Личные обстоятельства

К счастью, конференция действительно длится недолго. Грейнджер успевает забрать все нужные бумаги, и даже переодеться в более скромный наряд, как и просил помощник министра. Ужин проходит максимально скучно: нагнали кучу народу, музыка звучит слишком громкая, и всё спасает только алкоголь. Затем все привычно разбредаются по компаниям, обсуждая работу, политику и просто болтая. Ей бы тоже не мешало вклиниться в какую-то беседу, но день выдался неоднозначный, и честно, девушке хочется просто упасть лицом в подушку.

Гермиона, постукивая пальцем по ножке бокала, украдкой наблюдает за Малфоем. Зачем? Если бы ей знать. Парень стоит в компании своих коллег, опираясь плечом о стену и грея в широких ладонях стакан с огневиски. Её определённо в нём что-то зацепило. Все, что она знала о Драко Малфое, отныне осталось в юности. Теперь это какой-то новый человек, и девушка глубоко в душе сжимается от печали — как же сильно их всех изменила война.

Чуть больше года назад на той вечеринке Аврората в честь завершения стажировки он выглядел так же: в черной рубашке, с расстёгнутыми верхними пуговицами, обнажающими разлёт ключиц и подкачанные грудные мышцы, обычных чёрных брюках с ремнём и элегантных мужских туфлях.

Весь его вид был вызовом другим парням, которых в том зале тогда собралось довольно много. И в целом Драко выделялся чем-то неуловимым глазу. Джинни назвала это харизмой, Рон — выпендрёжничеством, сама Гермиона просто смотрела на него, хотела видеть всё того же вредного мальчишку, доставившего ей столько проблем, и не видела. Перед ней в тот вечер стоял и пил из стакана алкоголь незнакомец.

Грейнджер честно убеждала себя, что Малфой не в её вкусе: слишком холоден, циничен и надменен. Она была на паре тренировок (по работе само собой) и видела, как агрессивно он сражается, насколько его уровень невербальной и беспалочковой магии выше тех, с кем его ставили в пару, потрясающие дуэльные навыки и умение оценить ситуацию. Ей тогда подумалось, что, наверное, в своём Аврорате он на хорошем счету. Собственно, её предположения оказались правдивы.

Ей удобно до сих пор думать, что тогда, в тот безумный вечер, так сложились обстоятельства. Гермиона была огорчена, что спустя всего две недели после их разрыва Рон нашёл себе новую девушку. Не умнее, не красивее неё, просто весёлую хохотушку, которая глядела на него, как на героя. Сама Грейнджер так никогда не делала.

Они расстались по-хорошему, без обид и сожалений. И вовсе не от утерянной любви девушке было больно, а именно потому, что она сама не справилась, она не смогла удержать их отношения. И пока Гермиона анализировала, где сплоховала, Рон встретил Вэнди. Это её зацепило. И разозлило.

Ей захотелось просто почувствовать себя снова желанной. И красивой. И чтоб её хотели, а не просто уважали, как друга и специалиста. И всё как-то само собой сложилось. Она выпила, кажется, не так уж и много, а потом сама подошла к Малфою. Ничего такого, просто поздравить с успешным прохождением учёбы. Гермиона сама любит повышать свой уровень знаний и мастерства, и всегда особенно ценит такое же стремление самосовершенствоваться в других.

Мерлин, они перебросились парой фраз, а потом Драко пригласил её на танец, чтоб позлить Рона. Он даже ничего не стал выдумывать. Так и сказал: «Не одному же ему портить людям настроение». И она согласилась. А потом... Тяжёлый вздох рвётся из груди. Предложение Джинни развеяться и забыться Гермиона восприняла слишком буквально.

Нет, в моменте ей было хорошо, стыд и осознание случившегося накрыли её дома поутру. Она вспомнила, с кем провела вечер и где потеряла свои трусы. Позорище. Так низко она ещё никогда не падала. И дело даже не в том, что это был Малфой. Вернее не только в нём. Скорее сам факт её такого непристойного поведения заставил Гермиону изменить мнение о самой себе. Прежде она осуждала девушек за неразборчивые половые связи и в итоге сама же стала одной из них.

Воспоминания были яркими и живыми: Гермионе долго потом казалось, что она ещё чувствует на себе чужие сильные руки, сжимающие её бедра, скользящие выше, по талии, задевая ребра и стискивая через плотную ткань платья грудь. И губы, мягко и настойчиво ласкающие шею. Она не могла отделаться от наваждения, заполонившего её сознание. У девушки всегда была буйная и очень реалистичная фантазия.

Картинки перед глазами вызывали в ней новую волну желания, за которой следовал стыд и чувство вины — она просто воспользовалась парнем. Да, это всё ещё был Малфой, который сам не отличался устойчивыми моральными принципами, но она! Она-то куда полезла! После всего произошедшего Грейнджер долго обходила ту каморку стороной, словно оттуда мог опять выскочить её случайный любовник.

Наверное, им с Драко стоило всё же поговорить. Хотя о чём? Что она могла сказать в такой ситуации? Верно, ничего. Ей и так пришлось краснеть на следующий день за ужином у Поттеров. Оказывается, Гарри был у себя в кабинете, его срочно вызвали по одному из расследований. «Дожили! Прямо в той кладовке, представляешь? Понятия не имею, у кого так чесалось, что люди не дотерпели до дома. Хоть бы воспользовались заглушающими, я не знаю...». Гермионе в этот момент просто хотелось, чтоб разверзся пол, и она вместе со стулом свалилась в преисподнюю. Там ей и место за такое аморальное поведение...

— Я могу присесть? — заставляя её вернуться в реальность, рядом с девушкой на высокий барный стул мостится Кормак, не дожидаясь ответа. — Я это... Не сдержался просто... Вышло некрасиво, конечно, и мне неудобно...

— Всё могло закончиться международным скандалом, — чеканит слова, не глядя на собеседника.

— Ну, Малфой сам виноват... — Маклагген выглядит виноватым, но Гермионе его совсем не жаль.

— Нет, виноват во всём ты. Ты и твоё чувство собственной важности, — морщится девушка, стараясь говорить тише. — А сейчас уйди, видеть тебя не могу.

И она не врёт. Малфой мог ведь резко вспомнить свои слизеринские истоки и не отдать ей палочку Кормака, бонусом нажаловавшись на них своему руководству. И то, что он поступил иначе, слишком сбивает её с толку. Такого Драко Малфоя она не знает.

Маклаггену ничего не остаётся, как уйти, нахмурив широкие брови, а девушка нудится ещё полчаса, дожидаясь, когда можно будет выцепить Крикерли. Ей завтра вставать довольно рано. Гермиону к восьми утра ждут в канцелярии, чтоб рассказать программу стажировки и ввести в курс дела.

Малфой изредка бросает на Грейнджер самоуверенные насмешливые взгляды. Их разговор его натурально повеселил. В том, что они переспали по пьяни, парень не видит никакой проблемы. С кем не бывает, они взрослые люди и вообще жизнь одна. Но это не отменяло его странного ребяческого желания её позлить. Слишком забавной она становится, когда сердится.

Драко кивает коллегам, залпом выпивает остатки алкоголя и неторопливым, вальяжным шагом направляется в сторону барной стойки. Он должен извиниться. Не стоило ему так бестактно себя вести. Ему давно не тринадцать, и они вообще-то отчасти коллеги. Малфой уже в курсе, что ей предстоит стажировка, возможно им даже придётся видеться, а на работе парень ненавидит множить неловкость.

— Удели мне минуту своего времени, — без особого предисловия начинает Драко, опираясь предплечьем о барную стойку, обращая всё своё внимание на Гермиону. — Хочу извиниться.

— Извиняйся, — бросает на него равнодушный холодный взгляд. Сегодня она звезда вечера. Если не Кормак, так Малфой зачем-то проявляет к ней повышенное внимание. Мало ему того позорного разговора в коридоре.

— Хм, — самонадеянная ухмылка выгибает губы. Он кивает домовому эльфу, которого почти не видно за стойкой. Рокс знает его давно и не нуждается в уточнении напитка. — Признаю, что вёл себя, как мудак. Каюсь.

Вкупе с улыбкой и озорством в серебряных глазах, его извинение не кажется чем-то серьёзным.

— Ну, хоть уровень лицемерия в тебе остался прежний, — довольно колко отвечает Гермиона.

Девушка отмечает, как изменилась речь и манеры Малфоя. В нём теперь и не узнать вычурного чистокровного британского волшебника. Будь они незнакомы, то Грейнджер непременно решила бы, что он американец до кончиков светлых волос.

— Как и язвительность в тебе, — Драко бросает ей ответный «комплимент». — И я вовсе не шутил про бельё.

— Ты что, серьёзно их сохранил? — Гермиона ничего не может с собой поделать, и горячая краска пунцовым оттенком заливает шею и щёки.

— Конечно! — хмыкает Малфой. — Однажды ты станешь министром Магии Великобритании, и я продам их в Лютном переулке за бешеные деньги.

— Перестань, — она смущена и растеряна. — Это ужасно.

— Ужасно упустить такой шанс! — отпивает глоток из своего бокала, который ему подаёт эльф.

Драко смотрит ей прямо в глаза, не спуская с губ нахальную, совершенно мальчишескую ухмылку. Вот, пожалуй, только она и осталась от прежнего Малфоя. А Гермиона, всегда уверенная в себе девушка, сильная и независимая, натурально теряется под этим его прямым, ничем не прикрытым испытующим взглядом.

— И где же ты их хранишь? — опускает глаза в бокал с эльфийским вином.

— В своём рабочем сейфе, — напускает на лицо серьёзность. — Я так-то хотел их сразу вернуть, но тебя в тот день не было на работе. А Поттеру отдать постеснялся.

Он шутит, и Гермиона это понимает. Кто бы мог подумать, что спустя много лет они вот так непринуждённо будут обсуждать её нижнее белье. Смех, да и только.

Какое-то время они просто перебрасываются ничего не значащими фразами, проформы ради. Иногда он касается её руки. Просто так, ни с того ни с сего. И смотрит в глаза, словно изучая её реакцию. Это простое касание обжигает так, что нужно отдёрнуть ладонь, но не хочется. Гермиона ловит его взгляд и видит, как темнеет серая радужка, зрачки сужаются и прожигают её насквозь.

Девушка честно держит марку, хоть внутри давно разлито томление. С каждым прикосновением она всё сильнее и сильнее ощущает силу вспыхнувшего вновь желания. Память легко возвращает её к фантазиям, и Грейнджер всерьёз размышляет, откажется ли она с ним пойти, если Малфой вдруг предложит.

Возможно, она просто свихнулась, возможно, её опоили, но вот эти его руки, лежащие на гранитной барной стойке так близко к её ладоням... Длинные пальцы, изящные запястья... Может быть, ей хотелось бы снова почувствовать их прикосновения к оголённой коже... Не нежно, не чувственно, не аккуратно, а уверенно, как в тот раз. Без лишних немых вопросов «а можно ли».

Грейнджер вздрагивает и встряхивает головой, растрёпывая уложенные пряди. Все дело в том, что у неё давно никого не было. Вернее, после того их секса в каморке как раз никого. Она хватается за свой бокал, делая большой глоток приторной терпкой жидкости. Нужно уходить, пока она сама к нему не полезла.

Девушка толком не понимает, как так выходит, что парень добродушно вызывается проводить её к месту аппарации, перед этим галантно предложив свой плащ. Ясная погода к вечеру стала плакать мелким прохладным дождём. Они идут как старые приятели, которым больше нечего делить. Выпитый алкоголь гасит напряжение.

Малфой продолжает хитро улыбаться. Иногда облизывает губы, чем заставляет Гермиону нервно сглатывать. У неё кружится голова, и тело бросает в жар. Как он там говорил, жизнь одна?

— Малфой, как ты относишься к сексу без обязательств? — выпаливает на одном дыхании, чувствуя, как огнём стыда загораются уши и щеки.

— Ты спрашиваешь ради интереса или у тебя деловое предложение? — он улыбается широко и нагло, приподнимая иронично бровь.

Девушка улыбается в ответ, ощущая давно забытое чувство лёгкости и безрассудства. Да, возможно завтра она снова пожалеет, опять станет себя корить и винить за слабость. Но сейчас, в данную минуту, ей даже хочется быть немного неправильной.

Драко как-то рвано выдыхает, ухмыляется, чуть качнув головой, поворачивается к ней и целует. Уверенно, без сомнений, довольно напористо. Он притягивает её к себе за шею, переплетает свой язык с её и обоим кажется, будто они давно уже вместе, будто их отношениям минимум сто лет, будто так и должно быть...

Гермиона только и успевает глотнуть сжатый воздух, чувствуя, как стискиваются внутри органы. Резкая и довольно неожиданная аппарация поднимает на секунду в желудке муть.

— Прости, — горячий шёпот опаляет ухо и вмиг все остальное становится неважным.

Она не понимает, где находится. Темнота кажется кромешной, а затем озаряется чуть желтоватым мягким светом. Это точно не её номер. Да и не важно, горячие ладони на талии прожигают, кажется, до костей. Её дыхание сбито, а бездействие парня заставляет сомневаться в правильности принятого решения.

— Ты ведь об этом пожалеешь завтра, — его голос звучит низко и хрипло. Он убирает от неё руки и отходит на шаг. Гермиона чувствует, как Драко смотрит на неё, ощущает его взгляд, скользящий по ногам, талии, линии бёдер. А может ей просто это кажется из-за алкоголя и собственного воображения. Она не знает, она уже ничего не знает.

— Может быть, — выдыхает тихо, сглатывая в горле комок. Тело требует прикосновений. Любых. Сейчас же, немедленно. — А может, и нет. Тебя это заботит?

— Может быть, — возвращает ей её же фразу. Он медленно расстёгивает пуговицы на манжетах рубашки. В полумраке его глаза горят дьявольским светом и, наверное, именно так выглядит демон-искуситель, если бы такие существовали. — А может, и нет.

Почему от одного его взгляда ей нестерпимо сильно хочется его целовать? Целовать страстно, жадно, впиваясь пальцами в его сильную спину, прижимаясь к нему как можно плотнее? Это наваждение, и оно её погубит.

К концу её сумбурных размышлений Малфой остаётся без рубашки. Девушка скользит взглядом по бледной коже, запоминая каждую деталь. В тот раз раздеться они не успели.

— Тебе помочь? — прямой взгляд в глаза вышибает из лёгких остатки кислорода. — Или ты передумала...

— Поцелуй меня, — откровенная просьба, но именно этого ей сейчас хочется. Безумие давно овладело её разумом, так какой смысл тратить время на пустую болтовню?

Он усмехается, чуть склоняя голову вбок. Ей неизвестно, о чём он думает, какие решения принимает и почему соглашается присоединиться к её помешательству. Но тем не менее Малфой исполняет просьбу. Он решительно снова привлекает её к себе, одной рукой удерживая за талию, а второй касается подбородка, приподнимая голову девушки и тем самым заставляя её посмотреть на него. Серой радужки почти не видно, лишь тёмная, манящая мгла, которая влечёт за собой, отключая остатки здравого смысла.

Малфой впивается губами в её губы, отнимая весь запас кислорода. Её давно никто так не целовал: с чистым желанием, без всяких мыслей о долгом и счастливом будущем, без сомнений о том хорошо ли ей, все ли ей нравится, не хочет ли она чего другого.

В этот момент, когда его горячие губы сминают её, а сильные руки сжимают талию, она понимает окончательно, что же заставило её снова броситься в омут с головой, хоть она и обещала сама себе не повторять былых ошибок: Драко ни разу ни о чём её не спросил. Он делает, что хочет. Уверенно, может даже слишком. Его не терзают лишние сомнения, и он не даёт решать ей ничего, кроме того, как избавиться от одежды. Впервые за долгие годы она находится под полным контролем. И это возбуждает.

Топкое марево желания заполняет сознание, заставляя Гермиону дышать чаще. Она закрывает глаза, позволяя смелым рукам изучать её тело. Горячие прикосновения к плечам, шее, ключицам, груди сводят с ума, вынуждая чуть прогибаться в пояснице.

Грейнджер слегка отрезвляет холод простыней – как и куда пропадает её одежда для девушки останется загадкой. Парень склоняется над ней, щекотно целуя изгиб шеи, а его рука касается её груди. Мягко, несмело, словно изучая, пальцами обводя контур ареолы, и лишь услышав её тихий стон, сильнее сжимает грудь.

Тело быстро реагирует на долгожданные мужские ласки. Оказывается, оно тосковало, томилось и жаждало чего-то подобного. Тем временем рука Драко спускается вниз, туда, где тянущее чувство ощущается дискомфортом и требует хоть каких-то действий. Первое прикосновение вырывает из неё судорожный, обрывистый всхлип.

Она может сколько угодно убеждать себя в абсурдности и невозможности сложившейся ситуации, но влага на внутренней стороне бёдер говорит об обратном. Малфой, едва касаясь, ласкает пальцами, скользя по плоти, но Гермионе этого оказывается слишком мало. Девушка подавляет стон и сама толкается бёдрами навстречу прикосновениям.

Драко внимательно следит за её эмоциями, отслеживая каждую перемену на раскрасневшемся лице. Сейчас он не спешит, как в тот раз, нет лихорадочного сумасшествия и боязни быть застигнутыми на горячем. И такие медленные ласки всё больше и больше сводят Гермиону с ума.

Когда его пальцы проникают в девушку, у неё вырывается глухой стон. Ей не хватает воздуха не то что кричать, а даже дышать. Внизу живота все пылает жаром, болезненно сжимаясь в сладком предвкушении.

Сейчас весь мир, большой и огромный, стискивается до размеров кровати, на которой она самозабвенно отдаётся парню, с которым вообще никогда не планировала спать.

Ей жарко, кожа покрывается испариной. Драко скользит смазанными короткими поцелуями от ложбинки между грудей до шеи, по подбородку и опять целует в губы. Жадно, страстно, лишая воздуха.

Бедра сами приподнимаются навстречу ему, и длинных пальцев, скользящих в ней, становится откровенно мало. Хочется чего-то большего, сердце отчаянно колотится в груди, в ушах стоит звон, и в какой-то момент она ловит уже знакомое тянущее чувство внизу живота – приближение того, что отпустит её, освободит, вырвет из обычного круга привычных ощущений.

Малфой никак не комментирует происходящее. Ему интересно наблюдать, как с неё спадает маска собранной, всегда знающей и уверенной в себе девушки. Сейчас она не контролирует ничего, и все эмоции отражаются на её лице, он закусывает губу и сгибает внутри неё пальцы, губами ловя её отрывистый стон.

Ещё пара умелых движений и Гермиона распахивает глаза, хватая ртом раскалённый воздух. Горячая волна, разливаясь по телу приятным теплом, вышибает её из реальности. Она ногтями цепляется в мужские плечи, на мгновение теряя связь с внешним миром. Внутри все сжимается, чтобы усилить ощущения, и перед глазами вспыхивают радужные круги.

Малфой не даёт ей полностью прийти в себя, рывком переворачивает её на живот, пальцами ощутимо впиваясь в девичьи бедра. Он вынуждает её встать на коленки и надавливает на спину, прижимая лицом к подушкам, коленом раздвигая ноги шире.

Ему до одури хочется оказаться в ней, но он медлит, вновь погружая в неё два пальца, все ещё чувствуя, как все внутри неё сокращается и трепещет. Второй рукой Драко поглаживает и сжимает упругие ягодицы. Хрупкое тело, перешедшее черту удовольствия, лениво реагирует на ласку – девушка снова прогибается, комкая в руках простыни, сжимая их в кулаках. Её накрывает чистым безумием, отчего желание становится острее острого.

— Ну же, — шепчет хрипло и недовольно, облизывая пересохшие губы, словно и не было того яркого оргазма несколько минут назад. Пламя, охватившее тело, просит большего, и она громко, несдержанно вскрикивает, ощущая в себе первый толчок.

Парень растягивает удовольствие. Он наклоняется к ней, прижимаясь грудью к спине, обхватывает ладонью шею, чуть сжимая пальцы, и тянет на себя, вынуждая девушку прогнуться ещё сильнее. Проводит носом по её щеке, вдыхая сладкий запах женских духов, прикусывает мочку уха, начиная мучительно медленно двигаться в ней.

Гермиона чувствует, как задыхается. Неторопливые толчки, плавные и размеренные, оттягивающие удовольствие, дающие прочувствовать близость им обоим. В ушах медленно нарастает звон, а тело сжимается в предвкушении новой волны оргазма.

Малфой одной рукой все так же несильно сжимает её шею, а другой грубо сминает грудь, сильнее стискивая её, и начинает двигаться быстрее, с каждым разом ускоряя темп. Остановиться уже невозможно, желание обоих достигает крайней точки. Из его горла рвётся сдавленный рык, и он впивается болезненным поцелуем в напряжённую девичью шею, зубами цепляя лихорадочно бьющуюся пульсом жилку.

Это толкает Гермиону за край. Она взвивается в сильных руках, теряя равновесие, запрокидывает голову ему на плечо, сжимаясь внутри от сладких судорог. Удовольствие выталкивает её куда-то за пределы Вселенной, заставляя распасться на миллион светящихся частиц.

Парень утыкается ей в шею и хрипло стонет, продолжая двигаться, когда его самого догоняет оргазм. Острый всплеск, а потом приятная истома волнами растекается по всему телу. Он глотает воздух, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Грейнджер расслабляется и сама падает на кровать, утягивая парня за собой. Они оба часто дышат, наслаждаясь негой, разлитой в их телах.

— Боже... — хрипло выдыхает девушка, когда снова обретает способность говорить. Удовольствие оседает в мышцах сладкой усталостью. А затем Гермиона вдруг вспоминает, что вообще-то здесь не одна. Она распахивает глаза и видит довольную ухмылку на красивом лице.

— Можно просто Драко, — ему самому смешно от банальности и шаблонности данной фразы. Но никакая сила не удержала бы его от этого самодовольного комментария. — Прости, не смог промолчать.

Гермиона никак не реагирует на его слова. Едва начинающий адекватно мыслить мозг задаётся одним вопросом: ну как так? Как ему это удаётся, быть таким обаятельным мерзавцем?

А ещё: разве так бывает? Они совершенно незнакомы в общепринятом смысле. Между ними нет ни чувств, ни взаимопонимания, но как же ей с ним хорошо. У неё, естественно, и прежде был секс, но ни разу девушка не испытывала ни с кем ничего подобного. И вот это тоже какое-то клише – случайный любовник, сумевший подарить ей прелести удовольствия. С каких пор её жизнь превратилась в дешёвый бульварный роман?

Малфой небрежно взмахивает рукой и в комнате становится светлее. Сейчас Гермиона может разглядеть довольно аскетичное убранство помещения: тёмные стены, тёмные шторы, кровать и шкаф. Наверное, это квартира Малфоя, и ей становится ещё больше неловко. Да, по всем законам жанра она обязана испытывать стыд, смятение и позор, но ничего такого нет. Лишь послевкусие оргазма и расслабление. Завтра, все угрызения совести завтра.

— Прямо вижу, как в твоей шибко умной голове копошатся мысли о неправильности происходящего, — голос Драко звучит сипло и лениво. — Прекрати, мы ничего плохого не сделали.

Ей хочется сказать, что и ничего хорошего они тоже не совершили. Связь, подобно той, в которой они увязли, обычно порицается обществом. А ей нельзя пятнать свою репутацию. С другой стороны, а кто об этом узнает? К тому же, сейчас всё иначе, и она взрослая женщина, вольная поступать так, как считает нужным.

Малфою забавно наблюдать за переменами на девичьем лице. Её щеки все ещё покрыты лихорадочным румянцем, а на шее наверняка останутся следы его безудержной страсти. Ничего, для этого существуют маскировочные чары. Лёжа на спине и предаваясь самокопанию, она кажется невероятно растерянной, что так несвойственно Гермионе Грейнджер.

— Прямо сейчас убежишь в свой номер, или все же останешься до утра? — он подпирает голову рукой и белые влажные пряди падают ему на лицо. Драко смахивает их привычным ленивым жестом и не сводит с девушки испытующего лукавого взгляда.

Гермиона поворачивает к парню голову и теряется от созерцания того шторма, который бушует в серых, всегда ледяных глазах. Кто он, вот этот вот Драко Малфой, аврор МАКУСА, свободный от предрассудков гражданин Америки? Что у него осталось общего с сыном Люциуса Малфоя, ярого сторонника чистоты крови и ненавидящего грязнокоровок? Как много он вытравил из себя и что приберёг в сердце?

— Мне завтра к восьми нужно быть в вашей канцелярии, — её голос сел и звучит хрипло. — Не думаю, что в первый день стажировки моё появление во вчерашней одежде и в твоём обществе верно истолкует наше руководство.

— Моему руководству всё равно с кем я сплю, — наглая ухмылка, к которой она даже привыкла за сегодняшний день, снова вспарывает расслабленное лицо. — Обещаю быть джентльменом и больше не приставать. Ну и кофе поутру так уж и быть, сварю. Я, знаешь ли, гостеприимный.

Гермиона не может не улыбнуться: его бахвальство напоминает ей о том, каким засранцем он был в школе. Сейчас уже нет острой обиды, сожаления или ненависти, все уничтожила и выжгла в ней война. Тогда, глядя на Драко в зале суда и выступая за его невиновность, она простила все, что было. Каждый из них заплатил слишком высокую цену за прошлое, чтоб тянуть этот груз в настоящее.

Да, она ничего не забыла, иногда в тесной компании дома у Гарри они вспоминают былое, смеются или грустят. Но её больше не оскорбить тем словом, что вырезала ей на руке тётка Малфоя. Это то, что у неё никто не отнимает, что её определяет и делает тем человеком, которым она стала.

Гермиона бросает быстрый взгляд на мужское предплечье и удивлённо вскидывает на Драко глаза.

— Ты не избавился от неё? — это вообще не в тему и точно не то, о чём стоило бы им поговорить.

Малфой следит за её взглядом и снова ухмыляется. Он привык, что на его руке есть клеймо и даже не дёргается больше, чтоб его скрыть. В Америке всем плевать, большинство даже не в курсе, что это такое. А те, кто знают, тоже не задают вопросов.

— Она напоминает мне, кем я был, каким идеалам служил и за что поплатился, — с лица сходит озорство, и девушка замечает, каким взрослым является мужчина перед ней: без надменной улыбочки на один уголок рта, он выглядит старше своих лет. — Это часть меня, которой я не горжусь, но которую должен помнить, чтоб больше не вляпаться в подобное дерьмо.

Справедливо. Гермиона кивает, не зная, о чём говорить ещё. Флёр неукротимого возбуждения растворился. Вот она пару минут назад стонала под ним и жаждала продолжения, а сейчас осмысливает, что переспала, по сути, с незнакомцем. Пугает ли её это? Нет, хотя и должно бы. Наоборот, в ней зарождаются первые ростки любопытства.

— Почему ты пошёл меня провожать? — зачем-то спрашивает она, хоть и всё предельно очевидно.

— Хм, — давит короткий смешок, иронично вздёргивая вверх светлые брови. — Что ты хочешь от меня услышать, Грейнджер? Хотел ли я тебя снова трахнуть? Да. Надеялся ли на то, что ты не откажешь – тоже да. Это иррационально, но ты мне нравишься, как бы странно это ни звучало с учётом предыдущих моих слов.

Прямолинейность обескураживает и вышибает из лёгких воздух. Гермиона силится совладать с лицом, но видимо выходит плохо, так как парень закатывается хриплым незлым смехом.

— Брось, — стреляет в неё лукавым взглядом. — Ну ведь ты тоже надеялась, что я тебя провожу. Напомню, это ты предложила секс без обязательств.

Точно. Господи, это ведь опять была исключительно её идея. Наверное, в глазах Малфоя она выглядит похотливой одинокой неудачницей. Гермиона Грейнджер пала ниже дна.

— В оправдание тебя скажу, что это я виноват ведь, ну кто устоит перед таким парнем, не так ли? — он сводит все в шутку, забавно приподнимая бровь и подмигивая растерянной девушке.

— Ты просто придурок, — у неё не находится иных слов. К удивлению обоих, нет неловкости, которую каждый с опаской ждал.

— Но ведь тебе со мной было хорошо, — подводит итог всей сегодняшней встречи. Ей нечем крыть, и нет смысла отрицать – ей действительно было хорошо. И нужно ли искать какие-то объяснения этому?

***

С того утра всё и началось. Не с секса в каморке возле кабинета Гарри, не с ночи, проведённой в постели Малфоя, а именно с первой кружки кофе, приготовленной Драко для Гермионы. Ей в целом было очень непривычно наблюдать, как волшебник, который прежде даже шнурки завязывал с помощью магии, вдруг собственноручно помешивал приятно пахнущую кофейную жижу в джезве.

Девушке было интересно всё: почему Малфой уехал в Америку, почему именно сюда, как его взяли в аврорат, как к этому отнеслись его родные и ещё миллион вопросов, что сыпались из неё, как из рога изобилия. Давно Гермиона не испытывала такого живого интереса к другому человеку.

Две недели стажировки пролетают, как один миг. Стоит отметить, что не только профессиональные навыки она подтянула, а и значительно разнообразила свой сексуальный опыт. Это всё было странно, возможно, неправильно, однако в ней не находилось ни капли сожаления.

Её тянет к парню, словно невидимым магнитом. И если бы ей кто-то сказал во время учёбы в Хогвартсе, что однажды Грейнджер проснётся среди ночи в объятиях Малфоя и почувствует, что не хочет возвращаться домой – она бы не кривя душой применила непростительное. Слишком нереально это выглядело бы тогда, и чересчур естественно кажется сегодня.

Её хвалит Фрай и даже предлагает остаться работать у них. Это заманчиво теперь, но Гермиона не может отказаться от всего, что так долго строила и достигала сама. Для неё романтические отношения никогда не стояли на первом плане, и менять что-то лишь потому, что у неё как-то странно замирает сердце при виде Малфоя, она не станет.

Стоя перед его кабинетом и отсчитывая гулкие удары собственного сердца, Грейнджер безуспешно пытается подобрать слова. Никогда у неё не было служебных романов, да и вообще каких-либо романов. Школьные интересы не в счёт, а Рон... Это было что-то другое. Да, когда-то и при нём она чувствовала щекотное волнение и влюблённость, но это было так давно, что уже и не вспомнить.

Гермиона пару раз стучит, задевая костяшками пальцев дубовые двери, и входит, едва слышит уверенное «войдите». Малфой сидит за столом, весь обложенный папками, картами и документами. Собранный. Серьёзный. Ей никак не привыкнуть к тому, что они выросли.

— Прости, что отвлекаю, но... — мнётся, заводя за спину руки. Сумка на плече, подвергнутая заклинанию незримого расширения говорит о том, что она полностью готова вернуться домой.

— В Лондоне дождь, — поднимается со своего места и обходит стол, делая пару шагов ей навстречу. — Или ты...

— Мне нужно сразу в Министерство, так что...

— Я понял...

Их разговор из незавершённых фраз выглядит растерянно и странно. Гермиона чувствует, как в груди разливается тоска и пытается задушить это чувство на корню. Да, ей было хорошо, но ей никто ничего не обещал и не предлагал. Самое время принять всё как милое приключение и вернуться к прежней жизни.

Малфой жадно скользит взглядом по знакомой фигуре. Он в принципе всегда сторонился привязанности, любой, даже к любимым вещам. И вот сейчас всё у него внутри жжётся и протестует против того, чтоб отпустить девушку. Хотя и держать её возле себя он не имеет никакого права.

Возникает пауза, неловкая и томительная. Никто из них двоих не знает, что делать дальше, что говорить и как прощаться. Они ни разу не заговорили о том, что будет после окончания её стажировки.

— Слушай...

— Я хотела...

Они начинают говорить одновременно и так же синхронно снова замолкают. Малфой кривится в привычной усмешке, Гермиона просто поджимает губы. Тяжёлый вдох вырывается прежде, чем она успевает его удержать.

Драко давно знает, что разговорное дерьмо – это не по его части. Работа в Аврорате вытравила из него лишнюю словоохотливость, а девиз «дела важнее слов» прочно вошёл в жизнь, явно принижая важность вербальной коммуникации. Он делает шаг вперёд, сокращая между ним и девушкой расстояние, и в этот момент краем глаза улавливает движение в дверном проёме.

— О, мисс Грейнджер, хорошо, что я вас нашёл, — в дверях стоит мистер Фрай, привычно улыбаясь широко и искренне. — Все ждут только вас. Портал готов и... Я помешал?

— Нет, — Малфой делает от девушки решительней шаг назад. — Так, вспоминали давно минувшие дни. Приятно было увидеться, Гермиона.

Ей все ещё непривычно слышать своё имя из его уст. Она выдавливает корявую улыбку, дергано кивает, не зная, куда приткнуть руки.

— О, я всё время забываю, что ты ведь тоже британец, Малфой, — заместитель президента МАКУСА пожимает плечами. — Учились вместе?

— Что-то вроде этого, — натянуто улыбается парень. — Что ж, не смею вас задерживать.

— Да, да, пора! — суетливо торопится мужчина. — И передай Фонтейну, что я его жду после обеда.

— Да, сэр, — сдержанно кивает Драко, ладонью убирая от лица мешающие пряди. Он опирается поясницей о стол, складывая руки на груди.

Гермиона бросает на него взгляд, в котором застыло так много несказанного, непонятного и навсегда оставшегося при ней. Парень стискивает зубы, позволяя заостриться скулам, и ещё раз ей кивает, на прощание.

Ей что-то говорит Фрай, задаёт вопрос мистер Блаунт, снуют туда-сюда работники заграничного министерства, но она не может ни на чём сосредоточиться. В ушах противно шумит от ускоренно бьющегося пульса, в горле застрял противный горько-соленый комок, а пред мысленным взором стоит самый настоящий шторм, что бушевал в серых, всегда ледяных глазах Драко.

***

Примерно неделя уходит у Грейнджер на то, чтоб понять саму себя. И ещё три дня она тратит на принятие решения и разработку плана. Девушка не ждёт ни громких объяснений, ни признаний, ни каких-то озвученных перспектив. Ей просто хочется его увидеть, а для этого нужно не так уж и много.

Навязываться плохо, напрашиваться – тоже. Но ей давно не шестнадцать, да и Малфой с недавних пор презирает этикет. Гермионе просто хочется поговорить. И может ещё разок выпить сваренный им кофе.

— Мисс Грейнджер, вы точно внимательно проверили все бумаги? — заместитель министра магии Британии занудно задаёт ей этот вопрос в пятый раз. Ради достижения поставленной цели ей приходится идти на целое должностное преступление.

— Да, мистер Крикерли, я все проверила, — старается говорить спокойно и уверенно. — Но не хватает одного из документов, подтверждающих мою стажировку. Полагаю, канцелярия просто упустила это из виду.

— Типичные американцы, — закатывает глаза мужчина. — Ладно, я в любом случае договорился. Возьмите весь пакет документов и перепроверьте с ними вместе все ещё раз.

— Непременно, — улыбается девушка, отрывисто кивая. У неё потеют ладони, и её чуть грызёт совесть. По сути, ради своей личной цели она подставила работницу чужого министерства. Хотя, с другой стороны, там сидит такая клуша, что умудрилась два раза подряд сделать ошибку в её пропуске на стажировку. Все же авантюризм из неё не вытравила даже война.

— К счастью, очень удобно сложились обстоятельства, даже не пришлось вам делать портключ, — деловито осведомляет её Крикерли.

— Простите, — хмурится Гермиона. — А как я тогда попаду на другой континент?

В кабинет стучат. И девушка ещё больше супится, сведя брови на переносице. Она никого не ждёт, отменив все личные встречи и позаботившись, чтоб никакие рабочие моменты не наложились на её маленькое приключение. И в смысле ей не сделали портключ?

— Войдите, — бубнит чисто на автомате, убирая за ухо кудрявую лохматую прядь. — Мистер Крикерли, я ничего не понимаю. Вы же...

— Извините, если не вовремя, я могу подождать...

Голос кажется Грейнджер до боли знакомым. От этого сердце в груди странным образом сперва замирает, а затем начинает стучать с удвоенной скоростью. Может, на фоне навязчивых мыслей и тоски у неё окончательно поехала крыша?

— Да нет, входите. Вы как раз вовремя, мистер Малфой, — приосанивается заместитель министра. — Вверяю вам одного из наших ценных сотрудников. Ваше руководство убедило меня, что вам можно доверять.

— Моему руководству виднее, — парень вальяжно входит в кабинет, спрятав руки в карманы. — Мы можем отправляться, я уладил свои дела.

— Надеюсь, проблема не международного масштаба? — дёргает бровью мужчина.

— Нет, личные обстоятельства, — сдержанно докладывает парень.

— Рад слышать. Тогда, не стану вам мешать, — кивает Крикерли. Он скомкано и торопливо пожимает руку Драко, как-то чуть косясь на него. Естественно мужчина в курсе, чей сын перед ним, и от этого, по всей видимости, заместитель министра испытывает неловкость.

Гермионе кажется, что у неё начались галлюцинации. Она едва ли может совладать с лицом. Сердце колотится по ощущениям где-то в горле. Её охватывает секундная паника, в голове подобно урагану бушуют мысли, но ничего вразумительного на ум не идёт. Глухой хлопок двери приводит её в чувство.

— Что ты здесь делаешь? — отчего-то именно это заботит её больше всего. Ни почему он не писал, ни почему никак не попытался с ней связаться, ни что вообще он себе думал. Просто зачем Малфой прибыл, и что все это значит.

— Исправляю ошибки министерских клерков, — улыбается привычно, на один уголок губ, глядя на девушку, чуть склонив голову вбок. Во всём нем улавливается некоторая ленца, словно он зашёл к ней просто так, по старой дружбе.

— Что? — сглатывает накопившуюся во рту слюну. Её всю внутри колотит и чтоб скрыть дрожь в руках, ей приходится увести их за спину.

— Мне недодали справку, отчего прохождение мною стажировки в вашем Аврорате не может зачислиться мне в стаж, — поясняет лениво, все так же не спуская с девушки внимательного взгляда. — Пришлось лично уделить этому время.

— Не хватает справки? — она бегает растерянным взглядом по знакомому лицу, до сих пор не веря, что Драко здесь.

— Ты серьёзно хочешь поговорить именно об этом? — позволяет светлым бровям удивлённо приподняться вверх. — Грейнджер, ты же умнейшая ведьма столетия, включи мозг. Заместителю главы департамента Аврората не так-то просто отлучиться в другую страну без уважительной причины.

— И потерянной справки оказалось достаточно? — она выходит из-за стола, медленно приближаясь к Малфою. Что-то Грейнджер не верит в утерянные документы.

— Нет, — на его лице нет ни надменности, ни знакомой ухмылки. Он серьёзен и этим её пугает. — Вообще-то моя уважительная причина – это ты.

Он в шаг преодолевает между ними расстояние, рывком притягивая девушку к себе, и целует, не давая ей полностью переварить услышанное. Гермиона торопливо отвечает, отмечая, как кружится голова и подгибаются колени.

Все кажется нереальным, выдуманным, разве так бывает? Неужели Малфой всё бросил и действительно пришёл к ней сам, без подсказок, намёков, просто так, потому что... Что?

Парень обрывает поцелуй так же неожиданно, как и начал. Его дыхание сбито, а радужка дымчатого цвета потемнела.

— Я пока ничего не могу тебе пообещать или предложить, — глядит в её глаза с какой-то болезненной искренностью. — Но я могу признаться честно, что скучал.

Ей этого оказывается абсолютно достаточно. Сердце забивается в груди быстро-быстро, перерастает ребра, теснит все другие органы. Над пупком возникает щекотное чувство свободного падения. Или это бабочки в животе? Не важно. Она растрогана, удивлена и... И, скорее всего, влюблена. Улыбка сама собой расцветает на её губах, и впервые за долгие годы она по-настоящему чувствует себя живой...

***

Уже потом, лёжа в обнимку с парнем, пытаясь привести дыхание в норму, её разбирает настоящий и весьма неуместный приступ смеха.

— Боюсь представить даже, что тебя рассмешило, — перебирая спутанные пряди длинными пальцами, ухмыляется Драко.

— Я ведь тоже сослалась на то, что мне выдали не все документы, — поправляет простыню на груди, вертясь в тесных объятиях, чтоб заглянуть в его глаза. — Пришлось пойти на должностное преступление и изъять нужную справку из личного дела. За такое меня точно не похвалят.

— Моя справка хранилась уже в архиве, — хмыкает, приподнимая один уголок губ. — А ты, оказывается, преступница, мисс Грейнджер.

— У дураков мысли сходятся, — дёргает обнажёнными плечами и теснее прижимается к горячему мужскому телу.

— Да нет же, — он обхватывает рукой её талию и рывком переворачивает девушку на спину, чуть нависая над Гермионой. — Просто великие умы мыслят одинаково.

Грейнджер закатывает глаза, все же слизеринец в нём неискореним. Додумать мысль не выходит и она сдавленно хихикает, когда горячие мужские губы задевают особенно чувствительное местечко на её шее. Томное желание поднимается в теле, и Гермиона с готовностью принимает ласки.

Не важно, что будет завтра, через неделю или год. Её вообще как-то мало заботит будущее, пока чужие губы завлекают её в бездну удовольствия. Это все ей не свойственно, собственно, как и секс в каморке. Но что поделать, если так складываются личные обстоятельства?