Ненаписанное будущее

В комнате стояла тишина, только потрескивало пламя в камине, да слышалось их прерывистое дыхание. Гермиона отпустила руку Северуса и в изумлении огляделась. Все выглядело точно так же, как в тот день, когда она прибежала сюда после разговора с Дамблдором. Уютное кресло у камина, на нем подушка, которую так и хочется прижать к животу и всласть поплакать, каменный постамент в углу с бюстом павшего героя — ничего не изменилось. Даже маленький столик был на прежнем месте, а на нем все так же стоял серебряный поднос с пустым стаканом из-под сливочного пива и треснувшим пластиковым цветочным горшком.

Северус подошел к бюсту и молча принялся разглядывать его. Наконец он коснулся мраморного лба и прочертил пальцем глубокую морщинку между бровями.

— Сколько же времени я проходил с окклюментными щитами, чтобы настолько измениться, — негромко сказал он и покачал головой. — Я выгляжу таким одиноким.

Она подошла ближе и взяла его за руку.

— Ты и был одинок, — так же тихо ответила она. — У тебя была ужасная жизнь.

Он повернулся к ней; в его глазах, блестящих от непролитых слез, мерцали отблески пламени.

— Та жизнь ушла и уже не вернется. Потому что ты меня спасла.

Эти слова сработали, словно пароль: черный мраморный бюст беззвучно растворился в воздухе вместе с постаментом.

Гермиона тихонько всхлипнула и улыбнулась. Она была рада за Северуса, но потерять то последнее, что связывало ее с прежней жизнью, оказалось горько.

Сжав его ладонь, она сказала:

— Ты тоже меня спас. Не только от своего Темного Лорда, но и от самой себя. Я была в ужасной депрессии. Моя жизнь совсем утратила смысл — а затем появился ты. Если не считать этой комнаты, ты стал первым за многие месяцы, кто заставил меня по-настоящему улыбнуться.

Он повел ее к креслу; пока они подходили, оно успело вытянуться в небольшой диванчик.

— Это ты о тех трусиках? Неужели ты никогда не позволишь мне забыть о них?

Она засмеялась.

— Не-а. Никогда.

Он подождал, пока она сядет, и сел рядом, уронил руку с ее плеча и устремил взгляд в пол.

— Думаешь, нам следовало впустить и их тоже? — он скривился и повернулся к ней. — Я имею в виду Блэка с Люпином, а не тех мерзких паразитов.

— Ух ты, Северус Снейп... Мне не послышалось, ты действительно переживаешь за Мародеров?

Он не улыбнулся — отвернул голову и уставился в огонь.

— Они помогли мне, — прошептал он.

— Ну, им же сказали тебя защищать, — неуверенно ответила она.

Он покачал головой.

— Я и правда едва не проклял тех репортеров. Та женщина все кричала, что я Пожиратель. Вцепилась в меня, как клещ — спрашивала, приносил ли я человеческие жертвы, пытал ли детей... — он закрыл глаза. — Мне хотелось влепить ей чем-нибудь прямо в лицо. Я даже поднял палочку, но Люпин заставил меня ее опустить. Сказал... он сказал: "Ты хороший человек и не можешь так поступить," — а потом они помогли мне сбежать, — он открыл глаза, и Гермиона увидела в них боль. — Но Люпин ошибся, — проговорил он. — Мне бы и в голову не пришло помочь им в такой ситуации.

Она погладила его по щеке и сказала:

— Тогда — нет. Но ведь теперь ты уже об этом задумаешься, правда? Ты слизеринец, Северус. Твою верность надо заслужить. И чтобы этого добиться, им нужно было совершить нечто такое, что перевесило бы почти десяток лет издевательств. Однако ты имеешь дело с гриффиндорцами. Им хватит дерзости и глупости, чтобы воспринять подобную задачу как вызов себе, и храбрости, чтобы попытаться ее решить. Судя по твоим словам, сегодняшняя их попытка оказалась удачнее, чем вчерашняя.

Он слабо улыбнулся ей.

— Ты говоришь так, будто моя верность — какая-то великая награда.

Она склонила голову набок.

— Ох, Северус. Разве ты не видишь? Так оно и есть. Ты очень сильный — настолько, что порой это даже пугает. И когда эта сила обращается на нашу защиту, ощущение такое, словно ничто уже не способно нам навредить. Как будто благословение на нас ложится.

Северус фыркнул и закатил глаза. Его взгляд скользнул вниз, к левой руке. Он потянул вверх рукав, обнажая Темную метку. Некоторое время они молча смотрели на нее. Там, где прежде пульсировала и извивалась тьма, остался лишь поблекший, серовато-синий рисунок.

— Обо мне будут судить по этому клейму, Гермиона. Те стервятники за дверью не станут писать о моем героизме — они раззвонят на весь мир, что я ел младенцев на завтрак.

Он посмотрел на нее, и при виде слез, текущих у него по щекам, у нее защемило сердце.

— Я никогда не делал ничего такого, — прошептал он. — Никогда не причинял людям боль. Только немного менял воспоминания, клянусь тебе.

— Я знаю это. Знаю. И если мы сейчас начнем переживать о том, что о нас подумают, Северус, это очень быстро вобьет между нами клин.

Он покачал головой.

— Со мной ты себя погубишь...

Она взяла его за руку и потянула, заставляя обнять себя за плечи.

— Дело не только в тебе... Они и за меня взялись. Сначала спрашивали обо всяких мелочах, о детях им что-нибудь рассказать, а потом захотели, чтобы я предсказала им будущее. За кого они меня, черт возьми, принимают? За Сибиллу Трелони? Я прямо чувствую, как следующие двадцать лет меня станут без конца донимать вопросами о будущем, а о прошлом — вероятно, до конца жизни. Меня никогда не оставят в покое. И я знаю, что без тебя мне будет невыносимо тяжело.

Он крепче обнял ее и прижал к груди.

— Значит, я буду с тобой, — сказал он. — Все испытания мы встретим вместе.

Она кивнула.

— И не позволим чему бы то ни было встать между нами.

Он наклонился, поцеловал ее, и они оба тихонько выдохнули. Напряжение и стресс, ужас и смятение последних суток отступили прочь. Поцелуй стал глубже, и Гермиона почувствовала, как перестает давить на плечи тяжесть мира — осталась лишь теплая, уютная тяжесть его тела, когда он осторожно опустил ее на диванчик и накрыл собой. Они не торопились, каждым движением обновляя и укрепляя свою связь; для них обоих это сейчас было гораздо нужнее, чем достигнуть разрядки. Бережно и благоговейно целуя ей грудь, он расстегнул ее мантию, а потом вытянул шею, безотчетно символическим жестом обнажая горло, пока она развязывала ему галстук. Они раздевали друг друга медленно, не упуская ни единой детали одежды; словно поклоняясь святыне, касались новых шрамов и покрывали их поцелуями. Когда он вошел в нее, Гермионе захотелось разрыдаться от счастья, и она не стала себя сдерживать.

— Я люблю тебя, — прошептал он. — Боги, как же я тебя люблю.

Он погружался в нее с трепетной нежностью, и она отвечала ему поцелуями. Наслаждение стало ярче и острее, но ни ему, ни ей не хотелось сейчас же достигнуть такого близкого пика. Напротив, они растягивали момент: останавливались и пили дыхание друг друга, смотрели друг другу в глаза, словно желая поцелуями слить воедино свои души. Когда Северус наконец тихо охнул, задрожал и кончил, ей показалось, будто он излил в нее само свое естество, а она приняла его и обволокла собой, сохраняя у сердца.

Он упал рядом с ней, прижался к ней всем телом и принялся покрывать ленивыми поцелуями ее плечо, восстанавливая дыхание.

— Тебя не смущает, что мы даже не заметили, когда твоя подружка успела превратить диванчик в кровать? — спросил он.

Гермиона хихикнула и повернулась так, чтобы оказаться спиной к его груди.

— Нет, — ответила она. — Просто нам было не до того. Каждое мгновение было прекрасно и совершенно — случись вдруг конец света, мы бы и не заметили.

— Это ты точно сказала. Когда я держу тебя в объятьях, мир тут же обретает совершенство. Зато все остальные нескончаемые часы приходится терпеть его недостатки.

Она поцеловала Северуса в запястье:

— Ты ведь понимаешь, что тебе больше не придется учить всяких болванов?

— А ты понимаешь, что мне теперь и не позволят этого делать? — протянул он в ответ.

Гермиона вздохнула. Похоже, они вернулись к тому, с чего и начинали разговор в Выручай-комнате.

— Мы могли бы работать вместе. Ты бы зелья варил...

— И твой наниматель согласится иметь со мной дело?

Она пожала плечами. Скорее всего, обратись он к мистеру Эплторну, ему действительно откажут.

— У нашей сказки куда-то подевался счастливый конец, — заметил Северус. — Почему не соблюдаются законы жанра? Что за победа такая хреновая?

Она покачала головой.

— Не знаю, — ей вдруг вспомнилось, через что пришлось пройти Гарри в той, прежней жизни. — Честно, не знаю, — повторила она. — Мир вообще странное место.

Он вздохнул. Они лежали обнявшись; на разгоряченных телах медленно высыхала испарина, в камине потрескивал огонь.

— Тогда пусть этот мир подождет еще немного, — произнес Северус, — а мы пока побудем здесь. Хорошая идея?

— Отличная, — она закрыла глаза и поудобнее устроила голову у него на плече. — Давай просидим здесь лет двадцать.

— Я бы не отказался, — фыркнул он. — Может, к тому времени о нас позабудут.

Она услышала шорох бумаги и почувствовала, как Северус замер.

— Что это? — он аккуратно вытащил руку у нее из-под головы и сел в кровати. — Гермиона, ты эту статью читала? — в его голосе послышались тревожные нотки.

Она тоже села, прислонившись к бывшему подлокотнику кушетки, который превратился в обитое тканью изголовье, и посмотрела на газетную вырезку у него в руке.

Еще одна трагедия магического мира

Магический мир скорбит о безвременной кончине одной из величайших своих героинь...

Она наморщила нос.

— Угу. Моя здешняя подруга подкинула ее, когда я тут предавалась жалости к себе, — Гермиона повела вокруг рукой. — Мне нужно было убежище, и она дала мне эту комнату. Когда мы вошли, здесь всё выглядело в точности как в момент моего ухода, — она потянулась к себе за спину, достала чашку с остатками сливочного пива и повертела ее в пальцах. — Тут даже пены чуть-чуть осталось, как будто я совсем ненадолго отходила.

Северус хмыкнул, не отрываясь от статьи. Дочитал и поднял на нее взгляд.

— Ты бы умерла, если бы не попала сюда, — прошептал он.

— Похоже на то. Хотя я не понимаю, откуда бы Выручай-комнате это знать. Я попыталась провести расчеты, но ничего не вышло: слишком много переменных.

— Мне все равно, как она это узнала, — покачал головой он. — Я благодарен ей за то, что она помогла тебе.

Гермиона наклонилась и с улыбкой поцеловала его в щеку.

— Я тоже благодарна. За всё. Возможно, это и есть счастливый конец, просто нам нужно сбегать сюда каждый раз, как почувствуем, насколько нас все достало.

Он криво ухмыльнулся в ответ, но глаза его довольно блеснули.

— Согласен, — он вздохнул и положил вырезку обратно на столик. — Однако полагаю, что наша сказочная жизнь подошла к концу. Директор, несомненно, уже избавил замок от нашествия саранчи, и мне надо перед ним отчитаться. Я не успел рассказать обо всем, что случилось прошлым вечером, а Блэк с Поттером наверняка упустили некоторые подробности сегодняшней операции.

— Вы поймали кого-то из пропавших Пожирателей?

Он кивнул.

— Их и оставалось-то всего трое: Трэверс, Эйвери и Гиббон. Я знал, где они могут скрываться, так что за ними и гоняться особо не пришлось. Все прочие либо мертвы, либо гниют в министерских застенках в ожидании суда.

— Значит, все действительно закончилось.

— Да.

— Мы справились.

— Да.

— А теперь нам надо выйти отсюда и подчистить оставшиеся хвосты.

— Да, — вздохнул он.

— Не хочу, — она тяжело привалилась к нему.

Он обхватил ее руками и признался:

— Я тоже.

Она пожевала губу, повернула к нему голову и сказала:

— А что, если мы скроемся?

— Куда?

— Куда-нибудь.

— Чтобы уехать подальше, нужны деньги, а мы на мели. Хотя я что-то такое слышал насчет ордена Мерлина...

— Вот только чтобы его получить, нам придется появиться на публике.

— Это, конечно, минус.

Она фыркнула и перегнулась через край кровати, чтобы выудить из кучи одежды свои трусики.

— Так и быть. Но если нам и правда положена какая-то денежная премия, уедем обязательно.

— Ладно. Допустим, с финансами мы разобрались, но куда именно мы отправимся?

Гермиона достала и кинула ему подштанники.

— Ну, в Амстердаме я так и не побывала...

— Как по мне, не надо тебе там бывать. Зачем тебе такой вредный для здоровья город? Не стоит искушать судьбу.

— Сам тогда выбирай, — она бросила ему брюки.

Он встал с кровати и сунул в них ноги.

— Я готов хоть на луну улететь, лишь бы нас там никто не узнал.

Она засмеялась — и осеклась, заметив, что Северус настороженно смотрит куда-то позади нее.

— Разве эта штука не была раньше красной? — тихо спросил он.

Она проследила за его взглядом и увидела на столике треснувший цветочный горшок.

Зеленый.

Гермиона потянулась, чтобы взять его, но не успела: он растворился в воздухе. Она моргнула, огляделась вокруг и спросила:

— Что это значит?

Словно в ответ на ее вопрос, исчез сам столик. Они потрясенно переглянулись — и стали поспешно одеваться. Не успели они поднять свою одежду, как пропал половичок, а за ним два из трех настенных светильников.

— Тебе тоже кажется, что нас настоятельно выпроваживают? — спросил он, набрасывая поверх рубашки мантию.

— Есть такое чувство, — хмыкнула Гермиона, засовывая ногу в туфельку. Стоило ей встать, и кровать тоже испарилась. — Эй! — воскликнула она. — Зачем так быстро-то?

— Возможно, Комната не зря нас торопит, и нужно спешить.

Она обеспокоенно посмотрела на него.

— Похоже на то.

Пламя затрепетало и погасло; на месте камина осталась простая каменная кладка. Теперь в маленьком помещении горела лишь одна свеча — та, что в светильнике у двери. И воск ее таял с невероятной скоростью.

— Пошли, — сказал он, запихивая галстук в карман и хватая Гермиону за руку. — Нам явно намекают, что времени совсем не осталось. Должно быть, мы срочно понадобились Дамблдору.

Она подхватила вторую туфельку и побежала к выходу. Северус распахнул дверь, потянул ее в проход, поддержал, когда она споткнулась — они вылетели в фойе и, обернувшись, увидели, как исчезает за ними дверь.

Гермиона подошла к стене и коснулась ее рукой.

— Надеюсь, с ней все в порядке.

— Надеюсь, все в порядке с ним, — тихо произнес Северус, толкая ее в бок.

Она обернулась и увидела студента — судя по виду, первогодку, — который сидел на стуле у стены, вытянувшись в струнку. Он глядел на них в полном шоке, не шевелился и не издавал ни звука.

— Привет, ты кто? — спросила Гермиона, наклоняясь, чтобы обуться.

— Снейп, — прошептал мальчишка.

— Черта с два ты Снейп, — Северус обдал его холодным взглядом. — Что ты здесь делаешь? Ты ведь не студент. Я тебя первый раз в жизни вижу.

— Снейп! — закричал мальчишка, вскакивая со стула.

— И изволь обращаться ко мне как положено, если не желаешь получить отработку.

— Снейп! Здесь Снейп! — мальчишка развернулся и помчался в сторону Большого зала, не переставая вопить. Мгновением спустя по фойе пронеслась серебристая молния и скрылась, просочившись в щель под входными дверями замка.

Северус недовольно нахмурился — морщины сразу придали ему грозный вид.

— Видишь? Вот с чем нам теперь придется иметь дело. Пошли. Надо побыстрее встретиться с директором. Может, получится разузнать насчет денежной премии, да и свалить нахрен из магического мира, — он схватил ее за руку и потянул за собой вверх по лестнице.

— Стойте! — раздался женский крик.

Они настороженно обернулись и увидели, что в дверях, ведущих в Большой зал, стоит женщина среднего возраста, а за ее спиной толпятся полдесятка студентов.

— Пожалуйста, — она пошла навстречу, протягивая к ним руки.

Они в недоумении стали спускаться. Гермиона была уверена, что никогда прежде не видела эту женщину, но, дойдя до конца лестницы, Северус явно ее узнал. Он выхватил палочку и заслонил Гермиону собой.

— Что за чертовщина тут творится? Что с тобой произошло?

Гермиона украдкой выглянула у него из-за спины и увидела, как женщина покраснела и смущенно коснулась волос.

— То, чего, очевидно, не произошло с тобой, — ответила она.

Гермиона нахмурилась, заметив, как она смотрит на него — словно не может глаз оторвать.

Ее глаза.

О Боже...

У Гермионы волосы встали дыбом, когда она сумела мысленно отстраниться от изменившейся прически, легких морщинок на лице, слегка обвисшей груди и чуть раздавшихся бедер. Лили Поттер отлично выглядела... для своего возраста.

Гермиона вышла из-за спины Северуса, но он выставил перед ней руку, прикрывая от опасности. Лили улыбнулась и посмотрела на нее своими зелеными глазами — с тем же жадным вниманием, как прежде на него.

— Здравствуй, Гермиона. Я рада вновь тебя увидеть. Столько времени прошло...

Гермиона выдохнула и мягко отстранила руку Северуса.

— Сколько именно?

Лили улыбнулась шире, увидев догадку на ее лице.

— Двадцать лет.

— Что вы несете? — взорвался Северус. — Мы там час всего пробыли, не больше.

Лили покачала головой с таким видом, словно не знала, плакать ей или смеяться.

— Нет. Вас не было ровно двадцать лет, — она повернулась и махнула рукой в сторону Большого зала. — Может, присядем? Я все объясню.

Северус посмотрел на Гермиону; на его лице читались растерянность и недоверие. Он поднял брови, предоставляя решать ей.

— Да, конечно, — сказала она. — Мы с удовольствием послушаем.

Лили с улыбкой повернулась — и рассмеялась при виде кучки стоящих в фойе студентов, которые смотрели на них круглыми глазами.

— Здесь те ученики, которые остались на каникулы. Вы уж простите их. Вы двое теперь легенда. Вот уже двадцать лет каждый Новый год на этом месте по очереди дежурят студенты, — она усмехнулась и оглянулась через плечо. — Они называют себя Орденом Бдения.

— Если мы теперь оба герои, — протянул Северус, — то почему тогда тот болван выкрикивал только мое имя?

Лили вновь засмеялась.

— Ну, у каждого из вас свои фанаты, спорящие о том, кто именно внес больший вклад в победу. Практически все девочки считают, что это была Гермиона, которая вернулась в прошлое, чтобы спасти мир, а мальчики — что Северус, который несколько месяцев шпионил, рискуя жизнью, а потом в поединке убил Волдеморта.

Гермиона хихикнула; Северус возвел глаза к потолку.

— Какой нахрен поединок? Я кинул проклятие ему в спину, пока он пытался до смерти замучить Гермиону своими речами.

Лили прыснула.

— Господи, ты это серьезно?

— С чего бы я стал шутить?

Гермиона засмеялась в голос, глядя на ошарашенные лица мальчиков и самодовольные — девочек. Наклонилась к студенту, поднявшему тревогу, и прошептала:

— И это он сделал, будучи полумертвым от пыток после шести Круциатусов. Он был изумителен.

Мальчишка просиял и с ухмылкой посмотрел на стоящую рядом девочку.

— Что ты делаешь? — прошипел Северус. — Они и без того уже двинутые. Ты только глянь, как у них в глазах восхищение плещется!

Гермиона вновь хихикнула и пошла за Лили в Большой зал.

— В какой-то степени вы сами виноваты, — сказала Лили. Вы же не рассказали толком, что произошло тем вечером. Боюсь, что домыслы и слухи стали у нас чем-то наподобие национального хобби.

— Да нам даже возможности такой не дали, — выплюнул он. — Тебе легко говорить "тем вечером" этаким пафосным тоном, но вообще-то мы как раз направлялись к Дамблдору, чтобы объяснить, что произошло вчера вечером.

Лили погрустнела.

— Да, так я и подумала. Поэтому я вас и остановила.

Гермиона обеспокоенно переглянулась с Северусом.

— И почему же? — спросила она, опасаясь услышать ответ.

Лили вздохнула и села за гриффиндорский стол, жестом предложив им устраиваться рядом. Студенты сгрудились на почтительном отдалении.

— Альбус умер во сне в прошлом году, а за полгода до того вышел в отставку. Никто и не знал, что он болен.

Северус нахмурился.

— Сукин сын всегда обожал тайны, — тихо произнес он.

— Это правда. После его смерти остались мемуары, и многое вышло на свет.

— Гриндевальд, — прошептала Гермиона.

У Лили округлились глаза.

— Так ты знала?

— Ну да, знала, — Гермиона пожала плечами. — Наверное, у всех есть свои грешки. Кому досталась его палочка?

Северус посмотрел на нее, нахмурив брови.

— Он сломал ее, — ответила Лили. — Обломки валялись рядом с его постелью.

— Хорошо.

— При чем тут его палочка? — спросил Северус.

— Я потом объясню, — сказала Гермиона.

Северус зарычал.

— Нам всем нужны объяснения, и лучше побыстрее. Для начала, Лили, как ты тут оказалась? Знала, что мы сегодня объявимся?

Та покачала головой.

— Нет. Честно говоря, мы даже не были уверены, что вы все еще внутри. За все это время никому не удалось попасть в Комнату. Альбус испробовал все, что мог, но дверь не открывалась и не исчезала — так и оставалась в фойе, — Лили провела рукой по своим коротким волосам. — А в Хогвартсе я оказалась потому, что я здесь работаю, — она усмехнулась. — Кто-то же должен был вести уроки, после того как предыдущий профессор зельеварения бесследно исчез.

Северус ухмыльнулся и скрестил руки на груди.

— И сколько времени ты потеряла в попытках изменить учебную программу?

Лили всплеснула руками:

— Боже! Ты и представить себе не можешь, сколько галлеонов я выкинула на ингредиенты в первый учебный год!

— Еще как могу, — хохотнул Северус.

— Снейп!

Северус вскочил, выхватив палочку; все обернулись на голос.

— Мне следовало предупредить вас, что я их позвала, — прошептала Лили. — Но я знала, насколько важна для них эта встреча.

В дверях стояли трое мужчин; Гермиона мгновенно узнала Ремуса и Сириуса: они выглядели примерно так же, как в ее времени, но... счастливее. У Джеймса убавилось волос и прибавился жирок на животе, однако его выдавали очки и манера держаться.

— Ну вы только посмотрите на него! — воскликнул он. — Этот везучий сукин сын ни на день не постарел!

Северус напрягся, глядя, как они идут ему навстречу, улыбаясь и протягивая в приветствии руки. Должно быть, двадцати лет им хватило, чтобы поверить, будто они с ним добрые друзья. Гермиона пихнула его в бок, и Северус с вымученной улыбкой пожал им руки. Джеймс тепло обнял Гермиону, Ремус и Сириус были более сдержаны.

— Ну, рассказывайте, — произнес Сириус, когда они все расселись за столом. — Куда вы подевались? Где были двадцать лет?

Северус пожал плечами.

— Для нас прошел всего час. Мы просто сидели в той комнате, пока не решили, что толпа, наверное, рассосалась, и пора выходить. А что произошло после того, как мы спрятались?

Джеймс присвистнул и взлохматил свои редеющие волосы, что отнюдь не улучшило его внешность.

— Я позвал Альбуса с Аластором, и они навели порядок. Оказалось, это министр слил информацию той женщине... — он повернулся к Ремусу. — Как там ее звали?

— Скитер, — ответил тот. — Рита Скитер.

— Ага, точно. Моуди бросил заклинание, которое заставило ее принять анимагическую форму. Сириуса тогда тоже едва не накрыло, повезло, что он чуть в стороне стоял. В общем, Моуди тут же ее арестовал, Альбус толкнул для остальных репортеров вдохновенную речь, и они свалили нахрен.

— Джеймс! — недовольно воскликнула Лили.

Он посмотрел на сидящих невдалеке студентов и пробормотал:

— Простите.

— Альбус хотел сказать вам, что уже можно выходить, но не смог открыть дверь, — подхватил рассказ Сириус. — И никто не смог. Моуди даже пробовал взорвать ее, но все оказалось бесполезно. Вы просто... исчезли.

Джеймс кивнул:

— С тех пор вас никто не видел. Пару раз в Визенгамот поступали предложения о том, чтобы официально объявить вас умершими, но в прессе тогда поднимался такой шум, что дальше предложений дело не пошло.

— Ваши вещи в целости и сохранности, — сказал Ремус. — Мы их все собрали, и теперь они хранятся здесь, — он вытащил из кармана листок бумаги и передал его через стол Северусу.

Гермиона наклонилась к нему и прочитала: "Северус Снейп и Гермиона Грейнджер живут в Паучьем тупике, г. Манчестер".

— Надеюсь, вы не против, — добавил Ремус. — Но мы были уверены, что вы вернетесь, и я подумал, вам понадобится жилье.

— Я забрала всё из твоей квартиры, — сказала Лили Гермионе. — Упаковала в коробки и подписала, что где лежит.

— Значит, ты мой Хранитель тайны? — спросил Северус, подняв бровь.

Ремус покраснел.

— В общем, да. Но если хочешь, выбери кого-то еще. Ты ведь теперь вернулся.

Северус еще раз взглянул на листок и покачал головой, пряча его в карман.

— Нет, — сказал он. — Все нормально.

— Рассказывайте, — произнес Сириус. — Что же все-таки произошло тогда у Малфоев? Мы тут двадцать лет мучаемся от любопытства. Даже Пожирателям в Азкабане, и тем интересно узнать разгадку этой тайны.

Гермиона прикусила губу и посмотрела на Северуса — тот повел рукой, передавая слово ей.

— Ну, если без особых подробностей, то дело было так... — со вздохом начала она.

Они рассказывали по очереди, дополняя друг друга. Сириус позеленел, услышав о том, как после их встречи Гермиону заподозрили в неверности. Остальные посмотрели на него так, будто все это случилось вчера; самого его, казалось, сейчас стошнит.

— Мне ужасно жаль, — сказал он. — Я понял, что серьезно вам подгадил, когда увидел Кэрроу, но не представлял, насколько сильно облажался, — он повесил голову, устремив взгляд в пол. — Ирония в том, что извиняться я полез, узнав, как сильно облажался в той, другой жизни...

— Ладно, не так уж ты и виноват, — тихо ответил Северус. — Ты всего лишь дал ему повод порыться у нее в голове. Гермиона считает, что Волдеморт еще раньше почуял в ней инаковость и хотел присмотреться повнимательней, и я с ней согласен. Он в любом случае к чему-нибудь да прицепился бы. Как бы то ни было, он принялся шарить у нее в мозгах, и все пошло по пизде.

— Северус! — прошипела Лили. — Тут дети!

— А я, оказывается, давно завершил учительскую карьеру, — с ухмылкой протянул он. — Уже двадцать лет как завершил.

— Гермиона пихнула его ногой под столом.

— Да, но ты же взрослый человек.

Он оскорбленно фыркнул и повернулся к Джеймсу.

— Гермиона сумела скрыть мое предательство, а также тот факт, что у него остался один-единственный крестраж — я до сих пор не понимаю, как ей это удалось. Однако Волдеморт узнал, что она из будущего и что ему суждено умереть от руки твоего сына. Он просто взбеленился. Беллатрикс дважды приложила Гермиону Круциатусом, а я, чтобы доказать свою верность, вызвался прикончить ее Смертельным проклятьем.

— Боже мой! — воскликнул Ремус. — Что же случилось, когда он не дождался от тебя Авады?

Северус прожег его взглядом.

— Откуда ты взял, что он ее не дождался?

— Ты что, и правда это сделал? — прошипел Джеймс.

— Сделал, — с гордостью сказала Гермиона. — Прямо в лицо мне ее запустил, — она широко улыбнулась — все посмотрели на нее, как на сумасшедшую. Она возвела глаза к потолку. — Вы что, не понимаете? Чтобы Авада подействовала, нужно по-настоящему желать чьей-то смерти. А Северус не убийца. Он знал, что со мной ничего не случится.

Остальные в изумлении уставились на него; Северус сдвинул брови.

— Ну чего вы вытаращились? Если мне когда-то и хотелось кого-то прикончить, то только вас, троих уродов.

— А как же Волдеморт? — с недоумением спросил Ремус. — Ты ведь использовал против него Смертельное проклятье.

Северус фыркнул.

— Вот уж кого я ненавидел даже больше вас, и в тот момент он как раз собирался убить мою девушку. Можете представить, какая охренительная у меня имелась мотивация.

— В общем, — поспешно подхватила Гермиона, — в ушах у меня были сережки, на которые он заранее наложил сглаз...

Она продолжила рассказ, но вскоре ее опять прервали.

— ...И несмотря на это, как только они ушли, он умудрился вытащить сережки, дать мне целебные зелья, достать дневник из шкафа, вызвать Орден и проткнуть крестраж клыком василиска.

— Ну ты даешь, Снейп! — воскликнул Сириус. — Ты, оказывается, офигеть зверюга!

— От моей миссии зависела судьба всего мира, — казалось, Северус больше оправдывается, чем гордится. — Я обязан был ее завершить.

— А потом у него начались судороги, и он потерял сознание, — добавила Гермиона.

— Мерлин, — прошептал Ремус.

Джеймс покачал головой:

— Значит, ты убила Беллатрикс и Алекто, пока он лежал в обмороке?

— Да, но на моей стороне была неожиданность: они и представить себе не могли, что я жива. Не знаю, когда Северус пришел в себя, меня тогда слегка отвлекли.

— Полагаю, меня привел в чувство запах Беллиных потрохов.

Дальше ее слушали, затаив дыхание. Дойдя до появления Джеймса и Сириуса, Гермиона пожала плечами и остановилась: не хотелось упоминать, как она перепугалась при мысли о том, что вот сейчас они положат ужасный конец своей вражде с Северусом.

— Остальное вы знаете, — тихо закончила она.

— А мы — нет, — произнес Северус, махнув рукой в их сторону. — Так что если вас не слишком затруднит...

Джеймс вновь взъерошил себе волосы и сказал:

— Я тоже постараюсь покороче. Если захотите узнать подробности, то об этом не одна сотня книг написана. Альбус прислал Патронус с приказом всем собраться здесь, у ворот. Он настроил какую-то штуку, чтобы знать, как у вас дела, и когда она показала "смертельную опасность", кинул клич Ордену. Как только прибыл твой Патронус, мы сразу аппарировали, Дамблдор вдарил по воротам и снес их с петель. Потом нам туго пришлось, еле пробились к входной двери, ну а дальше принялись зачищать комнаты. Дамблдор загнал Волдеморта в библиотеку, но там на него со спины напали братья Лестрейнджи, и Лорд едва не удрал. Выход мы ему отрезали, увидели, что он кинулся в гостиную, но защитные заклятья не давали нам войти, пока ты его не прикончил. Собственно, на этом битва и закончилась.

Он пожал плечами:

— Вы оба вошли в историю как герои. Награждены орденом Мерлина первой степени и получаете ежегодную пенсию — кстати, из-за нее вас и пытаются иногда объявить мертвыми. За эти годы там набежала неплохая сумма, будет на что начать новую жизнь. Что до нас, мы все успели остепениться, нашли работу себе по душе, завели детей. Мы с Сириусом авроры, Ремус преподает защиту, а Лили — зельеварение. Она рассказала вам про Альбуса? Да, тяжелая потеря. Минерва у нас теперь директриса, и она неплохо справляется.

Джеймс вновь пожал плечами:

— Может, что-то конкретное хотите узнать?

Гермиона на мгновение прикусила губу и спросила:

— Что стало с Драко?

Лили с улыбкой наклонилась и ободряюще сжала ей руку.

— С ним все в порядке. Его взяла к себе Андромеда Тонкс. Они с моим Гарри крепко сдружились.

— А сам Гарри?

— Он со своим другом Роном играет за Пушки Педдл. Команда принадлежит Драко, он купил ее после смерти предыдущего владельца. Вы, конечно, не знаете Рона, но он...

— Я знаю Рона, — тихо сказала Гермиона.

— Правда? Он такой милый мальчик. Встречается с нашей дочерью Евой.

— У вас есть дочь?

Лили улыбнулась.

— Даже две: Ева и Мэдди.

— Это... это замечательно, — улыбнулась в ответ Гермиона.

Лили с грустью посмотрела на нее.

— Мы хотели, чтобы он рос с братьями и сестрами — после... после твоих рассказов о том, как одинок он был в твоем времени.

— Хорошо... это хорошо.

Северус встал и взял ее за руку.

— Думаю, на этом мы пока закончим, — произнес он. — Поскольку нам предстоит ночевать в доме, который пустовал двадцать лет, неплохо бы сперва проверить, в каком он сейчас состоянии.

— А, об этом можете не волноваться, — сказал Ремус. — Один из Малфоевских эльфов вызвался содержать его в порядке до вашего возвращения.

— Боже, неужели Добби! — вырвалось у нее.

— Ну да, он, — ответил Ремус. Все начали подниматься из-за стола. — С ним что-то не так?

Гермиона с широкой улыбкой покачала головой.

— Нет. Всё так...

— Ты уже думал, чем теперь займешься, Снейп? — поинтересовался Сириус. — Из тебя бы получился отличный аврор.

— Во-первых, я собираюсь купить своей девушке волшебную палочку. Она двадцать лет без нее провела. Потом? Понятия не имею. Пусть Гермиона решает, — он посмотрел на Лили: — Чего я точно больше никогда не буду делать, так это преподавать.

— Не может быть! Ты ведь обожал свою работу — ты сам мне говорил!

Северус перевел взгляд на Гермиону.

— Я соврал, — усмехнулся он. — Я скорее яд выпью.

Джеймс хохотнул и с такой же усмешкой повернулся к жене. Гермиона не знала, на что он ей намекает, но пара-тройка предположений у нее имелась.

— Если вам что-нибудь понадобится, Снейп, — протянул ему руку Джеймс, — зовите нас. Альбус поручил нам обеспечить вашу безопасность, и мы по-прежнему в деле. Скоро все узнают о вашем возвращении — боюсь, какое-то время у нас тут будет весело.

— Может, и позовем, — ответил Северус, пожимая ему руку. — А может, возьмем да и сбежим в Америку. У Гермионы там фруктовые плантации. Пусть мы и отметились в исторических трудах, но наше будущее — чистый лист.

Попрощавшись — и нацарапав несколько автографов, — Гермиона с Северусом вышли из Большого зала.

При виде юноши, стоящего в фойе, она остановилась как вкопанная. Он нервно улыбнулся им, и его круглые очки блеснули отраженным светом.

Гермиона медленно подошла, прошептала:

— Гарри?

Он кивнул и улыбнулся еще шире.

— Ага. Это я, Гарри Поттер, вот только спасительницей магического мира теперь стала ты, — он протянул ей руку. — Привет, Гермиона. Я рад, что наконец-то встретился с тобой.

Она пожала ему руку, хотя больше всего на свете ей хотелось кинуться ему на шею и крепко-крепко обнять. Она бы так и сделала, но опасалась, что тогда он в ужасе убежит.

— Вот, — сказал он. — Я кое-что тебе принес. Собственно, поэтому я и пришел. Услышал, что папа говорит по каминной сети, и тоже рванул сюда. Я ждал, потому что никто не знал, что он у меня, я даже родителям не говорил.

Гермиона моргнула, опустила взгляд — и увидела, что он протягивает ей ее собственный дневник. Она взяла его трясущимися руками.

— Как ты?..

— Дамблдор. К нам в Годрикову лощину приходил министр Фадж, он и передал мне тетрадь. Оказывается, директор мне ее завещал, — Гарри засмеялся и сказал: — На самом деле, он оставил мне книгу по квантовой арифмантике, зачем — я понятия не имел. Я был паршивым студентом, и за все время учебы мы с Дамблдором едва обменялись парой слов. До меня намного позже дошло, что эта книга никакой не учебник. Что надо всего лишь наложить на нее Фините Инкантатем. Вот со снитчем Дамблдор и правда намудрил — похоже, нравились ему такие игры.

Гермиона нахмурила лоб:

— Со снитчем? Так ты его читал?

Гарри кивнул.

— Там внутри была записка, в ней говорилось, что я должен это сделать.

Гермиона побледнела, вспомнив не такие уж редкие записи, где она в подробностях рассказывала, как именно Гарри ее бесит.

Он расплылся в улыбке.

— Ага, те страницы я тоже прочел, — засмеялся он. — Вот про Локхарта, честно скажу, пропустил — но там сплошные сердечки и единороги, трудно не догадаться, о чем речь. Он, конечно, тот еще гад, однако преподавать его никто не приглашал. И клянусь, что Рону я ничего не рассказывал. У него и так с самомнением все в порядке, незачем ему знать, что однажды, в другой жизни, его поцеловала сама Гермиона Грейнджер. Зато благодаря дневнику я практически натравил Тонкс на Ремуса. Они уже с полгода встречаются и — не подумайте, что я хвастаюсь, — прекрасно друг другу подходят.

В общем, мне кажется, Дамблдор хотел, чтобы, когда ты вернешься, тебя встретил друг, — он пожал плечами и раскинул руки. — И вот я здесь.

Она кинулась ему на шею, и он сжал ее в объятьях с неменьшей силой.

— Здорово! — сказал он. — Все просто здорово!

Гарри отстранился, подошел поближе к Северусу и с некоторым благоговением пожал ему руку.

— Все просто здорово, — повторил он. — Теперь я вас оставлю, а то у вас даже времени не было, ну, привыкнуть. Просто не забудьте: в межсезонье я живу в Годриковой лощине. Когда освоитесь, можете связаться со мной по каминной сети — сходим, в кафе посидим, или еще что-нибудь придумаем. Здешний Драко должен вам понравиться. Он вовсе не тот высокомерный болван, которого ты знала. И кстати, это он сейчас помолвлен с Джинни. Мы можем и ее пригласить, если хотите, и Невилла. Или не сразу, а потом как-нибудь. Только скажите, и я все устрою.

— Хорошо, — Гермиона вытерла слезы со щек. — Я буду рада.

— Отлично, — он широко улыбнулся им обоим и вздохнул: — Ну, вроде, нормально поговорили, а то я боялся, что неловко получится. Ладно. Тогда я пойду, с мамой поздороваюсь. Надеюсь, скоро увидимся.

Гарри еще раз обнял ее, махнул рукой и направился в Большой зал.

Северус покачал головой.

— Что же тогда, по его мнению, неловко? Даже подумать страшно, — протянул он.

Она фыркнула и шлепнула его по руке.

— Не вредничай. Ты его совсем не знаешь.

— Ты тоже, но первое впечатление обнадеживает, — он повел ее к дверям. — А ты заметила, что у него глаза его матери?

Они вышли на улицу под смех Гермионы, эхом прокатившийся по фойе.

У подножия лестницы они, не сговариваясь, остановились. Стояли и смотрели на засыпанный снегом двор, на заходящее солнце; спешить вперед, к неопределенному будущему, не хотелось ни ему, ни ей. Северус взял ее за руку и устремил неподвижный взгляд на расчищенную дорожку.

— Выходи за меня, — сказал он.

Она недовольно скривилась и повернула к нему голову:

— Северус...

— Не злись. Я тебя двадцать лет об этом не спрашивал.

Она возвела глаза к небу.

— Знаешь, я эту шутку всего однажды использовала. А тут и часа не прошло, а ты уже который раз повторяешься.

Его усмешка поблекла, и он вновь посмотрел вокруг.

— Я боюсь, Гермиона. Этот мир мне незнаком. Единственные, кого мы тут знаем, теперь на двадцать лет нас старше. У меня такое чувство, что если мы и дальше будем с ними дружить, то очень скоро нам начнут намекать, что неплохо бы завести деток, спрашивать, кого мы поддержим на будущих выборах, и предлагать партию в волшебный гольф. Я слишком молод, чтобы так резко постареть. Или мы можем подружиться с их детьми. Как-то очень бредово звучит... или не очень? — он закатил глаза. Повернулся к ней: — И эти глупые сказки про героизм... Не подумай, что я жалуюсь, пару часов назад я вообще считал, что стану изгоем до конца своих дней, такой вариант, как сейчас, определенно лучше, но все-таки... — он поднес ее руку к своим губам, поцеловал пальцы. — Если ты не желаешь выходить за меня замуж, можешь хотя бы пообещать, что никогда меня не оставишь? Ты всё, что у меня есть.

Она шагнула в его объятья и положила голову ему на плечо.

— Теперь ты знаешь, почему я осталась в Хогсмиде после той нашей первой встречи. Уже тогда ты давал мне силы жить.

Он крепко прижал ее к себе и сказал:

— И мы выжили. Вообще, мы с тобой, по-моему, неплохо справились.

Она порывисто кивнула.

— Ты по-прежнему даешь мне силы жить, Северус. Я никуда от тебя не сбегу. И обещаю, что как только перестану бояться будущего, стану твоей женой. Ну, я тебя немного успокоила?

Он улыбнулся своей чудесной улыбкой и поцеловал ее.

— Не просто успокоила, у меня прямо от сердца отлегло.

Он вновь взял ее за руку, и они повернулись туда, где перед ними расстилался огромный мир.

— Куда бы ты сначала хотел отправиться? — спросила Гермиона.

— Может, это покажется глупым...

— Уверена, что нет.

Он посмотрел ей в лицо.

— Мне не по себе от того, что никто двадцать лет не был на могиле моей матери.

Глазам стало больно от вдруг навернувшихся слез. Гермиона сглотнула раз, другой, и махнула рукой в сторону дорожки.

— Тогда пойдем. Да, конечно. А по пути можешь рассказать мне о ней.

Северус смущенно улыбнулся, и они вместе зашагали в будущее.

Почти дойдя до ворот, он заметил:

— Представляешь, а ведь мы занимались сексом двадцать лет подряд без перерыва. Я и правда зверюга...

Ее смех еще звучал среди заснеженных холмов, когда они с тихим хлопком аппарировали.