19. Паутина судьбы.
Утро второго ноября встретило Оливию холодом и странной, вязкой тишиной.
Впрочем, когда она вышла в гостиную, привычный шум друзей быстро вернул её в реальность.
За завтраком Драко язвительно комментировал чей‑то костюм с вечеринки, Блейз вставлял колкости, от которых половина стола давилась от смеха, Тео молча наливал ей тыквенный сок, но, встретившись с ней взглядом, чуть заметно усмехнулся. Всё выглядело привычно и спокойно.
— Ты сегодня какая‑то бледная, Лив, — заметил Забини, склонившись ближе. — Неужели слишком много танцевала с Ноттом?
Она лишь закатила глаза, но уголки губ всё же дрогнули.
— Забини, займись лучше своим завтраком, — сухо бросил Тео, но в его голосе звучала лёгкая насмешка.
Разговоры текли, смех гулко отражался под сводами Большого зала, и на какое‑то мгновение ей даже удалось забыть, что теперь её жизнь изменилась.
Но едва она успела отставить чашку, как к столу подошёл профессор Снейп. Его взгляд был ледяным, голос — резким:
— Флоренс. Дамблдор ждёт тебя в своём кабинете.
В столовой стихло несколько голосов. Друзья переглянулись, но никто не произнёс ни слова. Оливия поднялась, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Она кивнула Тео, словно обещая, что всё в порядке, и пошла следом за деканом.
Кабинет Дамблдора был просторен, но сегодня казался тесным. Уже собрались все: Флер Делакур сидела у камина, будто освещая сама себя; Крам, высокий, мрачный, с замкнутым выражением лица; Седрик — приветливый, но явно напряжённый и Гарри Поттер стоял чуть в стороне, будто не знал, куда деть руки.
Кроме них в комнате находились директор, Барти Крауч, мистер Бэгман и профессор МакГонагалл. Их лица были серьёзны.
— Прошу, — Дамблдор указал Оливии на свободное место рядом с Поттером.
Она кивнула, села. Тишина повисла на мгновение.
— Как вы все понимаете, — начал директор, — Турнир Трёх Волшебников — испытание, рассчитанное на смелость, ум и силу. И теперь, независимо от того, как ваши имена оказались в Кубке, вы обязаны участвовать.
Флер слегка повела плечом, Крам не отреагировал, Седрик нахмурился. Гарри выглядел так, словно хотел что‑то сказать, но промолчал.
Оливия сидела прямо, удерживая спокойствие. Её взгляд скользил по лицам остальных, но внутри не было ясности. Почему она? Кубок не ошибается — но и не делает случайных выборов.
Голоса в кабинете становились гулкими, как издалека. Слова Дамблдора о правилах и заданиях будто уплывали. И вдруг — среди них, совсем близко, словно рядом с ухом, прозвучал другой голос. Низкий, тянущийся:
«Ты должна быть здесь. Это не ошибка. Это предначертано».
Она вздрогнула, стиснула руки на коленях. Никто, кажется, не заметил.
— ...первое испытание пройдёт в конце ноября, — продолжал Дамблдор, — и до того времени вы будете готовиться самостоятельно. Ни один из вас не имеет права отказаться.
«Не пытайся избежать. Всё идёт так, как нужно».
Оливия подняла глаза на остальных чемпионов. Их выражения — напряжённые, непонимающие — резко контрастировали с голосом внутри её головы. Никто больше не слышал его.
Она почти машинально кивнула, когда Дамблдор завершил речь. Все встали, один за другим направились к выходу. Гарри на секунду задержался, посмотрел на неё. В его взгляде мелькнуло что‑то вроде вопроса, но он ничего не сказал.
Оливия же шагнула следом, сохраняя внешнюю холодность, но внутри гул всё ещё отдавался эхом:
«Это не случайность. Это только начало».
Когда остальные чемпионы уже вышли, Дамблдор мягким движением руки остановил её:
— Мисс Флоренс, задержитесь, пожалуйста.
Оливия почувствовала, как напряглись плечи. Взрослые переглянулись: Крауч — строгий, Багман — слишком любезный, а сам Дамблдор смотрел так, будто пытался заглянуть в самую душу.
— Скажите, — начал Крауч, — ваша семья... она ведь чистокровная?
Оливия медленно кивнула.
— Да.
— Любопытно, — протянул Багман. — А не было ли в роду... странностей? Особых способностей?
— Не припоминаю, — коротко ответила она, чувствуя, как внутри всё сжимается.
— Ваш отец... чем он занимается? — спросил Дамблдор уже почти будничным тоном.
— Работает в Министерстве, — уклончиво ответила она. — А мама — в Сент-Мунго.
— Весьма полезные связи, — заметил Крауч с намёком. — Возможно, даже... слишком.
— Что вы имеете в виду? — её голос прозвучал холоднее, чем она ожидала.
— Лишь то, — вмешался Дамблдор, — что иногда выбор Кубка не случаен. Он может опираться на... невидимые нити.
— То есть? — она нахмурилась.
Дамблдор не ответил сразу. Потом мягко добавил:
— Важно лишь то, что вам предстоит тяжёлое испытание. И оно откроет в вас то, о чём вы сами можете не догадываться.
Она сжала кулаки и кивнула. Внутри уже всё кипело — их вопросы были не просто любопытством, они что‑то искали.
— Вы свободны, мисс Флоренс.
Оливия вышла, чувствуя, как от напряжения дрожат руки.
Оливия вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Сердце билось слишком громко, ладони были холодными, хотя коридор не продувало. Она сделала шаг, второй — и остановилась, вцепившись пальцами в каменную стену.
— Лив?
Она вздрогнула. Из поворота вышел Тео, и облокотился о колонну.
— Ты чего тут?.. — голос дрогнул, и она тут же отвернулась, чтобы скрыть это.
— Догадался, что тебя задержат, — спокойно ответил он. — Ты бледная.
— Всё нормально, — слишком быстро сказала она, но сама знала, что звучит жалко.
Тео подошёл ближе, вгляделся в неё.
— Что они тебе сказали?
Оливия прикусила губу. В голове всё ещё крутились вопросы: чистокровная ли семья, странности ли в роду, кем работают родители. Они прозвучали будто допрос, будто её пытались разобрать на части.
— Они спрашивали про мою семью, — тихо призналась она. — Но... странно. Словно искали что‑то, что я не могла им дать.
Тео нахмурился.
— Искали слабое место?
Она пожала плечами.
— Или оправдание.
Некоторое время они стояли в тишине, только звук далёких шагов отражался в коридоре. Тео чуть наклонился, заглядывая в её лицо.
— Лив, слушай. Если они снова начнут давить... — он замолчал, но в голосе было твёрдое обещание, — не оставайся с этим одна.
Она слабо усмехнулась.
— Ты всегда так говоришь.
— И буду, — спокойно ответил он. — Даже если придётся выбить это из тебя.
Она рассмеялась — нервно, но стало легче.
— Ладно, — сказала она. — Но только не здесь. Пошли.
Он кивнул и молча пошёл рядом, чуть замедлив шаг, чтобы она могла успокоиться.
В гостиной Слизерина горел камин, тихо потрескивали дрова. Кажется он горит днем и ночью. Большинство студентов давно ушли по своим делам, оставив лишь редкие тени за столиками. Оливия опустилась в кресло ближе к огню, поджав ноги. Тео устроился напротив, но через секунду пересел ближе — на соседнее кресло, словно невзначай.
Она молчала, уставившись в пламя. Тишина давила, пока он не нарушил её:
— Рассказывай. Я вижу, что ты не всё сказала там, в коридоре.
Оливия нахмурилась, пальцы сцепились в замок.
— Ты не поверишь...
— Попробуй, — мягко бросил он.
Она вздохнула и всё же решилась:
— Пока Дамблдор говорил, я... слышала. Голос. Не его. Даже не их. Будто... внутри моей головы.
Тео наклонился ближе.
— Что за голос?
— Я не знаю. Мужской. Холодный. Он сказал, что это не случайность. Что... так и должно быть. — Она обхватила плечи руками, будто снова ощутила тот холод. — И я не знаю, что страшнее: что мне это почудилось или что это правда.
Тео долго молчал, изучая её лицо. Потом тихо сказал:
— Я тебе верю.
Она вскинула глаза.
— Серьёзно? Даже не спросишь, не свихнулась ли я?
— Если бы я думал, что ты свихнулась, — он чуть усмехнулся, — то давно бы держался подальше. Но я здесь. Рядом с тобой.
Она не удержалась от улыбки — благодарной и тронутой.
— Знаешь, иногда мне кажется, что ты понимаешь меня лучше, чем я сама.
Он чуть качнул головой.
— Может, потому что ты мне важна?
Между ними повисла пауза — тихая, напряжённая. Огонь в камине освещал его лицо: усталое, но спокойное. Он сидел совсем близко, и Оливии пришлось отвернуться, чтобы спрятать предательское тепло в щеках.
— Тео... — начала она тихо, но он перебил, почти шёпотом:
— Я рядом, Лив. Что бы это ни было, кто бы ни шептал тебе в голове. Ты не останешься одна.
Она посмотрела на него, и в груди что‑то болезненно дрогнуло. Хотелось сказать больше, но слова застряли. Вместо этого она протянула руку и слегка коснулась его ладони. Он не отдёрнул её — наоборот, переплёл пальцы с её.
Огонь потрескивал, и в этой тишине их дыхание казалось громче любого звука.
сил моих больше нет, я не знаю что писать уже..
тгк: Сумасшедшие факультеты.