Курс шестой
За толстым витражным стеклом моросил дождь и клубился плотный туман. В этот год даже погода в Хогвартсе соответствовала его душевному состоянию. Это был конец, каким бы ни был исход его задания.
Чёртов шкаф никак не работал! Чёртов Волан-де-Морт продолжал угрожать его семье! Чёртов дождь окончательно вгонял в тоску!
Драко судорожно сжал кулаки. Он сидел в потаённой нише у окна и надеялся, что никто не забредёт в отдаленную галерею замка и не помешает ему. Весь год ему хотелось побыть одному, отстраниться от Тёмного лорда и Пожирателей смерти, хоть на секунду забыть об опасности, угрожающей родителям. Даже с друзьями ему было тяжело общаться, потому что никому он не мог рассказать, что с ним происходит.
Он бежал ото всех, но оставшись один, не мог сбежать от собственных мыслей. Однако одиночество хотя бы избавляло от необходимости играть роль. Ему редко выпадала такая возможность, как сейчас. И, конечно, это не могло длиться долго.
Треклятая грязнокровка почти промчалась мимо него, шмыгая носом, но в последний момент повернулась и заметила его. И застыла, как вкопанная. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, пока Драко не заговорил:
— Чего пялишься? Иди, куда шла.
Грейнджер выглядела почти так же плохо, как он сам. Предательство рыжего дружка, который на каждом углу облизывался с придурковатой Браун, подкосило её. Грейнджер бродила по замку, как неприкаянная, часто с покрасневшими глазами. Отчасти это радовало его, не он один мучился здесь, но, конечно, примитивная девчачья ревность не шла ни в какое сравнение с его проблемами. И это злило ещё больше.
— О, ты, как всегда, вежлив до неприличия, — хмыкнула Грейнджер, но не собиралась уходить.
— Что, опять напоролось на Уизела и Браун? Милейшая парочка, правда?
Её лицо исказилось от обиды, но голос был твёрд:
— Верно. Но тут ещё более милое зрелище. Не знала, что ты романтик, любящий наблюдать за дождём.
— Повторяю для особо одарённых, Грейнджер: иди, куда шла!
Девчонка тяжело вздохнула, но стояла, как вкопанная:
— Я хотела сказать...
— Плевать мне, что ты там хотела! Вали отсюда!
Злоба кипела в нём. Он так долго сдерживал напряжение, что сейчас его буквально разрывало изнутри. Хотелось схватить чёртову грязнокровку за горло и придушить голыми руками, чтобы хоть немного полегчало.
— Что с тобой?
***
Гермиона была уверена, что Малфой готов кинуться на неё с кулаками, но после вопроса тот вдруг замер. С изумлением глядя на неё, он тяжело дышал.
— Помнишь, ты заметил, как мне было плохо на третьем курсе? Сейчас я вижу, что плохо тебе. И намного сильнее, чем было мне тогда.
В глазах Драко снова заплескалось бешенство, и он до боли сжал её плечи:
— Я велел тебе забыть про это! И не смей лезть ко мне со своими вопросами, — Малфой почти шипел. — Или тебя Поттер послал на разведку? Думаете я не вижу, как вы все на меня смотрите? Подозреваете в чём-то?
— Гарри и Рон подозревают, — врать не имело смысла, и ей почему-то хотелось быть честной с Драко. — А я волнуюсь.
— Ха! — Малфой оттолкнул её от себя. — Вот уж от этого избавь! Мне ещё заботы грязнокровки не хватало. Ты что вообще о себе вообразила? Запала на меня?
Эта фраза словно резанула её ножом. А ведь правда, как это выглядит? Зачем она лезет к Малфою со своей поддержкой? Пытается отплатить за третий курс и Святочный бал? Так это и поддержкой назвать сложно. А Драко сейчас для них потенциальный враг. С ним надо быть настороже, а не лезть с распростёртыми объятиями. Надо было бы назвать его тупым слизняком и уйти отсюда, как можно скорее, но тело не слушалось её.
— Думай, что хочешь, Малфой. Но мне просто жаль тебя.
***
Жаль? Он жалок?
Драко злился, но почему-то не было сил даже швырнуть в Грейнджер какое-нибудь проклятие. Он не мог двинуть рукой, а глаза жгло от слёз.
— Не смей, Грейнджер, — прошептал он. — Вали, пока не поздно.
И вдруг она схватила его за руку. Тёплая маленькая ладонь сжимала его пальцы так, словно собиралась вытаскивать из болота.
— Я знаю, с тобой происходит что-то нехорошее, это связано с твоим отцом.
Драко попытался вырваться, но Грейнджер вцепилась в него второй рукой.
— Можешь не говорить, что именно... Я просто хочу сказать, что всегда есть выход...
— Заткнись! Закрой рот!
Драко схватил её за плечи, развернул и приложил спиной об стену с окном. Грейнджер глухо вскрикнула и смотрела на него расширившимися глазами.
— Что ты несёшь? Какой, мать твою, выход? Ты ничего не понимаешь! У меня нет выхода! Нет...
***
Драко кричал на неё, но по щекам у него текли слёзы. Спина Гермионы ныла от удара о стену, но собственная боль почему-то занимала её меньше, чем состояние Малфоя.
— Хорошо, я поняла, — она с трудом подняла руки и упёрлась ими в грудь слизеринца. — Тебе сейчас тяжело, но...
— Ничего ты не понимаешь, — повторил Драко.
Гермиона собралась с духом и стёрла слёзы с его лица. Поступок был глупым, но терять было особо нечего. Малфой был не в себе, и она не знала, как себя с ним вести.
Драко растерянно переводил взгляд с её лица на руки. Порывисто схватил за запястья и тут же отпустил:
— Ты... Да что ты творишь?
— Сама не знаю, — Гермиона растерянно пожала плечами.
***
Её прикосновения словно разбудили его. Только что всё вокруг него от гнева было погружено в кровавый туман, и вдруг он очнулся от безумной ярости. Драко уже давно никого не подпускал к себе. После ареста отца он даже от матери отдалился, словно боялся проявить чувства к ней. Драко не встречался с девушками, меньше общался с сокурсниками и командой по квиддичу. Всего себя он посвятил заданию Волан-де-Морта. И эти руки, опасливо стирающие непрошенные слёзы с лица, вышибли из него дух покруче удара в живот. Он так долго был в напряжении, что малейшая слабость лишила его последних сил. Ноги подкосились, и Драко рухнул на пол.
Грейнджер ойкнула и бухнулась на колени рядом с ним:
— Драко, ты что? Драко!
Надо же, она назвала его по имени. Словно они не злейшие враги, а хорошие знакомые. Заучка, а такая глупая. Вот чего она вцепилась в него? Шепчет что-то утешающее и несуразное. Гладит по голове, как маленького.
Так тупо! И так необходимо...
***
Когда Малфой резко опустился на пол, последние страхи куда-то исчезли. Она прекрасно понимала, что он делает что-то преступное. Как-то пытается помочь дружкам своего отца. Но ещё Гермиона понимала, что Малфой сам тяготится этим. Он был вымотан, измучен. Да, её никому не нужная поддержка не исправит его, не поможет им в борьбе с Волан-де-Мортом. Но сейчас она боролась не против Тёмного лорда, а за Драко. Невелика надежда, что он оценит этот жест доброй воли, но попробовать стоило.
Тем более, ей хотелось это делать. Хотелось гладить его по платиновым волосам и шептать какую-то чушь, которая, конечно, не успокоит, но сказать что-то надо. Драко был почти сломлен, а сломленный человек намного опаснее просто озлобленного слизеринца. Гермиона старалась не дать Малфою сломаться окончательно. Ведь было в нём что-то хорошее, что заставило его принести ей туфли после Святочного бала и развеселить. Ей очень хотелось верить, что Драко не совсем потерян, что он просто
запутался.
Она гладила его по спине, даже не замечая, что называет теперь по имени. И вдруг он сжал её в своих руках, словно стальными тисками. Гермиона даже на секунду испугалась, но Малфой зашептал ей на ухо:
— Потом мы всё забудем, поняла?
— Да, — она тоже шептала едва слышно. — Ведь это же никогда не повторится, Малфой?
— Верно, Грейнджер.
На секунду перед ней сверкнули льдисто-серые глаза, и тут же на губы буквально обрушился поцелуй. Драко целовал жадно, кусая губы, прижимая к стене, путая волосы своими холодными пальцами. Ведь это должно было быть в последний раз.
Гермионе не хватало воздуха, но она только плотнее прижималась к Малфою. Голова кружилась, а внутри всё горело огнём. Сейчас было не важно, что она своим поступком предаёт друзей и факультет. Ведь это больше никогда не повторится.
Верно?..