — нахмурился Джордж.
— Да, но помните, что я вам говорила? Я принимаю участие в создании, но вся ответственность на вас.
— Ты предательница. — буркнул Фред. — Куда это вы собрались?
— К Амбридж, ты что забыл?
— К Амбридж? — Гермиона моргнула, а затем достала из своей сумки кое что, что было похожим на мазь. — Держи, Гарри помогает она.
— Мерлин, она действительно будет заставлять писать тебя это? — запереживал Джордж.
— Все в порядке. Я приняла одно зелье, мама научила.
— Твои родителя взбесятся когда услышат то, что она сделала. — вдруг сказал Гарри.
— Да, а мисс Лавузье вообще может сюда приехать. — согласился Рон.
— Ну, была бы воля папы, и он приехал бы.
— Фина, уже 7. Тебе пора.
— Увидимся позже, ребята.
Она вышла из гостиной и Джордж вздохнул.
— Эй, ты идешь? — спросил Ли Джордан.
— Нет, я останусь. Подожду её здесь. — Уизли сел на диван.
— Я с тобой, не вынесу присутствия Алиссии и Кэти. — сказала Анджелина и плюхнулась рядом с ним.
— Что ж, тогда и я с вами. — Фред поступил так же.
***
Через пару часов дверь в гостиную распахнулась с резким скрипом, и Серафина вошла, будто за ней гнались дементоры. С плеч соскользнула сумка, локоны разлетелись, щеки были красными от злости, а губы дрожали. Она казалась не собой — разбитой, раздавленной, выгоревшей за один только вечер.
На диване её уже ждали — Джордж тут же поднялся, Фред с Анджелиной откинулись вперёд, встревоженно глядя на неё.
— Фина! — Джордж оказался рядом за секунду. Девушка не выдержала, кинулась к нему в объятия и зарылась лицом в его грудь.
— Всё, всё... — прошептал он, сжимая её крепко и укачивая на руках, будто в этом объятии он мог бы спрятать её от всего мира. — Тише, ты уже здесь. Мы рядом. Всё хорошо.
— Она... — голос Серафины захлебнулся, срываясь от рыданий. — Она заставила меня писать: «Я не должна смеяться на уроках»! Вкалывать это в кожу, Джордж, вкалывать! И всё это время... всё это время она говорила про моего отца... Что я... что я буду такой же убийцей, как он... что, если я не стану слушаться её, я закончу так же, как он, в Азкабане... как он...
Она отстранилась, заплаканная, злая, дыхание прерывистое, как после бега, а щеки пылали от боли и унижения. Одним стремительным движением она швырнула свою сумку в стену. Она глухо ударилась о камень, рассыпав содержимое — пергаменты, перья, учебник по ЗОТИ, чёрнильница, которая с тихим плюх залила половину разворота.
— Как она смеет говорить такое обо мне!? О моей семье!? Она ничего не знает! Ни-че-го!
— Фина... — Анджелина встала, но не приблизилась. — Успокойся. Пожалуйста.
— Нет! — почти крикнула она, сжимая кулаки. — Я не могу... Я не хочу это терпеть! Мы ничего ей не сделали. Мы не пытались саботировать урок. Мы даже сидели молча, а она всё равно... она выискивала момент, чтобы унизить! Меня! При всех!
Она подошла к дивану, схватила подушку и с размаху кинула её в камин, где пламя только-только затухло. Всё внутри неё клокотало — то ли от злости, то ли от стыда, то ли от безысходности.
— Она просто хочет подавить всех, кто выделяется, — ровно проговорил Фред, нахмурившись. — Особенно тех, кто не боится быть собой. А ты, Фина, пугаешь её. Потому что ты сильная.
— Это не повод... — Серафина села, уронив голову в ладони. — Это не повод позволять ей это.
— Конечно нет, — тихо согласилась Анджелина, садясь рядом. — И мы не позволим.
— Знаешь, что ты сейчас делаешь? — Джордж опустился на колени перед ней, мягко взяв её за руки. — Ты даёшь ей власть. Она хочет, чтобы ты плакала. Хочет, чтобы ты чувствовала себя ничтожной. А знаешь, почему?
Фина вскинула на него взгляд, всё ещё злой и раненый.
— Потому что ты напоминаешь ей о свободе. О том, чего у неё никогда не было. Ни тепла, ни любви, ни настоящих друзей. И вот она вцепилась в свои законы, как в кнут, потому что боится потерять контроль.
— Я хочу, чтобы она потеряла его. — злобно прошептала Фина. — Хочу, чтобы она узнала, каково это — когда тебя унижают.
— И узнает, — хором сказали близнецы.
Фред поднялся и ухмыльнулся:
— Я тут как раз думаю, не подкинуть ли в её чай склизневого порошка. Он вызывает судороги лица... будто у тебя мышечный тик.
— Или, — подхватил Джордж, вытирая слезу с щеки Серафины, — напишем от её лица «реформаторское» письмо Министерству и случайно разошлём по школе?
— А может, просто оглушим её? — мрачно предложила Серафина, и они все рассмеялись — хрипло, устало, но всё же искренне.
Анджелина, скрестив руки на груди, мягко сказала:
— Ты не одна. Даже если она нас всех накажет — мы будем наказаны вместе.
— И будем мстить тоже вместе, — добавил Фред, подмигнув.
Джордж притянул Серафину к себе ближе, её лоб уткнулся ему в плечо.
***
Северный ветер подвывал у окон башни Гриффиндора, неся с собой свежий воздух с гор, окрашенный запахами мокрых камней и увядающей листвы. За окнами стремительно сгущались сумерки, и надвигающийся вечер наполнял замок особенной тишиной: как перед бурей.
Но в одной из комнат, что делили Фред и Джордж, буря уже начиналась.
— Она что, опять повесила указ? — раздался голос Серафины, едва она переступила порог.
— Мм, — хмыкнул Фред, сидящий на спинке кресла, — «Указ №20. Любые беседы, не относящиеся к учебному процессу, в коридорах между 9 и 10 вечера — караются наказанием».
— Не шутка? — Анджелина, лежащая поперёк кровати Джорджа, откинулась назад и скептически хмыкнула. — Вот уж правда, бюрократия ради бюрократии.
— Я жду указа, где нам запретят дышать чаще тридцати вдохов в минуту, — добавил Джордж, стоящий у окна. Он прижал штору и посмотрел наружу, где на доске у входа в Большой зал действительно красовался новый свиток с гербом Министерства.
— Не знаю, как вы, — произнесла Фина, снимая свой кардиган и бросая на спинку стула, — но я скоро начну её игнорировать в открытую.
— Не «скоро», — поправил Джордж, подойдя ближе, — а прямо сейчас.
Он приобнял её за плечи и поцеловал в висок. Фина прижалась к нему, тяжело вздыхая:
— Я чувствую себя как в клетке.
— Мы с Фредом думаем над новой вредилкой. «Розовая вонь». Если правильно бросить к её туфлям — её голос начинает пищать, как у пикси.
— Прекрасно, — улыбнулась она. — А как там, «не приближаться к профессору Амбридж на расстояние менее трёх футов»?
— Это уже Указ №12, — фыркнула Анджелина. — У нас табличка с ними будет, вон, над унитазом. Почитал и не скучно.
Все рассмеялись.
Ужин в Большом зале был холодным — не по температуре, а по атмосфере. За длинными столами шептались, опуская глаза, а на возвышении у преподавательского стола сидела Амбридж, словно фарфоровая кукла, неестественно прямая, с мерзкой усмешкой на лице.
Фина сидела между Джорджем и Фредом, а напротив — Анджелина. Они почти не ели, лишь ковыряли картофель и искоса переглядывались.
— Всё хуже и хуже, — тихо сказала Фина. — Я сегодня видела, как она отчитала Парвати только за то, что та уронила чернильницу. Угрожала отправить её домой.
— Может, и отправит. — Фред говорил тихо, но взгляд был мрачным. — Она делает всё, чтобы мы сами уехали. Чтобы Ордена тут не было. Чтобы ты...
Он осёкся.
Фина подняла глаза.
— Чтобы я что?
— Чтобы ты сломалась. — тихо закончил он.
Позже, когда они вернулись в комнату, где всегда собирались вчетвером, разговор был уже иным. Джордж лежал на полу, облокотившись на подушки, а Фина — рядом, скинув мантии, в уютном свитере.
— Знаете, — сказала она, — иногда мне кажется, что если я ещё раз увижу её лицо, то просто встану и уйду. К папе. К черту все.
— Она нападает на тебя и Гарри чаще, чем на остальных, — пробурчала Анджелина. — На Гарри понятно. И на тебя, на удивление, тоже. И знаешь почему?
Фина кивнула.
— Из-за отца.
— Потому что ты Блэк, — добавил Фред. — А она ненавидит всё, что не может контролировать.
На следующий день утро началось с лекции Амбридж. Урок Защиты от тёмных искусств проходил в тишине, нарушаемой только скрипом перьев.
— Откройте раздел третий. Тема: Теоретические основы обороны. Палочки убрать. Перья достать, — пропела она.
— Теория, да? — прошептал Джордж, склонившись к Серафине. — Надо будет завтра теоретически покормить гиппогрифа. Просто сесть и подумать, как он сыт.
Она едва не прыснула со смеху.
— Мисс Блэк. — Амбридж тут же обернулась, как акула на запах крови. — Что вас так развеселило?
— Простите, ничего, — выдохнула Серафина, стирая улыбку.
— Вы останетесь после урока. Дисциплинарное задание.
— Это был я! — резко сказал Джордж, вставая. — Я пошутил, не она!
— Я говорю с мисс Блэк. — лицо Амбридж стало каменным. — И я сделаю всё, чтобы она поняла, что в этом замке нет места для веселья на уроках. Особенно, если оно исходит от детей преступников.
— Что вы сказали? — рявкнул Джордж, но Фред удержал его за руку.
Серафина поднялась из-за парты медленно, почти лениво. В её движениях не было резкости — только сталь.
— Если бы вы знали, сколько людей вы сами уже записали в преступники, просто потому что они дышат свободнее, чем вы, — сказала она спокойно, чётко. — Страшно, правда? Что в этом замке есть кто-то, кто вам не подчиняется. Я. Например.
— Минус 50 баллов Гриффиндору... — начала Амбридж, побелев. — И две недели отработки...
— Прекрасно, — перебила её Серафина с ледяной вежливостью. — Запишите. Но запомните и вы: дети преступников, как вы выразились, не склонны молчать. Мы слишком хорошо знаем, к чему приводит тишина.