Глава 5 "Пепел и медь"
Лондон менялся.
Туман был всё тем же, но в нём чувствовался иной привкус: не сырости и дыма, а страха.
Клубы закрывались один за другим. Те, что ещё держались, работали в полумраке, за закрытыми шторами, с глухим звуком - так, чтобы музыка не доносилась на улицу.
Но и это не помогало. Дозорные врывались прямо во время концертов, вытаскивали музыкантов со сцены, уводили в неизвестность. Люди в зале не смели даже вскрикнуть - знали, что завтра могут оказаться на их месте.
Гермиона впервые видела, как умирает музыка.
И от этого в ней что-то ломалось.
Драко тоже не находил себе места.
В особняке Малфоев всё чаще звучал голос отца: холодный, весомый.
- Слухи о тебе становятся громче, - говорил Люциус, глядя в окно. - Они доходят до самых верхов. Я не позволю, чтобы имя Малфоев оказалось в одном ряду с грязнокровками.
Драко сжал кулаки.
- А если уже оказалось?
Люциус обернулся. В его глазах не было ярости, только ледяная решимость.
- Тогда я сам сотру эти слухи. Сотру их вместе с тобой, если потребуется.
Эти слова ещё долго звенели в голове.
Гермиона в ту же ночь спустилась в подвал старого склада на Доклендс.
Там собирались те, кто ещё не смирился.
Музыканты, торговцы, бывшие чиновники, молодые ведьмы и волшебники, которые не желали подчиняться. На столе лежала карта города, испещрённая метками.
- Мы не можем ждать, пока они заберут всех, - говорил старший из них, музыкант с поседевшими висками. - Или мы поднимемся сейчас, или завтра нам уже не с кем будет подниматься.
Гермиона слушала и понимала: выбор сделан. Она больше не хочет прятаться.
Они встретились в старом парке, где фонари освещали только скамьи и тропинки.
- Всё рушится, - сказала она. - Но мы можем стать частью чего-то большего.
Он смотрел на неё.
- Ты хочешь войны.
- Я хочу жизни, - ответила она. - А они её отнимают.
Между ними снова встал выбор. Но на этот раз они смотрели в одну сторону.
Через несколько дней их настигла весть: клуб на Уайтчепеле, где они бывали не раз, сожжён.
Саксофониста, который всегда играл с огнём в глазах, увели прямо со сцены.
Люди шептались, что его уже нет в живых.
Гермиона молчала весь вечер. А потом сказала:
- Мы должны что-то сделать.
Драко кивнул.
Он знал: назад дороги нет.
Подпольный Круг собирался теперь почти каждую ночь.
Они тренировались, писали новые заклинания, строили планы.
Гермиона чувствовала в себе силу, которой раньше боялась.
Заклиная огонь, она видела, как пламя становится продолжением её голоса.
Она понимала: магия - это не только знания, это вызов.
И рядом с ней был Драко, который впервые шёл против воли семьи.
Но угроза была ближе, чем казалось.
Однажды вечером, когда Драко возвращался домой, его остановил отец.
- Я дам тебе последний шанс, - сказал Люциус. - Либо ты отказываешься от этой женщины и от её компании, либо забудь о своём имени, наследстве и семье.
Драко посмотрел ему прямо в глаза.
- Тогда забудьте обо мне.
Эти слова прозвучали как удар.
Гермиона узнала об этом лишь на следующий день.
Она видела, что он устал, что внутри него бушует буря.
- Ты понимаешь, что сделал? - спросила она.
- Да, - сказал он. - Я выбрал тебя.
Она опустила глаза, а потом впервые позволила себе сказать:
- Тогда я выберу тебя тоже. Даже если завтра всё рухнет.
На следующей неделе пришла новость: один из музыкантов Круга пропал. Его дом был пуст, а соседи говорили о ночном визите дозорных.
Это стало первой настоящей жертвой.
Все поняли: больше времени нет.
Гермиона стояла в кругу единомышленников и слушала, как слова сопротивления превращаются в клятву.
А рядом с ней стоял Драко, сжимая её руку.
---
В ту ночь они остались вдвоём, в старом доме у Темзы.
Туман стелился за окнами, вдалеке гудели корабли.
- Завтра всё может измениться, - сказал он.
- Я знаю.
- Ты не боишься?
- Боюсь, - ответила она. - Но хуже бояться и молчать.
И они провели эту ночь вместе, зная, что впереди - только огонь.
Лондон перестал дышать свободно.
На площадях появились патрули.
Фонари горели бледным светом, а музыка почти замолчала.
Оставшиеся клубы жили как катакомбы - без вывесок, без афиш, по паролю.
И всё же туда стекались люди. Те, кто хотел услышать саксофон или тромбон, хотя бы на час забыть о страхе.
Именно туда пришёл первый удар.
Это случилось ночью.
Клуб в Сохо был полон - джаз лился как река, люди танцевали, смеялись, пытаясь заглушить тревогу.
И вдруг двери распахнулись.
Вломились дозорные - десятки, в масках, с жезлами.
Музыка оборвалась, крики заглушили трубы.
- Всем стоять! - разнеслось эхом.
Гермиона и Драко были там.
Она схватила его за руку, и в эту секунду их взгляды встретились: бежать или остаться?
Толпа рванулась в разные стороны.
Заклинания сверкали, как молнии. Кто-то падал, кто-то исчезал в вихрях дыма.
Драко заслонил Гермиону, но удар пришёл сбоку.
Её отбросило в сторону, и на миг она потеряла его из виду.
- Драко! - крикнула она, но ответ утонул в гуле.
Она метнулась к выходу вместе с другими, а он остался внутри, окружённый дозорными.
Гермиона вырвалась на улицу. Туман был густ, но она слышала крики и удары.
Она не могла уйти.
Закрыв глаза, она сосредоточилась - и пламя вырвалось из её рук.
Огненный вихрь поднялся над дверями клуба, сдерживая тех, кто пытался выбежать наружу в погоне.
Она знала, что это риск, что завтра её будут искать.
Но сейчас она думала только о нём.
Драко сражался, как никогда прежде.
Он чувствовал, как рушатся все его прежние правила, как под ногами горит пол, как стены трещат от заклинаний.
Он не был героем - он просто не хотел, чтобы её забрали.
Каждый удар палочки был криком: «Не отнимите у меня её!»
Но силы были неравны. Его прижали к стене, и он понял: ещё миг - и всё кончено.
В этот момент дверь прорвало огнём.
И в пламени он увидел её - Гермиону, с лицом, полным решимости.
- Иди! - крикнула она.
Он бросился к ней, пробиваясь сквозь дым и удары.
И когда они выскочили на улицу, туман поглотил их обоих.
Но не всем повезло.
Саксофониста, того самого, которого они слушали в первую ночь, схватили.
Его увели на глазах у всех, и никто не смог помочь.
Эта потеря ударила по Кругу сильнее всего.
Музыка была их сердцем, и теперь оно билось сильнее.
Они сидели на старом причале, глядя, как вода несёт обломки ящиков.
Гермиона молчала.
Драко смотрел на неё и чувствовал - в ней горит огонь, который не погасить.
- Мы не можем больше прятаться, - сказала она наконец. - Они думают, что могут отнять у нас всё. Но если мы дадим им и музыку, и свободу... тогда мы уже мертвы.
Он кивнул.
- Я с тобой. До конца.
В особняке Малфоев гремела буря.
Люциус узнал о рейде и о том, что Драко был там.
- Ты позоришь семью! - закричал он. - Ты выбираешь грязнокровку вместо крови Малфоев!
Драко стоял прямо, впервые не опуская глаз.
- Я выбираю жизнь. Я выбираю её.
Эти слова стали точкой невозврата.
В ту же ночь Круг собрался снова.
Они зажгли свечи, поставили саксофон на стол - символ того, что потеряли.
Каждый произнёс клятву: не молчать, не сдаваться, идти до конца.
И когда очередь дошла до Драко, он сказал:
- Я - Малфой. Но отныне моё имя принадлежит не им, а вам.
Гермиона смотрела на него, и впервые почувствовала: они действительно вместе.
Лондон жил под гнётом, но в подвалах уже вспыхивали искры.
Музыка звучала тише, но глубже.
Слова сопротивления передавались из уст в уста.
И каждый знал: скоро придёт день, когда эти искры вспыхнут пожаром.
Гермиона и Драко стояли на крыше старого дома.
Город лежал перед ними, окутанный туманом, с огнями, мерцающими сквозь дым.
- Мы уже начали, - сказала она тихо.
- Да. И остановиться не сможем.
Он взял её за руку.
И в тот миг они оба знали: впереди - буря. Но идти в неё они будут вместе.