1 глава-«Искра на уроке защиты»
Класс Защиты от Темных Искусств. Профессор Грюм проводит практическое занятие по противостоянию Империусу. Атмосфера напряженная, ученики взвинчены после демонстрации Непростительных. Воздух пахнет озоном, пылью и потом.
Грюм ставит задачу: парами попытаться наложить Империус и сопротивляться ему. По злой иронии судьбы (или расчету Грюма?) Драко и Гермиона оказываются в одной паре.
Драко, все еще злой после унижения отставкой отца и подстрекаемый Грюмом , сразу переходит в нападение.
«Грейнджер, ползи на коленях и целуй мои ботинки!» – рычит он, и заклинание
Империус вырывается из его палочки не изящным потоком, а грубым, примитивным тараном. Оно не стремится к тонкому контролю; оно хочет сломать, унизить, стереть с лица земли ее дерзкое спокойствие. Оно кричит в ее разуме, приказывает, требует покорности, рисуя унизительную картину подчинения.
Гермиона впивается каблуками в потертый демонстрационный ковер. Ее челюсти сжаты так, что болят скулы. Веки прищурены, все существо сфокусировано на одной задаче: нет. Внутри нее бушует буря. Заклинание Малфоя – это грязная волна, бьющая о скалу ее воли. Оно пытается подкопаться, найти щель в ее броне, обмануть. Она чувствует, как мышцы ног напрягаются против приказа согнуться, как спина выпрямляется вопреки требованию склониться. Каждая клетка тела вопит от усилия. Пот стекает по виску. «Не... выйдет... Малфой!» – вырывается у нее хриплый шепот, больше похожий на стон борьбы. Она стоит. Дрожит, как тростинка на ветру, но стоит.
«Сильнее, Малфой!» – рев Грюма разрывает напряженную тишину. Его магический глаз бешено вращается, фиксируя каждый микродвижение. «Или грязнокровка тебя переиграет?» Эти слова – раскаленный прут. Они прожигают остатки сдержанности Драко. "Переиграет? Его? Малфоя? Эту... эту..."Ярость, белая и слепая, захлестывает его. Он забывает о технике, о контроле. Он просто хочет ее сломить. Сейчас. Немедленно. Он делает резкий, агрессивный шаг вперед, палочка направлена прямо в ее центр, как шпага. Вся его злоба, вся фрустрация семьи, все презрение к ее крови вливаются в один сокрушительный ментальный удар.
Гермиона ахнула. Волна принуждения, усиленная его яростью, на миг перевешивает. Ее воля спотыкается. Она инстинктивно отшатывается, пытаясь уйти от направленного на нее давления – и пятка ее туфли цепляется за приподнятый, истоптанный край демонстрационного ковра. Баланс потерян. Она начинает падать назад, в жесткое пространство каменного пола класса.
И тут – движение. Стремительное, неосознанное. Рука Драко, все еще сжимающая палочку в ярости, инстинктивно выбрасывается вперед. Его пальцы впиваются в ее запястье выше руки, держащей ее собственную палочку, с силой, достаточной, чтобы резко остановить падение. Он дергает ее на себя, к безопасности ковра.
Их тела сближаются с силой рывка. Слишком близко. Неприлично близко. Сотрясение от остановки падения бросает их лица на расстояние сантиметров. Дыхание смешивается – ее учащенное, прерывистое от борьбы и испуга, его – резкое, все еще от гнева, но вдруг перехваченное.
Он смотрит вниз. Прямо в ее карие глаза, широко раскрытые от шока падения и... чего-то еще. Он видит рассыпавшиеся по лицу кудри, тронутые потом у виска. Видит золотистые веснушки на переносице, которые никогда не замечал. И запах... Среди запаха озона, пыли и пота класса вдруг отчетливо выделяется ее запах. Пахнущий страницами старых книг из библиотеки, пергаментом... и чем-то свежим, травянистым, возможно, шампунем или просто ею. Его взгляд, секунду назад полный чистой ненависти и злорадства, вдруг теряет фокус. Зрачки слегка расширяются. В серой глубине мелькает не злоба, а чистое, животное замешательство. Что-то внутри дрогнуло, сместилось. Это не грязнокровка. Это... девушка. Теплая. Реальная. Кожа ее запястья под его пальцами неожиданно мягкая, живая. Его большой палец, лежащий на внутренней стороне ее руки, непроизвольно сжимается чуть сильнее, прижимая ее к себе на долю секунды дольше необходимого. Не контролируемое движение, а инстинктивная реакция на близость, на внезапный прилив... чего? Удивления? Любопытства? Неловкого, запретного влечения, пробившегося сквозь толщу ненависти?
Она смотрит вверх. В его бледное, обычно надменное лицо, теперь искаженное не только злобой, но и... растерянностью? Она видит, как его серые глаза, холодные как сталь, на миг теряют свою ледяную твердость. В них мелькает что-то неуловимое, почти человеческое – шок от неожиданного контакта? Удивление от ее близости? Или... что-то еще, что заставляет ее сердце бешено колотиться не только от адреналина борьбы? Она чувствует его пальцы, вцепившиеся в ее запястье – сначала как железные тиски, спасающие от падения, а потом... это сжатие, чуть сильнее, задерживающееся. Не больно, но... значимо. Как будто его рука сама не хотела отпускать. Тепло от его ладони проникает сквозь ткань мантии и кожу.
Мгновение длится вечность и доли секунды одновременно. Затем реальность обрушивается на Драко с ледяным ужасом. Он коснулся ее. Грязнокровки. Его лицо искажается уже не яростью, а отвращением – к ней, к ситуации, к самому себе за этот миг слабости. Он резко, почти с ожесточением, отдергивает руку, как будто коснулся раскаленного железа или трупа слизняка. «Фу, грязнокровка! Испачкался!» – вырывается у него, голос звучит выше обычного, срываясь на хрипоту. Он быстро, слишком быстро отворачивается, яростно поправляя складки на своих безупречных мантиях. Но Гермиона, все еще стоящая на шатких ногах, успевает заметить – яркий, неестественный румянец, заливший его обычно бледные щеки. Он не смотрит на нее, уставившись куда-то в стену, его дыхание все еще неровное, но теперь уже не от гнева.
Гермиона отшатывается, потирая запястье. Кожа там горит – и от его грубого захвата, и от странного, задержавшегося тепла его прикосновения. «Учащенное сердцебиение – это просто стресс, адреналин, последствия Империуса», – яростно убеждает она себя, глядя ему вслед. «Его брезгливость... ну, это же Малфой. Что еще ожидать?» Она поднимает свою палочку, пытаясь вернуть контроль, но рука слегка дрожит.
Однако образ, запечатлевшийся в ее памяти, не стирается. Не злоба. Не презрение. А те серые глаза в сантиметре от ее собственных, потерявшие на миг свою ядовитую твердость, наполненные внезапным, шокирующим замешательством. Этот мимолетный проблеск чего-то иного, чего-то не вписывающегося в ненавистный образ Драко Малфоя, преследует ее. Она ловит себя на том, что украдкой бросает на него взгляды до конца урока, пытаясь поймать тот же взгляд, но видит лишь привычную маску высокомерия и отстраненности. Но тень того мгновения, когда их миры столкнулись не только враждебностью, но и невольной, пугающей близостью, уже легла между ними. Грюм, наблюдая за ними своим безумным глазом, хрипло усмехается про себя. Его расчет, кажется, сработал лучше, чем он ожидал. Семя сомнения, замешательства, запретного интереса было брошено на взрыхленную яростью почву. И оно уже начало прорастать.