15.
Последний день февраля. В коридорах Хогвартса витал дух раздражения и усталости. Зима никак не хотела отступать, но всё вокруг уже провоняло первыми признаками весны: сыростью мокрых мантий, талым снегом, налипающим на обувь, и пылью, осевшей на гобеленах и рамах старых картин, словно даже стены замка устали ждать перемен. Воздух ощущался тяжёлым, спëртым, с привкусом застоя, как в закрытой комнате после бессонной ночи. Кэтрин пробиралась через толпу, направляясь в сторону подземелий. День выдался стандартно дерьмовым: скучные пары, нескончаемая домашка, вечное ощущение холода, который просачивался под мантию, как нежданный гость. Она особо не вникала в гул голосов вокруг. Все вечно что-то обсуждают, сплетни, чужие ошибки, свои никчёмные проблемы. Хогвартс — это та ещё деревня, только с магией. Но стоило ей свернуть за угол, как слух зацепил знакомый голос. Голос, который её бесил до одури и который, она лелеяла надежду никогда больше не услышать.
— ...говорю же, эта Вэберн — конченая шлюха...
Она даже шаг замедлила, облокотившись о стену, словно удерживала себя таким образом от необдуманных действий. Пальцы побелели, сжимая учебник. Холодное, выверенное раздражение медленно растекалось под кожей, пока Кэтрин обдумывала варианты. Нет, не обдумывала — отсеивала. Один за другим. Можно было бы пропустить это мимо ушей. Первая сплетня? Нет. Последняя? Очевидно, тоже нет. Но этот тон. Слащаво-самодовольный, как у человека, который уверен, что его мнение что-то значит. Браун. Она сделала ещё несколько шагов, выглядывая из-за колоны, и увидела её, а рядом — Парвати и Падму Патил. Те стояли возле широкого арочного окна и, не стесняясь публики, смаковали «сенсационные» подробности.
— ...вы же видели, как она трётся между Малфоем и Забини? — вещала Лаванда, наслаждаясь вниманием.
— И с Ноттом тоже, а ещё с Поттером и Уизли, — охотно подхватила одна из сестёр.
Падма прикусила губу, хихикнула, но выглядела напряжённой, как будто хотела быть где-то в другом месте. Её взгляд метнулся в сторону конца коридора, туда, где сидел Блейз, явно не подозревающий, что его имя только что использовали в бессмысленном пересчёте «жертв» Вэберн.
— Мерлин, да Рональд Уизли вообще слюни пускает, — прыснула Лаванда.
— Слишком уж она гладко вписалась в Слизерин... — продолжала Парвати. — По-любому уже успела там побывать под кем-то.
Кэтрин застыла, секунду стояла, чувствуя, как где-то в груди медленно, но целенаправленно нарастает раздражение, чем-то похожее на рвотный позыв. Но всё же не стерпев, вышла из-за поворота и намеренно громко стукнула каблуком по полу. Три девушки обернулись.
— Ну надо же, Вэберн, — протянула Браун, взгляд скользнул по ней с откровенным пренебрежением. — Подслушиваешь?
Кэтрин перевела взгляд с одной на другую. Долго. Устало. Выдержала паузу. Не ради эффекта — просто проверяла, не выветрился ли у неё остаток терпения. Похоже, выветрился. А затем ухмыльнулась — лениво, с налётом усталости и раздражения — и это не предвещало ничего хорошего.
— Нет, просто выбираю, каким из заклинаний вас лучше заткнуть.
— Злая ты, — Лаванда склонила голову вбок, изображая задумчивость. — Вся такая самоуверенная. А на деле... Да кому ты нужна, Вэберн? Особенно после того, как все узнали, что ты раздвигаешь ноги перед кем попало.
Тишина. Острая, неминуемо сгущающаяся. Пара студентов, проходивших мимо, замедлили шаг. Другие, наоборот, ускорились.
— Если тебе есть что сказать, — негромко, но не предполагая возражений, произнесла Кэтрин, — говори громче, Браун. Не увиливай. Мне бы хотелось услышать, какие ещё слухи способен сотворить твой воспалённый мозг.
— Слухи? — хмыкнула она, расправляя плечи. — Все и так всё видят. Ты же сама скачешь от одного к другому. С Малфоем, Забини... потом ещё этот ваш — как его, Тео? Ну и гриффиндорцев ты, конечно, не обделяешь вниманием. Такая... щедрая. Стараешься угодить всем, правда?
В глубине сознания вдруг отчетливо вспыхнуло, как ещё на Гербологии она хотела запустить в Браун непростительным. Мысль не новая, но вдруг показалась особенно разумной. Пора претворять её в жизнь.
— Угодить? — переспросила Кэтрин, скаля зубы в издевательской улыбке. — Вообще-то не я хожу по замку, в надежде выцепить хоть немного внимания.
Глаза Лаванды недобро сверкнули. Парвати прикусила губу, будто готовая встрять в диалог, но отчего-то медлила. Падма отвела взгляд в сторону.
— Все знают, что ты доступная, — повторила Лаванда, уже громче, явно надеясь на эффект. — Хочешь это опровергнуть?
Кэтрин выпустила воздух сквозь зубы и уже готова была двинуться вперёд, но остановилась, услышав шаги за спиной. Лаванда притихла, её взгляд на мгновение дрогнул и потух, лишаясь прежней самоуверенности, когда из тени коридора вышел Блейз. Спокойный до неприличия. Идеально собранный. Даже слишком. Но в глубине карих глаз пылала хищная насмешка — та, что появлялась только в особых случаях.
— Повтори.
Одно слово. Абсолютно невозмутимо. Но в нём чувствовалась вся его властность — бесспорная, естественная, не требующая подтверждений. Как будто он пришёл на светское мероприятие, где обсуждают чужие недостатки за бокалом шампанского. Лаванда сглотнула, сжала губы в тонкую линию, но назад отступать она не спешила.
— Я говорю то, что все и так знают. Или, — она покосилась на Падму и Парвати, — многие. Может, тебе стоит спросить у самой Кэтрин?
— Я бы спросил, — процедил Блейз, улыбаясь обманчиво ласково. — Только, видишь ли, сейчас именно ты разбрасываешься словами. Так что давай. Повтори. Назови её ещё раз доступной. Громко. Чтобы уж точно весь замок понял, насколько у тебя длинный язык — и как легко ты забываешь, что сама по горло в грязи.
Парвати тихо пискнула, Падма попятилась, будто машинально. В её памяти всплыло воспоминание: неловкий, не до конца обдуманный флирт с Забини прошлой осенью. Он тогда даже не оторвался от бокала. Лаванда скривила губы, пытаясь выдать это за презрительную ухмылку, но в глубине глаз мелькнуло что-то неуловимо тревожное — тонкая, едва заметная брешь в ее вере в собственную безнаказанность.
— Угрожаешь? — процедила она. — Ещё скажи, что мне стоит бояться. Пфф.
— О, что ты, — Блейз улыбнулся. Слишком любезно, слишком спокойно... Слишком по-блейзовски. — Предупреждаю. Вопрос в том, способна ли ты осознать возможные последствия?
Кэтрин посмотрела на девушку с нескрываемым отвращением. Но в это же время тепло расползлось под рёбрами. Она ненавидела принимать помощь от других, но не могла не признать — иногда это было чертовски приятно.
Наступила гробовая тишина — липкий вакуум, в котором слышалось лишь далёкое эхо шагов студентов проходящих в соседних коридорах. Лаванда сглотнула. За её спиной Парвати дёрнулась, будто собираясь вступиться за подругу, но благоразумие вовремя взяло верх. Падма, нервно поджав губы, переводила взгляд с Блейза на сестру, словно надеясь, что кто-то другой возьмёт ситуацию в руки. Но чуда не произошло. Тишину нарушил именно он.
— Пойдём, Вэберн. Не хочу дышать этим дерьмом.
Он слегка склонил голову, бросив последний взгляд на девушек — холодный, но с оттенком презрения. Кэтрин молча развернулась и последовала за ним.
— Скука, — буркнул Блейз, не оглядываясь.
Стоило им скрыться за углом, и в коридор постепенно начала возвращаться жизнь. Пара зевак, успевших застать конец сцены, переглядывались. Лаванда стояла, сжав кулаки, а на лице проступало выражение дикой досады. Парвати поспешно увела её к лестнице, то ли утешая, то ли укоряя за то, что та зашла слишком далеко. Падма задержалась на миг, глядя в пустоту, где только что стоял Забини. В её глазах мелькнуло разочарование. Тем временем Кэтрин и Блейз уже спускались к подземельям. Кэтрин держалась ровно, но в груди у неё бурлила смесь злости и облегчения. Она устала от тупых сплетен и ещё больше — от необходимости каждый раз ставить кого-то на место.
— Вот сука! — воскликнула она, стоило им свернуть за очередной поворот.
— Тут пол-Хогвартса — суки, дорогая, — снисходительно отозвался Блейз. — Привыкай. Или хотя бы начни классифицировать.
— Не хочу я привыкать к дерьму, — Кэтрин вскинула подбородок. — Лучше искоренять.
— Твой метод определённо веселее, — признал он, ухмыльнувшись и легко толкнув её в плечо. — Идём, напьёмся.
Кэтрин фыркнула.
— Огневиски в два часа дня?
— Я предлагаю забыть об этих идиотах. Каким способом — вопрос второстепенный.
В дальнем конце коридора зажглись факелы, высветив холодный камень и облака пара, исходящие из канала вентиляции. Последний день зимы тянулся с каким-то пронзительным подвыванием сквозняков, и в этом было что-то очищающее — как будто зима, наконец, сдавалась. Гостиная Слизерина встретила их привычным полумраком и гулким шёпотом переговаривающихся студентов. Пламя в камине лениво пожирало поленья, отбрасывая колеблющиеся тени на тёмно-зелёные стены. Кэтрин сбросила мантию и провела рукой по лицу, чувствуя, как раздражение вязко оседает под рёбрами. Внутри всё ещё клубилось эхо недавней сцены. Грязное, липкое ощущение, будто её только что окатили помоями. Блейз, не говоря ни слова, прошёл к дальнему углу и вытащил откуда-то из-под дивана бутылку. С глухим стуком поставил её на стол, достал два стакана и разлил огневиски, небрежно наклоняя горлышко.
— Ты серьёзно?
— В таких вещах я всегда серьёзен, дорогая, — самодовольно улыбнулся он, подтолкнув к ней один из них.
Она приняла этот жест, с сомнением глядя на янтарную жидкость, что слегка колыхнулась в бокале.
— В середине учебного дня?
— Какой ты скучный человек, Вэберн, — протянул Блейз. — Выпей уже.
Она фыркнула, но всё же сделала глоток. Виски прожёг горло, а потом разлился в желудке жаром, который на мгновение вытеснил всё остальное.
— Ну и? — Забини вытянул ноги, рассматривая её из-под полуопущенных ресниц.
Кэтрин покрутила стакан, наблюдая, как отсвет камина преломляется на гранях.
— Знаешь... — она провела ладонью по лицу, прикрывая глаза, — я всегда думала, что в прошлой школе у меня были... проблемы. Что... я не умею ладить с людьми.
Слова лились рваными отрывками, но Блейз не перебивал. Лишь кивнул и сделал ещё один глоток.
— Но там хотя бы никто не трогал меня, — продолжила она, чуть крепче сжав стекло. — Никто не шептался за спиной, не выдумывал, с кем я переспала и сколько раз.
Её голос звучал ровно, но пальцы чуть напряглись.
— Тут же... стоит тебе хоть с кем-то заговорить — и всё, ты уже чья-то. Я устала. Просто... — Она нахмурилась, стараясь спрятать внезапно проявившуюся дрожь. — Устала от постоянного желания кого-то ударить. От этого дерьма, понимаешь?
В гостиной что-то скрипнуло — кто-то сдвинул стул, но она невольно вздрогнула.
— Ты не чья-то, Кэт, — Блейз произнёс это так спокойно, что она невольно посмотрела на него. Он чуть прищурился, проводя пальцами по звеньям серебряного браслета на запястье.
— Я знаю, — она невольно дëрнула плечом. — Но почему-то им нужно именно в это верить.
Между ними повисла тишина, не давящая, но отчего-то вязкая.
— Все просто хотят разложить мир по понятным им полочкам, — наконец произнёс Блейз, покрутив стакан в руке. — И если ты не вписываешься в их представления, тебя впихнут туда силой.
Кэтрин кивнула, делая ещё один глоток.
— Знаешь, — она горько усмехнулась, — иногда мне кажется, что проще действительно лечь под кого-нибудь и закрыть тему. Раз уж они всё равно в это верят.
Блейз усмехнулся, но в его взгляде мелькнуло нечто, похожее на беспокойство.
— Ты правда думаешь, что это что-то изменит?
— Не знаю, — пожала плечами Кэтрин. — Мне просто надоело.
Блейз какое-то время молчал, потом чуть подался вперёд, опираясь локтями о колени.
— Так почему ты не уедешь отсюда, Кэт? — голос был мягким, но в тоже время с каким-то резким оттенком.
Она вздохнула, стиснув челюсть.
— Потому что я не хочу, чтобы они выиграли.
На его губах промелькнула тень улыбки.
— Вот это по-слизерински.
Она хмыкнула, допивая остатки виски в стакане и наполнила его заново. Кто-то направлялся к выходу из гостиной, проходя достаточно близко к дивану. Кэтрин уловила движение краем глаза, а затем — обрывок диалога, зацепивший слух ещё до того, как она решила обернуться.
— Это так низко, — вполголоса бросила Пэнси, шествуя рядом с Драко. — Она, конечно, на нашем факультете, но эти слухи... они портят нашу репутацию.
Кэтрин почувствовала, как что-то внутри неприятно сжалось. Имени не прозвучало, но интонация, расставленные акценты, та тягучая пассивная агрессия, в которой Паркинсон всегда была мастером, — всё это било слишком точно. Блейз, лениво раскинувшись на диване, приподнял бровь. Насмешливо. Почти с интересом, как зритель на хорошей постановке, уже знающий, чем всё закончится. А вот Драко резко остановился и повернул голову к Пэнси. В его взгляде не было ни раздражения, ни ярости — только та опасная тишина, что возникает перед настоящим взрывом. Глаза сузились:
— Репутацию портишь ты, Пэнс, своими жалкими попытками очернить её.
— Я?! — она часто заморгала, явно не ожидая удара в спину.
Драко склонил голову, глядя на неё, как на неудачный эксперимент.
— Да, ты, — раздраженно бросил он. — Следи за языком, прежде чем мне вздумается напомнить, как именно ты ведёшь себя на вечеринках. И с кем.
Пэнси застыла. Не то чтобы страх, но что-то в лице исказилось — едва уловимо, будто от болезненного воспоминания. Она коротко вдохнула, открывая рот, словно собираясь парировать, но Малфой уже не смотрел на неё. Он встретился глазами с Кэтрин. И с Блейзом. И заметил бутылку в его руках. Взгляд стал темнее. Затем вновь вернулся к Кэтрин и задержался — едва заметная пауза, в которой, казалось, что-то решалось. Потом резкое движение — Малфой отвёл глаза, одёрнул рукав и, даже не обернувшись к Паркинсон, процедил:
— Идём.
Она смерила их взглядом. На лице считывалась смесь раздражения и неловкости — как будто от того, что Малфой не просто осадил её, а сделал это при ней, было особенно обидно. Кэтрин лишь приподняла бровь, а Пэнси вздёрнула подбородок и поспешила за удаляющимся Драко. Когда они скрылись из виду, Блейз насмешливо фыркнул, покосившись на Кэтрин:
— Полагаю, наш спектакль не пришёлся юному лорду по вкусу.
— Пусть глотает свою злость, — выдохнула она, сжимая стакан. — А я не хочу больше никого видеть.
Он тихо хохотнул:
— Ладно, я-то думал, пригласить тебя на обед. Но, вижу, ты не в том настроении.
Кэтрин отрицательно качнула головой.
— Хочу побыть в тишине.
— Ты вообще не голодная? — Блейз посмотрел на неё с лёгким сомнением.
— Нет.
— Как знаешь, дорогая, — он пожал плечами, а потом всё же поднялся, видимо, собираясь уйти. — Не засиживайся тут слишком долго — у нас через полчаса зелья.
— Да-да, знаю... — Кэтрин устало кивнула, машинально прокручивая стакан в руках и обновляя его содержимое.
Он ушёл, и в гостиной на какое-то время воцарилась глухая тишина, лишь пламя в камине потрескивало, отбрасывая блики на стены. Кэтрин сидела, разглядывая янтарный осадок на дне бутылки. Голова гудела, но мысли в ней будто разбежались. Обиды, злость, привычная раздражительность — всё смешалось в тяжёлую, вязкую апатию, не принося ни облегчения, ни сил. Почему всё время так? Она сглотнула, отводя глаза от стакана, но внутри всё ещё эхом отзывались чужие слова: «Шлюха... побывала под кем-то...» Это жжёт. Даже если не принимать всерьёз, слова не растворяются бесследно — они цепляются, царапают, оставляют шрамы. Кэтрин закрыла глаза. Дала себе пару секунд, чтобы унять дрожь в теле, а потом залпом опустошила стакан. Ярко-горькое послевкусие резануло горло, но помогло отрезвить мозг. Или наоборот затуманить настолько, чтоб все проблемы отошли на второй план.
— Хватит, — пробормотала она самой себе. — Играем дальше.
Рывком поднялась, ощутив, как ноги чуть подкашиваются — то ли от огневиски, то ли от истощения. Вздохнула, слегка прикусила губу, чтобы собраться, и, прихватив учебник, направилась к выходу. Пора на зелья. И, мать вашу, по дороге никто не посмеет сказать ей хоть слово.
Она шла по коридору, слегка покачиваясь. Огневиски растекался в крови, смазывая грани реальности. Мир приглушился: свет перестал резать глаза, холод больше не казался таким враждебным. Блейз был прав: иногда проще отпустить поводья и просто плыть. Главное — чтобы Снейп не унюхал. Про то, что так можно незаметно спиться, она не думала. Это был уже следующий этап падения. Сейчас всё просто стало чуть легче. Замерев на секунду у стены, она пропустила шумную группу первокурсников, живущих явно в своём мире, полном бессмысленного трёпа, дешёвых драм и идиотского смеха. Кэтрин провела рукой по волосам, приглаживая их. Всё нормально. Она опустилась на широкую каменную скамью, натянула ворот мантии, выпрямила спину. Выглядеть естественно. Но что, блядь, значило «естественно»? Слишком расслабленное лицо — выдаст. Слишком напряжённое — тоже. На периферии сознания мелькнуло: как люди вообще скрывают опьянение?
Гул голосов нарастал, поток студентов сгущался. Кто-то кивнул ей — Кэтрин ответила отстранённым взглядом и, чуть наклонившись, провела пальцами по вороту мантии, применяя очистительное заклинание. Запах алкоголя исчез, будто его и не было. Спасибо, Блейз, за ещё один чёртов лайфхак. Слизерин и так порочный факультет, но не настолько, чтобы подставляться по собственной глупости.
Толпа раздражала. Слишком громкая, слишком беспокойная. Паранойя растекалась под кожей, заставляя всё вокруг казаться угрожающим. Кто-то засмеялся. Вероятно, дело было не в ней, но в пьяной голове мысль застряла прочно: а вдруг? Взгляды задерживались дольше, чем нужно. Или казалось? Она поднялась слишком резко. Мир качнулся. Виски отозвались болью. Но стоило переступить порог класса, как прохлада хлестнула по коже — будто кто-то вылил ведро воды. Голова немного прояснилась. В аудитории уже царил привычный хаос: шелест пергамента, звон стекла, студенты таскали котлы, перебрасывались репликами. Всё — как всегда.
Кэтрин поспешно опустилась на первое попавшееся место, сжав пальцы на краю стола. Взгляд метался по классу — короткими, нервными рывками, словно кто-то вот-вот ткнёт в неё пальцем и скажет: «Мы всё знаем». Она старалась не задерживаться на лицах, но на периферии ловила каждое движение, каждую тень. Казалось, стоит хоть одному взгляду зацепиться за неё дольше обычного — и всё, пиздец, маска сорвана.
Блейз задержался у двери, небрежно бросив в сторону Драко какую-то фразу. Малфой ответил резким жестом, будто отмахнулся, отсекая наскучившую тему. Потом оба направились к своим местам: Забини уселся прямо позади неё, как бы невзначай. Малфой — предпочел последний стол в противоположном ряду. Кэтрин машинально принялась перекладывать перед собой ингредиенты, раз за разом проверяя инструменты. Она почти не вникала в процесс — то ли из-за того, что Блейз слишком близко, то ли из страха, что он слишком быстро всё поймёт. А может, просто нужно было чем-то занять руки, чтобы не выдать себя. Запустив пальцы в волосы, она позволила себе на пару секунд прикрыть веки. Позади кто-то тяжело вздохнул — наверняка Блейз. В дальнем ряду Малфой бросил Крэббу короткое замечание. Пэнси, занимая место перед ней, выпрямила спину — почти наверняка ожидая удобного момента выделиться. Кэтрин хмыкнула. Всё идёт как обычно. И всё же...
Снейп ворвался в класс, как порыв ледяного ветра, взметнув полы мантии. Скользнул тёмным взглядом по классу, словно выискивая, кто первый попадётся под раздачу.
— Сегодня вы работаете индивидуально, — его голос прозвучал так, будто эта новость должна была их оскорбить. — Надеюсь, хоть раз в жизни мне не придётся наблюдать коллективную... бездарность.
Резким движением палочки он вывел в воздухе название зелья, и последующим взмахом отправил список ингредиентов на доску. Скрестив руки, он остановился у кафедры, явно готовый караулить любой признак тупости. Класс наполнился звоном ножей, скрипом пергамента и приглушённым шорохом ингредиентов, падающих в котлы. Кэтрин механически отмеряла компоненты, двигаясь быстро, но бездумно. Тонкий порыв воздуха у виска. Она машинально перехватила зачарованную птичку-оригами. Бумага чуть затрепыхалась в пальцах. Почерк Блейза — размашистый, уверенный: «Малфой удивляет. Вопрос закрыт». Она замерла. Моргнула. Перечитала. Что, блядь? Медленно повернулась. Блейз опёрся о парту, наблюдая за ней слишком внимательно.
— Малфой? — губы едва шевельнулись, но голос всё равно предательски дрогнул. — Защитил меня?
Блейз кивнул, уголки его губ тронула едва заметная ухмылка.
— Да, и это было... впечатляюще.
— Ты шутишь?
— Как ни странно, нет, — отозвался он лениво, с оттенком самодовольства в голосе. — Он умеет разруливать дерьмо, если захочет, — и придвинулся ближе, понизив голос: — И, Вэберн, ради всех нас — веди себя так, будто не в курсе. Он не любит, когда его ловят за... приступами человечности.
Внутри что-то ёкнуло. Малфой разобрался с её проблемой? Холодный спазм пробежал по позвоночнику, оседая под кожей. То ли из-за уровня спирта в крови, то ли из-за самого факта — неважно. Этот день уверенно бил рекорды по странности. Кэтрин тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. Рефлексия идёт нахер. Она резко выдохнула. Разбираться с этим — потом. Сейчас просто режь. Мешай. Добавляй. Не думай. Она схватила травы, смяла в пальцах, но вышло это жëстче, чем требовалось. Аромат заполнил воздух, терпкий, удушливый, из-за чего к горлу поднялась тошнота. Лезвие прошло по корням. Отмерять, добавлять, помешивать — монотонные движения, которые хоть как-то заземляют. Но тело всё равно сдаёт её. Внутри дрожь, мелкая, как от холода. Слишком громкий звук пузырящегося зелья. Слишком резкий запах настоя. И, как по заказу, тень. Тяжёлая, давящая. Она не поворачивала голову, но знала — Снейп.
Всё внутри сжалось, как будто его взгляд мог видеть не только котёл, но и остатки алкоголя в крови, нервный всплеск под рёбрами, сбившееся дыхание. Кэтрин сильнее сжала черпак, продолжая работать. Не дышать. Не шевелиться. Тишина. Потом — ленивый, отмеренный цокот языка.
— Неплохо, мисс Вэберн. Хоть кто-то в этом классе умеет читать инструкции.
Она моргнула. Что? В груди снова что-то дёрнулось — неожиданность? Недоверие? Да хрен знает. Она даже не сразу поняла, что это была похвала. Или то, что у Пэнси впереди едва заметно дёрнулось плечо. Снейп выждал паузу, затем, с привычной ледяной скукой, добавил:
— Паркинсон. Вам бы не помешало брать пример. Если, конечно, не хотите продолжать радовать меня вашими... печально известными работами.
Ох, сука. Кэтрин почти услышала, как Пэнси скрипнула зубами.
— Разумеется, профессор, — натянуто ответила та, заметно дрогнувшим голосом. Спина напряглась, пальцы вцепились в столешницу, как будто она сдерживала желание развернуться и убить всех взглядом.
О Салазар, просто бальзам на душу! Снейп не стал продолжать. Лишь хмыкнул и двинулся дальше, оставляя за собой тяжёлую тишину. Кэтрин наклонилась ближе к котлу, наблюдая, как зелье густеет, медленно перетекая в нужный оттенок. Почти идеально. Уголки губ дрогнули — не совсем улыбка, скорее, удовлетворённое признание факта. Она повернулась, намереваясь показать Блейзу промежуточный результат, но не успела и рот открыть... За спиной раздалось шипение — зелье начало бурлить, увеличиваясь в объëме и норовя вылиться через край.
— Чёрт! — она резко дёрнулась, вскинув ладонь.
Реакция пошла слишком быстро: капли угрожающе пузырились, нарастал едкий пар.
— Только не это... — прошипела сквозь зубы, лихорадочно взмахнув палочкой, и при этом ненароком зацепив несколько пробирок с ингредиентами. Простейшее охлаждающее заклинание, сбить кипение. Немедленно. Но в тот же миг за спиной раздался резкий голос:
— Что здесь происходит?!
Холодный, выверенный тон. Она застыла. Снейп. Он приблизился, скользнул взглядом по котлу, по ней, по рассыпанным ингредиентам. Выражение лица не изменилось, но воздух стал тяжелее.
— Как интересно, — процедил он. — Мисс Вэберн, едва вы отвлеклись, как ваше зелье решило сбежать.
Каждое слово, как плеск холодной воды. Кэтрин отшатнулась, вытаращившись на котёл. Чёрт возьми. Она ничего не делала. Как, блядь, объяснить, что зелье взбесилось само по себе? Но Снейп не смотрел на неё.
— Недельное наказание, мисс Паркинсон, — холодно обронил он.
— Что?! — Пэнси взвилась с места, как ужаленная. — Но за что, профессор?!
— За то, что мне хватило трёх секунд, чтобы заметить, как вы «незаметно» подсыпаете лишнюю горсть корней в чужой котёл, — его голос оставался ровным, но в нём сквозила сталь. — Я разочарован.
Он смерил её взглядом, полным едкого презрения.
— Слизерин не подставляет своих. И не смейте мне лгать. Ещё одно подобное нарушение — и разговор будет куда... обстоятельнее.
Пэнси замерла, судорожно открывая и закрывая рот, будто рыба, выброшенная на берег. По классу пронёсся шёпот. Несколько человек скосили взгляды в сторону однокурсниц, но никто не осмеливался комментировать громче. Снейп шикнул, призывая к тишине, и гул перешëптываний мгновенно стих. Затем вернул внимание на Кэтрин.
— Мисс Вэберн, — в его интонации слышались нотки едва заметного раздражения. — Вы не закончили работу, но я наблюдал за процессом. Принесёте мне письменный отчёт о том, как должно вариться это зелье. Завтра. Этого будет достаточно.
— Да, профессор, — кивнула она, всё ещё слегка ошеломлённая.
Он задержался на ней взглядом, потом чуть тише добавил:
— И впредь следите, чтобы в ваш котёл никто не совал руки, — с этими словами он двинулся дальше. Подойдя к Блейзу, Снейп приподнял бровь и пробормотал с привычным презрением: — Забини, удивительно, но вы, оказывается, способны на нечто помимо праздной болтовни. Однако не обольщайтесь — ваши результаты всё ещё оставляют желать лучшего.
Смерив его ледяным взглядом и не дожидаясь ответа, он двинулся дальше. К ряду, где сидели Малфой и Гринграсс. Вскользь похвалил их работу, а следом окрестил безнадёжными Крэбба и Гойла:
— Грегори, Винсент, тут не зелье — помои.
Глубоко разочарованно цокнул языком, оценив глазами невразумительное варево Булстроуд, и медленно покачал головой, как будто в нём ещё теплилась надежда, что хотя бы кто-то из них способен постичь азы элементарного зельеварения.
Внутри всё ещё отзывался огневиски — приглушённое эхо, смешанное с отступающей волной адреналина. Кэтрин украдкой взглянула на Пэнси: та сидела напряжённая, челюсти ходили ходуном, будто она с трудом сдерживалась, чтобы не сорваться. Что ж, теперь у Паркинсон будет новый повод для склок. Но, чёрт возьми, Кэтрин не могла не ощутить лёгкое, колючее удовлетворение: получила, что заслужила.
Прозвенел сигнал окончания урока. Снейп окинул класс холодным взглядом:
— Те, кто закончил, сдают образцы. Остальные пишут отчёт. И выметайтесь.
Его мантия взметнулась вверх, стоило профессору развернуться к выходу, и через секунду аудитория взорвалась движением — шорохом собираемых вещей, облегчёнными выдохами, неуверенными переглядываниями. Кэтрин медленно закрыла крышку своего футляра с ингредиентами, выпрямилась и наконец позволила себе сделать нормальный вдох. Она вышла из класса, ощущая, как виски всё ещё гудит в черепной коробке. Мир вокруг оставался чуть размытым — не в том смысле, что плыл перед глазами, а скорее будто был на полшага дальше, чем должен. В глубине сознания стучала мысль: «Держись ровнее. Чёрт возьми, хотя бы делай вид, что в порядке».
Она быстро пересекала подземные коридоры, намереваясь свернуть к библиотеке. Надо было закончить отчёт для Снейпа — и, если останется время, покопаться в книгах. Возможно, она наконец-то наткнётся на что-то полезное. Возможно. Уже почти на выходе из подземелий, кто-то резко дёрнул её за локоть. Рывок — сильный, неожиданный. Кэтрин инстинктивно попыталась отступить назад, но запястье сжали крепче, утаскивая в тёмный проём между массивными колоннами. Она резко дёрнула руку, вырываясь из хватки.
— Ты совсем охренела?!
Перед ней стояла Пэнси — губы поджаты, взгляд пылает злостью, плечи напряжены так, словно она из последних сил сдерживается, чтобы не кинуться с кулаками.
— Ты думаешь, можешь творить что угодно, и тебе за это ничего не будет?
— Ох, да что ж такое! — Кэтрин резко выдохнула, раздражённо убрав прядь волос с лица. — Сегодня день, когда все считают нужным читать мне мораль? Тебе зелья мало было? Или теперь ты решила хватать меня в коридорах, чтобы добиться справедливости?
Пэнси вспыхнула.
— Не строй из себя жертву, Вэберн! — её голос дрожал от переполняющей злости. — Я лишь сделала то, что давно должна была!
— О, как благородно, — Кэтрин усмехнулась, скрестив руки на груди. — Сначала тихая диверсия, теперь открытые разборки. И что дальше? Толкнёшь меня с лестницы?
Пэнси шагнула ближе, вставая почти вплотную.
— Думаешь, раз Малфой вмешался, теперь тебя все должны бояться? — прошипела она. — Думаешь, ты особенная?
Кэтрин выдержала паузу.
— А ты?
Пэнси прищурилась, её пальцы сжались в кулаки.
— Он не за тебя вписался, Вэберн. Он защищал факультет! — голос тихий, но в нём сквозил почти осязаемый гнев. — Ты просто грязь, которую было проще смыть, чем позволить ей заляпать весь Слизерин.
Кэтрин оценивающе склонила голову набок.
— Ну, выходит, что ты, Паркинсон, тоже не особо ценный экземпляр. Раз тебя он вообще защищать не стал.
Губы Пэнси дрогнули, пальцы побелели от напряжения.
— Тебе это ещё аукнется, — процедила она, развернулась на каблуках и исчезла в коридоре.
Кэтрин проводила её взглядом, выдохнула и только тогда поняла, что и её собственные руки дрожат. Чёртов день.
К вечеру она, наконец, добралась до библиотеки. Сидела за самым дальним столом, устало растирая виски. Чернила на пергаменте высыхали медленно, буквы расплывались. Приятная расслабленность давно сменилась тупой, ноющей усталостью — отголоски похмелья саднили под черепом. Отчёт был дописан, осталось лишь свериться с параграфами в «Продвинутых зельях». Она скользила взглядом по строчкам, упрямо цепляясь за смысл, но глаза слипались, а мозг уже начинал саботаж, проваливаясь в тягучую пустоту. Ещё пять минут. Потом можно будет закрыть книгу и, наконец, провалиться в сон.
— Ты справляешься.
Кэтрин подняла голову. Драко опустился напротив. Без книг, без пергаментов — просто сел, словно зашёл ради личного интереса. Она устало откинулась на спинку стула.
— Неужели ты пришёл меня похвалить?
— Не смеши, — Малфой чуть склонил голову, разглядывая её, словно оценивая работу ниже ожидаемого стандарта. — Просто напомнить: Слизерин защищает своих. Мы... семья.
Кэтрин закатила глаза.
— Даже если это ты?
— Особенно если это я, — усмехнулся он, придвигаясь ближе.
Кэтрин смотрела на него, пытаясь распутать этот хренов подтекст. Это был намёк? Предупреждение? Или какая-то уродливая версия заботы? Они встретились взглядами, и на миг ей показалось, что в его серых глазах мелькнуло что-то похожее на понимание. Не снисхождение, не холодная оценка, а чистое, чёткое осознание. Он видел, что она устала. Что ей надоело сражаться. Драко вдруг усмехнулся, качнул головой и встал.
— Ладно, Вэберн, не буду мешать, — он сделал пару шагов, но перед уходом всё-таки бросил через плечо: — Отдыхай. Завтра тоже будет день, полный идиотов. И, надеюсь, ты больше не решишься напиваться среди дня.
Кэтрин молча проводила его взглядом. Шлейф неизменного парфюма растворился в библиотечном воздухе, оставляя лёгкий, еле уловимый след. Она так и не нашлась, что сказать в ответ.
«Слизерин защищает своих. Это семья»— звучит как красивая ложь. Или как правило, которому лучше следовать, если хочешь выжить. И тем не менее, все они — куски одной цепи, где проступки и спасение идут рука об руку.
Она провела пальцами по волосам, закрыла чернильницу, отложила перо. Толку от дальнейших поисков не будет. Голова гудела, мысли вязли, страницы перед глазами сливались в серую массу. Потому наскоро сложив бумаги, она подхватила свой доклад, пару книг, и накинула мантию, направляясь к выходу из библиотеки.