Глава 1
Гермиона стояла у ворот Хогвартса, пальцы её впивались в ладони, ногти оставляли полумесяцы на коже, словно она пыталась удержать себя в реальности. Губы её были прикушены до крови, а взгляд — пустым, будто она снова видела те мгновения, которые хотела забыть. Она сделала над собой усилие, мотнула головой, словно очнувшись от кошмара. В её глазах мелькнула паника, но она быстро взяла себя в руки. Девушка снова неуверенно зашагала по направлению к замку.
Ветер играл её каштановыми волосами, развевая их, как знамя. Она смотрела на замок, который когда-то был её домом, а потом стал полем боя. Стены, помнящие смех Гермионы и её друзей, теперь хранили эхо заклинаний и криков. Она сделала глубокий вдох, ощущая запах осени — смесь влажной земли, опавших листьев и чего-то вечного, что всегда витало в воздухе Хогвартса. Девушка медлила. Ей тяжело далось решение вернуться на учёбу, и закончить её. Врождённая правильность победила.
Её возвращение не было триумфальным. Она не хотела внимания, не хотела, чтобы её встречали как героиню. Гермиона хотела закончить то, что началось столько лет назад. Учёба. Знания. Она верила, что именно в них скрыта истинная мощь, а не в славе или в тех шрамах, которые она носила как напоминание.
Но Хогвартс изменился. Даже воздух казался другим — более тяжёлым, насыщенным не только магией, но и тайнами. Она заметила, как стайка первокурсников смотрят на неё — то ли с уважением, то ли с опаской. Ученики шептались за её спиной, но она игнорировала их взгляды. Её цель была ясна: закончить образование, и не дать травмам прошлого сломать её.
Зайдя во дворе Хогвартса, Гермиона ощущала, как холодный ветер пробирается под кожу, словно невидимые пальцы призраков, напоминающих о той ночи. Воздух был плотным, насыщенным запахом земли и дыма, хотя с тех пор прошли месяцы. Её пальцы снова сжались в кулаки, ногти впились в ладони, но боль казалась далёкой, словно не её. Прогулка по этим камням была будто путешествием через лабиринт воспоминаний, каждое из которых оказывалось острее предыдущего.
Она видела их. Их лица. Тела, разбросанные, как сломанные куклы, на этих самых плитах. Кровь, которая не желала высыхать, стекала в трещины, превращая двор в гигантскую паутину из алых нитей. Она слышала крики — не только физические, но и те, что эхом раздавались у неё в голове. Крик Фреда, последний вздох Римуса, предсмертный хрип Тонкса. Они не уходили. Никогда.
Она опустилась на колени, пальцы коснулись холодного камня. Здесь она держала руку Лаванды, пока та умирала. И вот она, Гермиона Грейнджер, стояла здесь, живая, хотя иногда она спрашивала себя, зачем. Зачем она выжила, когда стольких не стало? Её дыхание участилось, грудь поднималась и опускалась, как волны на озере в шторм. Она закрыла глаза, но это не помогло. Картины той ночи не исчезали. Они были здесь. Всегда здесь.
Гермиона стояла в коридоре Хогвартса, пальцы сжимали учебник так, что костяшки побелели. Мысли метались, как перепуганные птицы в клетке. Сердце колотилось, будто пыталось вырваться из груди, а дыхание становилось всё чаще и поверхностнее. Она чувствовала, как вокруг неё сжимается пространство, стены приближались, давя на неё всем своим каменным весом.
— Не сейчас, только не сейчас... — шептала она себе, но голос был таким тихим, что даже она сама едва могла его расслышать. Её разум был заполнен образами: Тёмный знак на небе, крики людей, всюду кровь. Всё это накатило на неё, как огромная волна, смывая привычный мир и оставляя лишь хаос.
Она прижалась спиной к холодной стене, пытаясь найти опору, но её ноги уже подкашивались. Рука потянулась к горлу, будто она могла снять невидимую петлю, но там ничего не было, кроме липкого пота. Её зрение затуманилось, и она видела лишь размытые силуэты, проходящих мимо учеников. Их голоса звучали далеко, словно из другого измерения.
— Гермиона? — чей-то голос донёсся до неё, но она не могла ответить. Её тело стало тяжёлым, как будто налитым свинцом, а дыхание стало таким коротким, что она боялась задохнуться. Она сжала глаза, пытаясь удержаться на краю этой бездны, но чувствовала, как падает...
Резкая боль пронзила виски, и Гермиона почувствовала тошноту. Она попыталась глубоко вдохнуть, но воздух, казалось, застрял где-то в горле. В глазах потемнело.
Вдруг чьи-то руки подхватили её, не давая упасть. Она почувствовала знакомый запах, пахло свежести, смешанный с лёгким оттенком яблок из сада «Норы».
Сквозь пелену в глазах, Гермиона разглядела встревоженное лицо Джинни.
— Гермиона, что с тобой? — её голос звучал обеспокоенно.
Она попыталась ответить, но из горла вырвался лишь слабый стон.
Рыжие волосы ярким пламенем выделялись ярким пятном в затуманенном взгляде Гермионы. Джинни не произнесла ни слова, просто опустилась рядом с Гермионой на колени. Её руки мягко, но уверенно обхватили плечи подруги, словно пытались вернуть её в реальность.
— Дыши, — тихо прошептала Джинни, её голос звучал как ветер, ласкающий листву. — Просто дыши. Я здесь. Ты не одна.
Гермиона попыталась заставить себя слушаться, но дыхание всё ещё было прерывистым. Джинни медленно провела рукой по её спине, тёплая ладонь будто выжигала страх, оставляя за собой спокойствие.
— Смотри на меня, — мягко, но настойчиво попросила Джинни. Её глаза, зелёные, как лесная глушь, смотрели прямо в глаза Гермионы, не давая ей убежать в пучину паники. — Ты сильная. Ты всегда сильная. Не отпускай себя.
Гермиона почувствовала, как её тело начинает расслабляться под прикосновениями Джинни. Она глубоко вдохнула, ощущая, как воздух наполняет её лёгкие, вытесняя страх. Джинни улыбнулась, и в её улыбке было что-то такое, что заставляло Гермиону чувствовать себя в безопасности.
— Вот так, — прошептала Джинни, её губы почти касались уха Гермионы. — Ты справишься. Я всегда буду рядом.
Медленно, словно выбираясь из глубокого колодца, Гермиона начала возвращаться в настоящее. Голос Джинни, тёплый и успокаивающий, сейчас был её якорем. Она сосредоточилась на зелёных глазах, на маленьких морщинках в уголках, которые появлялись, когда Джинни улыбалась. Эта улыбка всегда была для Гермионы спасением, обещанием того, что все будет хорошо, даже если сейчас, кажется иначе.
Гермиона прижалась к Джинни, чувствуя её тепло сквозь тонкую ткань мантии. Она закрыла глаза, вдыхая знакомый запах — чего-то неуловимо домашнего, что всегда ассоциировалось у неё с Джинни и её семьёй. Этот запах был как напоминание о безопасности, о доме, о любви.
Минуты тянулись, словно в густом мёду. Джинни не двигалась, просто продолжала держать Гермиону в своих объятиях, давая ей почувствовать свою поддержку. В конце концов, Гермиона отстранилась, вытерла капельки слез, заставшие в уголках глаз, и посмотрела на Джинни.
— Спасибо, — прошептала она, её голос все ещё дрожал, но уже был более уверенным. — Я... Я не знаю, что бы я делала без тебя.
Джинни лишь слегка пожала плечами и улыбнулась своей фирменной солнечной улыбкой. — Всегда, пожалуйста. Для этого и существуют друзья, разве нет? А теперь, — она подмигнула, — как насчёт чашки горячего чая и чего-нибудь сладкого? У меня как раз есть шоколадные печенья, мама испекла.
Гермиона кивнула, чувствуя, как тепло расползается по её груди. Идея чая и печенья, особенно приготовленных Молли Уизли, была как раз тем, что ей сейчас было нужно. Она позволила Джинни потянуть себя за руку, и они вместе направились в замок.
Гермиона и Джинни шли по коридорам Хогвартса. Каменные стены замка хранили в себе множество тайн и воспоминаний, а приглушенный свет факелов отбрасывал танцующие тени, создавая мистическую атмосферу. Шум шагов эхом отдавался в полупустых коридорах.
Джинни, полная энергии и оптимизма, тихо напевала под нос какую-то мелодию, пока Гермиона, погрузилась в свои мысли.
Особенно заметной была разница в их походке. Джинни шла легко и уверенно, словно танцуя, в то время как Гермиона, казалось, ещё не начав новый учебный год, уже немного устала и несла на себе бремя знаний и ответственности.
Они миновали знакомые кабинеты и классы, каждый из которых хранил свои собственные истории и воспоминания. Наконец, они подошли к двери в свою уютную спальню в башне Гриффиндора.
В спальне их встретил тёплый свет, льющийся из большого окна, и стопка книг, небрежно сваленных на столе. Джинни принялась хлопотать над чаем, продолжая, напевая себе под нос какую-то незатейливую мелодию. Гермиона села на кровать, наблюдая за её движениями, и чувствовала, как напряжение медленно покидает тело.
Вскоре на прикроватной тумбочке появились две чашки горячего чая, а на кровати тарелка с шоколадными печеньями. Гермиона откусила кусочек, и сладкий вкус мгновенно поднял ей настроение. Она улыбнулась Джинни, которая уже устроилась напротив неё, скрестив ноги в позе йога.
— Знаешь, — начала Гермиона, немного поколебавшись, — иногда мне кажется, что я до сих пор живу в тени войны. Все эти воспоминания... Они так и норовят меня поглотить.
Джинни взяла её руку и сжала в своей. — Я знаю, — сказала она тихо. — Но ты не одна. У тебя есть я, и не только я. И мы не позволим этой тени тебя поглотить. Вместе мы сильнее, помнишь?
Гермиона вздохнула. Слова Джинни, как всегда, попадали в точку. Она знала, что подруга права, но иногда ей было так сложно отпустить прошлое. Она посмотрела в окно, где осенние листья кружились в медленном танце, напоминая ей о хрупкости и красоте жизни.
— Спасибо, Джинни, — прошептала она. — Просто мне так тяжело...
Джинни мягко улыбнулась. — Я понимаю. Но если ты позволишь, мы разделим эту тяжесть вместе. Я всегда буду рядом. А сейчас, — она хитро подмигнула, — давай лучше допьём чай и переоденемся в школьную форму, к ужину.
Джинни, ловко стянула поношенный свитера Рона, который, несомненно, был ей велик, уже собиралась натянуть свежую рубашку, когда заметила, что Гермиона замерла у края кровати, сжимая в руках юбку. Комната наполнилась вечерним светом, проникавшим сквозь занавески, отчего силуэт Гермионы казался особенно хрупким. Джинни окликнула её, но та не ответила, словно не слышала.
Озадаченная Джинни подошла ближе. Гермиона медленно поднимала рукава своей блузки. В вечернем полумраке комнаты сначала было сложно что-либо разглядеть, но когда свет коснулся её запястий, Джинни ахнула. На бледной коже отчётливо виднелись тонкие, белые полоски — шрамы. Их было много, они располагались хаотично, переплетаясь между собой, словно паутина, вытканная на нежной коже.
Джинни задохнулась от ужаса. Она знала, что война оставила свои шрамы на всех, но никогда не представляла, что Гермиона носит их в таком явном и болезненном виде. — Гермиона... что это? — тихо прошептала Джинни, боясь нарушить хрупкое молчание. Гермиона вздрогнула и резко опустила рукава, пытаясь скрыть следы прошлого.
В глазах Гермионы стояли слезы. Она отвернулась, не в силах смотреть на Джинни. — Не обращай внимания, — пробормотала она, стараясь придать голосу уверенность, которой не было. — Это... это старое. Джинни не поверила ни единому слову. Она знала, что Гермиона пережила многое, но увидеть это воочию было совершенно другим.
Джинни подошла и обняла Гермиону, стараясь передать ей всю свою поддержку и любовь. Она не стала задавать лишних вопросов, понимая, что сейчас ей нужно просто быть рядом. Шрамы — это часть её истории, и Джинни готова была принять её такой, какая она есть, со всеми её ранами, видимыми и невидимыми.
Гермиона прижалась к Джинни, стараясь унять дрожь. Слезы текли по её щекам, обжигая кожу. Она чувствовала себя уязвимой и выставленной напоказ, словно кто-то сорвал с неё маску, которую она так тщательно носила все эти месяцы. Воспоминания хлынули потоком — плен, пытки, боль, отчаяние... Все это нашло отражение в этих уродливых отметинах на её теле.
Джинни молча обнимала её, позволяя слезам беспрепятственно течь. Она чувствовала её боль, её страх, её стыд. Она понимала, что эти шрамы — не просто физические раны, это глубокие душевные травмы, которые никогда не заживут полностью.
Через некоторое время Гермиона немного успокоилась. Она отстранилась от Джинни и вытерла слезы. — Мне жаль, — прошептала она, всхлипывая. — Я не хотела, чтобы ты это увидела.
Джинни покачала головой. — Не говори глупости, — ответила она мягко. — Ты ни в чем не виновата.
Они долго сидели молча, держась за руки. Джинни чувствовала, что между ними установилась какая-то особая связь, основанная на понимании и сочувствии. Она знала, что Гермиона никогда не забудет то, что произошло, но она также знала, что она не одинока. У неё есть друзья, которые любят её и поддерживают, несмотря ни на что. И Джинни была готова быть рядом с ней всегда, чтобы помочь ей залечить её раны и двигаться дальше.